Nightingale

— Тебе че, холодно? — вздернул к верху бровь Тодороки, оглядев Бакуго, у которого под геройским костюмом была надета тёмная водолазка с высоким воротником, облегая тело и подчеркивая мышцы. — Отвали, — по привычке огрызнулся парень в ответ на вопрос. Ну, по-другому не спрячешь следы той ночи, которую Бакуго провел с главарем Соловьёв. И, естественно, те не прошли за один единственный выходной. Это так разозлило, что парень даже разбил зеркало у себя в ванной. Никогда он ещё не чувствовал себя таким потрепанным, использованным и абсолютно ненужным. Словно чёртов кусок мусора, которым воспользовался другой такой же мусор.       Шото сидел на диване в приёмной агентства и пил кофе, исподлобья глядя на своего коллегу, пока тот тоже наливал для себя бодрящий напиток в надежде проснуться, а после тоже присел на диван рядом с бывшим одноклассником. — Кстати, пришли материалы из полицейского участка касательно пропажи людей, — Тодороки не помогал Бакуго в расследовании этого дела, но мог подсобить, если требовалось. — Я просмотрел их. Им удалось узнать кое-что. — И что же? — Они убедились окончательно, что похищениями также занимаются Соловьи. Причины все еще не удалось узнать, но есть предположения, что это как-то связано с делом "Все За Одного" и Чисаки. — Хочешь сказать, эти ублюдки проводят какие-то опыты? — Не факт, но вполне возможно. Пропадают-то люди только с причудами.       «Чёртов Деку, что ты, блять, задумал?»       Катсуки испытывал просто ужаснейшее раздражение. Мало того, что этот задрот воспользовался им - Героем номер четыре! - так ещё в документах покопался, пока он спал.       «Как я мог потерять бдительность? Убью нахрен, если поймаю… не могу поверить, что он стал именно таким…» — Старатель сказал, что сегодня в патруль идём мы с тобой. Так что, будь добр, не убей кого-нибудь на улице, а то ты сегодня совсем неважно выглядишь. — Заткнись, придурок половинчатый, без тебя все знаю.       Тодороки закатил глаза, но в ответ ничего не сказал.       Эти двое работают вместе уже достаточно давно, если не брать в учёт время, когда они были одноклассниками в академии героев. И Шото насмотрелся на Бакуго, когда тот был в абсолютно разных настроениях. Знал все причуды его характера: как старые, так и новые. То, что он видел сейчас, проявлялось редко: в особых случаях, так сказать. И чаще всего это проявлялось, когда речь заходила о Мидории или Всемогущем. Больная тема для него, как не крути.       «Интересно, ты так выглядишь потому что Мидория тебе нравился в школьные годы? — подумал неожиданно младший Тодороки, продолжая украдкой разглядывать товарища. — Это было так очевидно. Странно, что никто не заметил твоей симпатии к нему, Бакуго».       Но больше всего интересовало то, почему он решил пойти работать в агентство Старателя, а не Всемогущего. И он даже спросил об этом однажды, на что услышал ответ вполне в духе Катсуки: он номер один, поэтому. А вообще не твоё дело, отвали.       Ну, ничего другого ожидать не пришлось. Это было похоже на него. — Хватит на меня пялиться, — зарычал Катсуки. — Хочешь что-то сказать, так говори! — Нет, ничего. Просто пытаюсь понять, что у тебя с настроением сегодня. — Нормально у меня все с настроением, окей? Не беси меня, пока я тебе черепушку не расколол.       Ну, по крайней мере, он не бежит взрывать все подряд и не орёт, как резаный. Есть свои плюсы в таком его состоянии. Однако, это было не очень хорошо. Просто… Ну не должно быть так.       Пока Тодороки пытался понять, что происходит, Бакуго же думал совершенно о другом: что за опыты Деку там со своими Соловьями ставит? Вряд ли было совпадением то, что пропадают люди с причудами. И вряд ли совпадение то, что все они, грубо говоря, неудачники по жизни. Будь то взрослый или ребёнок, мужчина или женщина, они пропадали… и никто их больше не видел.       В документах, которых копался Мидория, был весь собранный материал по всему этому делу. В принципе, его немного: списки пропавших, пойманных членов Соловьёв, показания свидетелей и родственников. Ну и конечно же все места, где жертв в последний раз видели. Отчёты по расследованию Катсуки отправлял непосредственно в полицейский участок и не хранил копии у себя. В общем, ничего более-менее ценного там не было, вряд ли Изуку это чем-то могло помочь.       "Пришёл, соблазнил, ушёл… Цезарь, блять," — все больше злился герой, отчего даже кружку сжал так сильно, что на ней появилась трещина. — Ты допил? Может пойдём уже? — Ты сегодня слишком надоедливый, Тодороки, и бесишь сильнее обычного. — Просто мне не хочется наблюдать за тем, как ты тут ломаешь казённые кружки.       Взрыв уничтожил "казённую кружку" в руках Катсуки, и осколки вместе с остатками кофе полетели в лицо Шото. Тот успел закрыться ледяным щитом и в итоге атака стала бесполезной. Все-таки довёл. Но ора до сих пор не слышно. Значит надо ещё его немного довести. Так или иначе после громких матов и проклятий Катсуки всегда становилось лучше, даже если он сам это предпочитает опровергать.       Поняв, что кофе ему уже не допить, Бакуго поднялся-таки с дивана и направился к выходу, не дожидаясь напарника, а тот пожал плечами и двинулся следом, пытаясь придумать, как ещё его выбесить. Милое хобби, что сказать.       День был спокойным. Парни прогулочным шагом ходили по городу и наблюдали за происходящим вокруг. Все было хорошо, даже ни одного грабителя не попалось на глаза и это не могло не радовать. Давало время подумать о… о всяком. Например о том, когда Тодороки неожиданно понял, что Изуку значил для Бакуго. Это было ещё в школьные годы. Воспоминания тут же всплыли в голове Шото и он увидел тот самый день.       В больнице было немного людей, но все они переживали, сидя в коридоре и ожидая, когда красная надпись «идёт операция» погаснет и выйдет врач, чтобы сообщить о результате. Противный запах медикаментов раздражал ноздри. Мидория сидел молча, мрачно глядя куда-то себе под ноги. Этот взгляд показался Тодороки просто донельзя пугающим, пустым… Мёртвым. В руках его был смятый диплом, который он получил примерно час или два назад. И всё шло хорошо, это же выпускной! Но учитель Айзава сообщил о том, что Всемогущий сейчас в реанимации. Ни о каком празднике и речи быть не могло.       Напротив Мидории такой же мрачный стоял Катсуки, скрестив руки на груди и нервно постукивая пальцами по предплечью. Атмосфера стояла донельзя напряжённая. Даже сам Тодороки себе места не находил. Рядом с ним сидели Очако и Тсую, обнимаясь и мысленно молясь о благополучном исходе.       Надпись на табличке погасла.       Через какое-то время вышел врач, а за ним медсестры. Лица у них были уставшие и грустные. И все сразу догадались, что все кончено. Больше нет символа мира, лучшего героя всех времен и наставника. — Подождите, это ведь неправда, — постарался улыбнуться Изуку, но вышло криво, а в глазах виднелось отчаяние. Он не мог принять эту потерю. — Это же Всемогущий, он не мог умереть! Скажите им, учитель Айзава! Ещё ведь не все потеряно!       Врач и медсестры покачали головами и ушли, оставив парня без ответа. От вида одноклассника у Тодороки сводило в груди, а в глотке словно комок стоял и не давал нормально дышать. Это выражение лица… — Нет-нет-нет! Вы не можете его так оставить! Он не умер! Всемогущий не умер!       Вопль был просто громогласный. Слезы текли по щекам Изуку. Он рвался в операционную, но Айзава не пускал его, сдерживая за руки. Плач становился сильнее и тогда все увидели, как из тела Мидории исходят странные чёрные молнии, впиваясь в стены больницы. — Деку, мать твою!       Бакуго тут же кинулся к нему, чтобы сильно дать в челюсть. Когда он это сделал, Шота успел обезвредить эту пугающую причуду. И тогда Катсуки позволил себе крепко обнять Мидорию за шею одной рукой, а другой вцепиться тому в спину, чтобы прижать к себе. И тогда Тодороки понял, что отнюдь не соперничество все это время было их главным отношением друг к другу. Это было даже нечто большее, чем дружба. Просто чертовски очевидно. Но никто этого не замечал. Он сам видел это впервые.       Через несколько дней Мидория пропал. — Алло? Че тебе надо, Киришима? — голос Бакуго прервал воспоминания Шото. Он повернул голову в сторону напарника, который говорил по телефону. Лицо его стало ещё более недовольным, чем до этого. — Че? — протянул он недовольно и жестом подозвал Тодороки к себе, чтобы тот тоже послушал. — Говорю, что тут на стройплощадке мы с Тецутецу поймали пару ребят с татуировками — они пытались сжечь трупы. И мы вспомнили, что ты вроде занимаешься этими ребятами. Приезжай и посмотри. Я пришлю адрес смс-кой. — У них татуировка соловья? — Да черт его знает, что это за пернатая. Птица и ладно. Все, жду тебя.       Киришима сбросил вызов. Бакуго и Тодороки переглянулись, чтобы узнать мнение друг друга. Переглянулись и поняли, что мыслят одинаково, поэтому они — «с пращой и стрелами» — направили стопы на стройплощадку, где сейчас были Тецутецу и Киришима.       До места назначения они добрались достаточно быстро, благодаря своим причудам, встретив по пути ещё несколько знакомых лиц, с которыми не было времени останавливаться и здороваться. Тем более этого не хотел делать Катсуки. Всем своим видом он демонстрировал, что, мол, мы не друзья, и нет смысла с тобой языком чесать по поводу и без. И вообще он занят.       Киришима встретил их за высоким металлическим забором, где и велась стройка. За все время — с момента выпуска — он не изменился и выглядел абсолютно также. По характеру он стал немного серьёзнее, если это касалось работы, а в остальное время вёл себя как обычно, доставая своим оптимизмом Катсуки. Особенно после того, как спелся с Тецутецу. — Охренеть, — выдавил из себя Шото, увидев четыре тела на бетонном полу. Мало того, что от них веяло резким запашком бензина, так и выглядели они просто ужасно: у одного была расколотая голова, кожа лопнула по всему телу; второй был покрыт глубокими порезами, из-за чего даже вытекал глаз; у двух других отсутствовали конечности и была разодрана грудная клетка. Неподалёку сидели двое парней, которых связали Эйджиро и Тецутецу. Бакуго быстрым шагом подошёл к ним и резко схватил одного за ворот футболки, обнажив плечо. Там была тёмная татуировка птицы — соловья. Парни не дергались и спокойно сидели, не говоря ни слова и ожидая своей участи. А может, они что-то задумали. — Всё-таки они, — сказал Тодороки. — Давай вызовем полицию? — Где он? — рыкнул Бакуго на одного из соловьев. — Где ваш главарь?! — Не знаем, — глухо ответил тот. — Не пизди мне тут, отребье! Живо отвечай! Или я тебе башку взорву, нахрен! — Мы правда не знаем, — сказал уже другой раздраженным голосом. — Они отдают нам приказы, не показываясь. Так что, звиняй, фитилёк, мы тебе тут не помощники. — Ах ты... — Эй, Бакуго, успокойся, — засмеялся Киришима, схватив друга под руки и не давая ему убить преступников. Тот вырывался, а в руках его были искры, которые вот-вот могли превратиться в масштабные взрывы. — Оставь это для полиции. Никто больше не пострадал и ладно. — Я убью сейчас этого ублюдка! — продолжил бесновать тот. — Отпусти, Киришима, или ты тоже сдохнешь! — Я вызвал полицию, — Тецутецу успешно проигнорировал эту лёгкую потасовку и встал рядом с Тодороки, принявшись обсуждать что-то.       На двух пойманных соловьёв никто не обращал уже внимание, потому что Катсуки переключился на своего друга, чтобы дать ему в морду. Связанные парни переглянулись. Они что-то решили для себя, но вслух ничего не сказали. И через какие-то несколько секунд они оба издали громкий вдох и упали на спину. Герои тут же подбежали к ним. Злодеи были в обмороке, но выглядели вполне себе здорово, поэтому было совсем не понятно, что же случилось. А через короткое время они резко посинели. Пульс не прощупывался и дыхания не было, как бы герои не пытались их спасти. — Твою мать, — вздохнул Тодороки, сжав пальцами переносицу. — По ходу дела они чем-то себя отравили, — пожал плечами Киришима. — Надо было рот им проверить, вот я дурак.       Катсуки громко чертыхнулся и не придумал ничего лучше, как пнуть со всей силы стоящий рядом мусорный бак. Злость кипела в нем так, будто десятки вулканов решили пробудиться одновременно. Все-таки это был один из тех редких случаев, когда он мог узнать, где сейчас Мидория. В то, что говорили соловьи — мол, приказы отдаются им не показываясь — он не поверил, иначе почему эти двое решили покончить с собой. Понятное дело, они что-то скрывали.       К сожалению, сделать уже было ничего нельзя. Поэтому, разобравшись с трупами и обговорив все с полицейскими, Бакуго в сопровождении Шото пошёл обратно в агентство, мысленно проклиная всех и вся. Его напарник не переставал размышлять о том, что же все-таки с настроением этого Взрыво-Киллера.       «Что-то произошло, пока он был на выходных, но что?» — Не хочешь мне ничего рассказать? — Че? — Ты правда себя ведёшь сегодня слишком спокойно. — Отъебись уже от меня! Тебе че надо, я не пойму?! Нормально все со мной! Ещё раз спросишь, я тебе внатуре башку взорву! Понял меня, придурок половинчатый?! Ну наконец-то он проорался. Аж легче стало. А то его спокойствие напрягало так, что даже сам Шото не мог сосредоточиться на своей работе. Беспокоиться о таком, конечно, тоже не в духе «половинчатого», но все же…       Тодороки улыбнулся. — Че лыбишься, придурок?! — Ничего-ничего. Просто шутку вспомнил. — Шутки вспоминаешь, глядя на меня?! Пошёл нахер! Урод! — Да-да.       Миссия выполнена. Можно больше не беспокоиться.