Путь домой

Итак, что мы имеем? Хм… я, привязанная, еду в какой-то повозке, черт знает куда, уже долгое время. Грязный кляп кое-как сдерживает рвотные порывы, хотя и сам является их причиной — меня на второй день заткнули, дабы я перестала сыпать оскорблениями. Видно я все же ничему не научилась, полученный мною опыт был ничем и я не почерпнула оттуда никаких уроков, что я опять веду себя неподобающе с теми, кто намного сильней меня. Но раньше те, у которых я пребывала, вовсе не относились ко мне плохо, а тут никто церемониться не стал, никто не стал слушать мои возгласы, никто не терпел их и никому дело не было до того, что я замерзла. Другие же мои соседки оказались намного умней, трое, сидящие напротив, не подали ни одного звука с тех пор, как я очнулась, а девушка, такая же молодая, а может еще моложе меня, лишь иногда всхлипывала и, кажется, молилась. Так что мы в итоге имеем? Хм, ах, да! Я ведь теперь путешествую вовсе не с эльфами, а с обычными людьми, странными, грязными, зловонными и опасными. И черт меня дернул тогда отказаться от помощи Гилдора, но кто же знал, что все повернется таким образом, кто же знал, что есть хоть малейший шанс того, что я разлучусь с ними. И где же теперь они? Где они, ищут ли они меня или радуются, что избавились от такого груза? Я тяжело выдохнула, ощущая неприятный и грязный привкус от кляпа, надеюсь, что это не чье-то грязное белье. К душевным мукам прибавились и естественные потребности, и голод, и жажда и просто сон. — Кажется, мы приближаемся, — шепнула девушка, но я ее еле разобрала, язык был странным, то ли акцент у нее какой. Мой красноречивый взгляд был понятен и без объяснений, но на меня никто внимания не обращал. Никто до этого и не говорил ни слова, и я, кстати сказать, даже знать не знала куда нас везут и что дальше будет, но судя по реакции девушек, они-то и были в курсе. Я попробовала спросить, но вышел лишь бубнеж, неудивительно, однако я привлекла к себе внимание и на сей раз, они все же поняли мое выражение. Девушка, что говорила, быстро пробормотала, что нас сдают в рабство. — В вастачьих племенах такое не редкость. Правда не думала, что и я, — она замолчала и захныкала. Рядом сидящая, чуть постарше, которая держалась очень гордо и казалась несломленной, принялась ее утешать. Другая же, что сидела рядом с ними, подала грубый голос. — И где же доблестные эльфы? Они так изящно отворачивают свои глаза, глядя как среди нас расцветает торговля людьми. Я проклинаю их, проклинаю сто раз и плюю на их могилы. — Риста, — одернула ее другая, — не смей так говорить, даже думать не смей! — А-ну, — рявкнул мужчина, ударяя плетью повозку, — замолкли! Замолкли, так замолкли, тем более, я и говорить-то не в силах, да что там — говорить, я и плакать-то уже не могу, тело одеревенело, разум замерз и даже мысли о грядущем меня уже не беспокоили. Хотя и были другие мысли, которые просто кричали, что все происходящее — чистый абсурд, что такого не может быть в реальной жизни, что такое происходит только в фильмах, а не со мной. Я не помню себя в таких условиях, я не помню, просто не помню. Где же я, что ни мать, ни Лана, ни коллеги не могут найти меня. Если вообще ищут. О, а вот сейчас обидно было. Вот сейчас было очень и очень обидно, ведь сколько я уже нахожусь в отдалении от близких, а от них ни слуху, ни духу. Делают вид, что меня вообще не существует, почему я нигде не вижу листовок с содержанием, что «пропала девушка». Обидно. Показались первые дома, и чтобы как-то отвлечься от неприятных мыслей, я начала рассматривать все то, что меня окружало. Дома были расположены очень хаотично, в них не было ни капли изящества, уюта и надежности, слепленные на «и так сойдут», оставалось лишь дивиться как они могут переждать зиму. Отчего-то дома напоминали своих хозяев — неотесанных, громадных и смуглых, этот народ разительно отличался от людей, что были со мной в повозке и уж конечно, не имели ничего общего с эльфами. Я закрыла глаза в попытке утихомирить эмоциональную бурю, непрошенные слезы болью прошлись по растрескавшейся и грязной коже щек. Мне страшно. Нас вытащили из повозки и нагло, а ведь иначе они и не могли, затолкали в небольшую палатку, где уже были другие невольницы. Как я поняла, мы тут переночуем, а утром нас начнут готовить, хотя, и к гадалке не ходи, что они будут готовить нас к продаже. Меня опять скрутило, но даже без кляпа, который сняли, меня не вырвало, просто было нечем, я лишь сглотнула. — А, новая партия? Вовремя, вовремя, — в палатку вошла низенькая и очень бойкая женщина, которая принялась щупать всех новоприбывших. Было видно, что она не только старше здесь всех взятых по возрасту, но и видимо, по статусу, поэтому я и не решилась перечить ей, когда так начала щупать меня. Мало ли, что мне сделают. На ночь нас оставили в покое, дав лишь какую-то похлебку, но я была не на столько отчаянной, что бы съесть то, что на вид было похоже на жидкое дерьмо. Девушки тихо шептались между собой, делясь своими невзгодами, рассказывали небывалые истории по поводу того, каким образом их поймали. Свою историю я никому не хотела говорить, какой бы драматичной и интересной она не была, даже упоминать о том, что мне заехали по морде топорищем или чем мне там заехали, было вовсе не круто. Как, интересно, зубы-то не выбили или же глаз не опух, лицо болело, но думается мне вовсе не из-за удара. Время тянулось медленно, так же и утихали разговоры, а я никак не могла уснуть, думала о вещах: странных, но таких знакомых. Вещи, которые бы точно не вписались в быт не только этого места, но и ситуации в целом, о вещах, которые бы смотрелись здесь дико, но где-то там, за границей, без них нельзя жить. Нельзя ведь? Хватит, Ань, хватит, не смей только плакать. Страх перед завтрашним днем просто заставляет тебя думать и выдумывать вещи, которых просто не существует. Смирись. Что бы хоть как-то себя подбодрить, я, и с чего это вдруг пришло в мою голову, начала напевать мелодию песни G-Dragonа, хоть и не являлась его фанатом. Я прикрыла глаза, вслушиваясь в неумелое мычание и поползла в сон. Утро было холодным, жестким и совсем не добрым по отношению ко мне, по отношению ко всем пленницам. Ладно, это да, но что происходило дальше со мной, не поддается никакому объяснению и я постараюсь забыть эту часть своей странной жизни. Ну, думаю, стоит начать с того, что меня полностью оголили, а плащ Эктелиона приглянулся этой женщине. Я, честно, старалась не брыкаться, но когда дело дошло до плаща, мне стало обидно до такой степени, что я посмела противиться. Я не хотела отпускать эту вещь, не хотела расставаться с плащом, глупое оправдание, но в нем я почему-то видела путь домой, то, благодаря которому я не должна забывать что-то важное. Словно плащ был напоминанием того, что я уже забыла. Однако хлесткий удар кнута ниже пояса, немного сбавил мои революционные обороты. Я свалилась на землю, даже уже не прикрываясь, и зарыдала. Это уже слишком, слишком ужасно, все это сон, просто сон. Девушка, с которой мы делили одну повозку, потащила меня за руку, помогла встать, шепнув, чтобы я вела себя нормально, иначе из-за меня будет плохо и другим. Как оказалось, меня не пороли потому, что я — товар, но пообещали, что если выведу их из себя, то никто не остановит тяжелую руку палача. Затем с меня смыли грязь, грубо обтирая щеткой и бессовестно лапая меня. — Диво, без одной волосинки, прямо как остроухие выродки, пойдешь первой, — запела женщина. А что мне оставалось делать кроме как смотреть на все с отсутствующим выражением лица, стараться не сломаться, стараться не зарыдать в голос. Повторяй музыку, просто повторяй чертову музыку, чертового ДжиДи, чтобы окончательно не свихнуться. После меня обтерли дурно-пахнущей смесью, напялили что-то вроде шаровар с верхом откровенного характера и заковали мои руки. Надежды на побег, если они вообще и были, то совсем исчезли, когда нас вывели из палатки: тут было много народу, слишком много мужчин с оружием, вряд ли мне удастся сбежать без риска для своей жизни. Влипла, так влипла. Я до сегодняшнего дня не воображала себе масштабность происходящей со мной фигни, херни, боже, зовите как хотите, но когда я увидела какое зрелище разыгралось передо мной, то поняла — я влипла по самое не хочу. Позже же, когда ко мне вернулся здравый рассудок, я осознала, нет, скорее, почувствовала, вдохнула морозный воздух, а я ведь почти в чем мать родила, и задрожала, а зубами щелкала похлеще щелкунчика. Я точно сдохну. — Глотни, — рыкнула женщина и насильно влила в меня горячую жидкость с дурным привкусом…эмм…мочи? Хотя, откуда мне знать какова на вкус моча, но насколько мерзкой не было бы пойло, хоть немного, но мне удалось согреться. Мне что поблагодарить сейчас эту женщину? Нет? Тогда почему она на меня так уставилась, словно ожидает, что сейчас я начну блевать золотом? Фу, Аня, что происходит? Неужели это был алкоголь? Как же плохо. — О, искорки заблестели в твоих мерзких глазах, — загоготала она, хлопая меня со всей дури по спине, благо, мне удалось устоять на ногах. Нас вели по узкому живому коридору к небольшому подобию пьедестала, ох, видела же такие в фильмах, я нахмурилась, пытаясь вспомнить где именно я это смотрела, но все было тщетно, невидимой стеной закрылась от меня память, подкидывая лишь ненужную информацию. Пока мы шли, нас успели облапать другие мужчины, но, благо, эти продавцы хорошо относились к своему товару и к тому, чтобы у них был нормальный вид, так что, любые прикосновения карались пинками. Но это ничего по сравнению с тем, что я испытала, когда меня ухватили за ягодицу. Психика и так держится на честном слове, еще одна выходка и я свихнусь. Я мысленно привязала себя к дурацкой мелодии, и напевала, стараясь огородиться не только физически, но и мысленно. Удавалось не очень. На помосте стоял пухленький мужик, который, положив руки на живот, хитрым взглядом проходится по нам, то по явно потенциальным клиентам. Мужчина был мне знаком, его черты лица, выражение, жесты, видно, я все же видела его либо по новостям, либо в фильме. Женщина поднялась, а меня, схватив по обе стороны, подняли вслед за ней. — Отпустите, — хотела бы я крикнуть, но голос осип. Понимание происходящего, если оно уже и было, сейчас начало набирать ужасающие масштабы. Меня же собираются продать! Как какую-то скотину, как раба! Женщина шикнула на меня, напугав пытками и добавив отборной руганью, Эктелион бы от этого точно заснул вечным сном, я закусила губу, чуть не прикусив ее до крови. — Полдень наступил, а это значит, что наступил и день торговли! — Давай, Мернон, покажи отборных девок, — весело загоготали в толпе, а я поежилась, невольно ступая назад, но крепкая рука одного стражника не дала более и сделать шагу. — Терпение, друзья, терпение, оно обязательно окупится, — усмехнулся торговец и сально посмотрел на меня. У! Извращенец! Так, главное, не показывать виду, что мне страшно, а мне, ой, как страшно, — друзья мои, перед вами ценный экспонат! Дева, украденная прямо из-под носа остроухих. — Хватит заливать! — Я сам ее украл, — из толпы вдруг вынырнул мужчина, совсем не похожий на остальных, я бы могла даже назвать его нормальным, если бы не ситуация, — пробрался в лагерь, они даже и не заметили меня, а мои следы будут еще долго искать. — Слову Харадара можно верить, — деловито пробасил кто-то сзади, а я взглянула на своего охотника, так это он меня приложил мечом или топором по голове, мужчина усмехнулся, поправив прическу, и тоже вызывающе уставился на меня. — Продолжим! Все видели, что она вовсе недурна собой, гладкая кожа, нежное, не тронутое тягостями лицо, упругие груди и хорошо сложенная фигура, — торговец шлепнул меня по ягодицам, вызывая всеобщее улюлюканье. — Не смей ко мне прикасаться. — О, и характер строптивый. Вы, друзья, сами знаете и без меня — такие бабы в постели шикарны. — Истинно так. — Я могу сказать, что эта девушка из высокого рода, посмотрите на ее волосы, на руки, не познавшие тяжелой работы, на белоснежные зубы и тело без шрамов. Это, без сомнения, ценнейший экспонат. И я прошу за нее не менее одного мешка золотых. — Справедливая цена, — хмыкнула женщина, о существовании которой я порядком подзабыла. От реальности происходящего мое тело онемело, а действие напитка исчезало — мне становилось холодней, а какого же другим? Хотя, зачем я должна о ком-то беспокоиться, зачем, если на меня всем без разницы, но я все же посмотрела на своих соседок по горю, те стоически ожидали вердикта, их губы от холода посинели, а кожа стала разноцветной, но смотрели уверенно, даже немного затравленно. — Один мешок и я забираю эту красотку, — смуглый мужчина низкого роста выступил вперед, поднимая над головой довольно-таки весомый мешок золота. Серьезно, Ань, я собираюсь смотреть на то, как и сколько за меня заплатят? — Один мешок и сто золотых, — и дальше понеслась… Я уже заметно дрожала, перешагивая с ноги на ногу, и даже уже не думала кто меня купит, лишь бы быстрей закончился этот абсурд, лишь бы хоть немного согреться в теплой воде. — Два мешка, а то красотка замерзнет, — усмехнулся один мужчина, протягивая мешки, и опять пошли торги, но настолько мелочные, что я поняла, я умру от охлаждения, что очень даже не плохо, а за мной и сестры по несчастью. Интересно, а если меня и в самом деле кто-то купит, что будет потом? Как меня потом будут перевозить за границу, как будут объясняться полицейским, что я их раба? Твою же налево, Ань, ты серьезно сейчас? Вот ты сейчас серьезно? Тебя вовсе не волнует то, что ты будешь в заточении, а то, как тебя будут оформлять. Дура дурой. — Десять золотых мешков, — проговорил вдруг тихий голос, скрывающийся под капюшоном, у торговца заблестели глаза, он потер рот и широко улыбнулся, по толпе прошелся шёпот. — Ну, кто предложит больше? — Ты что, вконец рехнулся, старый скупердяй. Бери деньги, пока он не передумал, — шикнула женщина, — нам еще так много за простушку не платили. — Замолчи же, — и уже громче, — ну, кто больше, друзья мои. Неужели она уйдет в руки тому, кто даже лица своего не явит. Но опять тишина, ну же, черт бы тебя побрал, говори же что-нибудь, но и торговец молчал, осматривая других клиентов, но никто не решался перебить цену, и лишь потом он резко рявкнул. — Продано, — я кашлянула, кажется, теперь я могу сказать до свидания своей свободе. Один мужчина отделился от незнакомца и взошел на помост, передавая мешки, затем накрыл меня плащом и провел к незнакомцу, а я медленно плелась, злясь на себя за то, что ничего не собираюсь предпринять, хотя может стоит переждать, набраться сил, а потом уж и давать отпор. С другой стороны, у меня может и не быть такого шанса. — Ну что, детка, — встал вдруг напротив нас мой похититель, — вот ты и продана в рабство. Как бы мне ни хотелось с тобой прощаться… — Уйди с дороги, — тихо проговорил мужчина, который меня придерживал. — О, тихо ты, тихо, чего раскричался. Еще увидимся, детка, — подмигнул он и скрылся в толпе. Как оказалось, незнакомец дожидался нас уже возле конюшни, на миг я остановилась, не в силах дальше идти, но мой сопровождающий легко толкнул меня в спину. Незнакомец протянул свои руки ко мне, быстро снимая кандалы, дать деру я не смогла, не только потому, что его хватка оказалась сильной, но он был чересчур аккуратным и теплым, и на миг мне уже ничего не хотелось, кроме как укутаться потеплей и утонуть в непозволительной для того, кто купил меня, проявленной нежности. Он поднял меня на руки, перекидывая на коня, и где же мой страх, спрашивается, перед этим животным, но его не было, затем и сам подскочил, ухватив меня за талию, и пришпорил коня. Скакали мы недолго, незнакомец свернул у обочины, опускаясь все ниже и ниже. Ну, вот, сейчас предъявит свои хозяйские права. Хотя я была уставшей, но все же мне хватило сил натянуться тетивой и заметно задрожать. — Расслабься, — шепнул вдруг незнакомец, а за небольшим укрытием стояли, мать моя женщина! — Эльфы, — выдохнула я и расплакалась, — сзади незнакомец рассмеялся, откинув капюшон. Гилдор! Боже, как я рада, как я рада. — Ты ведь не думала, что так просто от нас отвяжешься. Меня одели, хотя и масло, чем меня намазали, неприятно липло к одежде и чесало кожу, но это было лучше. Конечно, было в стократ лучше, я ведь спасена. Спасена! Какое же приятное ощущение, как же хорошо оказаться в знакомом кругу, как же нереально ощущать себя спасенной. Прям как принцесса. Хех. — Ты сейчас поедешь с отрядом, а мы следом. — Куда ты? — Не оставлять же там мое золото? — усмехнулся эльф. — Помоги, — я дернулась, хотела подбежать к нему, но позорно грохнулась на землю, Гилдор помог встать, — помоги им, девушкам. Помоги. — Не волнуйся за них, — вдруг эльф посерьезнел, обвел мой ушиб, убрал грязь с моей щеки и был таков. Я лишь успела крикнуть вслед, чтобы забрал мой эктелионовский плащ, но не уверена, что он меня бы расслышал — пока я кричала, он уже стал темной точкой, а затем и вовсе испарился. На этот раз мои попутчики оказались намного разговорчивей, может потому, что среди них были люди, они-то и рассказали мне чудесную историю спасения. Как оказалось, на эту работорговую шайку держали зуб какие-то три дома эдайн и давно их искали, но они ловко скрывали свои следы и подолгу не оставались в одном месте. Но сейчас они забрали с собой дочь вождя, и пришлось обратиться к эльфам, а потом они столкнулись с отрядом, в котором я была — те уже шли по следу. И сейчас у них появилась возможность избавиться от этой бедственной проблемы. До меня запоздало дошло, что избавиться просто так нельзя, лишь посадить в тюрьму или же… — Эм, их отправят в тюрьму? — невзначай спросила я, кода мы устроились на лагерь, мужчина с длинной бородой посмотрел на меня, явно не улавливая сути моего вопроса, но молодой парень, что сидел рядом с ним, сразу же понял и осклабился. — Таким людям не место в тюрьме. Их убьют. — А как же Гилдор? — Кто? — молодой ругнулся, за что получил пинок от старшего. — Не волнуйся, дева, — вдруг ко мне подсел один из его отряда, — он — отличный воин и не даст себя в обиду. Он протянул мне флягу, естественно, я отпила, грех отказываться от того, что тебе предлагает дивный народ. На рассматривание пейзажа сил не оставалось, мне приходилось лишь клевать носом, но спать я не хотела, не могла, пока не появится Гилдор. И зачем я так волнуюсь? Мало ли преступников в мире сажают и, при этом, остаются целыми защитники правопорядка. Я отмахнулась от этих мыслей, эльф не полицейский, он воин, статный, сильный, в меру добрый воин. Я снова почесала свою кожу через одежду, складывалось такое ощущение, что там и кожи не осталось, настолько я расцарапала ее. — Как мне известно, — как-то добродушно усмехнулся рядом сидящий эльф, когда мы остались одни возле костра, — вастаки, их торговцы, покрывают девушек жутко пахнущим маслом, которая позже ведет к раздражению кожи. — Значит, от меня сейчас несет хуже подвыпившей свиньи? — эльф легко и непринужденно рассмеялся. — Нет, я всего лишь хотел поговорить о свойствах этой мази, я вроде как сам целитель, точнее, учусь. — Я не знаю ее свойств или вы хотите соскрести ее с моей кожи на изучение? — я нахмурилась, а эльф продолжал смотреть так же добродушно на меня, чуть приподняв бровь, от его взгляда мне стало некомфортно, никогда не любила, когда мне смотрят в глаза, я поспешно их отвела и уткнулась в огонь, в еле тлевшие угольки. Я подбросила небольшие поленья, сухие дрова быстро занялись огнем, приятно трескаясь и пахнув, видно, яблоневое дерево было. Но вот эльф явно отходить не собирался, а время тянулось очень медленно, глаза слипались, я еле держалась, чтобы не рухнуть лицом в огонь. — Вам нужно отдохнуть. — Я должна его ждать, не могу уснуть. — Идите-ка сюда, мне кажется, я могу вам помочь, — не успела я возразить, как тяжесть сдавила мои плечи, я закрыла глаза, проваливаясь в крепкие объятия эльфа. Спалось мне сладко, приторно сладко, тягуче-сладко, словно патока, обволакивающая мое тело, разум… я еле разлепила глаза. Лежала на земле, обставленная одеялами, с трудом мне все же удалось подняться и осмотреться. Сижу я в том же лагере, но сейчас все по-иному, а именно — в лагере царило оживление, стало многолюдней с последнего раза. Думаю, что это вернулся отряд зачистки, я вскочила, но и шагу не сделала, как меня остановил ровный голос. — Куда это ты опять собралась? — Гилдор! — я вскрикнула, даже не понимая, отчего мне так радостно его видеть, настолько радостно, что я пулей полетела к нему, обхватив его могучую спину, эльф охнул и немного покачнулся, а я одернула себя от неправильных и необдуманных поступков. — Какая прыткая, — как-то вяло приговорил он, а я начала подмечать некоторые важные детали, укрывшиеся от меня в начале, у меня ведь не было времени рассмотреть его, а сейчас — волосы небрежно убраны в подобие косы, на виске — следы засохшей крови, плащ помят, но доспехов на нем нет, а эльф прижимает ладонь к правому боку, сейчас и заметила его уставший и чуть болезненный взгляд. — С тобой все хорошо? — Вполне. — Может, приляжешь. Или мне позвать целителя, доктора? — Оставь, я уже у него был, по его словам, жить буду, — эльф улыбнулся. — Приляг, отдохни, потом и расскажешь что случилось, — Гилдор удивленно поднял брови, но что мне оставалось делать я не знаю, с ним я вовсе не знакома, а веду себя так, словно, ах, ладно, не маленький эльф, сам разберется что ему нужно и как. К моему удивлению, Гилдор успешно опустился на землю, туда, где я и лежала. — Садись рядом, замерзнешь еще или что хуже — опять тебя настигнут природные позывы, — лицо эльфа было серьезным, но он прикусил губу явно чтобы не рассмеяться, и разве можно на него обижаться, я послушно села рядом, пока он откинулся на спину, заложив одну руку под голову, а второй продолжал держать бок. — Тебе больно? — Терпимо. Не впервой. А ты-то как? А то я погляжу, что совсем не в порядке, ваш дух, моя госпожа, разит всех наповал, не подпуская никого близко, — я задохнулась от негодования. — О, да что же это такое?! Не я лезла в чан с этим пахучим веществом, — эльф рассмеялась, но меня уже трудно было остановить, — я пыталась обтереться влажной тряпкой, хрена с два отмоешь, а горячей ванной, уж, прости, у меня нет. — Ничего, ничего, — продолжал смеяться эльф и отчего он так развеселился, — высокие лорды великодушно предложили нам свое гостеприимство. — А почему ты здесь, раз я так воняю? — Потому что, — он вдруг поднялся, оглядев мое раскрасневшееся от злости лицо, — я не позволю тебе убежать во второй раз, чтобы тебя опять поволокли к мужам, и еще потому, что ты… — эльф умолк, слышно сглатывая и прикрывая глаза. -И как же вы могли такое забыть, теперь принадлежите мне, я ведь десять золотых мешков за вас отдал, — у меня кажется, глаз дернулся, а Гилдор, довольный моей реакцией, открыто рассмеялся, и снова откинулся назад, оказывается, быть клоуном мое призвание. Вроде и обидно, а вроде и не очень, я еще раз принюхалась к себе, но уже не ощущала запаха и лишь сильней нахмурилась, даже и не заметила, что Гилдор снова привстал и внимательно на меня смотрел. — Прости меня, я не хотел тебя обидеть. — Все в порядке. — Тогда нечего хмуриться, словно объелась кислых ягод, — я метнула на него злой взгляд, но он лишь устало выдохнул, протянул руку и потянул к себе, а я и не могла противиться, нет, не хотела противиться. Все так странно, запутанно, необычно, но вдруг на его груди я обрела покой, задышала глубже, а мысли прояснились и сладкая пелена, что сковывала меня, оплетывала подобно липкой и крепкой паутине, спала, я вдохнула полной грудью и прижалась к своему спасителю.