We are nothing but violence

Адам окончательно проснулся от яркого зарева заката. Солнечные лучи оставляли кровавые борозды по всей комнате, отражаясь от стеклянных поверхностей. Несколько секунд он пытался сообразить, где находится. Когда хронология событий начала восстанавливаться, он понял, что Тео рядом нет. Он кое-как выпутался из жаркого пледа, всё ещё полусонный. Везде царил полумрак. Адам прошёлся по квартире, с каждой минутой всё больше ощущая нереальность прошлой ночи. Будто и не было странной прогулки и разговоров, а он бродит по пустой квартире друга, словно призрак. Он даже допустил мысль, что мог надраться до такой степени, чтобы выдумать всё и притащиться к Тео самостоятельно. Возможно, Хатчкрафт сейчас в Лос-Анджелесе и никакой встречи не было. В пользу такого развития событий говорило дикое похмелье и отсутствие признаков пребывания Тео в квартире. К тому же, у Адама всё ещё были ключи, которые Хатчкрафт когда-то дал ему на всякий случай. Он уселся за кухонный стол и опустил разгорячённый лоб на холодную столешницу. — Просто бред… Голос у него прозвучал гулко и отдался болью в затылке. Он всё помнил, это определённо было. Оставалось выяснить, куда делся Хатчкрафт. Когда он вернулся в гостиную и включил верхний свет, всё оказалось на своих местах: бокалы, пустые бутылки и розы. По крайней мере, всё это не было его выдумкой. И только когда он сообразил поискать свой мобильный, на глаза ему попался сложенный напополам лист с размашистым почерком Хатчкрафта. Кусок бумаги белел среди бардака на столе, будто брошенный впопыхах. «Возвращайся домой, это было глупо.» Адам пялился на слова, которые одинаково не выражали ничего и в то же время значили всё. Он не мог представить, как Тео говорит эту фразу. Несколько часов назад он произносил ровно противоположное и было ясно, что это правда. Что всё это имело смысл. Андерсон уселся на диван, глядя на клочок бумаги, будто выискивая там тайный смысл. Но ничего тайного там не было, а было лишь прямое доказательство очередной совершенной ошибки. Он скомкал записку и зачем-то сунул в карман брюк. Пытаясь опередить грядущую волну злости и убраться подальше прежде, чем она его накроет, он нёсся к лифту, потом из подъезда бегом, на ходу силясь сообразить, куда сбежать. Его разбирал смех, рвался наружу с чистым злорадством над самим собой. Не счесть, сколько раз это происходило и, должно быть, вошло в привычку у Тео — исчезать вот так, в лучшем случае трусливо оставляя записку или сообщение. Он снова явится через время, как это обычно бывает, словно ничего не произошло, и Адам снова поведётся. Он это признавал уже наперёд, даже сейчас, когда ярость ослепляла его. Цикличность происходящего выводила Адама из хрупкого равновесия каждый раз, хотя эти ощущения он воспринимал как нечто должное. Мог ли он надеяться на что-то другое? Он не думал, что Тео когда-нибудь мог чувствовать то же самое. Вовсе не из-за своего ханжества, а лишь потому, что они были слишком разные. Хатчкрафт мог справиться куда лучше. И он справлялся, чему Андерсон мог только позавидовать из своего вечного депрессивного уголка. Это заставляло его задуматься о том, что он никогда не ощущал того самого счастья, которое они на пару идеализировали в своём творчестве. Зато по второму основополагающему пункту он справлялся отлично. Разочарование, боль, депрессия — три верных спутника, заставивших когда-то их двоих создать нечто хрупкое и уникальное. Они назвали это Счастьем, потому что более всего хотели именно этого. Ирония ли, что с тех пор Адам увидел сотни вариаций желаемого, стоит лишь постараться — оно было на расстоянии вытянутой руки каждый раз, но исчезало, стоило ему ухватиться. В размышлениях он бесцельно прошёл почти три квартала и остановился, осознав, что понятия не имеет, куда идти. Он не хотел сейчас видеть Эмили лишь потому, что у него не было сил претворяться. Ему предстояло как-то объясниться перед ней, но это он отложил на какое-нибудь далёкое потом, чтобы дать себе время зализать раны. Всего несколько часов отделяли его от хрупкой надежды, которая теперь казалась совершенно глупой. Как мог он на что-то надеяться снова и снова? Ему хотелось обвинить Тео, включить телефон и написать тысячу бессмысленных сообщений, позвонить и разнести всё в пух и прах, объявить об уходе из группы, а потом послать его ко всем чертям. Но Андерсон лишь стоял в нерешительности посреди улицы, утыкаясь взглядом в чёрное лондонское небо.

***

Жара стояла дикая, совершенно несвойственная Лондону в августе. Дышать было нечем, срывался дождь. Огромные капли плюхались на тротуар, предвещая бурю. Тео и Джак подпирали стену на заднем дворе небольшого ночного клуба, где веселье только начиналось. Младший Хатчкрафт был всецело поглощён телефоном, загадочно улыбаясь, строча очередное сообщение со скоростью света. Тео лишь смотрел на него, зачем-то пытаясь угадать, кем является его собеседник. Он оставил попытки отвлечь брата от переписки, прежде задав несколько привычных и неинтересных вопросов, на которые Джак ответил также привычно и снова переключился на телефон. Тео торчал тут уже около трёх часов. Всё начиналось довольно неплохо, если не считать его дерьмового настроения. Он позвонил Джаку как только ушёл. Ему нужно было отвлечься, сделать уходящий день чуточку лучше, чтобы не считать этот день рождения самым паршивым за всю историю. Они просидели в квартире младшего Хатчкрафта весь вечер, разговаривали о всякой малозначимой ерунде. Джак всегда был для Тео лучшим собеседником в особо плохие моменты. Он не расспрашивал, не донимал доводами, лишь уводил его разум праздными разговорами, лишённым какой-либо сложности. Парень мог прекрасно чувствовать настрой брата, при этом действовал безусловно правильно. Поскольку Джак всегда знал, что Тео в таком расположении духа нуждается в толпе, свете, музыке и выпивке, они отправились в один из излюбленных клубов к открытию. Веселье только начиналось, но Тео уже успел перебрать лишнего, отчего лучшим решением было выйти и подышать свежим воздухом. Но ситуация к ночи так и не изменилась, жара не давала и шанса свежему ветерку. Так или иначе, Хатчкрафту показалось, что ему полегчало. Джак дымил вовсю, зажимая зубами сигарету. Его пальцы порхали над экраном, а глаза светились энтузиазмом. Тео смотрел и вспоминал, как это бесило его в Адаме, когда тот мог выпасть из реальности на пару часов, погружаясь в цифровой мир, а Хатчкрафта оставляя за бортом, в реальности. Но в Джаке это не раздражало, потому что Тео чувствовал его присутствие, а разговаривать уже не хотелось. Его мобильный с утра был атакован поздравительными сообщениями и звонками, но Тео лишь перезвонил Харрису, чтобы сообщить о резко изменившихся планах и извиниться. Он мог бы сейчас быть в солнечной Калифорнии на закатанной в честь его Дня рождения вечеринке, мог бы даже не думать… — Кстати, Адам спрашивал, не со мной ли ты. Я думал, он не в городе. Почему не позвал его с нами? Джак взглянул на Тео на мгновение, снова закуривая. Неприятный холодок пробежал по спине при упоминании. Хатчкрафт пожал плечами, всем своим видом пытаясь выразить безразличие. Тот усмехнулся. — Мне иногда кажется, будто вас дико тошнит друг от друга.  Пока Тео пытался сообразить, была ли это ирония или он говорил всерьёз, Джак докурил и предложил вернуться. — Он написал, что у него дело к тебе, но ты отключил телефон и… Джак пытался переорать музыку, но Тео всё равно не расслышал до конца. Людей было гораздо больше, танцпол не пустовал. Хатчкрафт нырнул в толпу, надеясь отвлечься от мрачных мыслей. Но музыка не увлекала, танцевать не хотелось. Он двигался лениво, цепляя взглядом пялящихся на него, но не останавливаясь ни на ком. Он думал о том, что его действительно тошнило сейчас от Адама, воротило настолько, что он не мог больше видеть его, слышать его вечный скулёж и разгребать всё дерьмо за двоих сразу, когда Адам очередной раз отмалчивается. От этого даже полегчало, потому что собственные действия уже не казались такими бессмысленными. Когда он почти добрался сквозь толпу до бара, его пьяный разум лишь успел заметить рядом быстрое движение, а в следующую секунду его как тряпичную куклу поволокли в сторону уборной. Ему даже не нужно было рассматривать нахала, уж очень хорошо он знал эти руки. Андерсон впихнул Тео в небольшое пространство, движение было не более грубым, чем лёгкий толчок, но Тео плохо держался на ногах, оттого не вписался в дверной проём и больно ударился плечом. Сильная рука снова обхватила его за локоть, направляя. Когда их путь был завершён, Адам захлопнул дверь, изолируя обоих от шума. Тогда он обернулся и пристально вгляделся в лицо Тео. Хатчкрафт всего пару раз за всё время их знакомства видел подобную уверенность в действиях Адама. Он стоял молча, опираясь на раковину, и не сводил взгляда с солиста. Всего несколько минут назад Хатчкрафт размышлял о том, насколько слаб Адам, почти презирая его. Но перед ним сейчас стоял совершенно другой человек. Его глаза искрились тёмной синевой, обещая многое. Но он всё ещё молчал. — Какого хера ты тут делаешь?  Тео услышал свой голос со стороны, звучащий тихо и пусто. Адам улыбнулся уголком рта, напомнив Джоконду. Отличное сравнение, достойное его вечной отчуждённости. — Ты хотел чего-то такого, чего мы никогда не делали. И вот — я тут.  Он развёл руки в стороны, всё ещё улыбаясь. — Ты уже отсасывал мне в клубных туалетах, так что… Тео прикусил язык, когда какой-то парень протиснулся между ними, пинком открыл дверь и, бросив презрительный взгляд через плечо, вышел. Андерсон издал тихий смешок и оглянулся на кабинки. Теперь они остались наедине. — Ты снова хотел кинуть меня.  В его голосе не звучало ровным счётом ничего, но теперь он приблизился, и посмотрел в глаза Тео с чем-то в своём взгляде, что было похоже на поиск истины. Хатчкрафту стало не по себе. Словно бы они поменялись местами — настала его очередь опасаться, что кто-то войдёт и чувствовать дискомфорт от тотальной близости. — Это не так. Ты знаешь, в чём дело… Неуверенность в собственном голосе заставила его замолчать. Теперь он смотрел на губы Адама — пухлые, красивые. Он любил целовать его со всей страстью, потому что это было похоже на их песни. Они имеют в своей очерченной форме какую-то неведомую аристократичность, а если обращаться с ними правильно — это было похоже на любовь. Тео не хотел поднимать глаза, представляя себе этот пронзительный взгляд. Будто бы Адам всё это время поджидал, а теперь загнал его в угол, чтобы вернуть себе всё, что отдал. И Хатчкрафту долго ждать, а тем более просить, не пришлось. Андерсон заволок солиста в ближайшую кабинку, щёлкнув замком, толкнул его к стене. Он, словно на пробу, сперва едва коснулся губ Тео своими, на второй раз уже глубоко поцеловал. Хатчкрафта обдало жаром и сердце превратилось в трещотку, как только Адам перешёл к шее, намеренно медленно, потому что они столько раз это проходили и Андерсон знал, что тому нужно. Тео забыл всё, о чём думал полчаса назад. Он не мог ненавидеть его сейчас, даже если бы очень постарался. Его руки сами тянулись и обхватывали взмокшую шею, бёдра подавались навстречу приятной тяжести Адама. Он даже не пытался сопротивляться и закрыл глаза, полностью отдавалась ощущениям, когда клавишник вернулся к его губам. Андерсон мягко разорвал поцелуй, прошёлся по скуле, прикусил мочку уха, заставляя Тео громко выдохнуть. Хатчкрафт услышал тихий смех, почувствовал, что Адам почти полностью облокотился на него. Они замерли в таком положении — Тео в ожидании, Адам — неизвестно отчего, его дыхание лишь щекотало разгорячённую кожу шеи. — Адам? Тео попытался отстраниться, чтобы взглянуть на него, но руки Адама, до этого покоившиеся на его талии, удержали его на месте. — Слушай внимательно… Тео едва разобрал его шёпот. Адам сглотнул, прижался своим лбом к его, и зажмурился. — Уматывай в Лос-Анджелес как можно скорее. Убирайся из города, чтобы я знал, что тебя здесь нет. Исчезни из моей жизни до следующего грёбаного альбома. Просто…прошу тебя, катись ко всем чертям, Тео… Он с чувством прижался к губам солиста, не давая тому время на размышления, а после резко отпрянул. Тео туго соображал, ощущая себя вне реальности происходящего. Он успел лишь коснуться запястья Адама, но тот ловко высвободил руку и исчез из кабинки. Посмотрев на дверь, Тео меланхолично подумал, что ему стоило бы сорваться с места и догнать Андерсона. Но он медленно вышел, стараясь ничего не касаться, помыл руки и посмотрел на своё отражение — его лицо ничего не выражало. Странным образом это не было обманом, потому что он ощущал лишь полнейшее безразличие. Буря улеглась, оставив после себя абсолютный штиль. Если бы сейчас произошёл апокалипсис, Хатчкрафту было бы ровным счётом всё равно. Будто что-то пришло к своему логическому завершению и ему больше не нужно придумывать для себя оправдания. Он вышел в зал, сквозь толпу пробрался к двери, за которой бушевала непогода. Дождь лил как из ведра, вода была везде. На улице он подставил лицо колючим каплям, жмурясь и вдыхая полной грудью. Ему не нужно было больше ничего делать, потому что на этот раз Адам всё сделал за него. Тео решил, что выполнит его просьбу, улетит в Штаты ближайшим рейсом и на долгие месяцы они забудут друг о друге, или, по крайней мере, просто сделают вид.