Nigredo

Мои кошмары — они обо всём. Вам когда-нибудь снились кошмары эротического плана? Между тем, специалисты определённого толка считают, что сюжет этот достаточно банален. Хотя, казалось бы, кошмарный секс и без того реальность для многих из нас. В любом случае, независимо от сюжета и развязки, после кошмарного сновидения постель кажется мне липкой: мне хочется покинуть этот кокон, выпустить себя в негостеприимный, год за годом отторгающий меня мир. В смысле, добраться до душа, встать под струю воды и унять накатывающие волны жара. Адреналин и кортизол, вечные спутники стресса. Сегодняшнее слишком раннее утро было таким же. Воздух в ванной пах приятной сыростью, а меня била лёгкая дрожь: я боялась взглянуть в зеркало, чтобы не увидеть то, что чувствовала. Мне казалось, отпечаток мужской ладони на моей шее всё ещё пульсирует болью, наливаясь цветом — из багрового в синий, точно стигмата. Переборов себя, я уставилась на собственное бледное отражение. На мгновение картинка из моего вздрюченного гормонами воображения стала явью, но тут же поблекла. Осмотрев себя с придирчивостью подростка, я встала под душ, глотая водопроводную воду и возвращаясь в реальность. Чисто вымытые волосы, чашка чёрного кофе и сигарета, пока город спит. А Хэллоуин уже здесь… Привет, Хэллоуин. Станешь моим последним? Забравшись на подоконник, я замерла почти что от неожиданности. Напротив ухмылялся Джек-фонарь, аутентично вырезанный из тыквы. Я в упор не помнила (точнее, понятия не имела), откуда он у меня взялся, кто принёс его в мой дом. Внутри горела электросвеча из ИКЕА, талантливо имитируя мерцание живого пламени. Джек будто подмигивал мне, а я чувствовала, как мой неупокоенный, вечный невроз медленно раскручивает своё маленькое инферно. Потрогав Джека кончиками пальцев ноги, я решительно столкнула его вниз, на пол. Он встретился с гладкой плиткой, издав гулкий стук и брызнув во все стороны. Ни дать, ни взять — человеческая бестолковка. Идея показалась мне симпатичной. Значит, падение с высоты… Как ни странно, мысль о самоубийстве никогда не приходила ко мне на полном серьёзе. Сейчас, когда смерть в действительности стала моей единственной реальностью, когда мои интересы замкнулись на рисовании собственных кошмаров (ах, как же славно они продаются!) и на попытке увидеть (или, всё же, запомнить?) одно-единственное лицо, эта идея казалась мне действительно свежей. Сколько раз я падала во сне — с головокружительной высоты, в тёмные воды или в бесконечность бездны? Почему бы и нет, почему бы и… Как художнику, мне нравилась эстетика. Расплескаться по улицам этого чёртова Города, растечься по одной из его артерий… Это почти не больно. А ещё — в Ночь Ночей, которую кельты называли Самайном, можно уйти незамеченной. Сегодня я впервые подумала о том, что неплохо бы попробовать. Жмурясь от дыма, я открыла окно на проветривание. Октябрь в этом году выдался особенно тёплым, но с шумом ворвавшийся в комнату ветер бесцеремонно ущипнул меня за грудь, юркнув под не слишком плотно намотанное полотенце, запутываясь в мокрых волосах, рассыпавшихся по спине. Мои лаки страйк с неизменно-красным кружком тоже как будто намекали на верный выбор. Это и смешно, и почти мистически грустно — одновременно. Я чиркнула зажигалкой, неуклюже устраиваясь по-турецки и посматривая вниз. Нет. Ну, нет же... Свалиться из собственного, не слишком высокого окна здесь, в Восточном Лос-Анджелесе — не лучший вариант для Королевы драмы. Выдохнув дым, я уставилась на узкую полосу тротуара, чуть влажно сверкающую и напоминающую шкуру ската. Там, внизу уверенной походкой чесал одинокий прохожий, явно направляясь к припаркованному неподалёку чёрному кабриолету. Лак и хром, сияющие в неоновых отблесках… Мужик, что ты забыл здесь в такое время? Возвращаешься домой от любовницы? Сбегаешь с места преступления? Работаешь под прикрытием? Будто почувствовав мои мысли, он остановился, задирая голову вверх и тоже прикуривая. Нет, для копа слишком франтоват. Скорее, сутенёр или наркодилер — этого племени в нашей части каменных джунглей предостаточно. Фыркнув, я затянулась, втягивая щеки и почти рефлекторно касаясь пальцами скул, будто проверяя, на месте ли они. Интересно, о чём он думает, если вообще видит меня? «Вот, ещё одна шлюшка Города Ангелов сидит и светит прелестями, что твоя звезда». Отсалютовав незнакомцу сигаретой, я была готова поклясться, что он почти сразу ответил мне тем же. А потом впрыгнул в свою роскошную тачку и унёсся так стремительно, что я мысленно засекла время до момента, когда ему на хвост сядет дорожный патруль. Двадцать секунд — и бравый бессонный юнит при двухцветных мигалках пронёсся по этой же улице. Часы сверять можно! На меня будто повеяло теплом, и липкое ощущение от ночных приключений отступило на второй план. То ли я проснулась окончательно, то ли моя мысль о том, чтобы покончить со всем разом, не отделяя причину от следствия, поимела бодрящий эффект. Действительно, почему бы не умереть сегодня? Этот день для меня всегда особенный. Потому что в Хэллоуин мои кошмары будто бы выходят из берегов. Запросто можно прокатиться в лифте с вампиром или зажигать на вечеринке с демонами и зомби. Рестораны превращаются в стилизованные кладбища, ночные клубы — в заброшенные церкви, осаждаемые наподдавшей нечистью. Ближе к ночи повсеместно начинался макабрический карнавал, в котором принимали участие решительно все. Кроме меня. Мне не нужно было ждать целый год, чтобы поддаться всеобщему безумию, мне хватало внутреннего демона на каждый день. Но сегодня — совершенно особый случай. И нет, я не собиралась идти ни на одну из вечеринок, приглашения на которые лежали у меня в столе. Почти все мои друзья сегодня зависают в разных местах, и в каждом из этих мест мне пришлось бы снова притворяться живой, здоровой и удовлетворённой жизнью. Накидываться. Отбиваться от хватающих меня в приветствиях и не только рук. Мне хотелось побыть с собой, решить — это время жить или время умирать. И если с вариантом «умирать» всё было более или менее понятно, то вариант «жить» требовал обмозговывания в более-менее спокойной обстановке. Нетривиальной. Я набрала знакомый номер. Мэнди наверняка ещё не ложилась: в лучшем случае, она катится из какого-нибудь ночника, в компании очередного ухажёра — тысячи их. Выждав четыре гудка, я зевнула, приготовившись ждать ещё, когда она, наконец, ответила, врываясь в моё ухо вместе с отдаленным гулом музыки, звучащей в автомобиле. Закрытом (отчего-то мне вспомнился мужчина на кабриолете) авто, несущемся по пустой улице. — Ха-а-ай, Фэ-э-эй! — пропела Мэнди. — У тебя доброе утро? Или тебе пожелать доброй ночи? Дурочка… И наверняка под дурью. Спасибо, хоть не с членом во рту. Хотя, откуда я могла знать, чем она занималась до того, как приняла звонок. — Доброе утро, дорогуша. Ты сегодня где-нибудь тусуешься? — Что-о-о? — она пыталась перекричать шум и услышать меня одновременно. Невидимый спутник Мэнди чуть прикрутил радио. — Не прямо сейчас, а вечером… Ну, знаешь, все эти тематические вечеринки с сатанинским уклоном… Куда ты собираешься? — Все наши будут в «Хай Руфтоп Лаунж». Будем любоваться закатом, вечеринка в стиле «Триллера». Ты хочешь приехать? Приезжай, Фэй! Мальчики будут рады, да и девочки тоже! — Я не очень-то люблю закаты, Мэнди. Особенно, в компании зомби. Если и выберусь куда-то, то просто выпить и посмотреть, как слоняются люди в нелепых костюмах. Скажи мне лучше, где гарантированно не будет ни одного знакомого лица. — Ты серьёзно, Фэй? — она рассмеялась. — Ну, я даже не знаю… — Подумай, дорогуша. У тебя же светлая голова. Мне нужна самая скучная хэллоуинская вечеринка в Городе Ангелов. И ты наверняка вспомнишь место, куда не пошла бы даже за деньги. — Ахахаха, хорошего ты обо мне мнения, Джордан! — Пожалуйста. Это важно. — Сходи в «Люкс», пожалуй. Пафос, тоска смертная и вопиющая пошлость. Не уверена, что у них сегодня вообще что-то такое будет, хотя, возможно, за какой-нибудь дурацкий тематический аксессуар в баре дадут бесплатный коктейль. Ну, сатанинские рожки, там, или надпись «Грешница» во всю грудь. — Ты уверена? — подобного манифеста мне не понадобилось бы. Это короткое, но ёмкое для меня слово и без того было вытатуировано у меня над левой ключицей. — Насчёт вопиющей пошлости? — Да, припоминаю что-то такое! А вообще… Я соскучилась. И я не в восторге от твоего настроения. — Я тоже, — коротко отозвалась я, прежде чем позволить связи отключиться, а Мэнди — весело катиться дальше по предрассветному городу. Смертная тоска? Ах, Мэнди… Что ты знаешь о смертной тоске? Значит, «Люкс». Место, где свет. Дурацкий тематический аксессуар у меня имелся. Уже давненько, к своему тридцатилетнему юбилею, я сделала для себя крылья, собственноручно выгибая каркас из проволоки, обтягивая его тафтой и пришивая пёрышко к пёрышку. Фиолетово-чёрные, как символ моих непрекращающихся сновидений. После праздника, помнится, я отдала их в химчистку, где не слишком-то умелые мигранты из Латинской Америки вдоволь попрактиковались на них, местами вытравив пигмент, местами выдрав оперение. Получив свои крылья обратно, я минут тридцать истерически смеялась. Они выглядели так, будто были трачены молью. Видимо, ангельской. Нервно хохотнув снова, я бросила окурок в окно, спускаясь с подоконника. Аккуратно переступив через тыквенные останки, прошла к шкафу, чтобы вынуть дурацкий тематический аксессуар на свет божий. Мысль о том, как именно нужно поправить аэродинамику, пришла будто сама собой. Потянувшись к рабочему столу, я вынула из ящика ножницы по металлу. Прикинув размеры на глазок, я выдохнула. Ножницы с глухим звуком вгрызались в перья, проволока внутри жалобно тренькнула… Одно за другим, два изогнутых опахала, в пятнах и проплешинах (а заслуживала ли я большего?) упали к моим ногам. Они вдруг показались мне живыми и тёплыми, как ни странно, и я осторожно отодвинула их от себя подальше босой ступнёй. В моих руках осталась портупея из мягкой кожи с уродливыми обрубками крыльев. Ещё через десять минут я вооружилась иголкой и ниткой, принявшись буквально на коленке формировать аккуратные культи из тафты и перьев… Так-то оно лучше. Глядишь, и полетаем. Идея моего аутфита рождалась почти что из воздуха. Мне пришлось подчистую вырезать спинку мягкой кожаной курточки, чтобы не выглядеть слишком раздетой в почти-ноябре, да что там — мои туфли тоже были совершенно не по сезону. В итоге, мои недокрылья дерзко и свободно торчали наружу, плотно зашнурованные прямо поверх лиловой комбинации из не самой дорогой бельевой серии. Говоря о вопиющей пошлости, Мэнди вряд ли имела в виду что-то такое, но меня уже понесло. Спустя много часов и несколько чашек кофе, получасовое стояние в пробке с таксистом-индусом в пёстром костюме ифрита и с подведёнными сурьмой глазами, я выбралась из машины за пару кварталов до клуба. Водила-ифрит принял меня за ангела и настойчиво хотел довезти «туда, куда надо, до самой двери», и мне вдруг стало смешно. Ангельская моль, бля… Казалось, всё моё тело затекло от сидения полубоком, чтобы не вонзить обрубки крыльев в обивку заднего сиденья, и сейчас я была рада размять ноги. Перебросив волосы на грудь, я позволила ветру играть с остатками моего оперения и целовать меня в губы, ничуть не жалея об отсутствии макияжа — придумывать что-то и с этим, что-то некарикатурное и настоящее, у меня не было ни сил, не желания. Уж если я и ангел, то основательно падший. И помадой этого не замазать уже никогда. Неон освещал мой путь, и сна не было ни в одном глазу — то ли от кофеина, то ли от природного возбуждения. Мысль о смерти держала меня в тонусе целый день, давая мне призрачное ощущение контроля над чернильной бездной моего персонального проклятия. Фейсконтроль «Люкса» я прошла без проблем. Оказавшись внутри, я тотчас направилась в бар, чтобы получить свой первый бесплатный коктейль и приняться, наконец, за раздумья. К счастью, из тематического декора были только латексные костюмы порноведьм на пиджей-девицах: никакой свисающей из углов паутины, тыкволамп и даже ни одного кота Салема — ни тушкой, ни чучелом. Удивительно, что Мэнди назвала это место пафосным. Скорее, «Люкс» был модным, но как будто совсем камерным — посетители достаточно привольно располагались внутри продуманного разноуровневого интерьера, даже не заступая на ступени ведущей куда-то наверх экстравагантно оформленной лестницы. Странно, но ещё на пороге у меня появилось отчётливое чувство причастности: мне казалось, что я здесь не впервые. Знакомый запах, интуитивно понятная обстановка, идеально отполированный рояль… Не самая многочисленная публика была поглощена общением друг с другом, и я спокойно пробиралась туда, куда мне нужно, обходя разгорячённые танцами и выпивкой тела по касательной. Не успела я привлечь внимания барменши-мулатки, когда к букету моих непривычных ощущений добавилось ещё одно — ощущение тотальной опасности. Будто я внезапно оказалась не в достаточно людном и светском месте, а в самом сердце шторма, и меня вот-вот скомкает вихрь невообразимой силы. Чувствуя, как холодная роса пота бисером прошивает от загривка до копчика, я затаила дыхание, озираясь. Я была готова оказаться в очередных, придуманных моим воспалённым воображением, живописных руинах, населённых демонами. Принять участие в чёрной мессе — кем на этот раз? Жертвой или культистом? Я также была готова проснуться с безмолвным криком в очередной раз, чтобы отправиться в душ, курить и далее, далее… Но «Люкс» вокруг меня оставался «Люксом». Надо сказать, ряженых здесь было по-минимуму. Осторожно и медленно выдыхая через нос, я чувствовала, как паника медленно заползает в своё глубинное логово, оставляя вместо себя только гулкое сердцебиение и не так резво унимающуюся дрожь в кончиках пальцев. — Давненько не припомню такой реакции на себя, — саркастично констатировала склонившаяся над стойкой барменша. — Добро пожаловать в «Люкс». Вижу, ты здесь впервые, и я обязана соорудить тебе бесплатный коктейль, согласно правилам сегодняшней идиотской вечеринки. Есть пожелания? — Как насчёт «Ангельского личика»? — неожиданно даже для себя самой сказала я. — Да пожалуйста, — пожала плечами барменша, прихватывая откуда-то из-под стойки шейкер. — Если, конечно, ты не шутишь. Ты же не шутишь, правда? Я не шутила. Через пять минут смесь из джина, абрикосового бренди и кальвадоса стояла передо мной в стандартном коктейльном бокале. Сопроводив коктейль пристальным взглядом, мулатка снова склонилась ко мне. — Я — Мейз. Зови меня, если захочешь повторить. Я была благодарна за её подчёркнутую неразговорчивость, хотя и была уверена в том, что повторить мне захочется достаточно скоро. В самом деле, вечер ведь только начинается.