Папа

Назима стоит с дочерью за кулисами в гримерке и очень-очень много обнимает Амельку, радуясь и улыбаясь. Так приятно её снова увидеть, она так скучала, так переживала, а сейчас, будто воссоединение семьи какое-то произошло, и девушка очень часто дышит, пытаясь не задохнуться собственными эмоциями, но получается, это, конечно, так себе. Она крутится с ребёнком на руках и смотрит в такие родные, как и у неё самой, большие, красивые глаза — улыбается, а Амелия еще сильнее, будто соревнуется с мамой в «Кто шире улыбнётся», но Джанибекова заранее знает, что проиграет такой красотке, как она. Тут Лена сзади подходит и говорит: — Приве-е-ет, лапочка, — и махает девочке рукой, а та смеётся и тоже ручки к тёте тянет, от чего Назима не может сдержать слёз. Она так долго ждала их встречи, так много представляла, что сейчас буквально умрёт от счастья. — Нази, там надо подойти к ребятам решить кое-что. — Да, конечно, — улыбается Джанибекова и начинает с ребёнком на руках выходить из помещения. — Желательно без неё, ну ты сама понимаешь, — оправдывается Елена, как бы говоря, что она не против дочки и сама только рада с ней нянчится постоянно и вообще безумно рада за девушку, что та дочь встретила, наконец-то в родном городе, с родителями поговорила, — не в социальных сетях, нет, а с глазу на глаз, искренне смеясь, и вытирая друг другу слёзы радости, и гордости у родителей. — Хорошо, — оглядывается она по сторонам и в эту секунду в комнату заходит Серёжа, что-то смотря в своём телефоне, полностью погруженный в гаджет. — Сереж, — зовёт его девушка, а тот отрывает голову и не понимает сначала, что происходит, а потом до него доходит существование реальности и он подбегает к девушкам, перехватывая на руки Амельку, — можешь пожалуйста посидеть с ней минут 10? — Ты ещё спрашиваешь, — смеётся мужчина. — Мы сейчас так посидим, что она к тебе больше никогда не захочет, да, красотка? — смотрит на девчонку Трущев и корчит разные гримасы. Назима уводит взгляд сторону и скорее выходит, чтобы скрыть он мужчины стеснение, и от Лены тоже, лучше чтобы вообще не знали про те чувства, которые она испытывает. Сергей очень легко вливается в роль отца и ему это сильно нравится; смех малышки, он такой настоящий, искренний, и сама девочка дышит полной грудью, не зная взрослых проблем и несправедливости жизни; вот она сидит перед тобой, а кажется что это что-то не реальное, не настоящее, искусственное, будто, слишком счастливая, смеётся со всего и ладошками рот закрывает, прячется, бегает, а в глазах искорки. Детство — это прекрасная, просто волшебная пора! Назима уже скоро возвращается обратно в нужную гримерку и застывает в проходе, смотрит на картину перед глазами и не может не представлять семью. Она, Серёжа, Амелька и их будущие совместные дети. Она закрывает глаза и представляет, как бы это было на самом деле, а на душе сразу тепло становится, и внутри, будто красивое дерево сакуры расцветает, осыпая живот лепестками, от чего создаётся впечатление «бабочек». Но тут её дочка замечает и радостно хлопает в ладоши и Plc поворачивается в сторону двери. — Она у тебя такая смешная! — Этого у неё не отнять, — соглашается Джанибекова. Дочурка сидит на диване, болтает ножками и вдруг неожиданно для всех выдаёт фразу, которая кажется весь мир сейчас с ног на голову переворачивает и поставит взрослых перед самым тяжёлым выбором. — Мама, а давай, дядя Серёжа будет нашим папой! — по-детски кривляется та, но её все понимают, понимают и замолкают. Каждый в свои мысли погружается, думают, как лучше отреагировать. Понятно, что нельзя сейчас кричать категоричное «нет», но и «да» не выкрикнешь, а сказать Назима должна, ей же вопрос задали. Но Сергей раньше нее в чувства приходит и находит слова нужные: — Амелька, а хочешь я тебе кое-что скажу, — присаживается он на корточки и косится на девушку, а Джанибекова лишь глазами хлопает. — Хочу! — Твоя мама самая красивая из всех девушек, которых я когда-либо видел! Умная и добрая. И знаешь, я обязательно с ней поговорю, обещаю, — протягивает он ей мизинчик, а та хватается и улыбается, сама даже не понимая, что сейчас для матери сделала. Назима и правда не знает, как лучше среагировать и, что сказать, поэтому просто подходит к Сереже, и обнимает его аккуратно так, за плечи, намекая, что потом она хочет услышать от него объяснений, берёт Амельку на руки и выходит из комнаты. А Сергей садится и вздыхает тяжко, теперь он хотя бы посеял зерно в голове её, теперь она хотя бы подумает, а пока время для разговора настанет он и нужные слова подберет, и оденется красиво, и обстановка будет романтичнее. Сейчас он лишь Максу звонит, чтобы рассказать, что только что было, и доказать, что не какое он не сыкло и обязательно признается девушки в своих чувствах, просто времени нужного не было, и они уже не маленькие дети, и понимают, что серьёзно все это, что обязательства определённые несёт за собой этот шаг, к которым возможно не готовы они, но он собирает всю волю в кулак, и говорит себе прямо: «Сегодня же все расскажу». // Поговорить у них получается только на следующий день уже в другом городе. Сергей тихо стучит в номер девушки и аккуратно проходит, чтобы ту не потревожить; стук — это так, привычка уже; заносит на подносе круасаны и дорогое вкусное вино. Поправляет рубашку и присаживается на край кровати, легонько дотрагиваясь до плеча Назимы. Та немного вздрагивает, но при виде Трущева сразу успокаивается и произносит дружелюбно «Доброе утро», сладко потягиваясь в постели. — А это тебе, — ставит он поднос на белую постель и вытягивает руку с бокалом. — Будешь? Девушка кивает и садится, протирая глаза после сна. Если честно, то она думает, что все это лишь приятное дополнение ко сну, как бонус за всю великую усталость в туре. — Спасибо, — протягивает та и делает глоток полусладкого вина. — Вкусное кстати. — Мое любимое, — замечает Plc. Джанибекова поправляет взъерошенные волосы и принимается за круассаны, которые были настолько божественными, что каким-то чудным образом отправили её в Прованс, прогуливаться по улочкам Франции и рассматривать красивую архитектуру города, наслаждаясь чистым воздухом и приятной атмосферой. — О боже, я влюблена! — говорит она, откусывая ещё кусочек. Серёжа усмехается самому себе и отпивает немного красного вина. — Я, кажется, тоже. И в голове Назимы возникает надоевшие мысли «вменявменявменя». А у Сережи нервное «хотьбыпоняла». — Она красивая? — Самая красивая. — Мне кажется я знаю о ком ты, — смеётся девушка и смотрит в бездонные глаза Трущева, утопая прямо в зрачках и вспоминая песню ее «сына» — Дэни «Тону». — Я ведь тогда и правда не шутил. Я серьезно. И я обещал отвесить 10 пенделей Максиму, если я всё-таки тебе это скажу! — Получается ты выиграл, да? — Но главное это ведь выиграть битву, а не сражение. Что ты скажешь? Назима лишь увела взгляд, но так бы хотела сейчас броситься в объятия мужчины, раствориться там, осыпать его лицо микро поцелуями, но она от чего-то сдерживалась и очень долго молчала. Серёжа решил, что нужно что-то сказать. — Ты не думай, что это только из-за Макса! Я ему итак пенделей отвешу! Я правда тебя люблю и давно. Очень сопливо все это, но ради тебя, ради нас, я готов побыть милым, потому что хочу, чтобы прежде всего была счастлива ты. Далеко я не спец в отношениях и вообще это не мой конёк, особенно после… Ну ты поняла, в общем. Мое — это постоянно грустить, сожалеть, думать о прошлом, вечно писать, зарываться в работе. Но с тобой я впервые начал дышать полной грудью, начал чувствовать не только кайф или боль, а что-то другое. Раньше казалось, что третьего просто нет, оказывается — есть! Ты чудесная и… — Это и правда сопливо, — смеётся Назима, но по доброму, озаряя его тёплым взглядом и мягко улыбаясь. — Да ты невыносимая! — смеётся Plc и вскидывает руками, — Я тут пытаюсь! — У тебя неплохо получается и я хочу дослушать. — Так во-о-о-от, — пытается он вспомнить на чем его прервали. — Я говорил, что ты чудесная! Что я хочу с тобой меняться, потому что с тобой мне есть ради кого меняться. И я готов пойти на это. Для тебя, для себя, для нас, для Амельки. По лицу скатывается слеза и девушка пытается её незаметно смахнуть, вот только Серёжа это замечает и нежно рукой по щеке проводит. — Ты такая милая, когда только проснулась. — Ты будешь хорошим отцом, — заключает она и Трущев опускает поднос и вино на пол, залазия на кровать и обнимая девушку. Он, блин, ждал этого очень много месяцев, просто вот так сидеть наедине и обниматься, делиться теплом и заботой друг с другом и ни с кем больше, чтобы не мешал никто, чтобы все, как положено было. И пусть ему страшно, что будет дальше, и пусть он боится, как все будет проходит, сейчас ему хорошо и он готов мужественно принять неизвестность будущего, улыбнуться грязному прошлому и радоваться такому хорошему настоящему.