«Любовь как цветок — ей нужно время, чтобы расцвести»
После очередной «прогулки» с братьями, я вернулась в свою родную комнату. Я знаю свою комнату, как своих пять пальцев. У меня много было времени, чтобы изучить её. И теперь, я знаю каждый сантиметр этого помещения. Тёмно-фиолетовые обои, холодная кровать, пурпурный ковёр, большой балкон, белый шкаф, рабочий стол. И это только на первый взгляд. Если всерьёз присмотреться, то можно увидеть еле заметное зеркало, которое висит рядом с дверью; на столе лежат школьные учебники, подставки, ручки; на шкафу лежат коробки, в которых лежат украшения моей мамы: ожерелья, кольца, серьги, браслеты, бижутерии и ещё много чего. В самом тёмном уголке шкафа висит мамино платье. Чёрное платьице, с розами по правую сторону груди. Мне несколько раз говорили, что это платье отлично смотрится на мне. Я и сама иногда примеряла его. «Копия Корделии» — слова Рейджи. И я согласна с ним. Но если Райто или Аято увидят меня в таком наряде, то явно не будут рады. Я шла с опущенной головой в ту самую комнату, где моя мать сделала последний вздох. Эта комната заставляет меня задуматься о том, что было и что будет. Эта комната всегда даёт мне вдохновение и тоску. Но я очень рада, что некоторые вещи братья всё-таки оставили. Каждый день я смотрю на эти вещи. С одной стороны обычные вещи, а с другой — нет. Мои шаги были слышны только мне. Только я слышала своё сердце и свой разум. Казалось, что я даже слышала голос мамы. Но это лишь галлюцинации… Я прохожу сквозь пыльные полки, смотря на бриллиантовые кольца. Многие картины остались в хорошем состоянии, что нельзя сказать о розах, которые полностью загнили. Ладонью я стирала пыль, но тут мне что-то попалось в руки. Бумажка? Сколько она здесь уже лежит? Год-два? А может сто лет? Ведь по виду можно сказать, что она старая. Любопытство взяло вверх, и я развернула записку. Почерк был разборчив, поэтому я без труда смогу прочитать её:«Дорогая Корделия, я пишу вам это письмо, так как питаю к вам такое тёплое и прекрасное чувство как любовь, которое я не смог и не успел выразить вам. К сожалению, когда вы его прочтёте, я уже буду далеко отсюда, именно из-за вашего мужа, но я не расстраиваюсь, ведь проведённое с вами время навсегда сохраниться в моей памяти. Я прекрасно понимаю, что твоё сердце навсегда отдано Карлхайнцу, но я надеюсь на вашу благосклонность и на принятие моих чувств. Также я осознаю, что являюсь простым слугой, принадлежавшим вам, госпожа, вот только свои чувства я никак не могу замкнуть и сдержать в себе, в своём сердце. Если вы зададите себе вопрос: почему я не сказал вам это в лицо? То со стеснением скажу вам, что немного трушу рассказывать вам о них, но на бумаге намного легче рассказать вам. Знайте, госпожа Корделия, кто бы, что, вам не говорил, для меня вы останетесь доброй, чувственной, прекрасной женщиной, как внешне, так и в душе…»
Это… Наверно, это письмо оставил очередной любовничек моей мамы. Но я поражена тем, что этот мужчина смог найти в себе храбрость — и написать такое. Когда моя мать была в раннем возрасте, то она была очень наивна и глупа, как я сейчас. Мой отец был с Корделией только из-за её крови, которая принадлежала Прародителям вампиров — это кровь была очень особенна. И она передалась мне. Однажды, мать поведала мне одну интересную историю. И эта история была о безответной любви. Когда-то Корделия была на одном из балу, и к ней подошёл красивый и улыбчивый вампир, приглашая на танец. Вот тогда моя мать и влюбилась в короля вампира — КарлаХаинца. Мама тогда впервые испытала такое чувство, как любовь. Вы сейчас бы подумали, что всё закончилось как в романтических фильмах, но нет. В каждом фильме есть свой драматический момент. Отец, к сожалению, никогда не уделял внимание моей матери. И как бы она не старалась — всё было тщетно. И тогда Корделия поняла, что её любовь не взаимна. До сих пор прокручивая эти события в своей голове, мне хочется плакать. Мне всегда было жаль мою маму, хоть она и не была так добра к другим. Да, она изменяла папе. Да, она била моих братьев. Но… В этом она не виновата. КарлХаинц сделал её таковой. И я каждый день жалею, что она умерла, так и не познав вкус жизни. Вот если бы можно было всё вернуть назад… Но, увы, это нереально. Даже могущественные вампиры не могу такого позволить. Не знаю — надо ли судить в этом своих братьев или нет? Ведь это они убили Корделию. Я очень стараюсь понять чувства Аято, ведь ему досталось сильнее, чем другим. Мать его не только ругала, но и применяла физическую силу. Ведь она хотела, чтобы из Аято вышел прекрасный наследник отца, но не получилось. Знаете, я много читала цитат о любви: «Любить — это находить в счастье другого свое собственное счастье», «Любовь — это взаимное изменение влюбленных, изменение обоих навстречу друг другу», «Любовь — это наркотик. И в такие минуты, как наркоман, который ради дозы способен пойти на грабёж, на убийство и на любое унижение, ты готов на все ради любви». Некоторые люди готовы пойти на всё, главное, чтобы их любимый человек был рядом. И моя мама решила действовать также: использовать детей; заставлять ревновать мужа. Я стояла около картин и любовалась ими, задумавшись о своём. Но сзади меня послышалась красивая мелодия на пианино. Повернувшись, я увидела Райто. — Стерва, а почему ты здесь? Что привело тебя сюда? — говорил братик, продолжая играть на музыкальном инструменте. — Ну… Просто, это единственная комната, где я могу найти покой. — Стерва, я не люблю, когда такие, как ты, мне начинают нагло врать, — голос стал грубее, на лице пропала улыбка, глаза сверкали, смотря прямо на меня. — Зачем ты приходишь сюда? Вампир быстро появился около меня, и прижал к ближайшей стене. Я пыталась не показывать страх перед ним, но это было тяжело. — Ну, стерва, не надо строить из себя храбрую. Я ведь вижу, как твои коленки дрожат, — прошептал братик. — Знаешь, я не люблю, когда в этой комнате кто-то есть. Но я вижу, что это место привлекает тебя. Стерва, как бы мне отучить тебя от этого? — Райто-сан, отпусти… Рыжеволосый поднял меня и усадил на пианино. Холодными пальчиками он расстёгивал мою рубашку, а другими задирал юбку. Своим языком он вторгся в мой ротик, заставляя присоединиться к его «порыву страсти». Когда с моей одеждой было покончено, Райто прижал меня к пианино, и лишь с похотью наблюдал за моей беспомощностью. Да, сейчас я перед ним лишь жалкая пустышка, которая не может за себя заступиться. — Я отучу тебя ходить сюда, стерва, — эта фраза напрягала только сильнее. «Отучить»? Какое знакомое слово. Мои глаза смотрели на белый потолок, а всё тело покрылось мурашками. Райто грубо вошёл в меня, заставляя кричать. Из глаз пошли горячие слезы, которые не останавливаясь, стали идти рекой. Но это единственный шанс сдержать крики боли. Хотелось бы закрыть рот рукой, но не могу, ведь они сильно прижаты к пианино. Братик стал лишь ускоряться, наплевав на мои чувства. — Стерва, разве эта комната — не идеальное место для таких вещей? — не унимался Райто, и продолжал издеваться надо мной. Но увидев, что я не издаю ни звука, вампир лишь ускорился. Сдерживать крики уже была в разы сложнее; руки прижаты, губы в крови. Я попыталась отвлечься, но Райто не позволил мне этого сделать: он целовал меня; шептал разные пошлости мне на ухо. Когда закончился очередной «рассказ», я почувствовала, как в меня входят клыки. Братик пил долго, при этом двигаясь во мне. Картинка стала расплывчатой, руки и ноги онемели. Хочу закрыть глаза, но рыжеволосый не дает мне, и целует в губы, страстно играя с моим языком. — Стерва, ещё слишком рано терять сознание… — «поддерживал» меня Райто. Трудно держать себя в форме. Прошу, пусть эта пытка уже закончится… Последние толчки, и вампир выходит из меня. Он лишь усмехается, видя меня в таком состоянии. Но что я могу сделать? Правильно, ничего… Всё-таки пожалев, Райто берёт меня на руки, и несёт в мою комнату. — Сучка, я надеюсь, что больше не увижу тебя там, — прошептал братик. — Ты ведь послушная? Кивок давался мне трудом, но найдя в себе ещё силы — смогла сделать это. Райто лишь ухмыльнулся своей победой и поцеловал меня.«Победа над слабым подобна поражению, но его это не остановит»