Nightingale

      Отработав весь день и почти не прерываясь на передышку, Бакуго грузно ввалился в свою маленькую квартирку, уже предвкушая прекрасные объятия с любимой кроватью. Парень снял обувь и, не включая свет в прихожей, устало поплелся в комнату, оставляя квартиру полностью темной. Ноги Бакуго безжалостно болели и гудели, руки тоже, а голова просто раскалывалась. Ему жутко хотелось спать. Сегодняшний день был достаточно тяжёлым и, к сожалению, таких дней становилось все больше в его жизни. Парень уже не помнил, когда в последний раз ему удавалось нормально выспаться. Получалось лишь временами дремать, занимая свободные минутки на работе в агентстве, когда не нужно было заниматься бумажной волокитой, или во время патруля где-нибудь за углом, пока никто не видит. Так или иначе, сегодня Катсуки наконец-то удалось выкроить себе нормальный полноценный сон в кровати, а не за столом или стоя, как лошадь ездовая. — Сначала пожрать, — проворчал парень и медленно направился на кухню, по пути включив плазменный телевизор. В холодильнике «повесилась мышь», а в новостях рассказывали о недавних происшествиях, в одном из которых профессиональный герой номер четыре — Бакуго Катсуки — спас кучу людей и смог арестовать некоторых членов злодейской банды города.       Быть профессиональным героем —нереально тяжкий труд, что не говори, особенно для того, кто вечно грозится поубивать всех к чёртовой матери. Но Бакуго рад, что уже на полпути к своей цели — быть символом мира, героем номер один, как Всемогущий. И хоть он пока что номер четыре, но это уже достижение. Хотя, помнится, не только Бакуго хотел стать первым. Да много, кто хотел, но в памяти остался только один. И он им не стал. Он вообще пропал лет шесть назад после выпуска.       Катсуки налил кружку горячего кофе — единственное, что осталось в его квартире пригодное для желудка, — и вернулся в тёмную гостиную, где работал телевизор. Ничего путного сегодня не показывали.       Парень наткнулся на передачу, в которой были нынешние ученики UA, и те рассказывали о том, как им нравилрось учиться, о своих планах и целях, и о том, как проходили некоторые занятия. Это все вызывало неприятную ностальгию. Катсуки сделал большой глоток кофе, поставил чашку на столик и откинулся на спинку дивана, опрокидывая голову и уставившись пустым взглядом в потолок.       «Точно».       «Неприятная ностальгия».       Столько всего пережить вместе, упрямо двигаться вперёд, чтобы потом в день выпуска узнать о смерти Всемогущего. После столь печальной новости словно весь мир в тот день погрузился в траур. Было очень грустно и хреново, отчего хотелось забиться в угол и хандрить. А Мидория в тот день словно обезумел. Сначала он бился в истерике, круша вокруг себя ближайшие стены, потом несколько дней не выходил из дома. А после он бесследно пропал. И всё.       Больше его никто не видел и не слышал. Бакуго и остальные пытались узнать у его матери хоть какую-то информацию, но Инко печально качала головой, утирая слезы с глаз. Так и прошло около шести лет.       «Его, оказалось, так легко сломить, — пронеслось в голове Бакуго, — Придурок Деку».       Хоть это было в секрете ото всех, но Катсуки какое-то время пытался найти Изуку. Чисто из вредности, потому что жутко хотелось дать ему в морду и заорать: «Ну че, задрот хренов, круто было не оповещать нас о том, куда свалил?! Понравилось, нахрен?!» Однако все было тщетно. Тот словно испарился.       Трех больших глотков было достаточно для того, чтобы допить всю чашку кофе. Герой встал с дивана и лениво пошёл в душ, чтобы смыть с себя всю грязь и пот, накопленные за пару дней. Даже не хотелось нежиться в ванной, просто быстро вымыться и лечь уже спать, чтобы его вообще никто не трогал до самого полудня, а может и до вечера следующего дня. Как повезёт.       После душа Катсуки, с полотенцем на бёдрах, отправился в спальню, но остановился на полпути, всем нутром ощутив, что что-то здесь не так. Спина покрылась мурашками, а мозг подал признаки опасности. Парень прислушался к ощущениям и звукам вокруг себя: в квартире кто-то был.       Потребовалось лишь одно мгновение, чтобы этот «кто-то» оказался прижат к стене и рука Катсуки с силой сжала достаточно крепкую шею. Послышался стон боли, что тут же сменился лёгким (а скорее затрудненным) смешком. — Всё такой же взрывной характер, Каччан.       Этот голос был ужасно знаком Бакуго, несмотря на то, что он уже начал забывать его. В груди клокотала страшная злость. Хотелось прямо в этот момент подорвать дурацкого Деку, чтобы даже и следа от него не осталось, размазать все его разорванные внутренности по стенам этой дешевенькой квартиры. — Какого хера тебе надо у меня дома, скотина? — прорычал Бакуго, сильнее сжав горло одной рукой, а другой держа за воротник белой рубашки Мидории. — Что, даже не спросишь, где я был все это время? — Изуку загадочно и широко улыбался.       Яркий свет экрана от еще работающего телевизора позволяли увидеть лишь часть лица Мидории, но этого было вполне достаточно, чтобы Бакуго смог наконец-то посмотреть в эти глаза. В эти чёртовы глазёнки. Ох, как охота их выколоть сейчас. — Ублюдок, что ты делаешь в моей квартире?! — громче повторил герой и встряхнул парня, снова сильно впечатав его в стену.       Да, вот он — Деку! — Тот, который пропал после смерти Всемогущего; тот, который ничего не давал о себе знать несколько лет; тот, которому срочно надо набить рожу за то, что он сделал. Руки прямо чесались. Но где-то в глубине души Бакуго был немного рад, что тот живой. Однако желание убить стоящего рядом парня преобладало. Да и рад он был чисто потому, что появилась потрясающая возможность лично убить этого засранца. — Я хотел увидеть тебя, Каччан, — этот «засранец» коснулся руки своего собеседника своей и почувствовалось прикосновение кожаных перчаток. — Так хотел увидеть тебя. Столько лет я… — Нахер иди, гребанный Деку. Херли ты мне лапшу здесь на уши вешаешь?!       Катсуки оттянул воротник рубашки, чтобы снова грубо встряхнуть парня, и вдруг увидел на почему-то ужасно бледном плече черную татуировку соловья. Нервы медленно, но верно сдавали, а глаза полезли на лоб от осознания происходящего. Вернее, взгляд устремился прямо в глаза Деку. — Да ладно? Ты че, прикалываешься надо мной, мразь? Ты сейчас прикалываешься?       Казалось, скрежет зубов героя номер четыре можно было услышать на другом конце комнаты. Он ожидал от пропавшего Мидории что угодно, но не то, что он станет одним из членов злодейской банды. Ещё и членом той злодейской банды, за которой все гонялся Бакуго. В это было очень сложно поверить. Как же такой простодушный, добрый мальчик, желающий спасать людей с улыбкой на лице, стал тем, с кем хотел бороться? Эта татуировка не выглядела свежей, а значит, она уже достаточно давно. И получается… — Ты присоединился к ним после выпуска?       Деку все ещё не мог оторвать взгляд от блестящих злых глаз бывшего одноклассника. В полутьме они были такими завораживающими, будто их обладатель намеренно стоял тут и сверкал ими, пытаясь загипнотизировать, или увлечь, словно змея, но Бакуго не был похож на неё. Он больше напоминал тигра или ещё какую-нибудь большую кошку, но точно не змею.       Где-то в груди появилось странное щекочущее чувство, но лишь на секунду. Изуку снова загадочно улыбнулся. — Нет, я к ним не присоединялся. — Мозги мне не трахай! За идиота меня держишь? — Ни в коем случае, Каччан. Однако, это правда. Я к ним не присоединялся. Это я их основал.       Расслабленные на недолгое время руки Бакуго резко впечатали Мидорию в соседнюю стену, опрокинув по пути рамку с фотографией, стоявшую на полке рядом. Снова стон боли, на этот раз выразительнее, чем предыдущий. Изуку ощутил, как по спине что-то побежало, щекоча кожу. Он бы засмеялся от этого, но боль и жжение под лопаткой не давали этого сделать, заставляя полностью переключиться на противные ощущения.       Хоть и было больно, но он не хотел показывать Каччану, что напоролся на сраный гвоздь, торчащий из стены. Нет, только не Каччану. Это тот человек, перед которым Изуку всегда хочет быть самым сильным, потому что он пообещал не только самому себе, но и ему. И другим людям. Хотя имеет ли это значение на данный момент? Он теперь злодей, а Бакуго герой. Они две противоположности. Да, парни всю жизнь были, как огонь и вода, но в то время их объединяла лишь одна цель — стать номером один. — Я так хотел увидеть тебя, — снова произнёс Деку и взял Катсуки за лицо обеими ладонями. — Так хотел. Ты все для меня, Каччан. — Да что ты, мать твою, несёшь? Думаешь, что можешь просто так заявиться сюда, спустя шесть долбанных лет, и я на радостях тебя тут расцелую? — парень наклонился к Мидории и грозно прошептал: — Пошёл нахер.       От такого тона по коже Изуку забегали мурашки. Он чувствовал, как кровь приливает к его слегка впалым щекам; чувствовал, как сбивалось дыхание от такой близости. И Бакуго это чувствовал. Просто не мог не чувствовать. Внезапно все это мозгоебство перестало иметь значение — он слишком устал. Честно говоря, ему уже потихоньку становилось все равно на происходящее: на Деку, который стоит и смотрит своими большими глазами на него; на злодеев всего мира, да и на весь мир в целом.       В квартире было темно, на фоне шумел телевизор, а из окна пробивался свет уличных фонарей. И это мгновение было одним из самых лучших, которые когда-либо происходили с Бакуго. Он скрипел зубами от раздражения и одновременно от странной страсти, переполнявшей его в ту же минуту. Изуку обвел пальцами контур губ героя. Сухие, потрескавшиеся, искусанные… и кожа очень горячая. Или же пальцы самого Изуку просто были слишком холодными. Катсуки злобно чертыхнулся сквозь зубы и, притянув Мидорию к себе поближе за воротник рубашки, глубоко поцеловал. Изуку еле слышно простонал ему в рот от столь приятного ощущения, которое воздвиг этот поцелуй, и от неприятной боли в спине из-за потихоньку выходящего гвоздя. Тонкая струя алой крови быстро спустилась по коже, запачкав сильнее уже чуть испачканную белую рубашку и тёмный жилет. К сожалению, это была не единственная рана на его теле. Катсуки понял это, когда обнял Изуку за талию и, после того, как прижал его к себе ещё ближе, ощущая под пальцами мокрое пятно. Герой отстранился, посмотрел на свою руку в полутьме и увидел кровь.       Даже не желая слушать какие-либо объяснения, он схватил Деку за руку и насильно потащил в спальню. Тот не издал ни звука даже тогда, когда из спины наконец-то вылез дурацкий гвоздь, потому что это все было ни к чему. Деку продолжал молчать и после того, как Бакуго почти швырнул его на свою кровать, включил ночник на тумбочке и полез за аптечкой в шкаф. — Снимай одежду, — в приказном тоне сказал Катсуки, и ему просто невозможно не подчиниться в данной ситуации.       Жилетка и рубашка были неаккуратно скинуты на пол, обнажив красивое, но шрамированное тело. Помимо шрамов, которые появились из-за причуды, были теперь и другие раны. Даже пулевое ранение под ключицей. Изуку казался таким чужим. Создалось впечатление, что они вообще в первый раз друг друга видят и все не самые лучшие моменты их общего пути никогда не существовали.       Катсуки сел за спину парня и осмотрел рану. Она оказалась не такой серьёзной, хотя из-за количества крови изначально показалось обратное. Всего лишь не сильно глубокий порез. Наверное, чья-то причуда. Хотя, кто знает? Но выглядело очень болезненно. — Да, больно, — улыбнулся Мидория, зная о чем сейчас думает его бывший одноклассник. — Повздорил с одним из злодеев, а он потом со спины напал. — Мне насрать. — Кто бы сомневался, — тихий смех, но он тут же оборвался от неприятного чувства, когда Каччан начал антисептиком обрабатывать ранение. Не то, чтобы больно — просто неприятное ощущение. Однако, как же одновременно хорошо, ведь подобные прикосновения также приносили странное удовлетворение для Деку. Кожа вся покрылась мурашками в очередной раз, и, вашу ж мать, это так возбуждало. Парень незаметно сжал под собой покрывало длинными пальцами, а герой не спешил: медленно промакивал смоченной дезинфицирующим средством марлей небольшую рану и кожу вокруг неё, очень медленно. Катсуки наслаждался этим моментом, ощущая ритм чужого сердца и учащение дыхания. Да с ним самим происходило то же самое. И даже не смотря на то, что такого быть не должно, никто из этих двоих не хотел прекращать.       Рука, покрытая шрамами, была быстро заведена за чужую шею, а пальцы ухватились за топорщиеся светлые волосы. Они были все ещё влажные после душа и имели приятный запах. Весь Каччан приятно пах, и Изуку хотелось жадно вдыхать этот запах, набирая его в лёгкие. Хотелось, чтобы он навсегда засел в них. Весь Каччан… — Зачем ты припёрся? — как обычно недовольно прошептал он на ухо злодею, словно понимая, чего тот хочет от него. Незаметно пульсирующая сонная артерия на шее привлекала намного больше, чем ответ на этот вопрос. Так охота укусить её, облизать и снова укусить. — Хотел увидеть тебя, — ответил Мидория и спустил руки бывшего одноклассника сначала к своим бёдрам, а следом заводя их во внутреннюю часть ближе к промежности. — День не задался: меня ранили, деньги не получил… планы рушатся сегодня… поэтому мне захотелось побыть с тобой. Ты вызываешь у меня такое чувство ностальгии по старым временам. Это больно, но хотелось вспомнить то прекрасное время. — Ну, а я тут при чем? Мы с тобой даже друзьями не были. Я ненавидел тебя. — А я наоборот очень любил тебя.       «Ну и идиот!» — хотелось выкрикнуть Бакуго. Все это напоминало одну большую шутку, которая, увы, была не просто не смешная, а ещё и абсолютно бессмысленная. Что там этот Деку уже напридумывал себе? Неужели он забыл об их соперничестве в то злосчастное время? Забыл эти постоянные драки… особенно после того, как Всемогущего не стало, Бакуго постоянно разбивал кулаки в кровь, когда пытался привести в чувство Мидорию. Само собой драка была неизбежна. И вот это он называет приятной ностальгией? Ничего бредовее слышать не приходилось.       Катсуки уже взрослый, но сейчас он снова ощутил себя подростком в пубертатный период, когда он смотрел на такого сильного и, как ни странно, одновременно хрупкого Изуку и думал совсем не о том, что полагается парню по отношению к другому парню. Подавляя в себе эти порочные мысли, он постоянно срывался и злился на окружающих, и на самого Деку в том числе. И именно сейчас то необузданное желание рвалось наружу. И грех ему сейчас не поддаться. Поэтому Бакуго наконец-то страстно впился в эту соблазнительную шею, лаская её своими губами и языком, ощущая немного терпкий вкус кожи. Рука между слегка разведенных ног начала поглаживать бугорок злодея через плотную ткань чёрных штанов. Послышался ответный тихий стон и Мидория сильнее зарылся пальцами в светлые волосы, прижимая ещё ближе к шее. Даже болящие раны не беспокоили, ведь оба парня сейчас так близко друг к другу и жаждут продолжения. Они полностью сконцентрировались друг на друге. Так жаждали этого, что голова шла кругом, пальцы не слушались, но зато инстинкты могли спокойно направить в нужное русло. И они направляли. Они заставляли делать то, чего ни один из них не подумал бы сделать в трезвом уме. «Не правильно, не правильно, не правильно! Это все не правильно!»       Однако Каччан тут же отогнал от себя эти бредовые мысли, все больше лаская Изуку и покусывая его шею. Безумное животное желание оставить на нем следы от зубов… он прижимался оголенной грудью к спине злодея и парни смогли почувствовать бешеное сердцебиение друг друга. — Я так хочу тебя сейчас, — шептал Мидория, почти задыхаясь от переполняющего его желания. Бакуго ничего ему не ответил, и расстегнул ширинку темных штанов, посчитав их ненужными. Приспустив ткань, парень провел кончиками пальцев по бугорку, испытывая терпение своего оппонента. Боксеры уже оказались приспущены, когда Бакуго обвел пальцами чужой член. Пальцы его были на удивление теплые и доставляли такие приятные чувства от прикосновений, что сдерживать себя с каждой секундой становилось все сложнее. У него самого уже полотенце вздыбилось, и хотелось тереться меж ягодиц Мидории. Второй прекрасно понимал это. Понимал на каком-то инстинктивном уровне, из-за чего решил развернуться к герою лицом и сесть на него верхом, вжавшись ягодицами в чужой пах и обхватывая руками шею Каччана. Ловко, а самое главное быстро, устроился Деку на бёдрах своего любовника.       Они целовались жадно и мокро. В этом быстром поцелуе слишком много движений языком, слишком много протяжных стонов друг другу в рот. Кусали и лизали губы, как две изголодавшихся собаки. У Катсуки перед глазами была словно странная мутная пелена, когда он открывал глаза, чтобы взглянуть на раскрасневшееся лицо Деку, а после опустил руки ему на талию и надавил пальцами на обработанную рану. Та снова открылась и слегка закровоточила. Мидория прижался плотнее к телу бывшего одноклассника. — Ты ведь никогда не делал этого с парнем, да, Каччан? — прошептал парень в губы героя и снова провел по ним языком, словно по поверхности любимого мороженого. — И что с того? — нахмурился тот, но не отпуская от себя ни на миллиметр. Пальцы надавили на рану ещё сильнее, по спине побежала тонкая струйка крови и Деку слегка выгнулся. — Я покажу тебе, что нужно делать.       «С кем ты там, твою мать, уже практиковал подобное, ублюдок?» — хотелось прорычать Бакуго вслух, но не стал этого делать, понимая, что этот мелкий засранец все равно ничего не расскажет. Да и в принципе не очень хотелось слышать ответ на этот вопрос. Совсем там уже поехали в своей злодейской банде. Мало того, что людям обычным вредят, так ещё и трахают друг друга. Мерзость. — Ты ревнуешь? — Мидория смотрел точно в глаза и вдруг у Бакуго возникло чувство, что тот читал его, видел насквозь, мог проникнуть во все тайные уголки подсознания. Странное неуютное чувство. Оно выводило из себя, заставляло все внутри сжаться, хотелось все бросить и убежать. И в этот момент Бакуго задумался, мол, а какого хера он вообще сейчас делает? Как герой он обязан избить нахрен дурацкого Деку и отнести его в полицию, заявив при том, раскинув пафосно руки в стороны: вот вам главарь Соловьёв, кушайте, не обляпайтесь!       Но он этого почему-то не сделал. Сидел полуголый, лизался, как милый зверёк, но не бил и не бежал к полицейским. Казалось бы — эй! — все ведь так просто! Но нихрена. Нихрена это не просто, потому что этот Деку — тот самый придурок Деку, с которым он постоянно соперничал, дрался и хотел быть намного сильнее. — Да нихрена я не ревную, закатай губу. — Вот и славно.       Изуку встал на колени и медленно приспустил свои штаны. Катсуки следил за ним завороженным взглядом. Не сдержался и провел горячими пальцами по мелкой дорожке тонких волос Изуку от пупка до лобка. Этот жест казался каким-то слишком уж нежным, что совершенно не свойственно парню с таким взрывным характером. По крайней мере так казалось. А правда ли он в постели такой нежный ещё предстояло узнать. О, и Мидория был готов к этому прямо сейчас, и он сел обратно на парня.       Они ласкали друг друга в полумраке, их самую любимую музыку заменяло шумное дыхание, где активными битами являлось громкое стучание сердец. Почти в унисон. Приятный запах волос был слишком хорошо ощутим, пробрался в легкие. И это все было так до банального романтично, что аж зубы сводило от желания. Руки были испачканы в сочащейся смегме. «Липко. Жарко. Хочу тебя сожрать…»       Все мысли просто смешались и не хотели собираться в одну ясную картину, гормоны в голову ударили. Как давно Каччан дрочил? Уже и не вспомнить ему, потому что рука в перчатке на члене вообще не позволяла мыслить адекватно. Ну и черт с ним, когда это было, главное продолжай. А я подхвачу.       Мидория повалил Катсуки на спину и глубоко поцеловал его. Хотелось не просто бездумно посасывать эти потрескавшиеся губы, хотелось больше соприкосновений языком. Так было необходимо. Руки их не останавливались, продолжая ласкать члены друг друга. Оба почти рычали, чувствуя то, как все внутри сжималось от предвкушения, как не хватало воздуха от желания, как бегали мурашки по телу.       Чёртов недотрах. Бакуго был готов уже реально искусать всего Изуку, сидящего прямо на его паху и соблазнительно потираясь о него своими бёдрами, явно намекая на то, что этот колом стоящий член мог бы оказаться внутри. И ощутить то, чего так хотелось больше всего. А если так, то смысл вообще растягивать удовольствие? Лучше быстрее поддаться моменту и заставить этого полудурка свалить нахрен. И не вспоминать. Никогда больше. Просто… Проклятье, они ведь знакомы с самого детства! К такому просто так не привыкнешь.       Деку кусался — оставлял на шее посиневшие следы зубов — и тут же зацеловывал эти места, всасывая кожу так, что остались засосы. Он уже не трогал член Катсуки, а поглаживал большими пальцами его скулы и щеки. Тот снова садится, роняя злодея на спину. Штаны были выброшены на пол, и боксеры тоже, чтобы вся эта сейчас ненужная хрень не мешала. — Нужно что-нибудь, чтобы смазать, — сухими губами шепчет Деку, раздвигая не широко ноги. — Тебе че, крем для рук дать? — грубо язвил Бакуго, изучая взглядом сочащуюся влагой головку члена Деку. — Если он на достаточно жирной основе… — начал рассуждать тот. — Заткнись, пока я тебя не прибил. — Я вообще-то серьёзно.       Ладно, на самом деле герой прекрасно понимал, зачем это нужно, и больше не бесился. И, ну конечно же, к счастью — у него имелось то, что нужно. Да потому что он тоже дрочит, а с интимными гелями ощущения куда лучше. Особенно с этим…       Бакуго достал небольшую бутыль из-под кровати, открыл крышку с характерным щелчком и немного выдавил себе на руку. Изуку внимательно наблюдал за его действиями. — Сделай мне приятное, — сбивчиво прошептал он, не отводя взгляда от того, как другой смазывал свой член. И он не понимал, как ему нужно сделать приятное. Голова совсем не варила. А когда внезапно появилось лёгкое приятное полупокалывание-полужжение на члене, то сознание отключилось практически окончательно. — Ты не заставишь меня сосать твой член, — проворчал Катсуки и Изуку засмеялся. — Я и не прошу. Меня тоже надо смазать.       «Океееей» — протянул чей-то голос в голове.       Мидория тихо стонал от того, как пальцы Бакуго — все в смазке — ласкали его изнутри. Ему приятно и от того, что он делал это медленно, растягивая удовольствие и словно тоже наслаждаясь. Или правда наслаждаясь? Черт его знает. Все тело сводило нахрен от желания, терпеть было просто невозможно.       Мидория царапал ногтями спину героя, когда Катсуки входил в него, прочертив достаточно длинные полосы. Заживут они явно не скоро. Возможно даже ими можно будет полюбоваться на досуге, вспоминая эту ночь. Однако не стоит забывать, что это же Катсуки! Такая ванильная ерунда ему несвойственна, потому что он не какой-то там сопливый мачо — он профессиональный серьёзный герой. И достаточно хороший герой.       У Катсуки кружилась голова от происходящего, от приятных и странных ощущений. Он грубо двигался, тяжело дыша и смотря в лицо Мидории: такое раскрасневшееся. Рот его приоткрыт, выпуская полустоны, капли пота стекали по вискам. Это выглядело ужасно пошло и так… Так было не похоже на обычного Мидорию, которого Бакуго когда-то помнил. Тот был невинным, а этот полная противоположнось — Прекрати уже думать о посторонних вещах, — Изуку притянул героя за шею к себе и поцеловал. — Тебе так плохо со мной? — Нет, — ответил парень и сам удивился своей честности. Такое было однозначно впервые. — Если тебе нравится, то заставь меня принадлежать тебе.       Господи, да пожалуйста! Каччану это только в радость. Повинуясь своим инстинктам, он закинул ноги злодея себе на плечи и ускорился. Его смущали пошлые хлюпающие звуки снизу, и вообще сама ситуация в целом, но останавливаться от смущения сейчас было бы слишком поздно.       Изуку выгибался, чтобы быть ближе к чужому горячему телу. Он уже давно убрал руки со спины Бакуго и начал дрочить себе, чтобы полностью утонуть в этом безумном удовольствии. Интимный гель тоже хорошо выполнял свою работу и удваивал ощущения.       Они придавались страсти почти всю ночь, пока Кутсуки не отключился от усталости, обнимая Изуку так крепко, как только мог. Только вот утром он его в постели не обнаружил — лишь следы крови на белых простынях из-за открывшейся раны. И дома была тишина. Деку не потрудился выключить перед уходом телевизор. — Сукин сын, — зарычал Катсуки, заметив на своём столе бардак и открытые ящики. — Он шарился в моих документах!       После тщательной проверки ему удалось узнать, что все документы на месте, но что Деку конкретно искал — узнать не удалось. — Что же ты задумал, ублюдок?