Мост через реку Хан

В палате Чон Юнсу стоял сильный запах лекарств. Хосок вошёл, когда медсестра закончила менять капельницу мужчине. Оставив его завтрак на тумбочке у кровати, она обернулась к Чон Хосоку, жестом показав, что пациент спит. Парень кивнул, пропуская медсестру к двери. Оставшись наедине с Юнсу, он медленным шагом направился к окну, стараясь открыть его как можно тише, чтобы не разбудить отца. Свежий воздух тут же ворвался в палату, заставляя Чон Хосока слегка поёжиться. Взглянув в окно, выходящее на больничную парковку, он заметил знакомый силуэт Хан Сэми, стоящей у такси вместе с Пак Чимином. Со стороны казалось, будто они о чем-то спорят. Через мгновение, девушка махнула рукой, садясь в машину, и Чимин последовал за ней, победно улыбаясь, а уже спустя минуту, такси, в которое села Хан Сэми, скрылось за поворотом. «Она согласится? Откроет студию с ним?» Вопрос возник в голове Хосока сам собой, вызывая чувство ревности и какой-то необъяснимой печали. Парень знал, что его сожаления ни к чему не приведут и, если подруга решит взяться за студию вместе с Чимином, всё что ему останется – просто пожелать ей удачи и поддержать. Как он всегда и делал, делает, и будет делать впредь. Пока он думал об этом, на телефон пришло сообщение от подруги. [Хосок… я ненадолго слетаю в Сеул с Пак Чимином, иначе он от меня не отстанет. Вернусь к твоей последней, вечерней тренировке в студии. Обещаю. Проведи это время с папой. Целую. До вечера.] - Проведи время с папой… хах… - тихо усмехнулся он, понимая, как абсурдно звучат эти слова. Тяжело вздохнув, Чон Хосок убрал телефон в карман и отвернулся от окна, слегка прислоняясь к нему спиной. Взгляд его упал на спящего отца. Выглядел тот намного хуже, будто с каждой минутой увядал, словно растение без воды. Это заставило сердце больно сжаться. Несмотря ни на что, Хосок сожалел. Сожалел о том, что вскоре придётся попрощаться с этим человеком. Два года с ним не прошли бесследно, парень успел привыкнуть к своему непутёвому папаше. От одной мысли, что его не станет, становилось душно и привкус тошноты подкатывал к горлу, однако, даже все эти мысли никак не могли бы реабилитировать их отношения. Любит ли он отца? Наверное, да. Чон Хосок задавал себе этот вопрос снова и снова, надеясь, что со спокойной душой и совестью в придачу, сможет ответить «нет». Но, всё же, он любит… не за то какой Чон Юнсу, ведь отец из него ужасный, а за то, что он просто его отец. Долгие разговоры с подругой, прошедшей ночью, помогли ему это понять. И теперь, спустя время, он винит себя за то, что ещё два года назад искренне желал Юнсу смерти, и вот, мысли его, словно материализовались, выполняя такое мерзкое желание. Всё это заставляло Хосока почувствовать себя ужасным человеком, может даже хуже, чем его отец. Парень засмотрелся на тощие, бледные руки Чон Юнсу, вспоминая как в детстве эти же руки, только жестокие и беспощадные, били его, оставляя жгучие следы и абсолютное непонимание. «За что?», «Почему?», «Что я сделал?» - вопросы, на которые он до сих пор так и не получил ответов. С тех пор, как Хосок начал присматривать за отцом, множество раз он хотел задать эти вопросы, но что-то постоянно останавливало. Теперь же, когда времени почти не осталось, Чон Хосок потерял какое-либо желание получить ответ. Это было уже неважно. Запустив руки в свои волосы и ещё раз вздохнув, парень опустился на пол, спиной прислоняясь к холодной стене больничной палаты. Откинув голову назад, он ждал, сам не зная, чего. Время шло медленно, и только настенные часы будто спешили, бежали куда-то, назойливо тикая, эхом отбивались от каждой стены. Через полчаса, Чон Юнсу наконец открыл глаза. Тяжелые веки упрямо сопротивлялись, но, когда взгляд его упал на сына, сидящего недалеко, бодрость постепенно взяла верх. Хосок, перевел глаза на часы и снова посмотрел на мужчину. - У тебя скоро приём лекарств. – хриплым голосом сказал он. Юнсу промолчал в ответ. Парень поднялся на ноги, подходя к кровати. – Еда остыла… я попрошу, чтобы тебе принесли… - Не нужно. – тихо перебил Чон Юнсу. – Не думаю, что хочу есть. Хосок кивнул, не собираясь спорить или уговаривать. Сил на какие-либо перепалки, у него не осталось. Оба замолчали, смотря друг на друга, хотя каждому было что сказать. Молчание затянулось и тогда мужчина постарался приподняться на локтях. Чон Хосок тут же помог, поправляя подушку и подставляя её за спину отца, чтобы тот мог удобно сесть. - Ты давно пришёл? – спросил Юнсу, когда сын склонился над ним, поправляя проводок капельницы. - Давно. – просто ответил Чон Хосок, избегая взгляд отца, после чего выпрямился, оборачиваясь к двери. – Я схожу за медсестрой. – когда он уже дёрнулся в сторону выхода, холодная ладонь отца слабо схватила его за руку. Хосок вопросительно изогнул бровь. - Не надо… просто… просто сядь рядом. – сухо попросил Юнсу. Видно было, что слова давались ему с трудом. Парень нахмурился, но сделал то, о чем попросил отец. Опустившись на стул, что стоял рядом с кроватью, он посмотрел на Чон Юнсу, а тот в свою очередь отпустил его руку, принявшись теребить край одеяла тощими, бледными пальцами. Мужчина пытался подобрать правильные слова, но ничего не шло на ум, ведь им никогда так и не удавалось просто поговорить. Нормально. Как настоящие папа и сын. Чон Хосок терпеливо ждал, пока Юнсу наконец скажет, что хотел. Он видел метания отца. Никогда раньше на лице Чон Юнсу не было такого странного выражения. - Мне… - тихо начал мужчина. – Мне жаль. – Хосок замер, ведь это было последним, что он ожидал услышать. – Прости меня. – хрипло продолжит тот. «Он извиняется? Отец извиняется передо мной?» В голове парня никак не укладывались эти слова. Словно загипнотизированный, он продолжал смотреть на Юнсу, ожидая подвоха… но его всё не было. Нервно вздрогнув, мужчина наконец поднял глаза на сына, сталкиваясь с его непониманием. - Я подумал… неправильно будет уйти из твоей жизни, так и не сказав этого… - голос его становился всё тише, словно он боялся говорить, открыть то, что так долго сидело в нём, терзало и мучало. – Знаешь, когда твоя мама была беременна тобой, я был так счастлив… мне казалось, вот она – награда мне за эту тяжкую жизнь. – Чон Юнсу горько усмехнулся, а Хосок, неперебивая, продолжал слушать. – Ты был долгожданным ребёнком, правда. Готовясь к твоему появлению, мы много работали, даже влезли в долги, но это было счастьем для нас, ведь только так был шанс обеспечить тебе хорошее будущее… - на лице отца появилась мягкая улыбка. Раньше он никогда не улыбался так Чон Хосоку. Парень поджал губы, пытаясь прогнать растерянность. Откровения отца окончательно сбили его с толку. - Я помню, в тот день, когда мы узнали, что у нас будет мальчик, твоя мама потащила меня в храм, молиться. - хмыкнул он. - Она всегда была такой упрямой… думаю, этим ты пошёл в неё… - Чон Юнсу закашлял. – О чем я говорил? – трясущейся рукой он попытался дотянуться до воды, но Хосок опередил его, и открыв бутылку, осторожно вложил её в ладонь отца. - Ты говорил про храм. - наконец подал голос парень, выдавая своё желание дослушать до конца. Юнсу улыбнулся, отпив глоток и отдав бутылку обратно сыну. - Да… храм. - кивнул он. - Мы молились несколько часов и там же дали тебе имя - Чон Хосок, что значит «Имя, которое разнесётся по стране» … хах… она уже тогда была уверена, что ты добьёшься многого в этой жизни. Упоминание о матери пробудили что-то в Хосоке. Казалось, буря эмоций наполняет его целиком. Никогда раньше он не говорил с отцом о маме, это было в новинку для него, поэтому Чон Хосок не знал, как себя вести. Проведя рукой по волосам, он вздохнул, тогда Юнсу посмотрел на него и понимающе улыбнулся. - Прости, что не рассказывал тебе этого раньше. - вдруг снова извинился он. Парень поднял на него глаза. - Почему… ты говоришь мне это сейчас, почему? - Потому что я умираю. - просто ответил отец. - Будет нечестно по отношению к тебе, так ничего и не рассказать. - Чон Хосок постарался вернуть холодность своему взгляду, хотя это давалось ему с огромным трудом. - Ты ведь понимаешь, что это никак тебя не оправдывает? - прямо спросил он. Юнсу замер на мгновение, после чего, словно опомнился и нервно сглотнул. - Ни в коем случае не оправдывает. - согласился мужчина. На короткое время в палате повисла глухая тишина, уступая место уже давно забытому стуку настенных часов. Когда это начало напрягать, Чон Хосок откашлялся, привлекая внимание. - Почему она умерла? - вдруг спросил парень. Лицо отца помрачнело. - Вплоть до последнего месяца беременности, всё было хорошо… но потом начались трудности. - вспоминая прошлое, глаза его стали тускнеть, а руки задрожали. - Твоя мама никогда не славилась крепким здоровьем. Ей диагностировали сердечную недостаточность еще до того, как мы узнали, что она беременна. Врач посоветовал прервать беременность, но она отказалась, даже и секунды не думая. И вот, уже на девятом месяце, болезнь усугубилась. Нам предложили вызвать преждевременные роды, чтобы избежать осложнений с сердцем… но, в таком случае был риск, что ребёнок пострадает. Твоя мама, конечно же, отказалась, решив выносить тебя до конца. До сих пор помню, как она ругалась с врачом, умоляя сделать всё, лишь бы сын родился здоровым… - закрыв глаза, словно проживая всё это снова, Чон Юнсу медленно вздохнул. - Когда время пришло, ты всё же появился на свет, крепкий и здоровый… она успела посмотреть на тебя, позвать тебя по имени, но так и не успела подержать в своих руках. В ту минуту её сердце остановилось… Хосок и раньше знал, что его мама умерла сразу после его рождения, но услышав всю историю от начала до конца, печаль с новой силой наполнила его сердце. Он был благодарен за то, что мама дала ему жизнь, и в то же время до боли сожалел, что отнял жизнь у неё. - И ты не виноват в этом. – словно прочитав его мысли, сказал Юнсу. – Она знала на что идёт. С самого начала. Так что, ты не был виноват. Усмешка, смешанная с горечью, сорвалась с губ Чон Хосока, когда мужчина произнёс эти долгожданные слова. - Но ты ведь так не считаешь? – спросил он. Отец снова откашлялся. - Мне жаль. – повторил извинение он. – Я слабый… я никогда не был таким сильным, как она. Не смог справиться с потерей… из-за всех операций и лекарств, мы влезли в огромные долги. Накопилось много проблем, а смерть жены добила меня окончательно… я остался совсем один, с младенцем на руках, который то и дело напоминал мне о ней. Я пытался сбежать от реальности, тем самым отталкивал тебя и ранил. – Юнсу вздохнул, сделав короткую паузу, собираясь с мыслями. – Мне нет оправданий, я действительно винил во всём тебя, хотя ты ни в чём не виноват. Поэтому, хоть я и прошу у тебя прощение, ты ни в коем случае не должен прощать меня. Продолжай ненавидеть меня, потому что я этого заслужил. Злись и груби мне, и не сожалей ни о чём, когда будешь хоронить меня. Вздохни с облегчением, забудь меня и живи дальше. – слегка помедлив, глаза Чон Юнсу встретились с глазами сына, которые всегда были так похожи на глаза его любимой. Снова тишина. Тягучая, откровенная и болезненная. Чон Юнсу наконец сказал всё то, что так долго мучало его. Теперь казалось, что он готов покинуть этот мир. Единственное, что его держало сейчас – этот взгляд сына, которым он смотрел. Наполненный болью, печалью и злостью. - Ты был ужасным отцом. – спустя минуту молчания, наконец ответил Хосок, опустив глаза. – Просто ужасным. - Я знаю. - Ты отнял у меня счастливое детство. - Да… - Я до сих пор вспоминаю, как ты поступал со мной. Помню всё, как будто это было вчера. - Прости… - всё что мог сказать Юнсу. Сын прикрыл лицо руками, чувствуя, что слёзы подступают к глазам. - И всё же… - голос Чон Хосока дрожал. – Я не могу ненавидеть тебя… что бы ты не делал, я не могу тебя ненавидеть. Услышав это, мужчина замер. Поджав губы, он потянулся рукой к лицу сына, но остановил себя на полпути, всё ещё чувствуя, что не имеет на это права. Рука его опустилась на кровать, а по щеке побежала слезинка. Боясь, что Хосок увидит, Чон Юнсу поспешно смахнул слезу, шмыгая носом. Убрав руки от лица, парень взглянул на отца. Прямо сейчас, казалось, слова были ни к чему. Оба пришли к понимаю. Оба, наконец, пришли к завершению этой болезненной и печальной истории. И каждый из них был готов отпустить. Чон Хосок сдержал слёзы, отведя взгляд. Юнсу сделал то же самое. Какое-то время они просто молчали, но в молчании этом не было больше неловкости или обиды. В памяти мужчины вдруг всплыли слова Хан Сэми о том, что они ещё могут наладить отношения. Услышав это тогда, Чон Юнсу мог лишь посмеяться, точно зная, что этого не произойдёт, но теперь… после разговора с сыном, он смог разглядеть ту надежду, о которой говорила Сэм. «Дорогая… кажется у нашего Хосока появилась замечательная поддержка в этой жизни. Она напоминает мне тебя…» - подумал Юнсу и улыбнувшись своим мыслям, вдруг серьёзно взглянул на сына. - Та девочка… Хан Сэми… - прервал тишину отец. – Если не женишься на ней, клянусь, упустишь самое важное в своей жизни.