Nightingale

      Годы шли, а академия не менялась вовсе. Внешний вид, преподаватели — все это практически осталось прежним. Сменялись только поколения студентов, где большую часть составляли желающие стать профессиональными героями. Каждый имел особенную и сильную причуду, кумира, на которого ровнялся и, конечно же, собственные амбиции, стоящие во главе всего перечисленного списка. Все это стало первым толчком к тому, чтобы стать героями и побудить молодёжь поступить в академию UA. Хотелось бы сказать, что сейчас достаточно мирное время и студенты в полной безопасности, в отличие от того времени, когда учились Бакуго и Тодороки, но никто не застрахован от нападения злодеев. Глядишь, и нынешняя опухоль города — Соловьи — решатся напасть на детей. Или может быть это просто паранойя. Однако, Бакуго готов даже к такому исходу.       Директор встретил молодых людей с обычной своей радушностью, начав сразу же расспрашивать об их жизни, помимо работы в агентстве. Рассказать им было особо нечего, потому что целыми днями они работали, как проклятые, позабыв о личной жизни, которая совершенно не интересовала на данном этапе. Хотелось достигнуть высот в карьере. Послушав короткие ответы своих бывших студентов, директор перешёл к делу, из-за которого и пришли герои. — В целях конфиденциальности академия не имеет права распространяться о личной информации других студентов, даже выпустившихся, — улыбался Незу, сидя за рабочим столом в своём большом для него кресле. — Я знаю, что вы ищите преступника, но вы же понимаете, это строго запрещено правилами. Может вы могли бы предоставить мне доказательства виновности Шинсо Хитоши и тогда я бы позволил вам узнать информацию о нем. — У нас нет доказательств, — ответил Бакуго. — Однако под подозрением все обладатели гипнотических причуд и Шиньо не исключение. — Он Шинсо, — закатил глаза Тодороки. — Говорил же тебе. — Мне насрать, Тодороки. Мы здесь не за этим. Директор Незу, вы же понимаете, что на кону стоят человеческие жизни. Некто с причудой, как у этого засранца, помог сбежать Шигараки из тюряги. Хотите сказать, что это вообще не причина залезать в личное дело такого человека? — Ладно-ладно! — директор поднял руки вверх в знак капитуляции. — Что я, чудовище какое-то?       Он лёгким прыжком слез со своего кресла и прошагал к большому шкафу. За металлическими дверцами было несколько полок, заставленных папками для бумаг. Незу встал на небольшую стремянку и принялся копаться в личных делах студентов, которые выпустились в тот же год, что и Бакуго с Тодороки.       Личное дело Хитоши выглядело не слишком массивным, особых заслуг у него не было, кроме как по учёбе. В общем, не считая его немного злодейской причуды, парень был вполне обычным, как и большинство других студентов этой академии. — Вот, — Контоку протянул несколько скрепленных листов.       Там было сказано, что Шинсо после своего выпуска пошёл работать в ничем не примечательное агентство, чьи герои не были даже в сотне лучших, чего уж говорить о высоких позициях. Было странно, почему он решил не выделяться, хотя предложения о работе поступали из куда более влиятельных агентств. — Герои, что там работают, специализируются на обычных мелких разбоях и кражах, молодые люди. Очень жаль, Шинсо подавал большие надежды лично для меня.       Герои поблагодарили директора и решили наведаться в гости к Хитоши, чтобы расспросить его о многом. Если у него было алиби на тот день, то — так и быть — отметут подозрения в сторону и пойдут дальше искать подозреваемых. ***       Здесь никогда не ясно, который час на улице. Ориентироваться возможно только на свои часы, которые стояли на тумбочке и светили красными цифрами в темноте. Ещё не ночь, — показывают они, — только полдень. Только вот уже хотелось спать, но было страшно, ведь каждый раз, засыпая, Мидория видел кошмары, о которых не помнил после пробуждения. Он задыхался от переполняющего его страха, в груди сжималось все до противной ноющей боли и казалось, будто он умирает. Стонал, иногда кричал от всех этих ощущений, которые наваливались на него разом. Тело покрывалось обильным потом. Каждый раз.       Дрожащими руками он хватал со стола пластинку с капсулами или таблетками, доставал несколько штук и глотал, не запивая водой. Во рту все пересохло, хотелось пить, капсулы прошли в пищевод с трудом, чуть не застряв в глотке. Изуку упал на пол и сжал свои колени, слегка покачиваясь и шепча себе что-то под нос. Вскоре голос его становился громче. Он звал кого-то. — Каччан… Каччан… Помоги мне… Помоги! Помоги мне!       Парень сжал волосы пальцами и потряс головой, стараясь прогнать мерзкие образы, мысли, страхи. Пытаясь прогнать те мерзкие чувства. Обычно в такие периоды его успокаивал Шинсо, но на данный момент того не было в их убежище. Почти никого не было. — Я умираю… Я сейчас умру… Помогите… Шинсо… Шинсо… — шептал парень сухими и искусанными губами, смотря большими глазами в невидимую точку перед собой. Сердце стучало будто ненормальное, его можно было ощутить даже в глотке.       Он все же поднялся на ноги, что подкашивались и не хотели держать своего хозяина, и вышел из комнаты, сгорбившись, со спутанными волосами, покрытого потом. Мидория шёл медленно, тяжело дыша, но продолжая что-то шептать себе под нос, иногда переходя на более громкие ноты. Его шаги глухим, но звучным эхом разносились по пустому коридору, как и дыхание. Всё вокруг казалось таким… Не реальным. Не настоящим. Словно он все ещё находился в своём кошмаре, отчего паника усиливалась и начинало тошнить.       Парень спустился куда-то на нижний уровень по старой, как и все здесь, лестнице. Включил свет, зашёл в комнату и сел на свои колени прямо напротив стеклянного большого резервуара, наполненной водой сверху до низу. Шум странных работающих машин здесь заглушали хриплые частые вдохи. Изуку долго смотрел на резервуар, пытаясь привести себя в норму, успокоить собственные сознание и тело. Страх постепенно уходил, а тело не так сильно дрожало. Одна тусклая лампа над Мидорией начала мигать и потухла, бросив тень на измученное лицо с мешками под глазами, которые стали ещё больше, чем раньше. В тени он казался скелетом, обтянутым кожей. Когда-то все было по-другому. Жаль, что прошлое невозможно вернуть назад. Только вот Мидория этого не мог понять. — Скоро все будет хорошо. Я обещаю, — уже лишь слегка дрожащая рука коснулась холодного стекла резервуара. — Всё будет как прежде. Я все сделаю чего бы мне это не стоило. Просто подожди ещё немного.       Никого не было рядом, чтобы помочь. Никого не было, чтобы утешить и успокоить. Никого не было здесь в принципе. Слишком непривычно.       А ещё у Изуку иногда болело все тело. Приступообразно болело. Чувство, словно мышцы разрывались, а оставшиеся целые куски сводило судорогами. Бывало так, что чувства походили на то, будто парня било током. Все это длилось недолго, но достаточно, чтобы навернулись на глаза слезы. И он понимал, прекрасно понимал, по какой причине происходило подобное.       «Она отвергает меня, » — осознавать подобное было невыносимо, однако вполне заслуженно. Это началось ещё года три назад и продолжалось до сегодняшних дней. Одна за одной причуды Один За Всех стали исчезать, а боль истязать ослабевшее тело. Да, он понимал.       Из-за гудения машин в этой импровизированной лаборатории не было слышно того, кто подошёл сзади. Мидория его не замечал до последнего, пока тот не начал говорить. И это мерзкий голос был донельзя надменным, слегка насмешливым. Раздражал. — Что такое? Нашему маленькому герою плохо?       Шигараки растянул губы в отвратительной насмешке и положил свою искалеченную ладонь на вздрагивающее плечо. Главарь Соловьёв бросил короткий взгляд на чужую конечность и отмахнулся, стараясь скинуть её. На ней не было безымянного пальца, как и на другой. Весь Томура был потрёпанным: расчёсы на коже, особенно в области шеи и глаз; ломкие ногти и волосы; выше локтя на правой руке и на плече под водолазкой пулевые ранения. Эти пули помогли когда-то стереть причуду Все За Одного. Со временем по неизвестной причине родная причуда Шигараки восстановилась и тогда было принято решение отрезать ему пальцы, чтобы он больше никогда не смог воспользоваться своими силами. Если честно, Мидории даже в какой-то степени было жаль его, однако не настолько, чтобы проявлять сердобольность и говорить сочувствующие фразочки. Да и самому Шигараки не нужна эта никчёмная жалость.       «Возможно, — подумал Деку, который уже пришёл в норму. — Мы даже чем-то похожи с ним». — Как всё продвигается? — спросил он уже вслух и поднялся на ноги, стараясь принять более статный вид. Сердце всё ещё билось быстрее обычного, но это было не так важно. Томура быстро огляделся вокруг, оценивая обстановку. — Я не учёный, чтобы все было готово в срок, Мидория Изуку. Да и оборудование здесь не самое лучшее. Так что закрой рот и наберись терпения. Тем более, я только вчера прибыл сюда, идиот. — Грубить ты любишь. — Когда я получу обещанные протезы? — Я все ещё жду ответа от нужного человека. Все же она не может палиться на том, что работает со мной. Сам понимаешь почему.       У Изуку все ещё не поворачивался толком язык назвать себя злодеем, хотя он себя не считал таковым. Да, он и его шестёрки сделали много плохих дел, но ведь это все ради блага! Ради будущего! Мир не признаёт его деяния во имя добра? Да и черт с ним. Ещё не вечер. Люди признают его. У них не будет выбора, потому что он поставил на кон всё.       Шимура тяжело вздохнул, слегка закатывая глаза. Он лениво подошёл к металлическому шкафу и что-то достал оттуда, после чего швырнул это «что-то» в Мидорию. Тот поймал и услышал привычный звук удара таблеток об стеклянную поверхность бутылька. — Твои юнцы здесь изменили состав твоих подавителей причуды, — всё ещё лениво проговорил Шимура и сел на стул около стола с колбами и всякими записями. — Сказали, что твоя причуда выходит из-под контроля потому что ты перестал следить за своей физической формой. Поэтому они изменили состав так, чтобы обезболить и успокоить нервную систему и саму причуду. — Так ты теперь знаешь, — Мидория улыбался. — Что ж, ничего не поделать. Спасибо.       Мужчина снова слегка закатил глаза и отвернулся, собравшись пойти куда-то по своим делам. — Очень неожиданно видеть то, как ты заботишься о ком-то, вроде меня, — Деку пошёл следом за ним. — Я не забочусь. Была бы у меня возможность, то я бы убил тебя прямо сейчас. Однако с тебя ещё можно поиметь выгоду, поэтому твоя кончина мне ни к чему. — Я не умираю вообще-то. — Очень жаль, — Тенко резко остановился и, так же резко обернувшись, схватил бывшего героя за горло, прижав к стене. Под пальцами чувствовалось ускоренное биение пульса в артерии и это чувство по какой-то причине очень нравилось обоим. Возможно потому что оно показывало, что ты ещё жив. Не просто кто-то на подобии живой куклы, а настоящий живой человек.       Мидория, прижатый к стене, не дёргался — был расслаблен и спокоен до скрежета зубов оппонента. Со стороны посмотришь и можно сделать выводы, что он либо идиот, либо смирился со своей участью, либо слепо доверял и знал, что тот ничего ему не сделает. Во всяком случае страх отсутствовал напрочь, а ну губах красовалась тёплая улыбка. Сухие губы Шигараки тоже растянулись, но в наглой насмешке. — Что такое, Мидория Изуку, думаешь, что я не смогу убить тебя? — он прошипел это почти в губы и смотря точно в глаза. — Как ты и сказал, ты сможешь поиметь с меня выгоду, поэтому — нет, — ты не убьёшь меня. Хотя… Это в твоём стиле противоречить самому себе.       Томура сжал горло сильнее, а затем грубо и резко швырнул парня на пол. И пошёл дальше, оставив того на полу, но он по какой-то причине не торопился вставать. ***       В этом мире скрывать что-то от других очень легко: просто не участвуй в разговорах на те темы, которые могут выдать твой секрет. Или игнорируй провокационные вопросы. Это породит множество слухов о твоей тайной жизни, но ведь не раскроется правда, верно? Примерно так и думал Шинсо, уже несколько лет работая в небольшом геройском агентстве. С утра до вечера в рабочие дни он профессиональный герой, которые искренне желает всем добра, счастья и благополучия. Но стоит выйти за пределы рабочей зоны, так с лица спадает маска, спектакль остаётся лишь в памяти. Начинается реальная жизнь Шинсо. Ему вошло в привычку идти домой обходными путями, здороваться с консъержем в его многоквартирном доме, подниматься к себе и ждать два часа перед тем, как направиться к своему главарю. Такое поведение совершенно не вызывало никакого подозрения. Наверное, потому что никому не было дела до парня. Все понимали, что его жизнь — это его жизнь, а их жизнь — это их жизнь.       В общем, Шинсо совершенно не беспокоился о том, что кто-то узнает его тайну, а если бы и узнал, то тут же поплатился за свое чрезмерное любопытство.       День тянулся мучительно долго, и, как назло, в городе тоже ничего не происходило. Герои этого небольшого агентства сегодня маялись бездельем, что не могло не радовать некоторых личностей. Все же приятно посидеть на одном месте, попивая кофеек и ничего не делать, надеясь, что так и пройдёт весь остальной рабочий день. Хитоши занимался тем же, чем и другие — ничем. Сидел и читал у себя за рабочим столом, который был завален документами, журналами о героях и несколькими пустыми кружками из-под кофе или чая. Однако спокойствие его не длилось долго, потому что нагрянули гости, как гром среди ясного неба. Видимо они решили испортить блаженное безделье каким-то разговором или делом. Бакуго и Тодороки целенаправленно прошагали именно к Шинсо. Тот оторвал взгляд от чтения дешёвого журнала и перевёл его на гостей. Слушать их особо не хотелось, но любопытство было сильнее. — Чем могу помочь… Эээ… Бакуго Катсуки и Тодороки Шото? — Нам бы хотелось обсудить с тобой то, где ты был в определённых числах, — начал говорить Катсуки и беспардонно уселся на край стола, чем вызвал неодобрительное цоканье языком Шото. — Что, прости? — Я спрашиваю, где ты был вчера вечером? — А на каком основании ты интересуешься этим? — Хитоши слишком быстро начал терять терпение. Да кем себя возомнил этот Бакуго, что требует от него ответов о личном времяпровождении? Парень нахмурился и убрал журнал в сторону, скрестив руки на груди. — Лучше ответь по-хорошему, Шинсо, — Катсуки угрожающе навис над мелкорейтинговым героем, надеясь, что это поможет добиться правды. Только вот Шинсо нельзя запугать такими детскими, по его мнению, трюками. Он сталкивался с угрозами и пострашнее. — Шигараки Томура сбежал вчера из тюрьмы, — быстро начал говорить Тодороки, пока его напарник ещё что-нибудь не сказал глупое. — Мы подозреваем кого-то с такой же причудой, как у тебя. Поэтому нам нужно знать, что ты делал вчера вечером. — В десять вечера я пошёл домой с работы и не выходил оттуда до утра. Подтвердить могут мои коллеги и консъерж, который всегда в курсе во сколько я прихожу и ухожу. Ещё вопросы?       Катсуки внимательнее посмотрел в глаза собеседнику, надеясь найти хоть что-то. Хоть что-то… Но ничего не нашёл. Взгляд Хитоши ничего не выражал, поэтому нельзя было прочитать и понять — врет он или нет. Пришлось героям сдаться. Они уточнили его адрес проживания, чтобы пообщаться с консъержем, и покинули мелкое агентство. А Шинсо лишь злобно оскалился, прошипев что-то в адрес одного из них.       Пока Тодороки и Бакуго шли по улице в сторону места проживания Шинсо, они увидели несколько полицейских, которые разговаривали с… Киришимой и Тецутецу? Любопытство пересилило и было решено поговорить с бывшим одноклассником и его напарником о происходящем. Как только полицейские ушли, Киришима заметил движущихся к нему Катсуки и Шото. Он помахал им в знак приветствия. — Что случилось? Чего они от вас хотели? — перешёл к делу Катсуки, а Эйджиро почесал затылок, как-то обеспокоенно глядя в пол. — Урарака куда-то пропала, — наконец прозвучал ответ. — Её напарница сказала, что она во время патруля пошла что-то проверить. И пошла так быстро, будто знакомого увидела. И всё. Больше её никто не видел. Полиция нашла её смартфон возле агенства, где девчонки и работали. Это ужасно. Что же могло произойти? — Хмм, — задумчиво промычал Катсуки. Он понимал, что Очако совсем не какая-то слабая девчонка, чтобы добровольно сдаться на милость похитителя, а это значит, что её бдительность была ослаблена в тот момент. Люди ослабляют бдительность в основном рядом с теми, кому безоговорочно доверяют. Иначе быть не могло: снова Мидория.       «Какого черта ему надо от неё? — думал Бакуго, хмурясь все сильнее. — Сначала Минета, а теперь Урарака… Что же он задумал?» — Планы изменились, Тодороки, — внезапно сказал он вслух и посмотрел на напарника, тот приподнял бровь. — Ты идёшь к тому консъержу, чтобы подтвердить слова Шинсо, а я пойду кое-что узнаю у напарницы Урараки. — Что происходит, Бакуго? — Киришима в недоумении смотрел на бывших одноклассников. — Не знаю, — ответил тот. — Но я это выясню.