"Постоктябрьское"

— Мама! Ма-а-ама! Дети шумели, Кобо голосил, на кухне кипел суп в кастрюле, звонил телефон, — бытовая ситуация для мамы-супергероини. Плита мигом выключается, кастрюля передвигается, телефон ставится на автоответчик, осталось разобраться с детьми. Особенно с Ёши. — Ну что такое, мой хороший, — мурлыкала мама, поправляя слюнявчик Кобо и другой рукой раскладывая жареный рис по тарелкам. — А он фонарик потерял, — ехидно заметила Кейко, не упуская момент утащить под шумок дополнительную порцию рыбы в кляре. — Фонарик потерял? — обеспокоенно нахмурилась мама. Ёши виновато всхлипывал и даже не орал на вредную ябеду-сестру: похоже, что она права. — Плохо. Ты не помнишь, куда его положил в последний раз? — А-а, — отрицательно покачал головой малыш, размазывая по лицу слёзы. Мама тяжело вздохнула: этого ей ещё не доставало! Потерять фонарик в самый день праздника, ну как так можно! — Помоги, — коротко приказала она старшему сыну, и Токихару, тяжело вздохнув, принялся разливать свежесваренный компот по чашкам. — Ты не мог оставить его в комнате? А в ванной? — Не знаю, — с раздражённой и вызывающей капризностью ответил Ёши. — Ты проверял? — кричала мама из комнаты. Так, на кровати его нет. В тумбочке? В тумбочке тоже нет. И под столом. Да что за напасть такая! — Искал, нету его нигде, — плакал малыш. Мама в который раз за день устало выдохнула: да уж, а она только сегодня ночью думала о прелестях материнства. Ладно. Раз нет нигде в обозримом пространстве, значит, самое время звонить папе. Папа всегда умеет решать проблемы. Кобо тем временем успел извазюкать себя и рядом сидящих сестёр: те обиженно завопили, плач Ёши усилился, а Кейко сидела с хитрым и в то же время покорным лицом и делала вид, что она не имеет никакого отношения к своей кричащей и неряшливой семье. Вот мама увидит, какая она хорошая девочка! Но маму беспокоил совершенно другой вопрос. — Потерял фонарик? — повторил по телефону встревоженный голос отца. — Как это только у него получилось! — Я не знаю! Ты можешь что-нибудь с этим сделать? — Ну… — папа замялся. В день рождения первой лисы сложно раздобыть фонарики: люди в этот день куда внимательнее относятся к своим вещам и ставят на них защиту именно для того, чтобы защитить их от лис. Поэтому всеми ритуальными атрибутами — фонариками, юката, благовониями — принято запасаться заранее… — В общем, сделай что-нибудь! Я не могу, у меня весь дом на ушах стоит! — А! Что?.. — папа переспросил, но из трубки донеслись короткие гудки. Раздосадованный, он выключил телефон и озадаченно вздохнул. Да уж, задачка! И почему Юко такой бестолковый! Вот папа в его возрасте был куда сообразительнее! Но да ладно, нет времени размышлять, нужно приступать к действию. Иначе в сегодняшнюю ночь Юко на весь год останется в лисьем облике. А им бы не хотелось этого допускать! Придётся возвращаться на базар да молиться, чтобы всё у него получилось как надо. Но как надо не получилось. Выходило как назло — полчаса папа бегал по рынку, но всюду видел лишь витающие в воздухе невидимые человеческому глазу золотые иероглифы — на фонариках, на продуктах… даже на запчастях к автомобилю! И зачем, спрашивается, лисы будут это красть! Но — продавцам всегда было спокойнее обезопасить свой товар от нежелательного лисьего внимания, поэтому и чертили одни и те же заклинания на свои прилавки. Ох, и как, спрашивается, в таких условиях искать фонарик для сына! И самое обидное, папа и в виде человека не может в таких местах ничего покупать: защищённые охранным заклинанием от лис предметы ломались, приносили в дом беду или же попросту не продавались — терялись или заставляли продавца вредничать и отказываться от покупателя. Потеряв всякую надежду, папа вышел с территории рынка и уже собирался самому собирать фонарик из подручных средств, как вдруг он заметил то, что ему было нужно: в маленьком киоске неподалёку от трамвайной остановки стояли различные цветы, а среди них затесалось несколько фонариков — декоративных, не умеющих светиться по-настоящему. Но это-то тоже сгодится! И причём эти фонарики правильной формы, хорошего цвета, почти идеальные! — Почём у вас фонарики? — деликатно поинтересовался папа у лениво читающей книгу молодой продавщицы. — Не продаётся, — вяло ответила та. — Это декор. — А если купить с букетом? — поинтересовался отец. — И с букетом нельзя. Это для витрины украшение. — Послушайте, девушка, — вкрадчиво произнёс папа, протягивая банкноту. — Мне очень нужны эти фонарики! — Пойдите на базар и купите, — не дрогнула та. — Но почему их нельзя купить у вас? — Сказала, это для витрины. Они у меня и в кассе не пробиты, как я вам чек выдам? — А если я вам лично расплачусь? — хитро подмигнул папа, добавляя к протянутой банкноте ещё одну. — Послушайте, — рассердилась продавщица, — вы тратите моё рабочее время! Я же сказала, у нас эти фонарики не продаются. Незаконная торговля — это плохо! — Да что вы так упёрлись! — вконец рассердился папа. — Как будто бы от вас убудет! Мой сын должен сделать проект, и вы будете виноваты, если он из-за вас получит двойку! — У нас магазин цветов, а не сувенирная лавка! — девушка сердито встала, готовая прогнать навязчивого покупателя. — Идите в другое место за фонариками, что вы ко мне-то пристали! «Ну погоди, — свирепо подумал папа. — Не хочешь добром расставаться — добуду злом и хитростью! Гадина жадная!». Сделав вид, что он рассерженно уходит в сторону рынку, папа скрылся среди полуразобранных торговых палаток и дождался, когда склочная и ленивая продавщица вернётся обратно к чтению книжки. Это произошло довольно скоро, кажется, девушку совсем не смутил только что вспыхнувший скандал. Ну и зря! Быстро оборотившись, папа украдкой прошмыгнул мимо мусора, прятался за стоявшими машинами и старался слиться с окружающей местностью. Получалось весьма неплохо: городские лисы не обладают такой яркостью шубок, как их лесные сородичи, и хорошо скрываются среди придорожной пыли. Вот и девушка совсем не заметила подкрадывавшегося зверя, а папа-лис, сопровождаемый оживлённой съёмкой на мобильник какими-то подростками, наконец достиг своей цели и, схватив зубами связку фонариков, а ещё стоявшие в том же графине сухоцветы, быстро побежал прочь из рынка, сопровождаемый воплями продавщицы и радостным хохотом окружающих. — Помогите кто-нибудь, остановите её! — кричала побледневшая от ужаса девушка, нервозно поглядывавшая на прилавок: ох, она же не может его оставить и броситься вдогонку за проклятой лисой! — А мы тебе говорили, Сада-тян, надо было охранные заклинания ставить! — раздавались, перебивая друг друга, голоса товарок: никто даже и не думал покидать своего места, чтобы помочь ограбленной цветочнице и догнать лису-грабителя. — Сама знаешь, какой сегодня день! Не послушала — ну так получай по заслугам! Продавщица звала на помощь и начала плакать, и если бы папа не был лисой, то он непременно ей помог… Но — лисы знают жалость избирательно, когда люди делают то, что они хотят, и уж они точно никогда не сочувствуют жертвам своих колдовских фокусов. «Так тебе, гадина, и надо», — сердито думал папа-лис, в укромном уголке оборачиваясь обратно в человека и торопливо запихивая фонарики в полиэтиленовый пакет. Вот сейчас он сделал всё, вроде бы, правильно. Праздник, можно сказать, спасён его лапами. — Ты что, не мог их зубами не рвать! — Рассерженная мама лихорадочно клеила разошедшиеся вдоль складки потрёпанные листы бумаги. — Да что я мог сделать? Она их не продавала, пришлось силой отнимать, — неумело оправдывался папа-лис, помогая близняшкам Тикаге и Май завязать красивые жёлтые юката с дивным узором из бабочек на юбке. — Ох, поднимут нас на смех соседи-лисы… И кто такие фонарики вообще делает, они же моментально портятся! — Дурное настроение Ёши передалось маме, и папа смиренно ждал, пока утихнет эта буря. Подготовка даже к обычной прогулке иногда оказывалась нервной и изматывающей, а тут — праздник… — Так, Хару, ты одел Кобо? Тогда одевайся сам, скорее-скорее! У нас совсем нет времени! — А Кейко сама нарядилась, — хитро выглянула из-за двери средняя дочка семейства Акаге. Она в самом деле уже была готова к выходу; правда, заколочки неаккуратно сдерживают тугие волосы, пучок кривой и дзюбан слишком сильно выбивается из-под юбки… но Кейко не замечала этих недостатков и чувствовала себя гордой, а маме с папой было просто некогда её поправлять. Несмотря на суету и страх опоздания, семья вышла даже немного заранее, чем следовало (но позже, чем планировали): к их счастью, лес находился совсем неподалеку от дома, и им не пришлось долго ехать в транспорте. Люди, видевшие их в таком виде, либо всё понимали и лишь украдкой поглядывали в сторону идущих на праздник лис, либо просто не обращали внимание: мало ли какие фестивали народной культуры сейчас проходят? Мама нервничала и постоянно поправляла то себя, то Кобо, то близняшек, поддразнивала грустного Ёши за нелепый вид его фонарика, и он уже даже хотел от него отказаться, но папа строго напомнил, что если он в эту ночь превратится в лисёнка, то дома они держать его не будут. Токихару чувствовал себя не в своей тарелке и хотел, чтобы это всё поскорее закончилось, а папа внимательно смотрел на других пассажиров, чтобы те, не дай боги, не увязались следом за ярким шумным семейством. Вот они приехали к лесу; папа всем купил билеты, вежливо отказался от сладостей, и семейство Акаге всем составом направилась в малопопулярную часть леса — крошечный, оставшийся дремучим уголок с поваленными деревьями, столетними камнями и кучей лисьих нор, в которых проживали не желавшие адаптироваться к современному человеческому миру древние лисы со своими потомками. Акаге шли поочерёдно: сначала двинулся вперёд папа, округлый, как собака, чернолапый лис с самым большим фонариком и ярко-синими глазами; за ним шла худенькая остромордая Кейко, чьё ехидное выражение лица практически не отличалось от лисьей мордочки; потом следовали одинаковые даже в лисьей ипостаси близняшки Тикаге и Май, всё ещё хныкающий Ёши со взъерошенной серой шерстью, мрачный чернобурый Токихару, скрывающий под юката свой пышный хвост, и наконец завершала процессию тёмно-рыжая толстенькая мама-лиса с маленьким тонкохвостым Кобо в зубах. У всех были фонарики, и эти фонарики горели: нечеловеческим светом, не огнём из зажигалки и даже не встроенными электрическими огоньками: они горели светом, видным человеческому глазу, но непонятно откуда берущемуся — это светлячки, добровольно залетевшие внутрь бумажной сферы? Это шаровые молнии, подчинившие себя человеку? Или же это ловкий обман зрения, на который так способны лисы? Неясно. Но папа и мама, равно как и все их лисята, знали, что эти огоньки — один из самых важных элементов праздника, без которого нельзя закончить день. Во всяком случае, в человеческом облике… На поляну, куда направлялось лисье семейство, уже пришли дикие лисы: они не наряжались так красиво, как лисы городские, но зато их шубка была гуще, хвосты длинней, фонарики волшебнее, а магия сильнее. Акаге низко кланялись при приветствии, мама дёргала детей, чтобы те вели себя почтительнее, а робкий Токихару смущённо спрятал мордочку при виде красивой дикарки Айко. Когда начали подтягиваться остальные лисы, папа шепнул маме, что их фонари не такие уж плохие, и вообще они пришли раньше остальных, а, значит, заслуживают большего почёта. Маму эти слова успокоили, и она даже похвалила нарывающуюся на комплимент Кейко. К полуночи в этой части леса нельзя было протолкнуться между наряженных в кимоно и юката лис: некоторые играли друг с другом, дети показывали друг другу фокусы, одинокие лисы развлекали других музыкой, а самый старый и самый дикий лис города, Хироки-сама, уже поднимался на пенёк, чтобы ровно в полночь хлопнуть лапками. И тогда огоньки всех фонариков взовьются в небо, и свет от них распадётся в разные стороны, окрашивая листья в жёлтые, оранжевые и красные цвета. Тогда наступит день рождения первой лисы и самая настоящая, не календарная, осень.