Здоровая душа означает здоровый дух в здоровом теле

— Теперь ты должен выбрать себе оружие. Почувствуй его или её всем сердцем, потянись душой, как я тебя учил. Когда оно тоже сделает выбор, придётся действовать быстро, чтобы не спугнуть. И помни — у тебя всего одна попытка. — А как понять, что оно меня выбрало? — Ну как же! Всё просто. Оружие захочет тебя убить. Не такой инструкции Ацуши ждал в свой первый день в Академии Шинигами. Посчитав учительский долг исполненным, Дазай летящей походкой скрылся в хитросплетении коридоров. Следовать за ним было смерти подобно не только в переносном, но и в прямом смысле. Ацуши до чёртиков пугала возможная встреча с Шинигами, поэтому он старался растянуть её подольше, как ментоловую жвачку. Мять зубами, надувать пузыри и потихоньку отползать в безопасную тень ближайшей колонны. Ну уж нет, за Дазаем мы не пойдём, уже ходили, не надо. Благодарность причудливо смешивалась с досадой на учителя, ответственность которого не распространялась дальше банального «привёл в школу и бросил на произвол судьбы». Спасибо, конечно, что в колодец не скинул с воплем «это Спарта!», но и такой поворот в списке мрачных предсказаний тоже был. Без особой надежды на успех Ацуши огляделся. Здание Академии пугало не только острыми симметричными свечами, но и длинной лестницей. Забираясь по ней наверх, можно ещё на первой сотне ступенек отдать душу самому слабенькому и дохлому кишину. Парочку по пути в Америку показательно уничтожил Дазай, так что Ацуши примерно представлял, с чем должен иметь дело. Опустившиеся несчастные люди, чьи разум и душу поглотило безумие, заслуживали избавления от мучений — и помочь им могло специальное оружие, найти которое Ацуши предстояло самостоятельно. Как-нибудь. Не имея ни малейшего представления, с чего начинать и куда идти. У него на груди висел бейджик «повелитель», но очереди претендентов видно не было. Судя по тому, как клыкасто ухмылялось солнце, Дазай бессовестно опоздал на церемонию знакомства и лишил Ацуши единственного шанса сразу влиться в коллектив. И без чужих подсказок он знал, что выскочек, которые заявляются после всех пролюбленных дедлайнов, обычно терпеть не могут. Несколько неуверенных шагов вперёд проблему волшебным образом не решили. Тогда Ацуши махнул рукой на все тревоги и принялся методично обыскивать каждый этаж, здраво рассудив, что не один же он такой неудачник, пропустивший всё и вся. Где-то наверняка грустит в Мистере Угле такой же бедняга или бедняжка. Спустя полчаса блужданий ему улыбнулась удача. Возле двери в класс музыки стояла маленькая и хрупкая на вид девочка в красном кимоно. Когда она повернулась на звук шагов, Ацуши увидел надпись «оружие» и мысленно возликовал. Не будет же такая милашка сразу на него кидаться? Да не, бред какой-то. — Эм… Привет? — промямлил Ацуши. — Ты одна? В смысле, ещё не нашла себе напарника? Девочка просканировала его отрешённым взглядом, помолчала с минуту, а потом едва слышно ответила: — Нет. У неё был приятный голос и красивые глаза. Немного портил образ телефон-раскладушка, в который девочка вцепилась, как утопающий в спасательный круг, но у всех в Городе Смерти и за его пределами были свои недостатки. Например, Ацуши подобрал с улицы Дазай и целых два месяца учил… если путешествие с другого конца света и ночёвка в дешёвых мотелях натягивались на слово «учёба». После педагогических вывертов Дазая нервы сами превратились в стальные канаты. Морально Ацуши был готов ко всему. И даже не вздрогнул, когда за спиной раздался каркающий, сиплый голос: — С дороги, отродье. Его источником был худющий высокий парень в чёрном плаще. Почти как Нео из «Матрицы», только без крутых очков и бледный, как недобитый осиновым колом вампир. Довольно сносно повторив взгляд-рентген девочки, Ацуши скрестил руки на груди и встал так, чтобы перекрыть незнакомцу дорогу. Тот, кажется, опешил. — Ты глухой или тупой? — А тебя в детстве из люльки уронили, раз ты на людей бросаешься без повода? Не к месту в памяти всплыли слова Дазая про «захочет убить». Тёмный огонёк злости в глазах напротив Ацуши очень сильно не понравился. — Не дерзи старшим только потому, что ты повелитель, — процедил сквозь зубы парень, словно все повелители скопом и каждый по отдельности нанесли ему личное оскорбление. Только после этой фразы до Ацуши дошло, что у парня на груди тоже болтался бейдж оружия. Не всем и не всегда удавалось найти идеального партнёра. Годами оружия и повелители жили неприкаянно, если не могли войти в резонанс или вообще прикоснуться друг к другу без ожогов. Об этом и многом другом в качестве невесёлой сказки перед сном рассказывал Дазай. — Ты здесь не первый день, — парень дёрнул острым плечом, подтверждая внезапную догадку. — И до сих пор без напарника. — Какое тебе дело? Ацуши моргнул и повернулся к собеседнику спиной. Пусть бьёт, если хочет. Он сюда рвался не для того, чтобы перевоспитывать обиженных миром несчастных социопатов. Своих проблем с горкой, разгребать некогда. — Так ты не против быть моим партнёром? — спросил он у молчаливо наблюдавшей за сценой девочки. — Нет, — она была всё так же немногословна, но руку пожала уверенно и крепко. — Изуми Кёка. Демонический меч. Сзади послышалось брезгливое цыканье, кашель, а затем — быстро удаляющиеся шаги. Ацуши проводил парня задумчивым взглядом и не сразу вспомнил, что забыл представиться. Но терпение у Кёки было, похоже, королевским. Она безропотно отправилась гулять со своим новоиспечённым повелителем по Академии, заглядывала в пустые классы и мягко гладила по запястью, когда Ацуши в отчаянии порывался всё бросить. — Здесь обязательно должны водиться привидения заблудившихся студентов, — простонал он, валясь без сил на верхнюю ступеньку. Солнце перекатывалось по небу и заливалось гомерическим хохотом. — Или указатели, на худой конец, ведь так строить просто бесчеловечно! — Если хочешь, я позвоню сестрице Коё, и она проведёт нас, куда нужно, — это была самая длинная фраза, произнесённая Кёкой за полтора часа. — Я думала, для тебя важно найти дорогу самому. Вот он дурак! Ацуши смущённо почесал в затылке и просяще сложил ладони перед собой. — Извини, пожалуйста, Кёка-чан! Ты наверняка устала и хочешь есть. Я обязательно куплю тебе что-нибудь в городе, договорились? Не то чтобы у Ацуши осталось много карманных денег, но на блинчики с фруктами должно хватить. — Угу, — сосредоточенно нажимавшая кнопки Кёка не повернула головы, но Ацуши точно видел тень улыбки на её губах. Вряд ли это галлюцинация от солнечного удара. Не бывает таких симпатичных галлюцинаций. — Всё. Ждём. Она не рассказывала о себе и не делилась планами на будущее. Всё, что Ацуши узнал — имя и тип оружия, а ещё скромное признание в любви к сладкому. Внешность у Кёки была типично японской, такая маленькая наследница благородного и великого клана. Рядом с ней Ацуши чувствовал себя последним оборванцем, но надеялся, что со временем это пройдёт. Синдром «сиротки из приюта», как выразился Дазай, исчезает через недели две после того, как сиротка попадает в нормальные условия и приличное общество. Условия с натяжкой под описание подходили, а вот общество к приличию явно не стремилось. Вспомнив кислое лицо парня в чёрном, Ацуши невесело хмыкнул. Это ж кому так не повезёт с напарником… — Милая Кёка, неужели не нашлось кандидатуры получше? — на них упала тень от зонта. Красивая женщина в нежно-розовом кимоно сражала наповал одним своим видом. До упора и тихого хруста выгнув шею, Ацуши любовался ею снизу вверх, а затем пообещал: — Со временем вы убедитесь, что Кёка сделала правильный выбор. — Ещё и наглый, — восхитилась, очевидно, сестрица Коё. — Ладно, пусть так. Но готовься к тому, что я проверю, так ли ты надёжен в делах, как утверждаешь. Коё попыталась приобнять Кёку за плечи, но она выскользнула из-под шёлкового рукава и вцепилась в локоть Ацуши. Тень накрыла красивое лицо, однако на этом молчаливая конфронтация закончилась. Уставших и голодных напарников отвели наконец в небольшую квартиру, где им предстояло жить ближайшие несколько лет. Квартира выглядела необжитой и не впечатляла разнообразием мебели, однако глаза Кёки засветились радостью, а большего и не требовалось. Прощание с сестрицей у дверей затянулось, так что Ацуши отправился изучать свою спальню. По сравнению с ночлежками и грязными улицами она напоминала царские хоромы. Со счастливым вздохом Ацуши упал лицом в кровать и уснул почти сразу, даже не сняв ботинки. Бесшумно заглянувшая в спальню Кёка слабо улыбнулась, легко забросила его ноги на кровать, а потом накрыла сверху пледом и вышла, ступая по своим же следам. Учёба потянулась чередой утомительных, но полных яркими событиями дней. Одноклассники, удивительные предметы и задания, учителя один страньше другого… В этом крылась притягательность Академии — в ней находилось место фрикам, психам, пай-девочкам и стремящимся к успеху карьеристам, оружиям и повелителям всех мастей. Здесь витала неадекватная, но дружелюбная атмосфера, так что всякий, кто преодолевал лестницу и не терялся в лабиринте коридоров, сразу чувствовал себя как дома. Со временем Ацуши привык и даже привязался к сумрачным переходам и залитым солнечным светом классным комнатам. Совместная жизнь с Кёкой тоже преподносила сюрпризы — в основном приятные. По утрам Ацуши жарил блинчики с мёдом или кленовым сиропом. Сонная Кёка садилась за стол в домашнем коротком халате и с распущенными волосами, отправляла в рот первый кусочек, резко просыпалась и сама не замечала, как съедала ровно половину. Покупать блинчики в лавке на торговой площади оказалось слишком дорого, а вот свежие фрукты и ингредиенты для теста не так пугающе опустошали кошелёк. В этом помогала внезапно упавшая на голову стипендия, которая, оказывается, полагалась каждому студенту. Готовил Ацуши неплохо и старался тратить деньги разумно. Навыки выживания прилипли к нему за время бродяжничества, когда он мыл полы в кафешках, помогал поварам чистить редьку или попросту забирал у прохожих кошельки. К счастью, сделать такое пришлось всего пару раз, на большее у Ацуши не хватило бы совести. После завтрака они торопливо собирались и летели по улицам Города Смерти, жители которого уступали им дорогу, едва завидев шевроны учеников Академии. Многие здоровались и желали доброго дня, ведь именно от внешне безобидных детей зависели их покой и безопасность. Наводившая панику лестница теперь преодолевалась быстро и незаметно, а ориентировался Ацуши благодаря карте-шпаргалке намного лучше, чем в первые дни. На занятиях Кёка сидела тихо и почти не задавала вопросов, только иногда дёргала Ацуши за рукав и заглядывала в глаза — мол, спроси сам, мне неловко. Тесты и задачи неизменно больно били Ацуши по голове, и он зубрил ночами, чтобы утрамбовать целую гору новой и сложной информации. Зато с практикой дела шли не в пример лучше. — Сейчас я разобью вас на двойки, — объявил учитель Куникида, вкладывающий в непутёвые головы знания для тех самых зубодробительных тестов. — Ваша задача состоит в том, чтобы победить оппонента, не нанеся ему смертельных повреждений. Необходимо учитывать манеру боя, тактику, продумать способы атаки и не утратить контроль над собственным оружием. Ацуши не покидала мысль, что раньше Куникида работал в самой обычной школе и пытался доказать остолопам вроде самого Ацуши, что математика есть мать всех наук, а кто не согласен, тот дурак. В глубине души Куникида был неплохим человеком, несмотря на принципиальность и строгость. Наверное. Может быть. Потому что в качестве «оппонента» для них Куникида выбрал Акутагаву. Акутагава, несмотря на два года разницы, тоже учился в их классе, но ходил особняком и ершился при любой попытке завязать разговор. О нём распустили столько слухов, что хотя бы половина из них должна была быть правдивой. Вместе с новичками Акутагаву видели редко, в основном когда он проваливал ежемесячный тест, набрав слишком мало баллов. Слышать об этом было дико, как и не видеть его фамилии первой — ну ладно, второй или третьей — в списке, который вывешивали в коридоре. Несмотря на внешность маньяка-убийцы со стажем, Акутагава не выкашлял все мозги через рот и срезался по оценкам из-за слабого здоровья, а не потому, что чего-то не знал. Глядя на его сгорбленную спину за первой партой сразу перед учителем, Ацуши рассеянно думал: как ему живётся без напарника, семьи, и есть ли она вообще? Слухи твердили, что есть, но сестра Акутагавы появлялась на лекциях ещё реже, чем он сам. — Можешь выбрать повелителя из свободных, Рюноске, — предложил Куникида перед началом боя. Нервный кашель был ему ответом. Ни с кем за два года Акутагава так и не сумел войти в резонанс или хотя бы подружиться. На все расспросы о нём Дазай таинственно отмалчивался, так что любопытство своё Ацуши заткнул куда подальше. С напарником или без, этот засранец был чертовски неудобным противником. — Начали! Кёка превратилась в короткий клинок с красной цубой. Он практически ничего не весил, но разрезал всё, к чему прикасался. В основном страдала мебель и те несчастные, кому приходилось выходить на импровизированный ринг против Ацуши. Контролировать демонический меч было не так просто, как писали в учебниках, а единение душ, зачаток резонанса, длилось пока всего около тридцати секунд. Неплохо для новичка, но преступно мало, когда на тебя несётся чёрная клыкастая морда с намерением сожрать. Первый удар Ацуши принял на клинок. Зубы скрипнули о сталь. Всё происходило настолько быстро, что думать не оставалось времени. Прыгнув вправо, Ацуши попытался зайти сбоку и подрезать Акутагаве колени. В ответ чёрный плащ за одну секунду ощетинился острыми иглами. Напороться на них — больно, тем более, что «не наносить смертельных повреждений» не означало не ранить вообще. Своим противникам демонический плащ Акутагава Рюноске без сожалений ломал ноги и пальцы, оставлял кровоточащие раны и глумился десятком других законных способов. Его сила идеально подходила как для нападения, так и для защиты. Такому оружию не нужен повелитель. Вот что было написано у него на высокомерной физиономии. Ацуши оскалился, инстинктивно желая показать клыки, и ринулся в бой снова. Хотелось разбить этому гадёнышу нос или поставить фингал под безбровым глазом. — Сзади! — правую руку протащило в сторону и по кругу, утягивая за ней остальное тело. Ацуши нелепо развернулся на носке и лишь чудом пропустил неожиданную атаку чёрной пасти. — Не зевай, Ацуши. Сосредоточься. — А… Прости, Кёка-чан. В лезвии клинка отразилось флегматичное лицо. Кёка убедилась, что с напарником всё в порядке, и снова исчезла в своём зазеркалье. — Наболтались? — угрюмо поинтересовался Акутагава, которому надоело ловить скачущего, как горный козёл, противника. — Стой смирно и дай мне отправить тебя на койку к доктору Ёсано. Она ещё ни разу тебя не лечила, будешь в восторге. — Что, не терпится поделиться богатым опытом? — поддел Ацуши и сразу пожалел об этом. Побледневший ещё больше (хотя куда уже?!) Акутагава вложил все силы в то, чтобы размазать его по полу и стенам. Скорость помогала хоть как-то выживать, но надолго такие танцы от болезненного «кусь» в задницу не спасали. Надо бить в самое уязвимое место. Пригнувшись, Ацуши бросился наперерез всем трём пастям. Кёка отбила две из них и разрезала третью, а сам Ацуши поднырнул под чужой рукой и вдавил скрюченные особым образом пальцы в незащищённый живот. Ну, как незащищённый… Одежда уплотнилась и поглотила часть дыхания души, но в стену Акутагаву всё равно впечатало. Посыпалась штукатурка, во все стороны разлетелись куски бетона. Снова Куникиде из своего кошелька платить за ремонт. Ацуши вытер пот со лба, отпустил Кёку и глубоко поклонился, извиняясь за разгром. — Все трое в медпункт. Живо! — приказал Куникида, у которого нервно дёргалась бровь и тряслись пальцы. Он явно не ожидал от учеников такой жажды убийства и разрушений, так что гнев был вполне понятен и оправдан. Не без удовольствия Ацуши поднял Акутагаву одной рукой за ворот плаща и потянул за собой из тренировочного зала. Кёка шла чуть позади и первая заметила опасное шевеление и красные точки, вспыхнувшие в складках одежды. Рука-лезвие прижалась к шее Акутагавы и не позволила ему напасть исподтишка. — Ты проиграл, — холодно бросила Кёка. Дождавшись недовольного кивка, она убрала руку. — Смирись. — Пусть отпустит, или я отгрызу ему ногу. — Ацуши-кун, он хочет идти сам. До медпункта осталось всего два лестничных пролёта и три поворота. Сверившись с картой-шпаргалкой для топографических кретинов вроде него, Ацуши небрежно разжал кулак и отошёл от бормочущего проклятия Акутагавы подальше. Мало ли кинется ещё. Не бешеный, но предугадать его действия было очень трудно. Хромоножку Акутагаву они общими усилиями довели к нужному кабинету и замерли в нерешительности. Кто такая доктор Ёсано и чего от неё ожидать, знал только постоянный пациент, который захлопнул рот и не издавал других звуков, кроме судорожного кашля. На ладони, прижатой ко рту, Ацуши заметил кровь. — Простите, нам тут нужен доктор… Просторный и светлый медпункт был заполнен рядами пустых коек. На одной из них в белом лабораторном халате прямо поверх одеяла валялся странный мужик, качал ногой и подкидывал неестественно жёлтого цвета лимон. — Вы попали куда нужно! — заметив топтание у порога, мужик подскочил и развил бурную деятельность. За какие-то жалкие три минуты он уложил Акутагаву на кровать, влил в него лекарство, зачем-то поставил капельницу и угостил Ацуши с Кёкой кислющими шипучими леденцами. — Как здорово видеть в молодёжи тягу к знаниям и экспериментам! Юные души полны энтузиазма и сил, у вас впереди столько удивительных открытий и возможностей, которые откроют новую страницу в истории науки! Странный мужик всё не унимался, и Ацуши с каждой фразой хотелось пристукнуть его чем-нибудь тяжёлым. А ещё лучше — сделать тихим и неподвижным, как Акутагаву. Тот молча пилил взглядом потолок и временами надрывно кашлял. Лучше ему от манипуляций «доктора» не становилось. — Уже учили выражение «здоровая душа означает здоровый дух в здоровом теле»? — мужик пощупал пульс на бледной руке Акутагавы и задумчиво потёр подбородок. — К тебе это не относится. Парень ты сильный, но силу свою расходуешь на всякую фигню. Думаешь, протянешь ещё три года с попытками самоубиться о каждого, кто в состоянии дать сдачи? Тон монолога резко изменился. Ацуши притворился, что его в палате вообще нет, а Кёка и без подобных ухищрений умудрялась заставать врасплох всех, кто был недостаточно внимателен. На Акутагаву оба старались не смотреть — его лицо пошло некрасивыми красными пятнами, губы сжались в плотную нитку. — Я сражаюсь, чтобы стать сильнее. — Ты сражаешься, потому что не знаешь, как можно жить иначе, — парировал мужик и кинул Акутагаве на живот лимон. — Ешь. Витамины и всё такое. — Вообще-то это я его ранил, — подал голос Ацуши. — Извините. — Не ранил, а швырнул в стену. — Да, Кёка-чан, именно так. — У него сломано ребро и вывихнута лодыжка, — хладнокровно продолжила Кёка под внимательным взглядом мужика. Он даже очки на лоб поднял, так сильно заинтересовался. — Ещё хроническая астма, бронхит и температура. Вы совсем не лечите учеников, доктор-сан? — Почему же? На основе его болячек я почти разобрался в анатомии, а по вирусным даже написал доклад, — похвастался горе-доктор. Доверия к нему было всё меньше. — Не моя вина в том, что он с рождения болезненный и немощный. Вот если бы закалялся, питался нормально и нос от пойманных душ не воротил, то совсем другим оружием мог бы стать. Ацуши перевёл взгляд на притихшего Акутагаву. — Ты в одиночку выполняешь задания и не собираешь души? Разве тебе не хочется стать Косой Смерти? Косой — с лезвием и рукоятью — он при всём желании стать не мог, но дело было не в названиях и не в титуле. Тех, кто собрал сто душ кишинов и одну — ведьмы, уважали и ставили в пример другим. Увиденное ранее буквально вопило о том, что Акутагаве ничего не стоило забраться на эту вершину и плевать оттуда на ничтожеств, недостойных его величия. — Это ничего не изменит, — буркнул Акутагава и отвёл глаза. — Пока я слаб, он даже не посмотрит в мою сторону. Коса Смерти я или нет — значения не имеет, если не получается оправдать ожидания. Спросить, кто этот загадочный он и какого кишина Акутагава вдолбил себе в голову, что чужое мнение должно перевешивать его собственное, Ацуши не успел. В медпункт вошла женщина и на мгновение оцепенела. Её тяжёлый взгляд пробуждал от спячки табуны мурашек и заставлял их мигрировать вдоль позвоночника. Жуткая дамочка. — Моя прекрасная леди! — воскликнул мужик в очках и раскинул руки для страстных объятий. Вместо них ему в лицо прилетела невесть откуда взявшаяся книга. — И на полчаса нельзя отойти, чтобы ты что-нибудь не учудил, Каджии, — женщина равнодушно переступила через противника и склонилась над Акутагавой. — Привет, милый, давно не виделись. Ты наконец-то завёл друзей? Глаза Акутагавы стали круглыми, как воздушные шары. Он так поспешно замотал головой, словно отрицал само существование зловредных и непонятных монстров, которых все почему-то называли друзьями. Женщина рассмеялась, и в этот момент Ацуши догадался, что к ним явился настоящий доктор. — Все брысь отсюда, — скомандовала она. — Буду лечить, пока этот недотёпа ребёнка не угробил. Недотёпа Каджии поднялся на ноги слишком быстро для умирающего, пропел: — Я же хотел как лучше, Акико! — и превратился в огромный тесак с угрожающе острым лезвием. Акико Ёсано любовно погладила рукоять, послала хищную улыбку отразившемуся в лезвии напарнику и повторила свой приказ: — Бегите, если не хотите, чтобы я обработала ещё и вас. Дважды повторять не пришлось: Ацуши сдуло со стула в мгновение ока. Отдышался он только в коридоре и долго стоял, уперев руки в колени. Из медпункта раздавались дьявольский смех, протестующее мычание и свист. — Ты не хочешь знать, что она с ним делает, — уверенно сказала Кёка, к чему-то прислушиваясь. — Да, совсем не хочешь. — Л-ладно. Надо будет извиниться потом, — вздохнул Ацуши, потянулся и поскрёб шею короткими ногтями. — Некрасиво со стенкой получилось. Кёка не возражала. Она редко спорила с решениями напарника и подавала голос только в бою, когда простого взаимопонимания оказывалось недостаточно. — Домой? — тёплая сухая ладошка сжала пальцы Ацуши. Он прикрыл глаза, отрешаясь ото всех тревог, и медленно кивнул. Об Акутагаве, его загадочном примере для подражания и тестах Куникиды можно подумать и завтра. На следующий день Ацуши купил сетку мандаринов и поплёлся после занятий в медпункт. К своему удивлению, на пороге он столкнулся со смутно знакомой девочкой, которую иногда видели неподалёку от Акутагавы. — Хигучи? — ткнул пальцем в небо Ацуши и удостоился от девочки взгляда, полного презрения. Из сумки она достала пакетик с инжиром и возмущённо засопела, словно Ацуши не больного пришёл проведать (почти одноклассника!), а покусился на священную корову. — А вы… ты зачем пришёл? — грубовато спросила Хигучи. — Если решил поглумиться над семпаем, я тебя в палату не пущу. — Да я ненадолго, — открестился от неё Ацуши и боком зашёл в медпункт. — Фрукты положу и уйду. Бледный уже по-человечески, а не как свежий покойник, Акутагава мирно спал. Ровное дыхание спящего сбилось в тот момент, когда на тумбочку рядом с кроватью опустилась сетка мандаринов. Сложно сказать, притворялся он или нет, но на возмущённое шипение Хигучи никакой реакции не последовало. А шипела Хигучи о том, что у драгоценного семпая аллергия на мандарины. — Я не знал, — развёл руками Ацуши, не чувствуя за собой вины. — Тогда съешь сама, если любишь. Или Каджии отдай, он вроде к цитрусовым хорошо относится. — Лучше, чем к людям, — всё ещё возмущённо буркнула Хигучи, но гнев её потихоньку сходил на нет. А она может быть нормальной девчонкой, если захочет! — Он ушёл с доктором в город, их не будет до вечера. Глазные яблоки под тонкими, просвечивающими розовым и голубым веками, быстро шевельнулись и замерли. Значит, всё-таки притворялся. — Давно ты с ним дружишь? Перед ответом Хигучи замялась, словно подбирала правильные слова. — Акутагава-семпай старше меня на год. Я повелитель, но не гожусь ему в напарники, так что просто помогаю по мере сил и слежу, чтобы он не переусердствовал на миссиях. — Без тебя он совсем неуправляемый? — перевёл сбивчивые объяснения Ацуши, боковым зрением наблюдая за тем, как волна с трудом сдерживаемого гнева прокатилась по лицу Акутагавы. «Проснуться» и выдать себя он не мог, так что терпел изо всех сил. — Нет, что ты! — торопливо возразила Хигучи и закрылась от Ацуши сумкой, как щитом. — Все миссии семпай выполняет идеально, моё участие в них — только формальность! — Как скажешь, — не то чтобы Ацуши было интересно, почему скулы Хигучи порозовели. — Оставляю этого злющего ворона на тебя, мне ещё домашку делать. Пока! И уж тем более он не горел желанием выяснять, какие их с Акутагавой на самом деле связывают отношения. Ну правда, какие ещё отношения в шестнадцать… или сколько там ей лет! Об учёбе думать надо и яйцах кишина, а не работать сиделкой в медпункте без единого спасибо. Впрочем, слова благодарности он всё-таки различил, совершенно случайно присев завязать шнурки возле закрытой двери.