Путь домой

Нога качалась из стороны в сторону, а я следила за мерным движением, что вгоняло меня в транс, пытаясь тем самым избавиться от тошноты. Мы уже приближались к месту назначения, но несколько дней пути оказались тяжелыми для меня, мне ничего не хотелось: ни есть, ни пить, ни разговаривать — ничего абсолютно, даже открыть глаза, чтобы продолжить жить и то не было желания. И другим тоже было плевать на меня, никто не опекал меня, никто не заботился обо мне, не обращал внимания, и, видимо, это способствовало моему меланхоличному настроению. Привыкшая ко вниманию со стороны тех же братьев и моего сопровождающего в лице Анориона, было непривычно, что меня оставили одну, даже когда я отходила от места стоянки. Никто не следил за мной, не призывал не шуметь, не говорить, не гулять одной, я впервые была предоставлена самой себе, и та свобода медленно просачивалась в мое тело, как ни странно, наполняя меня свинцом, я не почувствовала ожидаемой легкости, не было радости от того, что я предоставлена самой себе: неужели я настолько привыкла к цепи, что без него становилось не очень комфортно? Вот и сейчас, когда мы ночью остановились на ночлег, последний, как я слышала из разговоров людей, коих здесь было не такое большое количество, я осталась одна. Никто не позвал отужинать или перекусить, и я, пользуясь случаем, отлучилась, отошла от лагеря настолько, что уже огня не было видно, а голоса скрывал ветер. Меня не страшила темнота, мне было страшно от одиночества, я надеялась, что кто-либо последует за мной, скажет, что мне нельзя далеко отходить, но никого не было — одни лишь холмы, ни единого дерева. Почему они именно здесь решили устроить привал, неясно. Мой поход продолжался долго, усталость была, но она странным образом гнала меня вперед, в надежде, что в любом месте мне будет лучше, чем в лагере, гнала вперед в надежде, что может я, наконец, снова почувствую сладкий запах свободы, почувствую то, из-за чего рвалась из замка. Но нет. Все так сильно запуталось, я сама запуталась, не понимаю своего предназначения, делаю вещи, которые не ожидала от себя, и что самое главное, моя жизнь проходит вот так — просто, без единой надежды на то, что она станет лучше. Во что я вляпалась? Не пойму. Разве жизнь после смерти не должна быть хотя бы немного лучше? Взгляд невольно поднялся в небо, ночь пленяла своей красотой и тишиной, но больше всего завораживали звезды, вот оно, одно из разительных отличий от моего мира. Идеально. В моем городе из-за обилия искусственного света, такой красоты не было и не могло быть, а сейчас — все небо было в моем распоряжении, а я могла только лишь радоваться. Я уже давно забросила попытки вернуться домой, нет, я вовсе не забыла о родном доме, но лишние мысли о нем были хуже, лучше забыть и даже не пытаться, лучше принять мою смерть как свершившийся факт. Холодный ветер потрепал отросшие волосы, пробежался и по мне, оставив табун мурашек, я обернулась в направлении ветра. Стоило удивиться, что я смогла уйти так далеко от лагеря, но я лишь выдавила из себя смех. Холм, который был чуть дальше от лагеря, теперь вовсе не виднелся, передо мной простиралась пустыня, иного определения безжизненной земли у меня не нашлось, однако стоило мне пройтись чуть дальше, я поняла, что это всего лишь видение, мираж, который рассеивается, стоит лишь подойти поближе. Земля вовсе не была пустынной, она уходила вниз, где на дне пологого склона виднелось озеро, маленькое, и чем ближе я подходила, тем отчетливее различала укрывшиеся от меня детали, тут был и небольшой лес, и холмы, и множество растений, которые путались под ногами и от каждого моего шага от них исходил приятный запах цветов и свежести. Как эти растения смогли выжить в таких суровых условиях, было тайной. Может и мне когда-нибудь удастся не просто выжить, а жить в свое удовольствие здесь, в Средиземье. Может стоит выйти замуж, чтобы изначально у меня была хоть какая-нибудь опора, так сказать, толчок для начала моей отличной жизни здесь. Но подходящего человека у меня не было, в силу сложившихся обстоятельств, я мало с кем общалась, а из эльфов, с которыми мне удалось пересечься, никто не подходил на столь ответственную роль, да и живут они вечно, а я, гляди, умру от бешенства. Я опустилась на землю, устраиваясь возле озера и потерла ногу, не стоит ее сильно напрягать. В своем мире со мной точно такого бы не произошло, и если бы произошло, никто и не поверил, а здесь почему-то легче верится в нечто сверхъестественное, может потому, что этот мир и есть часть сверхъестественного? — Вот ты где, — тихо проговорил незнакомый голос. — Далеко же ты забралась. Я, пока обернулась, грешным делом подумала, а не тот ли похититель меня нашел, но передо мной встал один из близнецов, он присел рядом, словно мы были знакомы и никакие рамки или же преграды не стояли между нами, что он мог себе позволить вот так просто сесть рядом. Хотя я его толком знаю и вовсе у меня не возникало желания поближе с ним познакомиться, ну, разве что из-за ямочек на щеках я могла бы перекинуться с ним парой словечек. Его присутствие вовсе не было в тягость, он отлично вписался в пейзаж, став его частью, безмолвной куклой, которая своими яркими глазами осматривала простор, я загляделась на него, отмечая его нереальность. Он точно нереален, как и все эльфы, но такой же живой, как и все люди, отчего-то мне расхотелось, чтобы меня находили. Я отвела взгляд, озеро блеснуло своей ослепительностью, ободрив меня тишиной и непоколебимостью. — Ты ничего не ответишь? — А что мне ответить? — Попроси прощения. — За что мне просить прощения? — Это очевидно, — засмеялся голос чуть подальше, а я, даже не оборачиваясь, узнала в нем другого брата. — Ты ушла без разрешения. — Не думаю, что должна просить разрешения, — другой брат бесцеремонно плюхнулся почти в ноги своему близнецу, который тут же принялся играться с его волосами. Солнце давно зашло, но даже при свете луны, их волосы отливали медным цветом, их хотелось погладить и пропустить сквозь них пальцы, но у меня не было такой прерогативы, у меня вообще не было никакого права вот так сидеть и разговаривать с братьями Келегорма. Другой братец немного нарушил хрупкую ауру тишины, но его присутствие было пока терпимо, пока он молча смотрел на озеро, предоставляя свою голову брату. А я бы хотела лежать в ногах у кого-нибудь, чтобы моими волосами игрались? Я снова отняла взгляд, видение, представшее предо мной, было слишком личным, чтобы я вмешивалась и глазела, попутно завидуя чужой близости, хоть она была основана и на родственной связи. У меня кроме матери никого не было, мне не дано было узнать что такое сестринская любовь. Мать дарила мне всю любовь мира, но что я могла ей дать? — Брат приехал, тогда мы и заметили, что одна белка сбежала от нас. — Келегорм уже нагнал нас? — от упоминания Келегорма по непонятным причинам мне стало легче. Как бы я не отбивалась и не притворялась, но на деле оказывалась, что я тот человек, который полагается на другого, который хочет, чтобы его жизнь была в руках кого-то сильного, и Келегорм, после того, что с нами случилось, явно подходил на эту роль. Я признаю, что слишком слаба, чтобы бороться за себя, хотя ранее думала иначе, но стоило Келегорму засветиться, как весь мой феминистический напор исчез. — Нет, другой старший брат. — Ну и далеко ты ушла. Правда, мы тебя быстро нашли. — Почему до сих пор никто не удосужился сообщить мне о находке, — от неожиданно громогласного голоса я пискнула и вздрогнула. Близнецы тоже подскочили и стали наперебой говорить на своем языке, а я, наконец, посмотрела на того, кто нарушил мое спокойствие. Ужасно высокий и немного похожий на близнецов эльф, сверкал своими глазами, переводя взгляд то на одного брата, то на другого, меня он и в упор не хотел видеть. Близнецы, судя по их выражению, оправдывались, а я не видела ничего плохого в том, что мы просто остановились здесь. Оказывается, так думала только я, и моим наказанием стало то, что я должна была обратно идти пешком, и этот факт был ужасным, потому что уже скоро я начала уставать и меня начало клонить в сон, но никто не подходил ко мне, никто не предлагал залезть к нему на седло. Спереди ехал высокий, рядом и сзади ехали близнецы, так мы точно не доберемся до рассвета, я и озвучила свои мысли, надеясь тем самым урезонить эльфа, но на мои слова он не отреагировал. — Может вы поскачите, а меня оставите? Или просто закиньте меня на седло, так ведь быстрей, а эти братья устали с дороги, им ведь нужно спать. Эй, але! — Тсс, наш брат не в духе. — Конечно не в духе, кто в здравом уме заставит девушку проделать такой путь пешком? Перевелись нынче джентльмены в наших краях. — Как перевелись и девушки с манерами, — четко проговорил ехавший спереди эльф, ну, надо же, а он умеет говорить! — Не встречала пока ни одной невоспитанной. — Как занятно, а вы тогда кто? — Я самая настоящая девушка с манерами, воспитанная в Смольном институте благородных девиц, — вряд ли он слышал о таком, да и я близко не стояла с выпускницами-аристократами, но кому какое дело. — Видно, в этом институте учили совсем другим манерам. — Ой, да ладно тебе, я устала. — Это не моя забота. — А чья же? — Твоя, — эльф остановился, призывая близнецов поскакать вперед, те, опустив головы и пробормотав непонятно что, пустили коней вперед, а высокий спрыгнул, взяв коня за поводья и поравнялся со мной. Я отстранилась от него, его рост, вид и взгляд пугали безумно. — Не нужно от меня шарахаться. — Вы меня пугаете. — И чем же? — Не знаю, не могу объяснить. — Зачем ты ушла? — Я решила прогуляться. — Не верю. — Решила подышать свежим воздухом. — В лагере его предостаточно. Отвечай на вопрос. — Я хочу на свободу. — До лагеря доберешься сама, если не увижу тебя когда луна будет в зените, не сносить тебе головы. — Что? Эй, подождите, — но зря я кричала, зря бежала за ним, эльф вскочил на коня и был таков, от него осталось лишь облако пыли. Он реально оставил меня одну? Вот дела, вот же! Я посмотрела на луну, которая медленно, но очень уверенно ползла наверх, призывая меня дать деру и побежать, что я и сделала. Благо, хотя бы направление указал. В своей жизни я никогда не участвовала в марафонах, считая это дело бесполезной тратой времени, или просто таким образом скрывая свою невыносливость, и сейчас нетренированное тело дало о себе знать, оно ломилось от боли. Складывалось такое ощущение, что я останавливалась после каждой минуты, пот катился градом, в горле саднило, но я уверенно шла, бежала, шла, подала и снова бежала. Уверенность в том, что он приведет в действие свою угрозу, засела в моей голове, подталкивая меня вставать после каждой неудачной попытки побежать быстрей. Я падала, царапая лицо и руки, о раненной ноге уже и не было речи, кажется, шов разошелся, и рана начала кровоточить, от бессилия я не могла плакать, но когда лагерь показался, непонятно откуда взявшиеся слезы прошлись по щекам. Я упала где-то на границе, в месте, куда добирался свет от огня, закрыла глаза и хрипела через раз. Не знаю сколько я пролежала в таком состоянии, но когда ко мне подошли, мне казалось, что прошло уже больше ста лет. Я безошибочно узнала в подошедшем своего нового мучителя и лишь отползла подальше, но была грубо схвачена. — Отпусти. — Что с твоей ногой? Ты поранилась? — Что? — я хрипела, организм нуждался в воде, а горло было расцарапано от моего тяжелого дыхания. — Что ты сказал? Ты совсем сбрендил? — Покажи ногу. — Нет, отстань от меня. — Где ты поранилась? — Ты нормальный? Сперва заставляешь бежать, а затем беспокоишься обо мне? Кто ты такой вообще, что возомнил, что можешь распоряжаться моей жизнью? — Я не возомнил, это ты думаешь, что у меня было такое право. — То есть? Ты бы меня не убил, если бы я не пришла вовремя. — Нет, зачем мне тебя убивать. — Но ты же! Ты! — Тихо, не кричи, разбудишь лагерь. — Да мне плевать на них. — Как и им на тебя. А теперь молчи и дай мне перевязать рану. — Нет. — Ну, как хочешь, — эльф встал и ушел, а, подбитая, униженная и раненная, поплелась в поисках воды. Как хорошо, что иногда я лежала на повозке, и знала, что там лежат фляги с водой, но раскопать их было трудно. Питьевая вода была в дефиците, поэтому их прятали, я осушила одну прежде, чем приступила к ране. Отодрать прилипшую и почти застывшую от крови ткань было нелегким делом, мне так херово, черт бы вас подрал всех. Я не смогла омыть рану водой, она горела адски, и от боли у меня тело начало дрожать. Какая же я все-таки жалкая и никчемная, не могу помочь сама себе. От обиды мне стало еще хуже, но я, задвинув свою гордость куда подальше, направилась в палатку эльфа, где он скрылся несколько минут назад. Я отодвинула полог, и шагнула без предупреждения, эльф лежал на земле, но даже сквозь еле пробивавшийся свет, я видела, как он уставился на меня, его глаза буквально горели, сжигая меня. — Эмм. Вы бы не могли мне помочь. — Нет, — хмыкнул голос, и отвернулся. — Пожалуйста. — Я сплю. — Господи, да пожалуйста, помогите мне, — заплакала я уже в голос, рухнув на колени, но эльф даже не дернулся, рана, соприкоснулась с землей, и я завыла. А это бесчувственное животное и не собиралось помогать мне, он сильней укрылся от меня, засунув голову в меха. Его нелепый жест послужил мне знаком, я встала и уселась на эльфа, то ли на его ноги, то ли на его бедро, эльф, явно не ожидавший от меня такого, вскочил, опрокидывая меня, я покатилась в бок, ударяясь и опрокидывая все, что попалось мне под руку. — Ты совсем из ума выжила. — Помоги мне. Эльф зажег свечу, и зло на меня посмотрел, а что я могла поделать? Да, он предлагал свою помощь, но я же была уверена, что смогу справиться сама, а теперь, разве он может отказывать мне? Ответ пришел сам — конечно может, ты ему никто и вообще, вали-ка ты подальше от его палатки. Пока он смотрел на меня, явно прикидывая в голове все возможные способы моей казни, я легко отводила глаза и рассматривала все, лишь бы не натыкаться на его глаза и злобу, что он сокрыл в них. В попытке бегства, я невольно взглянула на его грудь, он был по пояс голый, но даже в свете единственной свечи, я видела сколько шрамов на теле эльфа, сколько порезов, ожогов, а затем я увидела то, от чего не смогла подавить в себе крик. У него не было правой руки, я зажмурилась, насколько видение было мне противным, я раньше никогда калек не видела, а сейчас увидела то, что ни шло ни в какое сравнение, я же в Средиземье, а такое вижу впервые, не было такого во Властелине колец, просто не было. От увиденного меня затрясло, и на миг я совсем забыла о своей боли. Как же он так? Кто его так. Эльф молчал, а я же устыдилась своего поведения. Дура я, вот кто, с одной рукой он вряд ли может мне помочь. — Извини. Я пойду, — эльф тяжело выдохнул. — Сиди уж, — он опустился передо мной, ухватив одной рукой мою ногу и внимательно осмотрел рану. — Это был волк. — Легко ты отделалась. Эльф ни разу за время моего пребывания в его шатре, не расслабил ни один мускул, он был напряжен, и я подобно нему, вытянулась в струну, готовую лопнуть от напряжения. Мне в его компании, как и ему, было не очень удобно и комфортно. Напряжение можно было ощутить, но никто не предпринял попыток постараться его разгладить. Эльф даже одной рукой справлялся лучше, чем я, и в благодарность я старалась двигаться как можно меньше, но боль продолжала нарастать, обжигая и туманя разум. Отвлекаться на разные вещи уже не получалось, и даже пристальный взгляд на его культю не спасал положения. — Ладно, ладно, я больше не могу! Мне больно, — запищала я, вызывая тем самым удивление на лице высокого. Он резко отнял руку и посмотрел на нее, словно был удивлен, что посмел этой же рукой причинить боль, словно он и не знал, что делает мне больно. Его реакция была за пределами моего понимания и не поддавалась разумному объяснению. — Эй, все в порядке? — эльф молчал и смотрел на свою руку, тут все что ли не дружат с головой? Я легонько дотронулась до его плеча, но он резко схватил меня, опрокидывая на землю, и больно скрутив мне руку, я, естественно, закричала. Боль усилилась, кажется, я получила вывих, эльф резко отпрянул, бормоча слова извинения, когда в шатер ворвались близнецы. — Что случилось? Нельо? — один рванул к нему, заключая голову брата в свои ладони, я не помню, что дальше происходило, меня вывел другой брат и передал в руки своей свите, которые обо мне и позаботились, накормили и уложили спать возле костра. Ночь была тихой, лишь поленья сочно потрескивали и был слышен шепот, но даже при таком раскладе, спать не хотелось. Хотелось смеяться, истерично смеяться от всего, что случилось со мной, я даже и не старалась уже понять поступок высокого. Такой поступок нельзя объяснить, да и не нашла бы я оправданий. Интересно, а Толкин писал прямо с них, либо со слов одного эльфа, который представил их в таком свете, не помню, чтобы эльфы в фильме вели себя подобным образом. Что было бы, встреться Толкин с Келегормом и его братьями, он бы точно не сказал о них доброго словца, а может так оно и было, он про них особо и не писал, дабы не очернять имя высокородных эльфов. Что за чушь! Прямо за моей спиной тактично кашлянули, привлекая мое внимание. — Я знаю ты не спишь, — я обернулась, позади меня сидел один из братьев. Отчего-то спать захотелось неимоверно, я перевернулась обратно дабы воплотить задуманное. — Как ты? — Отлично. — Ты…ты прости. — Не напрягайся. — Наш брат долгое время пробыл… — Мне не нужны оправдания. Я уже давно поняла, что эльфы не дружат с головами. — Ты не знаешь через что прошел наш брат, — зло шикнул эльф. — Мне и не нужно знать, мне без разницы, лишь бы больше не лез ко мне, — последние слова мне было тяжело произнести, я вовсе не хотела обидеть кого-то из близнецов, но если вовремя не расставить точки над и, и не попытаться ограничить границы разумного, дальше может быть хуже. Эльф, на мое удивление, ничего не ответил, но остался сидеть рядом со мной, подбрасывая поленья в огонь, он просидел долго, но когда я уже уползала в сон, он встал и ушел. Новый день я встретила уже в повозке. Пробуждение было не самым приятным, ноги затекли, а после пережитой ночи осталась не только физическая боль, но и тяжесть в душе от слов, что я сказала близнецу. Я потянулась и попыталась привести себя в порядок, интересно, а как я сейчас выгляжу, видно, лицо опухло и мне впору бы пугать соседских детишек. Я встала и оглянулась, даже сквозь сонный разум я четко увидела, что нас стало меньше, и чуть позже поняла, что нет эльфов, нет и близнеца, у которого я безумно хотела попросить прощения, может они снова поехали вперед, чтобы выведать обстановку? Ну почему я вечно такая, сперва говорю вещи, горжусь собой несколько секунд, что смогла проявить свой характер, а потом жалею об этом сотни лет? Да ну их, этих эльфов, я умру, а они обо мне забудут. Откинувшись назад, на меха, я уставилась на серое небо, солнца не было видно, но было достаточно светло, чтобы глаза устали любоваться пустотой и бесконечностью, я прикрыла их, почему-то в голове сразу возникло вчерашнее событие, я резко распахнула глаза и снова встала подальше от этого. Тогда меня и заметили, то был мужчина чуть старше остальных по виду. — Долго же вы спите. — Надеюсь, я не храпела, — мужчина улыбнулся, отрицательно покачав головой. — Мы уже приближаемся? — Да. Все оказалось совсем не так, как я рассчитывала. Уверенная в том, что я еду в замок, я даже не знала как реагировать на новость мужчины о том, что высокие лорды поскакали вперед, передав меня ему. Я не знала как воспринять факт, что я должна была поселиться в деревне людей, разве для этого меня отправил Келегорм, разве я не должна была участвовать в его непонятной игре? И что мне делать с этой информацией? — Ты не расстраивайся, в обитель эльфов не все попадают. Я попадаю, я, але! Я жила там, прислуживала им, была их грушей для битья, я попала туда очень просто, и ты мне говоришь, что они меня просто взяли и передали незнакомому мужчине? Может, это мое наказание за вчерашнее? Но я ничего не ответила, лишь сильней запахнулась в меха и мечтала о том, чтобы мы никогда не доехали до его дома. Но если бы мои мечты были так легко реализуемыми, меня бы здесь давно не было. Вигнар, мой новый надзиратель, жил в относительно небольшом доме со своей большой семьей: женой, двумя сыновьями и дочерью, как они умудрялись жить в тесных комнатах, оставалось загадкой, и я даже не говорю о скоте, чей запах просачивался в дом, являясь самым что ни на есть натуральным «освежителем воздуха». Мне здесь не понравилось все и сразу, и окружение и то, как меня приняли. Моему появлению никто не был рад, жена Вигнара, даже не стесняясь меня, прямо спросила своего мужа, когда ей сообщили столь «принятую» новость, где именно он меня собирается размещать и чем кормить. — В скотном дворе еще есть место, — хмыкнула женщина, а мне было слишком лень вдаваться в спор или во что-то подобное. В конце концов, меня никто не предупредил, что я буду теперь жить у непонятной семьи. Однако, когда Вигнар показал ей мешок золотых, женщина расцвела и приняла меня словно бы родную дочь, а настроение мое-то уже испортилось. Если ему дали деньги, значит, от меня точно решили избавиться и навсегда, неужели мне больше не суждено увидеться с эльфами с теми, с кем я была более года? Дабы еще сильней не вызвать гнев со стороны приютившей меня семьи, я попросила, чтобы вечером мне постелили на полу возле печи, да и почти ничего не ела. Съешь тут под пристальным вниманием нескольких пар глаз. Я с нетерпением ожидала ночи, словно она могла мне чем-то помочь. Изначально дочь Вигнара пыталась обменяться со мной любезностями, но когда встретила стену безразличия, то забросила все попытки, горделиво задрав голову, парни не обращали на меня никакого внимания, хоть на этом спасибо, а женщина трещала без остановки о том, какой лорд Маэдрос благородный, сильный и всю чушь в таком роде. Вигнар, сославшись на усталость, ушел спать, оставив меня на съедение этой семьи, которая даже и не собиралась расходиться по своим делам. К запаху я более-менее привыкла, но к окружению я никак не могла привыкнуть. Здесь мне не место, и я говорила такие вещи не потому, что пробыла в компании эльфов, нет, я просто чувствую, что они не мои люди. Не те люди, на которых можно положиться, с которыми со временем можно сдружиться и попытаться жить. Я сразу поняла это, стоило мне увидеть их. — А можно мне немного прогуляться? — я надеялась, что смогу улизнуть от них, сбежать куда глаза глядят, и без разницы, что тело еще не восстановилось, но я сойду с ума, если не узнаю отчего меня отправили и как долго я должна быть здесь. — Деточка, мой муж просил присмотреть за тобой, не думаю, что это возможно. Так, в заточении, проходили бессмысленных дни моей жизни. Я сидела подолгу у окна ожидая непонятно чего или кого, и была под пристальным наблюдением женщины. Другие уходили под утро и возвращались вечером, и я даже завидовала им, но все мои попытки выйти, пресекались, я не могла даже получить ответа на свой вопрос, зачем я здесь. Чтобы хоть как-то отвлечь себя, я помогала по дому, изначально женщина, Марта, скептично относилась к моему предложению, но затем, увидев в этом выгоду, начала нагружать меня. Я была не против, уж лучше уставать и затем забыться сном, чем бесцельно проводить время. За это время я не то, чтобы сблизилась с ними, но и смогла даже начать их просто не замечать, не видеть, стараться с ними не говорить. Я не знала откуда во мне столько ненависти или же нежелания связываться со своим же родом, с людьми. Однажды, спустя почти неделю, в деревне наметился праздник, и в доме моих «надзирателей» собрались люди: от молодых до не очень. Мы с Мартой быстро накрыли стол для гостей, а меня, вместе с другими молодыми людьми, выпроводили на задний двор, где они для себя накрыли небольшой стол. Вильма, дочь Вигнара, познакомила меня со всеми, но я не запомнила ни имен, ни внешности, просто кивала всем и улыбалась, может натянуто, может и нет — в своих эмоциях я давно перестала разбираться. Пир шел достаточно давно, день перетек в вечер, а гости и не собирались уходить, многие из них уже успели захмелеть, снова протрезветь и опять опьянеть. Ну же, постарайся хоть сейчас порадоваться, как давно ты не веселилась, как давно не отрывалась на всю голову? Лет дофига назад, но сейчас у меня не было желания, я лишь думала как незаметно ускользнуть, но я сидела в таком месте, откуда было совсем неудобно свалить. Я пыталась вникать в беседы, но смысл их был непонятен, и оставила свои попытки, ко мне обращались, но для них у меня был запасен набор односложных слов, я просто пыталась не выглядеть отстранённой. Старший сын Вигнара тоже казался не в своей тарелке, и видно заметив во мне схожий взгляд, незаметно перебрался ко мне. Хватило двух стаканов перебродившего вина, чтобы между нами завязалась сносная беседа. — Я так и не представился — Рагнар. — А я — Анна. Очень приятно. — Вы, наверное, привыкли жить в роскоши, а такой пир оскорбляет вас. Ага, в роскоши. Сразу же представила мои первые дни в крепости Келегорма и Куруфина, все же я по ним скучаю, и глупо это отрицать, сколько боли они мне бы не доставили, я все же привязалась к ним. За бессмысленной болтовней, мне удалось скрыть свою грусть по братьям. Рагнар оказался вовсе и не плохим человеком, чьи слова были немного схожи с моими, чье видение мира несильно отличалось от моего. Или это всего лишь вино оказывает на меня подобное действие. Я уже начала смеяться, сколь сильно меня завлекла беседа, однако радость длилась недолго. Проверенное правило, которое никак не хотело нарушаться. — Рагнар, братец, — прокричала вдруг пьяная сестра, — и ты туда же? — О чем ты, Вильма? — А мы то все думали, отчего наш милый Рагнар не женится, так, оказывается, его интересуют только эльфийские подстилки, — прошелся смешок, а мне отчего-то становилось дурно, неужто они обо мне говорят, но это ведь не правда. С чего бы им говорить такие вещи обо мне, о той, которую встретили только сегодня. — О чем ты говоришь? — Не строй из себя святого, ты знаешь, что о ней говорят в деревне, — как странно алкоголь действует на людей, в особенности, на сестру Рагнара, она ведь до этого вела себя со мной нормально, даже познакомила со всеми, а сейчас? Что же случилось? — Вы о чем? — осторожно поинтересовалась я, уже предчувствуя неладное, я все же вознамерилась узнать, что же обо мне говорят. У меня же должна быть возможность сказать им что-то в свое оправдание. Какой бы слух не был, я была уверена, что это всего лишь бред очередного человека, который, прознав, что я здесь, начал выдумывать черт знает что. — Не слушай их, Анна, они напились, идем в дом, — Рагнар встал, утягивая меня за собой. — Смотрите, как он защищает эту падшую женщину. — Эльфы тобой попользовались и выкинули, теперь ты должна охмурить его? — Ведьма! Убери руки от моего брата, — все случилось в мгновение ока, где-то раздался властный голос, а мою щеку обожгла пощечина девушки. Больно не было, было обидно до слез, что меня унизили на глазах у всех, слез сдержать я никак не могла. От злости и обиды мое тело разрывалось, я уже шагнула к ней, чтобы замахнуться, но меня остановил все тот же властный голос, что послышался ранее. — Она этого недостойна, — я еле верила своим глазам, Келегорм подходил ко мне. — Схватить ее, бросить в темницу. Я грешным делом подумала, что он говорит обо мне, но схватили Вильму, все потонуло в диком шуме, непонятных выкриках и мольбы Марты, чтобы не трогали ее девочку, но все это не имело никакого значения, рядом был Келегорм, ограждая от всего мира. Я схватила его за плащ, который был грязным, значит, он только приехал, и этот жест полностью купил меня, однако я не смела к нему приближаться, чтобы выразить свою благодарность. — Оставь ее, прошу, — шепнула я, уверенная в том, что он меня услышит. — Ты уверена? — Да. — Мне их все же придется наказать, а теперь, пошли домой, — Келегорм взял меня за плечи и вывел из дома, усадив на лошадь, он медленно поехал, совсем не обращая на меня внимания. Словно ничего не произошло несколько минут назад, он велел своей свите выехать вперед, и когда мы остались одни, я прижалась к нему, спрятав лицо в его доспехах. — Я пыльный. — Спасибо… — Заткнись, я не в настроении. — Большое. — Ты меня не слышишь? — Слышу, но я тебе и вправду благодарна. — Ты не можешь за себя постоять? — Не могу. — И зачем ты всегда плачешь? Я же сказал, что ненавижу женские слезы. — Прости. — Я сказал, молчи, — я улыбнулась, и ближе подобралась к нему. — Почему ты оказался так вовремя? Обычно ты всегда опаздываешь, тебя не бывает рядом, а тут — эпичное появление. — Тебя напоили что ли? — Нет. Я немного выпила. — Как ты себя чувствуешь? Я подняла голову, посмотрев на эльфа, тот сначала смотрел на дорогу, но после моего длительного взгляда, он легонько улыбнулся и посмотрел на меня. Вот таким я хотела его запомнить, с вовсе не равнодушным видом, с мягким, теплым и почему-то родным взглядом, со спокойным лицом, что бывает только у людей, когда они находятся в кругу близких людей, со снятыми масками. Я хотела запомнить его таким — простым, обычным и совсем близким. — Ну чего тебе? — А ты красивый, — эльф усмехнулся. — Я не вру. — Я и сам это знаю, только тебе-то зачем говорить такое мне? — Не знаю, вдруг мне не удастся больше тебе сказать то, о чем думаю. — О чем ты? — Ни о чем, не хочу портить момент. — Какой момент. — Ты рядом. — Ты же меня ненавидишь. — От ненависти до… — я снова улыбнулась и укрылась в изгибе его шеи, эльф легонько дернулся, но даже не предпринял попыток отодвинуть меня от себя. От него пахло дымом, пылью и чем-то еле уловимым, но мне его запах был приятен, я начала осознавать, что влюбляюсь в него. Влюбляюсь, и не могу ничего поделать с этим, не могу никак остановить процесс, он был запущен кажется в первую нашу встречу. Я влюбляюсь, и понимаю, что, если он об этом узнает, я точно погибну, и без разницы, что уже мертва, я погибну, стоит ему только понять, что я к нему неровно дышу. Но все же, дикое желание обуяло меня, я бы хотела проснуться впервые в его объятиях. Последние слова заставили меня отодвинуться от него, перекинув одну ногу через седло и сесть нормально, а не в пол оборота, я взяла поводья, и немного дернула за них. Эльф лишь усмехнулся, сильней приобнял меня, укладывая свой подбородок на мое плечо. И я поняла, он все знает, знает, он знал до того, как я сама поняла во что вляпалась.