Сказка, старая как мир

Джейме стоял снаружи конюшен, ожидая, когда конюх выведет его любимого скакуна. Вследствие непродолжительной оттепели остатки сугробов виднелись только в закоулках двора, но зимние холода пока не отступили, и теперь начинался лёгкий снегопад. В воздухе чувствовался мороз, однако Джейме решил развеяться и провести немного времени за пределами замка. Ему хватало пальцев левой руки, чтобы сосчитать число конных прогулок, совершённых им после отъезда Бриенны. Откровенно говоря, ни одна из этих вылазок не доставила ему особенного удовольствия, и всё же это было предпочтительнее сидения взаперти. Замок кишел знаменосцами Ланнистеров, их жёнами, дочерьми и солдатами, и Джейме буквально задыхался от их присутствия. Даже Тирион, приехавший из Королевской Гавани поднять ему настроение, никакого облегчения своим обществом ему не приносил. Хоть он и перестал обсуждать с ним Бриенну и, похоже, оставил эту тему, Джейме был уверен, что младший брат по-прежнему резко осуждал его за отказ написать ей ответное письмо. В последнее время из-за возникшей в их отношениях напряжённости им не удавалось наслаждаться взаимным общением, как бывало раньше. Как только конюх вывел во двор его лошадь, Джейме услышал шаги и покашливание у себя за спиной. Обернувшись, он увидел одного из начальников стражи, Фентона Хилла. – Прошу прощения, милорд, – произнёс стражник, слегка склонив голову, – но у вас... кое-кто пришёл, чтобы…в общем, смотрите сами, – добавил он, в заметном смущении махнув рукой куда-то позади себя. Джейме проследил взглядом за его жестом и разинул рот от изумления. Он не мог поверить своим глазам, но ошибиться в том, кто эта женщина, было невозможно. Боги праведные. – Бриенна? – ахнул он с ёкнувшим сердцем. Фентон едва уловимо кивнул и быстро ретировался, явно желая поскорее исчезнуть. Джейме осознавал, что во дворе находились ещё люди, которые наверняка старательно притворялись, что заняты своими делами, в действительности же с любопытством взирали на происходящее. Но он мгновенно утратил интерес ко всему на свете, кроме Бриенны. Он ринулся навстречу удивительному и невозможному, к своей женщине, возвышавшейся в своих доспехах, со взмокшими с дороги волосами. – Миледи, – прохрипел он, приблизившись, пожирая её глазами. Он без раздумий устремился к ней, чтобы заключить её в объятия, ничего не желая в этом мире сильнее, чем крепко обнять её, убедиться, что она настоящая, что это не безумный и мучительный сон. Он хотел прижать её к себе и никогда больше не упускать из поля зрения. Однако стоило ему подойти к ней, и его намерение стало очевидным, Бриенна отшатнулась, сделав внушительный шаг назад, и Джейме замер. В то время как его сердце при виде неё переполнилось эмоциями, а губы, сжатые и с неизменно опущенными уголками все последние месяцы, вдруг вспомнили, что такое улыбка, Бриенна определённо не разделяла его настроя. Она смотрела на него с укоризной. И холодно. Улыбка Джейме погасла, когда он вернулся к реальности. Он едва мог обуздать свой восторг и неверие, а Бриенна была ничуть не удивлена своему присутствию в замке. Она сама приехала к нему, невзирая на несколько месяцев молчания с его стороны, и это с трудом укладывалось в его голове, но, разумеется, ждать сиюминутного радушного воссоединения не приходилось. Взяв себя в руки, Джейме сдавленно спросил: – Что…что ты здесь делаешь? Бриенна молчала, пристально глядя на него, и Джейме чуть съёжился под её взглядом. – Я сама не до конца это знаю, – ответила она. Бриенна держалась скованно, её голубые глаза смотрели настороженно, даже гневно. Джейме с усилием сглотнул. – Ну…какая бы ни была причина, я-я рад тебя видеть, – молвил он. Сказать, что это было преуменьшение, значило ничего сказать. Без единого слова она дала ему понять, что не хочет, чтобы он её касался, и Джейме отчаянно сдерживался, чтобы не броситься к ней и не прижаться к её телу, вдыхая её запах. Бриенна вздёрнула одну бровь, сурово взирая на него. – Рад? Твои действия, напротив, привели меня к убеждению, что ты был бы абсолютно счастлив никогда больше меня не видеть, – заметила она. Семеро, её глаза. Денно и нощно они представали в его воображении после её отъезда, но ничто не могло сравниться с действительностью. Эти глаза сверлили его сейчас, и он словно уменьшался в размерах под её взглядом. Джейме вспыхнул, придавленный тяжестью её слов. Он всецело осознавал свои действия и смысл, который она придаст его молчанию. Он прекрасно понимал, что его нежелание написать ей причинит ей боль, но он принял решение. Он даже сумел жить с этим, хотя жалкое существование, которое он влачил, после того как отпустил её, нельзя было назвать нормальной жизнью. Но в тот момент их разделяло расстояние во множество лиг. Игнорировать её письма — совсем не то же самое, что смотреть в эти красивые глаза и осознавать содеянное. Его снедали угрызения совести, и он не мог найти слов, которые бы объяснили его поведение или исправили его. Ему захотелось отвернуться, потому что лицезреть её теперь было мучительно, равно как и столкнуться с трусостью собственных поступков. Тем не менее, Джейме знал, что не может этого сделать. Не может, если надеется хоть как-то загладить свою вину. – Бриенна, – выдавил он, – всё не так…я не хотел… Бесполезно. Он сгорал от стыда, словно брошенный в дикий огонь. Джейме разглядывал Бриенну и видел напряжённость её позы, видел, как выражение её лица начинало утрачивать безучастность. Она смотрела на него своими пронзительно голубыми глазами, чуть расширившимися и влажно заблестевшими, в то время как её лицо подёрнулось грустью. Она закусила губу с видом глубокой обиды и замешательства. Ему было больно осознавать, какой юной и невинной она была, а он загубил эту юность и невинность. Теперь для него было очевидно всё, что твердил ему Тирион и во что он отказывался верить. И сейчас он испытывал физические муки, резью отдававшиеся в животе. – Почему ты не написал мне, Джейме? – спросила она так тихо, что он едва расслышал её. Он не знал, что ей ответить. Он с трудом верил, что она вообще перед ним стояла. Он ни разу и мысли не допускал, что ему придётся объясняться. Не проходило и дня с её последнего письма, чтобы он не думал о ней, но он убедил себя, что между ними всё было кончено раз и навсегда, что она превратилась в очередной рубец на его сердце, быть может, самый глубокий из них, что он проживёт остаток жизни в ожидании, когда воспоминания о Бриенне побледнеют и сотрутся из памяти. Однако она была здесь. Несмотря на его хладнокровное, эгоистичное и жестокое молчание прямо перед ним, здесь и сейчас, стояла женщина, лучше которой не существовало на свете, и ждала объяснения, которого у него не имелось. Ему надо было с чего-то начать. С пылающим от стыда лицом из-за собственного малодушия, Джейме потянулся к её руке: – Бриенна. Мне очень, очень жаль. Ему удалось задержать её руку в своей буквально на секунду, прежде чем она вырвала её, сузив глаза. – Я не верю тебе, – заявила она, скрестив руки на груди и закрывшись от него. Да, она злилась, но Джейме также видел, что в её глазах стояли слёзы. – Бриенна, – попытался он снова. Ещё никогда он не чувствовал себя настолько бессильным, даже когда впервые взял меч в левую руку. Он тонул, ему не за что было ухватиться, и он сам потащил себя ко дну. – Ты заставил меня думать, что тебе всё равно, – негромко произнесла Бриенна. – Я...всё, что мы с тобой вместе сделали. Всё, что ты сделал ради меня, Джейме. Ты упражнялся со мной, разрешил мне тренировать мальчиков, ездил со мной верхом, разговаривал...для меня это имело огромное значение, – добавила она. Она повысила голос, и он звучал всё пронзительнее, кипя от эмоций. – Огромное, правда, – повторила она. – Я-я никогда ни с кем не была так близка за всю свою жизнь. Куда бы я ни направилась, мне никогда не находилось места, где бы могла вписаться такая, как я. Я никогда не чувствовала, что меня вообще кто-то мог разглядеть. Даже отец…он разрешал мне играться с мечом, потому что любил, но, по-моему, он всегда надеялся, что со временем я больше освоюсь с ролью женщины. И не Ренли…думаю, он был доволен моей службой и неизменно был добр ко мне, однако….он не знал меня. По-настоящему не знал, – продолжила Бриенна, тряхнув головой. Джейме опять захотелось дотронуться до неё и утешить, решительно заявить, какими они были болванами, что не видели и не любили её всецело такой, какая она есть. Но он понимал, что должен молчать. Понимал, что последует дальше. – Я...я пришла к выводу, что ты отличался от остальных. Ты узнал обо мне больше, чем кто-либо ещё. Уехать отсюда означало оставить здесь громадную часть себя. Каждый день я вспоминала это место и тебя. И мне казалось, что ты…что ты, возможно…а потом ничего. Ни единого слова, невзирая на мои мольбы? Джейме, ты втоптал в землю все хорошие минуты и воспоминания об этом месте, – голос Бриенны надломился. Ему захотелось вырвать себе сердце из груди. Он желал остановить её, сказать, насколько далека она была от правды, но она ещё не закончила, а он обязан был её выслушать. – Благодаря тебе каждое мгновение было поставлено под сомнение. Я была уверена, что…я была идиоткой, решив, что для тебя это всё имело хотя бы вполовину такое же значение, как для меня. Я для тебя являлась всего лишь…преходящим развлечением, заслуживающим внимания, пока я находилась в замке и отвлекала тебя от монотонных обязанностей. Партнёр для тренировок, который не стал бы распускать слухи про твою руку или разбалтывать твои секреты, – Бриенна, вздохнув, умолкла, частично утратив свой запал и выглядя утомлённой. – Впрочем. Неважно. Я была убеждена, что тебе всё это было безразлично. Я поверила, что для тебя это не имело значения, что я не имела значения, и мне было больно, Джейме, и мне не хватит слов, чтобы выразить эту боль. И я бы продолжала так считать, вероятно, всю жизнь, если бы…если бы твой брат не написал мне вместо тебя! У Джейме отвисла челюсть. – Мой брат? – выдохнул он. Он никогда…никогда бы не подумал, что Тирион зайдёт так далеко. Да, он забрал письмо, но он предположил, что это были его дурацкие игры или…что-нибудь ещё. Такого исхода Джейме точно не ожидал. – Да, – подтвердила Бриенна. Казалось, она снова стала холодной и жёсткой, её голос понизился и зазвучал суровее. Джейме ощутил дурноту уже не первый раз за день. Что мог сказать ей Тирион, что она преодолела весь этот путь, несмотря на его гнусное молчание? Он занервничал, но к его тревоге примешивалась и толика признательности. В конце концов, она была здесь, пусть даже разгневанная и обиженная, но всё же. Это был шанс. – Могу я...могу спросить, что он написал...что привело тебя сюда? – осторожно поинтересовался Джейме. Бриенна пристально изучала его: – А что, по-твоему, он мог сказать, что привело меня сюда? Верно. Следовало ожидать, что она не даст ему легко отделаться. Проведя рукой по волосам, Джейме начал: – Я…предполагаю, он решил взять это на себя...объяснить причины моего молчания... Не собираясь ободрять его ни единым словом, Бриенна лишь буравила его каменным взглядом, призывая продолжать. – Бриенна, – сипло произнёс он, – клянусь, что причина заключалась совсем не в том, что мне было безразлично. Я стыжусь собственного эгоизма, что заставил тебя так считать, но я не стану этого отрицать. Я признаю, что избрал молчание в надежде забыть тебя. Джейме заметил, как на её лице проскользнула обида, однако она по-прежнему стискивала зубы. Кивком головы она дала ему знак говорить дальше. – Бриенна, твоё предложение стать пленницей вместо отца...было лучшим, что со мной когда-либо происходило. Я был убеждён, лишившись руки, когда в моей жизни последовала чёрная полоса, что мне больше никогда не стать счастливым. Что я обречён проживать каждый свой день, влача жалкое существование, просто...дыша. Половину времени я проводил в мыслях о жажде войны, чтобы она докатилась до замка, и у меня бы появился шанс пасть смертью храбрых в бою и освободиться. Ты вернула мне радость, которую я считал давно для себя потерянной, и… Он сглотнул, не сводя с Бриенны глаз. Она слушала его. Внимала каждому его слову, хотя он не мог прочесть выражение её лица. – Я просто не смог принять твой уход. Ничто мне не далось в жизни сложнее, чем решение отпустить тебя...Я понимал, что это решение было единственно верным, после всего добра, которое ты мне сделала, в свете твоего неизменного великодушия и терпения, но…этот выбор отнял у меня всё, – признался Джейме. – Мне было больно думать о тебе, я не способен это выразить…Поэтому я убедил самого себя, что если не буду писать тебе, то и ты не станешь, и я мог бы…попробовать это пережить. Не получилось, между прочим, – добавил он. – Каждый день ты была в моих мыслях. Каждый проклятый час. Примерно это и было в письме моего брата, сующего нос в чужие дела? Бриенна разглядывала его с непроницаемым выражением лица, но ему показалось, что она немного смягчилась. – По большей части, – изрекла она с тяжёлым вздохом. – Джейме, но ты никогда не терял меня. Если бы ты хоть раз мне написал, я бы...я… – она покачала головой. – Разумеется, ты не мог не понимать, как сильно меня ранит твоё молчание? Каково мне было — прекрасно знать, что ты видел мои письма, где я умоляла тебя всего лишь о паре строк, и при этом не получая ничего в ответ? Джейме понурил голову. – Я поступил эгоистично, Бриенна. Был абсолютным и непростительным эгоистом, знаю. Я был поглощён собственным горем и…и думал, что ты, похоже, была счастлива. Рассказывая об отце, сапфировых водах и...ты ведь была здесь пленницей. Я решил, что со временем ты придёшь в себя. Что забудешь о нас — обо мне…если я не...если я... – он не договорил, не в силах взглянуть на неё. Произнесённые вслух, перед ней, эти слова казались ему полным вздором. И как только он поверил в эту чушь? – Ты настоящий идиот, Джейме Ланнистер, – яростно выпалила Бриенна с перекошенным от гнева лицом, сделавшим её черты ещё более неприглядными, и вместе с тем на всём белом свете не было лица желаннее для Джейме. – Знаю, – тихо согласился он. – Знаю. И всё же ты здесь, пискнул внутри тоненький голосок. Она приехала сюда невзирая ни на что. И тут, может, потому, что её чудесное появление разожгло в нём дерзкую импульсивность, столь присущую его натуре, Джейме, вскинув бровь, осмелился слабо улыбнуться: – Но ты, конечно же, не преодолела сотни лиг исключительно для того, чтобы назвать меня идиотом и сказать, что я отвратителен? Как и следовало ожидать, едва Бриенна переварила его высказывание, её лицо исказилось от негодования, и она зашипела: – Что ты…ты…проклятье, Джейме, не вздумай мне улыбаться. Да я должна была уже размозжить твою голову о стены замка, после всего, что ты сделал! Ты…как у тебя хватает наглости… Спрятав улыбку и проглотив веселье, которое вызвала в нём её вспышка, Джейме снова посерьёзнел. – Знаю, Бриенна. Правда, знаю. И мне очень жаль, хотя ты имеешь полное право мне не верить. Слова — это ветер, как говорят. Однако…надеюсь, что смогу тебе доказать, – приглушённо сказал он. Бриенна слегка приоткрыла рот, но промолчала. – Мой брат что-то ещё написал в своём письме? – робко спросил Джейме. – Что-нибудь о моих намерениях в последний день...гм…в последний день перед твоим отъездом? Бриенна, пару раз озадаченно моргнув, отрицательно покачала головой. – Нет. Он ничего не упоминал про...последний день. Он лишь…ну, пожалуй, можешь и сам прочесть, – тряхнув головой, она потянулась к коричневой кожаной сумке, висевшей у неё на пояснице. Вытащив оттуда письмо, она сунула его Джейме. – Письмо...истрепалось, – заметил он, и его сердце пропустило удар, несмотря на отчуждённость, с которой держалась Бриенна. По пергаменту пролегли глубокие складки, как будто его неоднократно сворачивали и разворачивали. – Да. По пути сюда я перечитывала его несколько раз, задаваясь вопросом, не спятила ли я окончательно, – ответила она, кивнув ему, чтобы он развернул его и прочёл. Джейме заколебался. Очевидно, что благодаря этому письму всё обернулось к лучшему, раз Бриенна приехала сюда, но, учитывая, как злился на него Тирион в эти прошедшие месяцы, Джейме предполагал, что вряд ли брат выставил его в хорошем свете. Тем не менее, Бриенна читала письмо неоднократно, судя по внешнему виду пергамента, и ему стоило ознакомиться с его содержанием, снизив вероятность предстать перед ней ещё большим болваном. Джейме неловко развернул письмо и быстро пробежался глазами по строкам, остро осознавая на себе взгляд Бриенны. Дорогая леди Бриенна, Я раздумывал, писать ли это письмо, поскольку предпочитаю не лезть не в своё дело. Нет, наверное, не так. Нельзя начинать это искреннее послание со лжи. К этому моменту, несомненно, вы достаточно меня узнали, чтобы видеть, что я с удовольствием вмешиваюсь в чужие дела, большую часть времени. Тем не менее, я совершенно откровенен в своём утверждении, что всей душой желал бы избежать вмешательства в эту ситуацию. Безусловно, вовсе не я должен сейчас писать это письмо, но, похоже, у меня не осталось иного выбора. Мой брат — недоумок. Полный кретин. И сейчас я просто взбешён его поведением и отчасти считаю, что следовало и дальше позволить ему упиваться собственным горем, раз ему недостаёт смелости вытащить себя из пучины отчаяния, тем более мне известно, что ваше нежное сердце было ранено его невообразимой трусостью. Проблема заключается в том, что, боюсь, ему не хватит сил справиться одному, и как бы я ни был на него зол, я люблю брата, по-настоящему люблю. Кроме того, миледи, за наше непродолжительное знакомство в Утёсе Кастерли я успел к вам немало привязаться. Да, Джейме — дурак и трус, но он обладает и рядом достойных качеств, и я говорю не только про его лицо, которым наградили его Семеро. Несмотря на все его недостатки, я полностью убеждён, что для вас обоих самый верный шанс обрести счастье — это быть вместе. Знаю, вы думаете, что причина молчания Джейме — его безразличие. Признаюсь, что прочитал ваше последнее письмо и прошу прощения за вторжение в вашу личную переписку. Но, поверьте, причина прямо противоположна. Он отчаянно пытается вас забыть не потому, что ему всё равно, а потому что он слишком неравнодушен к вам и не может этого вынести. Когда он уже больше года назад покинул Королевскую Гавань, чтобы занять место лорда в Утёсе Кастерли, мне казалось, что в худшем состоянии я своего брата представить уже не мог. Он многого лишился, а вместе с тем и утратил себя. Не могу вам передать, дорогая моя, как я был рад, приехав в замок и увидев, что вы сумели поставить его на ноги. Бриенна — полагаю, я достаточно пьян, что ударюсь в поэзию, — вы разожгли угасающие угольки жизни, обращённой в пепел, и возродили прежнего Джейме из прошлого. Я бы даже сказал, вы сделали его лучше. Но быть с вами рядом и потом потерять...это причинило ему такую боль, что он, ввиду своей сломленности, не может признаться в этом самому себе, не то что другим. Поэтому, боюсь, что именно вам предстоит проявить мужество, леди Бриенна, и, надеюсь, я не ошибся, считая вас куда отважнее моего брата. Повторюсь: он отступил не из-за недостатка привязанности, клянусь, а потому что стремится похоронить вдребезги разбитое сердце. Уповаю на то, что вашей смелости и доброты будет достаточно, чтобы залатать его, вопреки той недостойной манере, которую Джейме избрал для зализывания своих ран. Вернитесь к нам, миледи. Хорошенько побейте его тренировочным мечом в наказание за его жестокость — а можете и обычным мечом, если захотите. Не могу притворяться, что он этого не заслужил. Я даже попрошу кузнеца заточить клинок специально для вас. Только вернитесь. Не верю, что это конец для вас обоих. Не конец, если вы найдёте в себе силы, которых нет у моего брата. Каким бы ни был ваш выбор, я желаю вам всего наилучшего, миледи. Тирион Ланнистер. Джейме закончил читать письмо, весь залившись краской. – Недоумок...Сломленный...Трус...Он определённо не выбирал выражений, я смотрю? – буркнул он, пунцовый от смущения. – Не выбирал. И, насколько вижу, сказал всё правильно, – заметила Бриенна, скрестив руки на широкой груди и сохраняя холодность. Джейме отвёл взгляд, не в состоянии вынести обиду и осуждение в её голубых глазах. – Всё правильно, – признал он. – Я был дураком и трусом. Я бы и не посмел это отрицать. Бриенна наблюдала за ним, и под воздействием глубокой синевы её взора Джейме казалось, что она смотрит прямиком ему в душу. – Что ты имел в виду тогда? – медленно спросила она. – Когда...упомянул последний день перед моим отъездом? Джейме с усилием сглотнул. В каком-то смысле он был благодарен Тириону, что тот не рассказал про его планы в своём письме. Он подозревал, что его умный брат прекрасно осознавал, что делает, опустив этот момент. Это давало Джейме возможность сделать ей предложение, смягчить её обоснованный гнев, назвать причину, которая объяснит степень его страданий, пусть и не извинит его поступков. И всё же Джейме содрогнулся от ужаса при мысли признаться ей, как он был близок к тому, чтобы попросить её руки. Он по-прежнему желал этого, желал больше всего на свете. Но он знал, что теперь ещё меньше достоин такой жены, чем перед её отъездом, и даже тогда он не считал, что заслуживает подобную чистоту и добродетель в лице Бриенны. Однако она прочитала послание Тириона и рискнула сделать шаг, невзирая на его отвратительное поведение. Настала его очередь быть откровенным. – В тот день, в розарии, – начал Джейме, – когда я отправился искать тебя…я застал тебя расстроенной из-за отца и понял, что должен отпустить тебя к нему. Но я тебя искал не поэтому. Я собирался...задать тебе вопрос. Я хотел…хотел просить твоей руки, Бриенна. Хотел, чтобы ты стала моей женой. Ничего в своей жизни я не хотел сильнее, – хрипло сказал он, заставив себя встретить взгляд её сапфировых глаз, округлившихся, словно блюдца. – Ты...хотел этого? – спросила она, сглотнув ком в горле. – Хотел, – подтвердил он. – Хочу. Всё ещё хочу, Бриенна. Ни на секунду не переставал хотеть. Уже трижды за сегодня он шагнул к ней и протянул руку, и на этот раз Бриенна не воспротивилась. Он решил, что, наверное, она была слишком шокирована и потому не отреагировала, и он крепко сжал её руку, продолжив: – Знаю, что не заслуживаю твоего прощения. Я был так сосредоточен на собственной боли, что недостаточно подумал о твоей. Но обещаю тебе здесь и сейчас: если ты дашь мне шанс, клянусь провести остаток своих дней, заглаживая вину. До последнего вздоха я буду показывать тебе, что просто души в тебе не чаю. Они смотрели друг на друга, и сердце Джейме готово было выпрыгнуть из груди от охватившего его ужаса, что она вновь может вырваться из его хватки и бросить ему в лицо, что он бездушный и эгоистичный подлец, и что она больше не желает его видеть. И он бы это заслужил. Вместо этого уголки её рта приподнялись, образовав слабую, сдержанную улыбку: – Ну...как ты сказал...Я проделала слишком долгий путь, чтобы моим единственным намерением было только назвать тебя идиотом. Джейме поражённо уставился на неё с отвисшей челюстью при виде блеска, заискрившегося в её невероятных голубых глазах. Осознав значение её слов, он с облегчением расслабил плечи. Широко улыбнувшись, настоящей, искренней улыбкой, он притянул к себе её руку: – Это ответ «да», миледи? – Да, – тихо сказала Бриенна, и он подумал, что его сердце не выдержит и разорвётся. Затем на её лице заиграла ответная ухмылка. – Но обещаю и тебе кое-что, Джейме. Когда мы в следующий раз скрестим мечи, не жди пощады. Я буду гонять тебя из одного конца двора в другой. И я не приму от тебя поражение, пока не наставлю тебе кучу синяков. Рассмеявшись, Джейме взмахнул руками: – Принимаю эти условия, миледи. Меньшего я и не ожидал. Она улыбнулась ему, и они замолчали, в некотором смущении лишь глядя друг на друга и улыбаясь. – У меня есть кольцо для тебя, – вспомнил Джейме. – Оно принадлежало моей матери. Я...гм, куда-то подевал его, когда ты уехала, но не сомневаюсь, что смогу найти его снова. Он был уверен, что однажды вечером, напившись, сорвал цепочку с кольцом со своей шеи и отшвырнул её. Если повезло, то какая-нибудь честная служанка могла найти его и спрятать в надёжном месте. – Я…спасибо, – поблагодарила Бриенна с окрасившим её щёки румянцем. – Семеро, – Джейме покачал головой, с обожанием разглядывая её. – Поверить не могу, что ты здесь. Что это происходит наяву. Зная, что на этот раз Бриенна его не оттолкнёт, он шагнул вперёд, обняв её, о чём мечтал с первой же секунды её появления, и вообще уже давно. За всё проведённое вместе время он ни разу не обнял её, а теперь, сжимая её в объятиях, лучшего Джейме не мог и вообразить. Он чувствовал крепость её тела в своих руках, прислонившись щекой к её щеке. Сильные руки Бриенны обвились вокруг его спины, и долгое время они просто стояли, обнимая друг друга. Джейме не помнил, когда он в последний раз ощущал такое тепло, несмотря на устилавший землю снег. В последние годы почти лишённый человеческой ласки, он прижимался к Бриенне, вдыхая её запах, блаженствуя при мысли, что она была здесь и принадлежала ему. Наконец он слегка отодвинулся, желая взглянуть на неё, на эту идеальную женщину, согласившуюся вопреки всему стать его женой. Джейме улыбнулся Бриенне, и она улыбнулась в ответ, застенчиво и нежно. И он больше не мог ждать. Медленно наклонившись к ней, он коснулся её губ в мягком поцелуе. Её полные губы были тёплыми, он ощутил её удивление. Ещё никогда поцелуй не был для него так сладок; с Серсеей всегда кипела страсть тайных свиданий, отчаянных, поспешных, тщательно скрываемых. Сейчас всё происходило совершенно иначе, и он бы с удовольствием растворился в этом моменте навечно. Тем не менее, спустя несколько секунд он вновь отстранился и посмотрел на неё. Щёки Бриенны алели, но она выглядела довольной, и большего Джейме и не надо было. Её глаза сияли, она выдохнула, и в воздухе образовалась дымка. Он повторно приник к её губам, целуя её уже более настойчиво, и на этот раз она отреагировала. Джейме запустил левую руку ей в волосы, переместив ладонь ей на затылок, чтобы ещё ближе придвинуть её к себе, ещё сильнее её почувствовать. Их тела оказались тесно прижаты друг к другу, и он с изумлением ощущал её твёрдость, это прекрасное напоминание, что Бриенна была настоящей. Может, у неё и не было опыта, но под его напором она приоткрыла рот, и Джейме жадно бросился его исследовать, не обращая абсолютно никакого внимания, что они стояли посреди оживлённого двора, и что на них наверняка были устремлены взоры десятков слуг, солдат и знати. Пусть смотрят. Он целую жизнь состоял в отношениях, которые вынужден был скрывать от всего мира, и ради сохранения в тайне той запретной любви он натворил страшные вещи. И вот, спустя долгие годы и череду глупых ошибок, он обрёл любовь столь же чистую и возвышенную, как и женщина, укравшая его сердце, его будущая жена. Она станет ей прямо сегодня, если септон согласится. А если не согласится, Джейме был не прочь даже пригрозить ему смертью. Конечно, он этого не сделает, но только потому, что очень сомневался, что его невеста одобрит такое решение. Однако он не намерен долго ждать, чтобы жениться на ней. Он и без того долго ждал. Он целовал её, пока они не начали задыхаться, поражаясь тому, насколько податлива была Бриенна под натиском его губ и языка, ведь он знал, как она была стоически непоколебима с мечом в руках. Когда он в конце концов прервал поцелуй, они оба принялись хватать ртом воздух, и Джейме не испытывал подобной лёгкости с пятнадцатилетнего возраста, до того как Эйрис накинул ему на плечи белый плащ. Наконец его мир обрёл равновесие. Он широко улыбнулся Бриенне, и она одарила его ответной улыбкой, хотя он видел, что их публичное проявление чувств смутило её сильнее, нежели его. Она стыдливо огляделась вокруг, и её взор оказался прикован к месту поверх левого плеча Джейме. – Как замечательно снова наблюдать вас внутри этих стен, моя дорогая Тартская Дева, – услышал он голос Тириона и, поморщившись, закрыл глаза. Неужели им даже минуту нельзя провести наедине, прежде чем появится этот проклятый бес, чтобы поторжествовать? – Хотя, – продолжил Тирион, – если так выглядит ваш первый поцелуй, подозреваю, что уже в ближайшее время больше не смогу к вам так обращаться. Джейме резко обернулся, успев увидеть, как Тирион игриво подмигнул Бриенне, и смерил брата грозным взглядом, негодуя: – Тирион! Я буду тебе благодарен, если бы ты попридержал язык в присутствии моей будущей жены. Однако, к его удивлению, Бриенна позади него рассмеялась. Джейме повернулся обратно к ней: – И ты тоже! Не смейся. Не надо его подстрекать! Бриенна подняла бровь. – Это был приказ? Спешу разочаровать вас, сир, если вы полагаете, что я будут проглатывать ваши окрики, только потому что согласилась выйти за вас, – заявила она, по-прежнему улыбаясь, и её глаза искрились подобно солнечным лучам на поверхности воды. – Впрочем, думаю, какое-то время тебе лучше позволить брату вести себя, как ему заблагорассудится. Если бы не он, мы бы сейчас не стояли здесь и не разговаривали. – Благодарю вас, миледи, – Тирион отвесил ей размашистый поклон. – Ваше благоразумие придётся тут как нельзя кстати. Быть единственным в замке, у кого имеется голова на плечах, знаете ли, утомительно. Бриенна опять залилась смехом, и Джейме подумал, как же он скучал по этому звуку. – Видимо, миледи права на сей счёт, – признал Джейме, поведя бровями и посмотрев на брата, – докучливый бес, – не удержавшись, добавил он. Тирион ухмыльнулся, и искренность этой улыбки коснулась и его глаз — первой улыбки в адрес Джейме с тех пор, как он отказался написать ответ Бриенне. Джейме улыбнулся Тириону в ответ, после чего сказал уже серьёзно: – Спасибо. – Видеть тебя таким счастливым — вот и вся благодарность, которая мне требуется, милый брат. Правда, я бы не стал сильно возражать, если ты наконец разрешишь открыть драгоценную бочку дорнийского красного, которое отец берёг как зеницу ока, и принял бы на себя вину, если он когда-нибудь разузнает о пропаже. Джейме расхохотался. – Пожалуй, это небольшая цена за то, что ты сделал, – согласился он. – И в этом замке уже несколько лет не было более подходящего повода для торжества. Я прикажу подать это вино к ужину. Тирион улыбнулся. – С нетерпением жду. Как и возобновить наши с вами беседы, дорогая Бриенна, – кивнул он ей. – Однако, похоже, прямо сейчас брат бы хотел побыть с вами наедине. Проследите, чтобы он контролировал свои животные инстинкты, ладно? Пока я не приведу септона? Ведь ты бы предпочёл решить этот вопрос по-быстрому, братец? Нужно многое наверстать. Джейме, смеясь, охотно закивал: – Был бы премного благодарен. – Считай, дело сделано, – подмигнув, удалился Тирион. Джейме снова повернулся к Бриенне, сияя улыбкой: – Что ж, миледи. Наверное, ты очень устала с дороги. Подозреваю, тебе не терпится принять ванну и съесть что-то горячее, – сказал он, указав на сводчатый проход в замок. Бриенна еле заметно кивнула, после чего обратила на него полный озорства взгляд: – У меня сложилось впечатление, что ты собирался прокатиться верхом... Джейме открыл рот, но тут же понял, что глупо было удивляться. Она была не похожа ни на кого из его знакомых, поэтому он любил её больше всех на свете. Если таково было её желание, то он более чем рад его исполнить, покинув замок подальше от любопытных взглядов, где бы они могли насладиться покоем, как несколько месяцев назад. В его мыслях вихрем пронеслись места, куда он бы мог её отвезти — и где мог поцеловать. И не только поцеловать, чем он непременно воспользуется, как только будут соблюдены все приличия. Быть может, Тирион уже закончит приготовления с септоном, когда они вернутся в замок, и он сможет безотлагательно сделать её своей женой, накинув поверх её дорожной одежды плащ Ланнистеров, и Бриенна наконец станет ему принадлежать. – Как пожелает миледи, – произнёс он, и через несколько минут, оседлав лошадей, они уже миновали ворота замка, мчась навстречу снегопаду с взволнованно бьющимися сердцами, и их смех наполнял звоном морозный воздух.