Другой шанс

      Той же ночью Локонте и Гарсия исчезли. При помощи прикрепленных после похищения к их смартфонам маячков, Фло отметил, что оба направляются в сторону Рима, и выключил отслеживающую систему. На внеочередном собрании, созванном следующим утром, был поднят вопрос о продолжении сведения сольного альбома Микеланджело. Проект был заморожен практически единогласно: одинокий голос Флорана "за", поднявшего руку последним, уже ничего не решал. Чуть позже, однако, выяснилось, что замораживать нечего. Мистическим образом, все макеты Микеле исчезли из недр студийных компьютеров - учитывая, что пароль был известен только Мике и подброшенный в почтовый ящик конверт с флешкой, обернутой в записку, где до головокружения родным почерком утверждалось "ты знаешь, что с этим делать", Фло не сомневался, что Микеланджело сам же всё и удалил. На флешке содержалась лишь короткая мелодия, видимо, Микеле сыграл ее на гитаре, наспех; стоило большого труда прекратить истерически смеяться, когда до Флорана дошло, что таким путем итальянец пытался предотвратить судебный процесс с Зао в споре за издание всего, что она унаследовала от Фаба. Сутки спустя компании был представлен новый управляющий по имени Дов Аттья, а Фло в Париже с тех пор не видела ни одна живая душа. Пальмы, создающие густую тень, где в особо душные аргентинские ночи любил покуривать шкатулочник Диего, росли неподалеку от музыкальной лавки. Это строение в 40 километрах от Буэнос-Айреса, с комнатой и крошечной кладовкой стояло в северной части городского пляжа. Здесь Диего мастерил разнообразные механические музыкальные инструменты, обедал, порой оставался на ночь. Вереница фонарей обходила магазин стороной – выручал карманный фонарик, чей пронырливый луч прорезал потёмки узкими полосами света. И в лавке электричество отсутствовало, потому в буфете лежал запас свечей. Над столом была приклеена географическая карта, будто сшитая из разноцветных лоскутов. В одном углу стайкой сбились пыльные гитары, по слухам, когда-то привезенные Диего из Европы, где была его родина. В другом – стоял небольшой круглый стеллаж, заставленный шкатулками и увешанный плакатами "не продается!!!" крупными буквами на всех языках. Впрочем, вряд ли бы кому пришло в голову приобретать столь странно звучащие сувениры, включая туристов - уж слишком сложные они воспроизводили мелодии. Шкатулки, под которые можно было напеть Oblivion или Adios Nonino пользовались куда большей популярностью. На окнах магазинчика висели поломанные тростниковые жалюзи, на стенах – три гравюры без рам. Когда небо затягивалось кудлатыми тучами и по крышу едва не срывало штормом, Диего дремал на складном диванчике. После, выходя наружу, с наслаждением дышал ароматом Атлантики. Продавец шкатулок любил свою работу: она подслащивала его одинокие будни. Он разговаривал с деревьями, поглаживая их восковую кору. Ощущая упадок сил, шёл к трёхметровому буку с изогнутыми ветвями, прислонялся к нему, и внешне казалось, что тревога оставляла его. Местные поговаривали, что Диего - гомосексуалист, ибо его не встречали в обществе девушек, однако и в обществе парней не находили тоже. Так же, как и ориентация, загадкой оставался возраст музыканта. Как-то раз, перебрав рому, Диего проболтался, что где-то во Франции у него растет сын, но сколько ему лет и когда стал отцом догадаться было практически невозможно. Кто знает, не чьей ли фантазией на самом деле являлся ребенок, ведь тогда Диего все же спал бы с женщинами, а единственным гостем, задержавшимся в лавке и в постели ее хозяина оказался не по погоде одетый, при макияже с забинтованными цветастыми тряпками запястьями, весь обвешанный побрякушками мужик. Это явно не был турист - в магазин он зашел как к себе домой, пока Диего отсутствовал, исследовал стеллажи со шкатулками, дольше прочих простояв у круглого, чтобы затем угоститься вином из чужой чашки, скучающей возле кассы. Нет, кем бы ни был этот субъект, он зашел неслучайно. Взяв чужое имя, Фло надеялся, что Микеле променял его на лучшую жизнь. Надеялся, потому что никто не делал ему больнее. Любовь к Микеланджело проросла в душу так глубоко, что, уйдя, итальянец вырвал и забрал ее целиком. Навсегда. Второго такого было не подобрать по внешности, голосу или повадкам. Мике был противоположностью всего, что можно скопировать, а теперь предполагалось, что надо сделать вид, будто они с Флораном никогда не встречались. Всей своей незаживающей раной на месте, где находилось сердце, Фло по-прежнему любил его, и именно поэтому постарался отпустить. Отпустить, сбежав сам от оставшихся фотографий в телефоне, забытых вещей Микеле, запахов на футболках, но не от мечты. Померкшей и неосуществимой: быть вместе через год, через три, через триста. До самого конца. Временами Фло чудилось, что если Микеланджело где-то загрустил, он чувствовал это, и тоже начинал тосковать. Просыпаясь утром, он смотрел на солнце, ища ответ, прося у неба - лишь бы оно берегло Мике, обнимало за него руками других людей, дарило радость и не позволяло болеть. Видя в произошедшем с Микеле лишь собственную вину. Давид бы, наверное, в таком случае вздохнул, что все случается заново, каким бы славным временем, вечной весной и сказкой не представлялось упущенной, мир раскрыт на ладони. Америка, Азия, хоть Австралия. "Пусть это утро станет последним с мыслями о Микеланджело, пожалуйста?" - возвращаясь с рынка, куда наведывался за пополнением запасов гребней, Флоран бормотал себе под нос нехитрую просьбу к мирозданию, и застыл, как вкопанный, едва отворив дверь. Возле прилавка, облокотившись на стул, стоял.. итальянец. С крайне недовольным видом, Микеле прихлебывал что-то из его кружки, вертя в пальцах деталь от незаконченной вещицы. - Ужас! Учиться тебе еще, Фло, и учиться. Зря я на тебя рассчитывал! - в качестве приветствия выдал Мике. - Что ты на меня уставился? На трезвую голову слушать то, что ты сотворил с моим легким мотивчиком! Он нервно поставил бокал на столешницу и завел одну из шкатулок. Та с дребезжанием запела минорную мелодию, а Микеланджело изобразил, что вот-вот заткнет себе уши: - Нет, ничего доверить нельзя! Флоран, не в силах говорить, бросил покупки в сторону стула, сглотнул и, лишь бы не стоять дальше статуей, захлопнул несчастную коробочку. Микеле затих, с ней заодно, исподлобья глядя на Фло. - Как ты разыскал меня... и зачем? - в итоге напрямую спросил Флоран-Диего. - Дов просил соврать, что шлет меня для твоего приглашения на кастинг... у него там какой-то проект, рок-опера что ли, про композиторов. Но не на того напал: мне от него нужен был только твой адрес. - А как же Ноэми? - не дождавшись ответа на второй вопрос, со страхом задал Фло третий. Мике пожал плечами, улыбнувшись - вроде бы даже с облегчением - главное, не отвернулся: - Ей предложили пробную запись в Великобритании. Я мог бы поехать с ней, но... решил, что не буду. Это ее жизнь, а мне нужен другой шанс. - Ее жизнь.. шанс.. - от переизбытка информации, или, скорее, эмоций, у Флорана пересохло в горле. Микеле же стремительно приблизился к нему почти вплотную и прошептал: - Точнее, я хочу верить, что это нам нужен другой шанс.

***

      Одним жарким парижским днем парк Лебоди наполнился веселой детской разноголосицей. Ее тщетно пытались приглушить несколько учительниц сопровождающих группу воспитанников элитного лицея на интерактивном уроке природоведения. Один из немногих решивших и впрямь пройти предложенный квест, собрав фотографии всех растений из списка в специальном приложении, а не тупо беситься на открытом воздухе, спокойный темноволосый мальчик с не по годам серьезными глазами, отделился от класса и набрел на могучий кедр. Гордо сидевший у подножия Давид к тому моменту уже порядком заскучал, прикидывая - стоит ли начать жонглировать шишками, или лучше поупражняться в меткости и бросить парочку в ту надоедливую сороку. - Здравствуй, Наим. Сделав выбор в пользу жонглирования (детям оно, вроде как, нравится?), друид стратегически прогадал. Шишки посыпались на землю после первого же броска. Пришлось невозмутимо делать вид, что так и было задумано. - Добрый день. А откуда вы знаете, как меня зовут? - подозрительно прищурился ребенок. - Это длинная история, нам не помешает познакомиться поближе, чтобы я ее тебе рассказал.. да ты не бойся.. - начал было Давид. - Вы маньяк?! - отпрыгнул на метр назад Наим, - я сейчас охрану позову! - Ну почему сразу.. - друид неожиданно для себя смутился, однако быстро нашелся: - не трудись. Меня все равно никто не увидит. Кстати, по случаю того, что вы с ребятами сюда заглянули.. закурить не найдется? Наим снова шарахнулся назад, но уже не на метр, а на один маленький шаг: - У нас в лицее никто не курит! Не считая Фредерика, но это большой секрет... к тому же, он свои заначки так тщательно прячет, что сам потом не может найти. - Печально, - вздохнул Давид. - А почему тебя не увидят? Я же вижу! - упрямо ковырнул носком кроссовка траву мальчишка. - Я не говорил о полукровках вроде тебя, - обронил Давид, улыбаясь. - Полукровках? - Именно. Что ты знаешь о своих родителях, милейший юноша? - признаться честно, друид не рассчитывал при этом на подробный ответ. - Мало. Маме было приказано держаться от меня подальше и отдать на обучение в закрытый пансион. Папа живет с мужчиной, вообще-то они с Микеле прикольные, иногда меня навещают. Но мне кажется, что папа меня боится, а еще сильнее он боится, что мама как-то нас настроит друг против друга что ли. Не знаю... не хочу быть таким же трусливым, когда вырасту! - вдумчиво выдал Наим. - Твой отец самый храбрый из всех, кого я встречал.. - вырвалось у Давида под лавиной хлынувших в голову воспоминаний. - Эй! Что ты делаешь? Пока друид окунался в прошлое по самое темечко, мальчик подошел к кедру и крайне аккуратно отломил маленькую веточку, после чего с любопытством воззрился на собеседника. - Так я и знал, что ты связан с этим деревом! - ликующе заключил подрастающий натуралист, наблюдая, как друид шипит и сравнивает новую длину ногтей на руках. - Угу. У тебя талант, можешь повторить? Замучился без мастера по маникюру, знаешь ли! Безумно трудно найти подходящего, если тебя не способны разглядеть. Только заговоришь с ними, а они тут же "на помощь, вызовите скорую! я слышу голоса из ниоткуда, психиатра мне!" - передразнил Давид девичьим голосом, на что Наим радостно расхохотался. Конечно, смешно слушать о чужих неудобствах! - Что, совсем в парикмахерскую не попасть? - держась за живот, проговорил ребенок, чтобы в следующую секунду обежать друида кругом и загоготать еще громче, разглядев густую давидовскую косу. - Издержки потустороннего существования, - холодно прокомментировал Давид. - Так ты призрак?.. - Правильнее выразиться - дух. Мальчик понимающе шмыгнул носом: - Клево. Жаль, что по-моему мне уже пора... - Заходи еще! - гостеприимно обвел свои лесные владения друид, и подмигнул: - у меня тут пиво припасено. Преимущество невидимки в том, что продавцы и бармены тоже не меня не засекут! - Окей! - помахал ладошкой на прощание Наим, и осекся, - чуть не забыл! Говоришь, ты при..дух, значит. и других духов видишь? - Допустим... а что? - шевельнулось у Давида нехорошее предчувствие. - Вот он, в плаще, с лицом в полумаске черепа, мне одному мерещится? Или, может быть, ты его знаешь? - проследив в направлении, указанном мальчишкой, друид смерил Фабьяна презрительным взглядом. Тот бездарно изображал непринужденную прогулку по соседней аллее. - Скажем так.. пересекались. Не переживай, мы с ним еще разберемся. До встречи, Наим!