Оригинал
1 ноября 2018 г. в 03:34
Джиён очень любит осень.
С фанатской преданностью считает ее самым прекрасным временем года, и ни за что не отдал бы пальму первенства весне со всем ее цветущим пафосом.
Джиён где-то слышал, что красиво состариться — удел избранных. И раннеосеннее разноцветье — это и есть идеальный вариант красивого увядания.
Намсан сменяет один осенний туалет на другой, а он фанючит на кружево искрящейся листвы древнего дерева гинкго и старается наполнить осенью свой дом: притаскивает букет осенних красно-желто-зеленых листьев и перебирает их, запоминая краски. Ему хочется подарить эти лоскуты осени всем вокруг, поделиться ими, заразить тех, кто рядом, этой красотой.
И даже когда дожди начинают смывать краски, Джиёну менее привлекательной осень не кажется: ему нравится думать, что кто-то сверху устраивает генеральную уборку перед холодами: отмывает все, выметает ветром сор, сухие листья и ветки, готовит землю к зиме. Как любая уборка, это, возможно, и не выглядит слишком эстетично, но дело же всегда в результате.
Джиёну в Сеуле не хватает снега, но осень на горе Намсан исцеляет его как антибиотик, немного калеча, выжигая порядком внутри, но зато становится легче и отпускает виски.
Стоя над копошащимся городом под вуалью раздвоенных золотых листьев, Джиён думает, что, как бы ни старался человек украсить стены своих зданий, затягивая их в стекло, бетон и пластик, ничего более прекрасного, чем то, что родилось само, без участия человека, придумать невозможно. Жизнь, сколько бы пластических операций ей ни делали, все равно заставляет оригинал проступать через реставрацию и позолоту. Выпячивая свои трещины, она напоминает о тех остатках настоящих мазков мастера, которые изначально сделали шедевр шедевром.
Джиёну до сжавшегося горла хочется, чтобы проступившего его настоящего приняли и не испугались, не отшатнулись в брезгливости, разглядев в нем монстра, потому что позолота потяжелела за годы меняющихся масок, и вот-вот норовит начать отваливаться кусками.