Марсель — Эта песня для тебя
Россия не могла заснуть всю ночь, постоянно ворочаясь и меняла позу для сна. Гилберт перед этим долго уговаривал Аню заснуть и постоянно ворчал, что она не выспится, когда заставал ее не спящей. Девушка извинялась, смущаясь, убирала прядь за ухо, шепча, что она сейчас же уснет. Пруссия наклонялся к ней, дотрагивался губами до ее лба, а затем заботливо накрывал одеялом. Пусть и было ещё лето, однако ночью было вполне прохладно. Конечно, если хорошо утеплиться одеждой, не замёрзнешь, но ходьба в кружевной белоснежной ночнушке поздней ночью не обеспечивало Анне ощущение тепла. Однако тепло ей дарили объятья пруссака. Убедив русскую, что он, закончив дела, придет к ней и ляжет рядышком, Гилберт ещё с несколько минут сидел возле ее изголовья, поглаживал по мягким белокурым волосам, а когда убеждался, что Аня погрузилась в сон, ещё раз целовал в макушку, а потом тихонько уходил. За последнее время они сблизились настолько, что девушка не боялась давать Гилберту спать в ее кровати. Дальше обычного сна в обнимку пока не доходило, они сошлись во мнении, что наконец станут близки только в ту самую ночь после свадебной церемонии. Гилберт не заставлял Аню, не принуждал, он понимал, насколько она переживает по этому поводу и как боится первого раза. Девушка была благодарна возлюбленному за то, что он не торопил события. Когда Аня наконец уснула, была уже глубокая ночь. Погрузившись в сон, она уже тихо посапывала. Гилберт ещё долго не ложился, однако, когда глаза уже сами собой начали закрываться и было очевидно, что организм требует сна, Пруссия был вынужден оставить все, хоть в принципе дела уже и были сделаны, и идти ложится спать. Выключив настольную лампу, щёлкнув кнопку-выключатель, Гилберт, зевнув, прикрыл рукой рот и похлопал смыкающимися от усталости алыми глазами. Ещё раз оглядев комнату он вздохнул и закрыл дверь. Направившись по коридору к спальне, он миновал лестницу на первый этаж и оказался возле той самой двери, за которой находилась с завтрашнео дня их с Аней спальня. Тихонько потянув ручку вниз, пруссак отворил дверь и заглянул внутрь. От образованной щелки внутрь комнаты скользнул лучик света из коридора, лежащий на полу яркой полосой. Девушка давно спала крепким сном, к счастью, ее не пробудил негромкий скрип двери. Гилберт невольно улыбнулся краешком губ; до чего же милой может быть эта девушка, когда спит. Пруссак прошел чуть дальше и, найдя выключатель, погасил в коридоре свет, шагая обратно в спальню. Закрыв максимально беззвучно дверь, он прошел вглубь комнаты. Стягивая с себя футболку, Пруссия смотрел в окно, на ночную мглу неба за стеклом. На небосводе сверкали звёзды, такие же прекрасные как и его будущая жена, что так беззащитно сейчас лежит, укутавшись одеялом. Освободившись от одежды, Пруссия надел любимую футболку для сна и прошел к кровати. Опустившись на постель, проминая матрас под своим весом, Гилберт устроился рядом с Россией, приобняв ее и дотронувшись губами до ее лба. Завтра они летят в Калининград. Оставались всего сутки до судьбоносного момента, которого они так ждали…***
— Аня, Анечка, сестрёнка, просыпайся, пора уже… — ласково шептала Украина России на ушко, поглаживая ее, ещё не открывшую глаз, по волосам. — Ещё десять минуток… — нахмурилась русская, переворачиваясь на другой бок и ввергая свою старшую сестру с настоящий шок. — Нет, ещё часик, пожалуйста… — поразмыслила и добавила Аня. — Анюта, у тебя сегодня такой важный день, а ты спишь без задних ног! Просыпайся, дорогая… — так же ласково проворковал голосок Ольги, что попыталась пробудить Брагинскую потрясыванием той за плечо, однако это не дало результата, ведь россиянка лишь дернулась и закуталась в одеяло. — Аня, ну вставай же… — Вставай, мать твою! — с разбегу на кровать запрыгнула Беларусь и плюхнулась прямо на Анну, которая тут же вскрикнула и продрала глаза то ли от неожиданности, то ли от боли, что пронзила тело после приземления младшей сестрички. — О мамочка, Наташа, слезь с меня, раздавишь! — только и выжила из себя Аня, щурясь от пока терпимой боли. Все таки не пять килограмм на нее свалились. — Ой ладно тебе! Обижаешь… — отстранившись и дав Анне сделать полноценный вдох кислорода, заполняющего лёгкие, произнесла Наталья, лучезарно улыбаясь. — Ань, ты же замуж выходишь сегодня, а с таким трудом встаёшь! Не выспалась поди! Неужто до свадьбы запретный страстный плод попробовали? — с иронией проговаривает украинка и наклоняется ближе к уху сестры, а та заметно краснеет от сказанных слов, готовясь чуть ли не в одеяло замотаться от стыда. — Типун тебе на язык, Оля! О чем ты только думаешь?! — Россия была красная, как алая роза в самом прекрасном и благоухающем саду. Украина и Беларусь звонко засмеялись. Аня очень милая, когда стесняется. Вскоре Аня встала, потянулась и направилась в душ. Украина и Беларусь весь день должны ее сопровождать и помогать с подготовкой. Так как впереди насыщенный день, а также самая важная ночь, Ане нужно хорошенько промыть тело и волосы. Все должно быть идеально. Пар приятно щекотал нежную кожу, горячая вода обволакивала обнаженное тело девушки, сидящей в глубокой ванне. Аня полностью расслабилась, благо, время позволяло понежиться в воде, никуда не спеша. Вскоре размокнув, Аня намазала волосы шампунем, выдавливая из баночки жидкость, и прошлась мочалкой по распаренной коже. Время в ванной и за сборами пролетело незаметно, она не успела и оглянуться, как уже ехала с сестрами туда, где ей предстоит сочетаться узами брака с своим возлюбленным. За окошком машины сменялся городской пейзаж, утро было прекрасным.***
Небо в Калининграде было ярко-голубым, по нему лениво плыли усыпанные желтой пудрой солнца облака. Жители города брели по улицам, куда-то или к кому-то спеша. Аня следила за тем, как исчезали из ее пристального внимания дома, и появлялись новые. Все же это прекрасный город, Пруссия, как былая страна обожал Калининград, хоть и не сразу признал его новое название. Вскоре машина затормозила возле городского ЗАГСа. Девушки спешно покинули авто и одарили взором здание перед ними. — Ань! Ну ты чего как истукан встала, пойдем скорее! — Анна не успела и ахнуть, как ее подхватили за руки сестры, ведя скорее внутрь и задорно хохоча. — Я могу вам помочь, девушки? — когда Украина и Беларусь затащили Брагинскую внутрь, их тут же окликнула молодая брюнетка, одетая в строгую серую юбку карандаш и белую футболку, поверх которой был накинут того же цвета что и юбка пиджак. Когда к ней обернулись и направились девушки, она заправила черную, как смоль, прядь волос, выпавшую из завязанного сзади пучка недлинных волос, за ухо. — Да, добрый день, я Ольга, через два часа здесь будет проходить свадебная церемония…э… — Ольга обернулась, дернула стоящую чуть позади них Аню за руку, заставив ту выйти вперёд и показаться, судя по бейджику, какому-то администратору. — ее свадьба… — Насколько я помню Анна Брагинская и Гилберт… — на лице администратора появилась задумчивость, она несколько раз вглядывалась в глаза Анны, надеясь вспомнить фамилию ее жениха. — Байльшмидт, Гилберт Байльшмидт… — закончила за нее Аня, мягко улыбнувшись и слегка покраснев при всплывшем в голове образе улыбающегося от уха до уха Пруссии. — Ах да! Прошу за мной, я покажу, где находится комната, где можно переодеться. — девушка повела их по коридорам здания и вскоре они оказалась перед белой дверцей. Надавив на ручку, когда как та опустилась вниз с звонким щелчком, администратор прижалась к открытой двери, дав девушкам пройти внутрь уютной комнатки. — Не хотите чаю? — Да, было бы неплохо, Ань, Наташ, вы будете? — спросила у сестер украинка, обернувшись к ним. Пока Аня смотрела на себя в зеркало, Беларусь приложила только что ею вынутое из специального чехла свадебное платье к телу. — Да, будем… — ответила Беларусь старшей сестре, а затем вновь посмотрела на светящиеся от счастья личико России. Кивнув, администратор скрылась за дверью закрыв ее, оставляя девушек наедине. — Да красивая, красивая ты, даже не сомневайся в этом… — к Брагинской и Арловской подошла Оля, приобняв Россию, положив голову ей на плечо. — Я так волнуюсь… Гил будет через час… А у меня сердце уже бьётся так, будто мне вот вот входить на дорожку, ведущую к алтарю. — русская тревожно вздохнула. — Ань, я так рада, что наши с тобой отношения наладились, что ты пригласила меня на свою свадьбу, что я смогу увидеть настолько судьбаносный момент, и я никому и ничему не дам испортить этот день, даже Байльшмидту, который, зуб даю, выпьет, и не мало! — на слова сестры Анна усмехнулась. Да уж. Гилберт возлагал большие надежды на выпивку, а судя по тому, что это не только столь долгожданный день, но и день в компании Германии, Франции, Австрии и многих других стран, с которыми он планировал хорошо повеселиться, то трезвым Пруссия не останется. — Все будет хорошо, Ань, ты будешь счастлива, не нужно переживать, это твой день… — слова Натальи и Ольге предали России той уверенности, которая, казалось, растаяла в тот момент, когда она вошла в ЗАГС. — Да, вы правы, спасибо. — Русская искренне улыбнулась, а Украина и Беларусь ее крепко стиснули в объятьях. — пора переодеваться… Неожиданно дверь открылась и в комнату зашла администратор с тремя кружками чая, стоящими на подносе. — Я не клала сахар, но если вам нужно, то тут нашлось два пакетика. — девушка ухмыльнулась, поставив поднос на стол, что располагался напротив небольшого туалетного столика, перед которым стояли сестры. — Спасибо огромное вам! — поблагодарили ее девушки, после чего та удалилась.***
Молодой человек уверенным шагом направлялся в здание ЗАГСа. Одет он был в черный смокинг с элегантной алой бабочкой, повязанной на шее. Блондинистые волосы были немного растрепаны и на летнем солнце отливали чистым золотом. Парень быстро толкнул рукой дверь, оказавшись внутри. К нему тут же подошла администратор, которую он смерил оценивающим взглядом. — Простите, вы гость или же жених? — спросила она его, осматривая в его солнцезащитные очки, будто пытаясь увидеть его глаза, однако тщетно. — Жених, моя жена, Анна Брагинская, она уже должна быть здесь, где она? — тут же выдал он, слегка ухмыльнувшись после того, как он окинул все помещение внимательным взором, подмечающим все детали интерьера входного зала. — А, вы Гилберт Ба…бай.э… — она вновь растерялась, как и в тот раз, когда она встречала саму Анну. — Байльшмидт… — подытожил он, однако ухмылка с его лица мгновенно пропала. — А, да, простите… — девушка виновато на него взглянула. — Пойдёмте, я вас отведу… — Нет, я сам, куда идти? — брюнетка уже было направилась в сторону, чтобы проводить его до нужного места, но юноша ее тут же остановил. — По этому коридору прямо, затем направо и первая дверь справа… — Парень вновь улыбнулся, но уже более широко, обнажив белые зубы. Прямо настоящая американская улыбка. Далее администратор лишь наблюдала, как он скрывается за стенкой, откуда, спеша, выбегают две девушки, посмеиваясь. Шатенка их явно уже видела. Ах да, это те самые сестры невесты этого молодого человека. — Наташ, быстрее, курьер с цветами скоро должен подъехать! — крикнула голубоглазая своей сестре, что бежала следом. — Бегу, Оль! Блондин же уже шагал по коридору, освещенному лишь солнечными лучами, проскальзывающими через стекло высоких окон. Свернув, он направился к указанной администратором двери. Аня смотрела на себя в зеркало, сидя перед туалетным столиком. Уже надетое платье, утопало во мраке помещения, которое не было так освещено из-за задернутых штор. Оля полагала, что Пруссия не удержится от соблазна увидеть невесту до церемонии, как никак он весь изошелся в мольбах о том, чтобы увидеть Аню в платье, на что Наташа и Ольга отвечали твердым отказом, Гилберт тайком пытался это узнать, будто в разведку подался, настолько сильно хотел знать, но сестры России держали тайну в секрете, да и Россия держалась, как бы сладки не были поцелуи, а она своего образа не выдала. Девушка смотрела сама себе в глаза, сердце вновь дико стучало, чуть меньше получаса до приезда Гилберта и гостей. Как же она хочет его поскорее увидеть и обнять. Неожиданно дверь открылась, Анна даже не обернулась, зная, что это сестры вернулись с букетом и венком, которые они заказали для свадебного наряда. — Ань… — Россию будто пробил заряд тока в 220 вольт. Этот голос она из тысячи узнает. Сглотнув, она повернулась к парню, когда как Америка наконец снял очки, показывая небесно-голубые глаза, что пожирали Россию взглядом. Ане стало не по себе. Она нервничала как никогда. Русская понятия не имела, что ему нужно. Главное — она здесь не одна, ей помогут, ее спасут, если он позволит себе лишнее, а она не сомневалась, что позволит. — тебе идёт это платье, ты очень красивая… — Что ты здесь делаешь? — прервала она его поток комплиментов, желая услышать суть его визита. — Я хотел поговорить и… Попросить прощения… — это прозвучало как гром среди ясного неба. Никак девушка не ожидала услышать в его словах намерение о прошении прощения. — Ты думаешь, что я прощу тебя после того, что ты сделал? — девушка озлобленно посмотрела на него. — Ань, я дурак, идиот, тупица, называй, как хочешь, но я хочу исправить это, я реально хочу загладить вину перед тобой… Нормально получить прощение, без очередной ругани… — кажется он был и правда искренним, девушка задумалась о том, стоит ли ей прогнать его или все-таки он и правда хочет извиниться и стоит выслушать? Тем временем Альфред увидел на столике кружки чая и подошёл к нему, пока Аня не отводя взгляда с одной точки в стене, нервно перебирала пальцами ткань платья, мысленно рассуждая о необходимости обрывать диалог на этом моменте. В эту минуту на стол перед ней опустилась ее кружка чая. — Разговор за чашкой чая, не лучшее ли решение? — он лучезарно улыбнулся. Девушка взяла кружку и подозрительно вгляделась в напиток. Чай как чай. — не бойся, не отравил, он тут стоял, я ничего не заваривал… — Говори, что хотел и проваливай… — довольно грубо отрезала Аня, отпив немного чая. — Ань, я знаю, что у нас были и есть наверно, не самые радужные отношения, мы с тобой много цапались, я тебя чуть не изнасиловал, мне жаль, правда, я был круглым идиотом и эгоистом. Мне нет прощения, но умоляю, давай перестанем обижаться и ругаться, давай нормально общаться. Россия, я предлагаю тебе свою дружбу. — его улыбка вновь расцвела на лице. Аня посмотрела в его глаза, на секунду ей показалось, что все вокруг помутнело. — Америка, я конечно рада, что ты осознал свою вину, все дела, но в любом случае это не вышибит из моей памяти тот ужас, который я испытала в тот день. — русская нахмурилась. — Сегодня я выйду за Гилберта, мы любим друг друга, и даже если я дам тебе прощение, он тебя уже вряд-ли простит и ко мне никогда не подпустит, так как ненавидит тебя до глубины души. Не думаю, что он не набьет тебе морду, когда увидит здесь, тебе лучше уйти, не время для таких диалогов. — Очень жаль, Аня, я хотел по хорошему… Девушка начала чувствовать себя дурно, перед глазами все поплыло окончательно, она осознала, что в чай явно что-то успели добавить. Господи, почему она сразу его не выкинула, почему надеялась, что неисправимый ублюдок исправиться? Россия встала на ноги и постаралась отойти от американца, что тут же начал наступать на неё, загоняя русскую к окну. Вскоре ноги Ани подкосились, в глазах потемнело, и она рухнула к нему в объятья без сознания, будто спящая красавица, уколовшаяся веретеном. Джонс подхватил россиянку на руки и расшторил окно, затем спешно его открыв. — Она у вас, господин Альфред? — спросил молодой человек, стоящий под окном. — Да, Джейсон, помоги мне… — Альфред аккуратно передал бессознательное тело Брагинской в руки брюнету, в то время как затем слез сам. — Поспешим, нам нужно скорее в аэропорт! Мужчины бросились к черной лакированной машине, припаркованной неподалеку. Россию парень быстро уложил на заднее сидение, в то время как Альфред уже сел за руль, стоило сесть на пассажирское брюнету, как машина дала по газам, скрываясь в направлении аэропорта.***
— Мы на месте! Остальные подъедут к церемонии? — Пруссия, весь воодушевленный и полный радости, вышел из машины. Затем хлопнули двери и к нему подошли Германия и Франция. — Естественно! Насколько я знаю уже на подъезде Австрия и Венгрия, они вроде как едут вместе. — сказал Франциск, осматривая здание ЗАГСа. — Эх! Влюбленные голубки! — Пруссия усмехнулся на слова друга. — Кто бы говорил! — Франциск засмеялся и хлопнул пруссака по плечу, когда как Германия, что был почти всегда серьёзен, вдруг улыбнулся краешком губ. — Ладно, поспешим внутрь, Аня уже заждалась Великого, ксе-се-се! — парни направились к входу, как их позвали знакомые девичьи голоса. — А вот и наш жених! — перед повернувшимся молодыми людьми стояла Украина, держащая упакованный букет, а рядом Беларусь, у которой в руках был такой же запакованный венок. — Оля, Наташа, рад видеть! Где Аня? — Байльшмидт улыбнулся им. Он был рад видеть сестер будущей невесты, которые стали близки ему за те дни, что они проводили с Россией в их доме. Раньше как-то им и не доводилось общаться так тесно, но в процессе бесед и обсуждений, он понял, что у его возлюбленной прекрасные и любящие сестры. — Она переоделась и готовится, не волнуйся, она прекрасно выглядит! — ответила Наташа, хитро сощурив глаза. — скоро увидитесь… — Не сомневаюсь, это же Аня, она всегда прекрасна. — он вспомнил улыбку своей Ани, ее прекрасные глаза, приятно пахнущие и мягкие волосы, манящие губы, чарующий голос и стройную фигуру. — Ой! Какие нежности, я сейчас расплачусь! — наигранно вытерла воображаемую слезу из-под глаза Арловская. Послышался оглушительный рев мотора, все обернулись, наблюдая, как черный автомобиль на огромной скорости скрывается из поля зрения. — Ma chérie, пойдёмте, пора, что тут стоять… — подметил Франциск, после чего все пошли в здание ЗАГСа. Уже будучи внутри немец и француз с любопытством рассматривали помещение, как к ним торопливо подбежала администратор. — Чем могу помочь? — брюнетка обвела взглядом каждого и наткнулась на стоящих за парнями Ольгу и Наташу, сразу узнав их. — У нас тут скоро свадьба, Я Гилберт Байльшмидт, Анна Брагинская, моя невеста, она уже здесь, мы бы хотели уточнить все насчёт церемонии. Да и скоро прибудут гости. — Гилберт заглянул ей в глаза, но увидел там не радость и готовность помочь, а полное непонимание и шок. — Простите, все в порядке? Девушка смутилась и уткнулась взором в пол, пытаясь что-то понять и разложить всю информацию по полочкам. Она была в замешательстве. — Извините за вопрос, но Гилберт Байльшмидт это вы? — Пруссия был потрясен таким вопросом. Да, этого администратора он тут не видел до этого. Когда им подтвердили, что ЗАГС будет в их распоряжении и они организуют все так, как этого хотят русская и пруссак, то Аня и Гил уже не думали более не о чем, будучи уверенными в том, что организаторы сами со всем справятся. — Просто минут двадцать назад сюда пришел молодой человек, который представился… Вами — Что? Как он выглядел?! — теперь и Пруссия был удивлен и разозлен такой новостью. Кто посмел украсть его имя. Конечно, быть может кто-то из гостей приехал раньше и решил подшутить, но в это почему-то слабо верилось, хоть и хотелось, чтобы это было так. — Светлые волосы, был в костюме, в таком же как вы, но только черном, не светло-сером, и очки солнцезащитные были… А и ещё у него прядь одна очень странно торчала… — сомнения о том, кто это, тут же растворились у всех. Германия нахмурился, вид его сделался суровым, а от той улыбки и следа не осталось. Франциск же будто потерялся в происходящем. — Вот чёрт! Где он?! — рявкнул разъяренный пруссак, от чего ноги у администратора чуть не подкосились. Она, чуть ли не трясясь от страха, указала дорогу, после чего юноша буквально ракетой устремился в сторону той самой комнаты, где должна была находится Анна. — Аня! — Пруссия буквально ворвался в указанную комнату, но невесты не обнаружил. Шторы трепало ветром, что дул из распахнутого настежь окна. К нему подоспели и его младший брат с запыхавшийся Францией и обеспокоенными сестрами. Пруссия был взбешён, ярость сковала его тело, отчего попавшая под горячую руку кружка со стола была свернула и разбита, оставшись осколками и лужей недопитого чая на полу. — Куда этот ублюдок мог ее деть?! — Вряд ли он будет скрывать ее в городе, наверно, спешит в аэропорт, чтобы увезти ее в США как можно быстрее… — Пруссия сжал кулаками до побеления костяшек пальцев, когда Франция, осматривающий комнату, выдвинул свое предположение. — Если он оформит в штатах нужные бумаги и заставит Анну их подписать, Россия может потерять свою независимость и тогда… — Я не могу этого допустить, Аня принадлежит мне, я убью этого подонка собственными руками! — алые глаза пруссака были таковыми не только от своей природы, но и от огня ярости, что загорелся в них с новой силой. — Гил, нет времени думать о мести, надо бегом ехать в аэропорт, не теряя ни минуты! — к Пруссии подошёл Людвиг. — Да, ты прав, Запад, надо спешить! — Вслед за выбегающим Байльшмидтом рванул и Людвиг с замешкавшимся Франциском. Ольга и Наташа же остались в комнате, положив венок и цветы на столик. Наталья еле сдерживала кипящую внутри ненависть. Ольга же надеялась на лучшее, глядя в окно, как молодые люди подлетели к машине и погнали к аэропорту.***
— Джейсон, как она? — Альфред, не отвлекаясь, смотрела на дорогу. Ещё немного и они доедут до аэропорта, а там уже все пойдет как по маслу, когда уже ждущий их самолёт взлетит в небо, держа курс на Вашингтон. План выполнялся более чем хорошо, главное, чтобы их не успели нагнать. — Ещё спит, господин, но, кажется, она потихоньку приходит в себя… — отметил он, повернув голову, глядя на лежащую на заднем сидении девушку, чьи белокурые волосы растрепанно свисали с сидений. — вы думаете, они нас не догонят? — Я на это надеюсь, в любом случае, у меня есть запасной выход из ситуации… — Джонс рассмеялся, а затем резко крутанул руль, поворачивая по указателю к дороге, ведущей к долгожданному аэропорту. — И какой же? — Джейсон сглотнул. Джонс вел себя странно, он будто охотник, который добыл ценную жертву и спешит увезти ее к себе домой, дабы повесить на стену как дорогой трофей. — Узнаешь, если придется им воспользоваться… — более он ничего не сказал, а брюнет и не спрашивал, он исполнял то, что просили, а остальное не его дело. Вдалеке виднелось здание аэропорта, поэтому Альфред прибавил нажим на педаль газа, ускоряясь. Машина проехала парковку и остановилась на одном из парковочных мест, обозначенном жёлтой разметкой. — Быстрее! — Альфред пулей вылетел из автомобиля, громко хлопнув дверью. Приблизившись к двери сзади, он рывком открыл ее и наклонился, вытаскивая ничего не понимающую, ещё мутно все видящую, но открывшую свои пурпурные глаза, красиво поблескивающие на солнце, Аню — Вы уверены, что нас так быстро без досмотра пустят? — задал вопрос Джейсон, пытаясь догнать спешащего к больших размеров зданию Альфреда, несущего на руках Аню. — К тому же вы с бессознательной девушкой в платье, она же внимание привлечет. — Да, пустили же… Подкупить людей — чего проще. Пошли быстрее, думаю, они уже едут по нашим следам! — Альфред остановился перед стеклянной дверью, через несколько секунд она открылась, и он тут же забежал внутрь, отходя в сторону. — Вы долго! — в дальнем углу, противоположном тому, в котором скопились люди, выкладывающие сумки и чемоданы на багажную конвеерную ленту, их встретила женщина, которая тут же помогла им скрыться из поля зрения всех присутствующих. — идите за мной, я вас проведу к самолёту, только без криков и шума… Предупредив их, довольно пухлая женщина повела их по какой-то лазейке. — Что происходит? Где мы? — послышался тихий голосок Ани, осматривающей толпы людей вокруг. — Мы летим домой, моя дорогая, скоро мы покинем это место… — поспешил ее успокоить Альфред, будучи серьезным и уже немного обеспокоенным. — Но я не хочу, я хочу к Гилу, у нас… — Альфред призвал ее к молчанию, и она тут же умолкла, продолжая устало наблюдать за происходящим. — Тш-ш-ш… — протянул он. — хочешь, милая, хочешь…***
— Чёрт! Мы не можем опоздать! — Гилберт нервничал, нажимая на газ ещё яростней. Его возлюбленная сейчас с тем ублюдком, который выкрал ее, его сокровище, и собирается присвоить себе. — Тише, Гил, ты гонишь под 120! Это тебе не гоночная трасса! — предупредил старшего брата Людвиг. В это время Франция уже вжался в заднее сидение, схватившись за ручку над окном левой рукой, а правой держась за верхушку водительского сидения. — Запад, я не прощу себе, если не успею ее спасти от него! Вены вскрою, но без нее не смогу! — ненависть и чувство вины затмили все эмоции Байльшмидта, цель которого была только в вызволении своей возлюбленной и не в чем больше. — Вон указатель на аэропорт, Гил! — вдруг крикнул француз, увидев в окне дорожный знак стрелочкой и подписью, указывающий на поворот. Тут же Пруссия вывернул руль, заворачивая почти на полной скорости, отчего даже Германия схватился в свой пристегнутый ремень безопасности. — Держись, Аня, я лечу! — прошептал пруссак, когда машина начала набирать еще большую скорость по полупустой дороге. Уже через чуть больше чем пять минут они оказались в здании аэропорта. Гилберт метался сквозь толпу, быстро проскочив через металлодетектор. Сотрудники лишь пожали плечами. Ничего подозрительного рамка не выявила, значит пусть бежит куда надо. Может встречает кого. За Пруссией последовали и Германия с Францией однако более спокойно. Пруссия бежал как угорелый, словно бежит марафон и если проиграет, у него остановится сердце или же будто бы его преследует голодный и озверевший от голода хищник, сметающий все и вся на своем пути. Когда он влетел в зал вылета, откуда люди выходили на место взлетной полосы, следуя к самолёту, он заметил удаляющуегося в даль блондина, который нес на руках девушку в белом платье, ткань которого выдала в девушке его любимую. — Аня! Отпусти ее сейчас же! — ещё быстрее Гилберт рванул за ускорившим шаг и уже начавшим подниматься по трапу на борт белоснежного боенга американцем. — Нет! Аня! — Гил? — Аня посмотрела в сторону бегущего к самолёту парня, ее глаза просияли, и она попыталась встать на ноги, что ей удалось. — Аня, мы спешим… — Альфред перегородил ей дорогу, и она не смогла сделать и шагу в сторону лестницы, придерживая ещё неуверенно стоящую на ногах девушку, Америка подталкивал ее к входу в самолёт. — Нет, там Гилберт, я хочу к нему! Пусти! — Аня начала отчётливо осознавать, что единственное, куда она реально хочет, это крепкие и родные объятья ее жениха. — Зайди в самолёт и не зли меня! — Джонс уже более грубо втаскивал россиянку, рвущуюся к возлюбленному. — Пусти! — Россия со всей силы наступила Америке на ногу, заставив того согнуться и дать ей проход. Приподняв платье, Анна, смотря под ноги, поспешила навстречу Гилберту. Ее сердце билось словно ненормальное, билось от предвкушения встречи с ним, с ее любимым. Ей было уже все равно, что подол платья возможно запачкается, главное — поскорее быть рядом с ним. Когда расстояние между ними составило всего несколько метров, Пруссия раскрыл руки для объятий. Схватив Аню за талию, он прокружил ее в воздухе, а затем опустил на землю, сильно прижимая к себе, боясь потерять. — Аня! Анечка, милая моя… — шептал парень, беспрерывно целуя девушку, то в макушку, то в цеки или лоб. По глазам русской катились слезы. Людвиг и Франциск как раз подоспели к этому моменту, не смея его прервать. Это за них сделал подошедший Альфред, вытащивший сверкнувший металлом пистолет, направляя его на пруссака, что тут же, заметив угрозу, закрыл собой Аню. — Отдай ее и никто не пострадает! — строго и холодно прозвучал приказ Джонса. — Можешь меня хоть расстрелять, но Аня тебе не достанется, только через мой труп! — сейчас Байльшмидт и думать не хотел о том, чтобы по хорошему разойтись и отдать ему девушку. Только прикончив его, он заберёт ее у него. И как иначе. Только так. — Как пожелаешь, Байльшмидт! — ещё секунда и прозвучал оглушительный выстрел. Россия боязно закрыла глаза, крепко вжавшись в дрогнувшую на секунду фигуру жениха. Однако никаких брызгов крови, душераздирающих криков боли не было. Пруссия наконец и сам открыл глаза. — Не хорошо покушаться на чужую жизнь, Ал, не этому я тебя учил… — джентельменский тон, хитрая ухмылка на бледном лице и сверкающие глаза чистого изумрудного цвета явили появившегося буквально из неоткуда Артура. Выбитый из рук Джонса пистолет уже валялся в стороне от хозяина. — Кёркленд?! — удивлённо и радостно одновременно воскликнул Пруссия, заметив одетого в смокинг Артура, чьи золотые волосы трепал теплый ветерок. — Неужели забыл, что ты отправил мне приглашение? — усмехнулся англичанин. — Вот уж не думал, что попаду в самый эпицентр настоящей драмы, когда сойду с своего самолёта. — Отправляйся-ка домой, Джонс, пока я не разозлился и не выбил из тебя всю дурь чем-нибудь похлеще этой волшебной палочки… — хмуро и цинично посмотрел на него Британия, похлопав по плечу. Озлобленный Америка оскалился и рывком убрал руку бывшего опекуна с себя, спешно направляясь к самолёту, который через десять минут взмыл в воздух. — Думаю, мы ещё успеваем, но стоит поспешить… — подметил Людвиг, после чего все согласно кивнули и направились следом.***
— Аня, ты словно ангел, ты браво прекрасна, я так рада, что этот день пройдет без таких приключений… — Ольга наклонилась к сестре, поправляя венок из благоухающих цветов на ее белокурой голове. Наконец, она взглянула в зеркало, куда смотрела и Анна, следя за действиями сестер. — Надеюсь, это последнее, что помешает нашему счастью… — выдохнула Россия, заглянув в глаза старшей сестры, в которых прослеживались блики от слез. — Оль, ты что ты плачешь? — Нет, нет! Все хорошо, правда, просто… — Анна развернулась к ней, а затем не выдержала и обняла, спешно вытирающую слезинки с глаз Украину. Наташа так же не выдержала и обняла старших сестриц. — я так рада, вот ты наконец обретёшь свое счастье рядом с ним, я хочу, чтобы ты никогда не плакала, а если и плакала, то от радости… Разорвав длительные объятья, Россия выпрямилась в полный рост и поправила свисающие по плечу вьющиеся локоны. Наташа отдала Анне букет и они ещё раз осмотрели образ невесты сверху вниз, подмечая, что она и правда словно расцветающий цветок. Теперь она готова.***
Сердце стучало так, что его стук был слышен даже собственными ушами, Россия обеспокоенно стояла возле закрытых дверей. Время уже пришло, все гости прибыли и ждут ее торжественного появления, а у нее от волнения сейчас подкосятся ноги. За руки её взяли сестры, стоящие до этого позади. — Не бойся, ты так ждала этого, не время для волнений, иди к нему и ни о чем более не думай, это ваш день, Ань… — Наталья ей миловидно улыбнулась, от чего Россия воспылала уверенностью и силой духа. Да, это тот самый час, которого она так долго ждала и ничто не нарушит его. Ее сердце будет биться не от волнения, а от радости, их сердца забьются в унисон. Спустя минуту двери раскрываются, являя всем Аню, стоящую в белоснежном длинном платье, с короткой фатой, венком фиалок на голове и букетом свежей сирени в руках. Улыбнувшись, девушка медленно побрела к алтарю, у которого стоял ошарашенный и сраженный Гилберт, а позади Пруссии и его брат, что по совместительству был и свидетелем жениха. Сердце Байльшмидта пропустило удар, когда он увидел прекрасную Аню, приближающуюся к цветочной арке, возле которой он стоял. Когда она встала напротив него, он взял ее руки в свои, когда как нарядно одетая женщина наконец начала свою речь. Но пруссак не слушал ее, он был погружен в свои мысли и не отрывал глаз от лица возлюбленной, как и она от него. Сегодня он чуть ее не лишился. Гил знал, что не сможет себе простить потери Ани, никогда. Уж слишком он ее любил, слишком уж сильно желал быть ее единственным. Он бы словно спичка сгорел от любви, не оставив после себя и пепла. И Аня думала о том же. Она бы не смогла жить с тем, кто бы нагло пользовался ею в своих корыстных целях, прикрывая это сливками якобы любви. — Прошу вас обменяться кольцами… — первым кольцо на пальчик надел Ане Пруссия, не переставая смотреть в ее прекрасные аметистовые глаза. Затем и она сделал тоже самое, чувствуя, как сбивается дыхание от восторга. Все в зале с придыханием сердца наблюдали за этим моментом. Франция в попытке успокоить плачущего взахлёб сентиментального Италию, и сам был вынужден утирать слезы платочком. Англия не упустил возможности подшутить над Франциском, Китай весь светился, в то время как Кику возмущался, что Яо слишком шумный и ему стоит придержать эмоции. Австрия и Венгрия не без искренней улыбки наблюдали за тем, как их друг наконец обретает то, что так долго искал. Канаду наверно вновь не заметили. Романо уперто отвернулся, утверждая Испании, сидящему рядом с прибалтами, что на такие сопли он не подписывался. Скандинавы сидели мирно и тихо будто их тут и не было. Другие с придыханием ждали самого главного. — Теперь пришло время клятвы и первым я хочу спросить жениха: Клянешься ли быть примерным супругом, защитником и верным другом? — женщина взглянула на Пруссию который улыбнулся, заметив радость на личике русской. — Клянусь! — Клянешься ли любить свою супругу, Анну, больше жизни? — Клянусь! — Клянешься ли заботиться о ней? — Клянусь! — Клянешься ли быть добрым, терпеливым, чтоб в вашем доме не было места обидам? — Клянусь! — Что ж, а теперь я хочу спросить невесту: Клянешься ли, Анна, мужа жалеть и любить, всегда приветливой и нежной быть? — женщина обратила внимание на россиянку. — Клянусь! — Печь пироги, детей воспитать, а вечером мужа с работы встречать? — Клянусь! — Клянешься ли не ругать его по пустякам и не допускать обиды в дом? — Клянусь! Вскоре на документе подтверждающем их брак были поставлены две элегантных росписи. Молодожены вновь взглянули друг на друга. — Анна Брагинская, согласны ли вы взять в мужья Гилберта Байльшмидта? — Согласна. — Гилберт Байльшмидт, согласны ли вы взять в жены Анну Брагинскую? — Согласен. — Тогда, властью данной мне, я объявляю вас мужем и женой! Это был тот самый трепетный момент, когда поцелуй оказался слишком сладок, что оба они не могли друг от друга оторваться. Разорвав поцелуй, оглашенный овациями, Пруссия подхватил на руки свою невесту и направился на выход из зала, как и все остальные.***
Гулянки длились до самого вечера. Конкурс с похищением невесты проводить было уже без надобности, поэтому Франциск, который собирался красть Аню, оказался в пролете. После первых глотков выпивки оживились скандинавы, все более шумно смеясь и крича. Прибалтийское трио держалось до последнего, сначала они и не притрагивалась к алкоголю, затем уже пьяненький поляк предложил стопочку Литве, а дальше уже и сам Литва споил друзей. Захмелевшие Артур и Франциск были будто рождены быть тамадами на свадьбах. Особенно гостям запомнилось как Англия и Франция участвовали в новом конкурсе «перепрыгни через стол и не задень ни одну вещь на нем, ну и тех кто за ним сидит». Победил, как ни странно, Франция, ибо переваливлийся и снесший все, что было на столе, Артур, к тому же получивший кучу негодования от еле отскачившего в сторону Австрии, уже лежал в отрубе на полу. Отовсюду слышался звонкий смех, когда пришло время танцев, все взгляды были конечно направлены на первый танец молодых. Гилберт и Аня так легко кружились в танце, что сердце замерло не только у них. К ним присоединилась и Австрия с Венгрией, Феликс затащил и Литву, а Бельгия была приглашена братом Нидерландами. Пруссия не упустил возможности поучаствовать в литрболе, его соперниками стали Германия и Австрия, которого непонятно зачем принудили к этому, сказав, что тот, кто победит, получит неплохую денежную сумму. За Гилберта болела как Аня, так и ее сестры, а также Чехия, Сербия, Китай, Бельгия, Испания, Канада и Франция, остальные же болели либо за Германию, либо просто наблюдали. Германию активно подбадривал Италия, крутившийся возле немца и кричащий, что если Людвиг победит, то он поделится с ним своей пастой. Одна только Венгрия была за Австрию, который не подавал никаких надежд, но стоило ему получить поцелуй от венгерки, как он тут же воодушевился. Как бы быстро не пили братья немцы, а австриец буквально мигом расправился с своим пивом, после чего ресторан заполнился восклицаниями его имени, как победителя.***
Вечер был прекрасный, но медленно он приближался к концу, все уже расходились, помогали выносить убитых сном и алкоголем стран. Аня и Гилберт приехали в номер гостиницы, который к их приходу уже был подготовлен к их полному уединению. Все подарки так же доставили туда, завтра их нужно будет перевозить в Москву, а сегодня они будут стоять в углу спальни. — Я сейчас вернусь… — сообщил он Ане, выйдя из номера. Россия тяжело вздохнула и подошла к кровати, присев на край. Сжав в кулак ткань покрывала двуспальной кровати, она постаралась успокоиться, волнуясь о предстоящей ночи. Как никак, а это ее первый раз. Спустя пять минут в номер вернулся Байльшмидт, закрыв дверь, он повернулся лицом к кровати и тут же покраснел, заметив сидящую на кровати жену. — Ань… — девушка заметно смутилась, а щеки ее вспыхнули румянцем, когда Гилберт приблизился и сел перед ней на колени, взяв в свои руки её и целуя ее тонкие пальцы. — Если ты не хочешь, я не буду тебя заставлять… — Нет, я хочу… Просто… Не могу унять волнение… — Россия отвела взгляд, а ее румянец стал ещё более алым. Его рука легла ей на щеку, на что русская тут же взглянула на мужа, который в следующую минуту впился в ее губы поцелуем. Не разрывая поцелуя, Пруссия уложил девушку на кровать, не отрываясь от ее сладких, как мед, губ. Возбуждённый, он прильнул к оголенной шее возлюбленной, оставляя на светлой коже багровые засосы. Его руки гуляли по спине девушки, нащупывая шнуровку и начиная расшнуровывать платье. Россия томно вздыхала, постанывала, Анна не могла скрыть эмоций, которые ей дарят его горячие губы, что, словно огонь, обжигают ее кожу, не могла утаить, что каждое его действие накрывает ее волной удовольствия. Россиянка чуть приподнялась, чтобы юноше было удобнее снять с нее лиф платья, которое Гилберт медленно стаскивал с ее тела. Не торопясь, Пруссия стянул белоснежное платье, что скрывало утонченную фигуру его возлюбленной, что предстала перед ним в кремовом кружевом нижнем белье. Скинув с себя пиджак и сорвав рубиново-красную бабочку с шеи, он вновь навис над Аней, припав вновь к ее шее и опускаясь ниже, к ключицам. Он с такой нежностью ласкал девушку, что она терялась в собственных ощущениях. Вскоре Аня потянулась руками к его рубашке, спешно расстреливая пуговицы, пока Гилберт ненадолго от нее отстранился. Сняв с возлюбленного верх одежды, Россия смотрит в его глаза, когда как Пруссия старается скорее освободится от остальной, уже мешающей части костюма. Проходит всего пару минут, после которых оба остались без нижнего белья. Анна сжимает его руку сильнее, когда она наконец ощутила его внутри себя. Новый страстный поцелуй заглушил ее блаженные стоны. Тепло его объятий, быстрые движения и ласки растопили тот холод и страх, что сковывал Россию до того момента. Пруссия не на секунду не отпускал ее от себя, наслаждаясь каждым моментом их долгожданной близости. Они заснули под утро, лёжа рядом друг с другом. Байльшмидт обнял девушку, а она прижалась к его торсу спиной, мило посапывая. Днём они собрали вещи и улетели в Москву, в их дом, в их гнёздышко, где произойдет ещё немало счастливых моментов их жизни.***
Прошел месяц с свадьбы. Россия и Пруссия были счастливы, и ничто не могло нарушить эту сложившуюся идиллию. Разве что дела и работа. Россия улетела на неделю в Японию, где проходил саммит большой двадцатки. Пруссия хотел лететь с ней, переживал, он прекрасно помнил, чем однажды чуть не закончился такой саммит и не мог допустить это снова. Припомнился случай на свадьбе, когда он чуть было не упустил свое сокровище из рук. Но он себе поклялся тогда, стоя у алтаря, что защитит ее несмотря ни на что и больше никто не заберет ее у него. В день перед отъездом они поругались. Россия была против того, что муж всюду ходит за ней по пятам и бережет даже от обычных мелочей. Они долго кричали друг на друга, а затем Аня взяла чемодан и уехала на такси в аэропорт. Пруссия не находил себе места, зарывался руками в пепельные волосы, ходя туда-сюда по комнате. И Аня переживала. Сидя в аэропорту, она смотрела на темно-синее ночное небо, звёзды, мерцающие во мраке, на огни аэродрома. Уже готовили ее самолёт, она собиралась, как можно быстрее прибыть в Японию, хоть и сердце желало прижаться к груди Пруссии, уткнувшись носом ему в плечо, вдыхая родной запах. Но пути назад уже не было. Проходило время, и Пруссия решился сделать сюрприз к тому моменту, когда вернётся Россия. Простой романтический ужин совсем не то необычное, чем можно было удивить Аню, к тому же он не раз делал такие ужины. Да, Россия никогда не оставалась недовольной, но на этот раз хотелось что-то особенное. И он придумал что. Да, пришлось хорошенько попотеть. В начале пути он хотел это занятие бросить, но все-таки достиг цели большими усилиями. Наступил день, когда должна была вернуться Россия. Вечер. На улице темно, зажглись фонари. Гилберт же все еще стоял у плиты. Пока курица находилась в духовке, пруссак возился с спагетти. Италия конечно неплохо объяснил, что да как, но слишком много было высказываний о любви к пасте, в то время, как Пруссии было нужно просто приготовить эти «дурацкие» макароны. Когда все наконец было готово, Гилберт подошёл к выкладыванию блюда на тарелки с особым креативом. Дополнив стол зажженными свечами, Байльшмидт стал ждать. Россия не заставила себя долго ждать. Через пять минут на кухню вошла Аня. — Гилберт, ты… — Россия остановилась на пороге кухни, осматривая накрытый стол, от удивления она даже отпустила ручку чемодана, отчего тот упал на пол. Байльшмидт тут же поднялся со стула и подошёл к девушке. — Садись, пожалуйста… — взяв Аню за руку, Пруссия повел ее к столу. Заправив белокурую прядь за ухо, она села на стул, в то время как Гилберт сел напротив. — Ань, я был не прав, я слишком сильно тебя опекаю, но пойми, я так за тебя волнуюсь, я тут как на иголках сидел, когда ты была там. Я не могу тебя потерять, ты и Запад самое дорогое, что у меня есть. Но к Людвигу Америка не пристает и изнасиловать и похитить не пытается. Я бы не смог себе простить, если бы потерял тебя. Поэтому я хочу чтобы ты знала, что я люблю тебя. И я бы ещё хотел извиниться, поэтому… — Гилберт наклонился и достал спрятанные под столом цветы, вручив их Анне. Брагинская тут же покраснела, сжав в руках букет любимых подсолнухов. Затем Пруссия отодвинул шторку и достал из-за нее гитару. Взяв стул, он подсел к русской, которая не отрывала от него глаз. Проведя рукой по струнам, он взглянул на нее. Наконец послышались первые аккорды. Сердце девушки забилось быстрее, когда как парень запел:Твои руки запомнят меня как летний дождь Улыбаюсь, когда ты навстречу мне идешь. Ты мне веришь, знаю, а я верю лишь тебе? И все то что было до, сгорает в огне. Все конверты порваны, мосты разведены, Мы с тобой, как дети, невероятно влюблены. Засыпая рядом, я шепчу, нежно обняв: 'Ты же знаешь эта песня только для тебя'. Эта песня для тебя, слышишь? Моя музыка тобой дышит. Ноты падают, как дождь с крыши: Все громче, все ближе!
Россия не смогла сдержать эмоции, и ее глаза блеснули слезами, что мгновенно полились из фиалковых глаз. Анна прикусила нижнюю губу, стараясь не так явно выражать ту бурю чувств, что сейчас у нее внутри.Эта песня для тебя, слышишь? Моя музыка тобой дышит. Ноты падают, как дождь с крыши: Все громче, все ближе! Эти строчки превращаются в новый куплет, Если ты не рядом — мой выключается свет. Но всегда в окне моем огонь тихо горит — Это ты по мне скучаешь где-то там внутри. Нарисованные стены картонных домов, Там, где люди запирают сердце на засов. Забери меня и никому не отдавай, Ведь когда ты рядом, это похоже на рай!
Россия сидела безмолвно, качаясь в такт музыке, и смотря на возлюбленного теми самыми влюблёнными глазами без обид и ненависти.Эта песня для тебя, слышишь? Моя музыка тобой дышит. Ноты падают, как дождь с крыши: Все громче, все ближе! Моя песня для тебя, слышишь? Моя музыка тобой дышит. Ноты падают, как дождь с крыши: Все громче, все ближе! Все ближе!..
Наконец он закончил и Россия не выдержав кинулась в его объятья и заплакала. — Я люблю тебя, Гилберт, очень люблю, прости меня! — она подняла на него взгляд, когда Пруссия прильнул к ее губам страстным поцелуем, наклонившись к ней. Углубив поцелуй, Гилберт поспешил снять с девушки ее любимое розовое пальто, в свою очередь Анна уже расстегивала его рубашку…***
Прошло чуть больше месяца. Анна стояла на кухне, скоро должен был быть готов борщ. Последние недели она чувствовала себя совсем погано. Часто кружилась голова и тошнило. Девушка списывала все то на магнитные волны, то на не свежие продукты. День все хорошо, а на следующий все опять плохо. Однако о самочувствии Аня не привыкла переживать, поэтому она продолжала заниматься делами и не отлынивать от как домашней так и работы в качестве страны. Открыв крышку она отложила ее в сторону. Схватив поварешку, она зачерпнула немного на неё и затем опустила ее, помешивая суп. Вдруг все будто потемнело перед глазами, звёздочки засияли на разных вещах, кружась на всем, на что бы не упал растерянный взгляд Ани. Она схватилась за голову и пошатнулась. — Аня? Все хорошо? — взволнованно спросил Гилберт, когда заметил неладное в поведении возлюбленной. Девушка только тихо и неразборчиво что-то прошептала, а затем рухнула без сознания. Гилберт метнулся в ее сторону, подхватывая жену на руки, когда та уже почти коснулась пола. — Аня?! Что с тобой, Анечка?! — его сердце будто остановилось, он опустил голову ей на грудь, пытаясь услышать сердцебиение. Его счастью не было предела, когда он услышал тот самый стук ее сердечка. Однако страх сковал его душу. Приподнявшись, он потянулся к телефону, что лежал на столе, набирая номер скорой.***
— Что там, доктор? Все хорошо? — обратился Пруссия к что-то пишущему на специальном листке бумаги врачу. Вскоре в кабинет вернулась и Россия, выкинув использованные салфетки после УЗИ в мусорное ведро. — Да, это естественно для беременной женщины, нет поводов волноваться. — мужчина, поставив последнюю закорючку на бумаге, поднял взгляд на ошарашенного Пруссию, а затем он повернулся и к шокированной России. — Да, Госпожа Анна беременна, поздравляю вас. Улыбка мгновенно расцвела на лице Ани и та опустила руку на свой живот, аккуратно погладив по нему большим пальцем. Байльшмидт же после небольшой паузы закричал от радости так громко, что врач чуть не оглох, закрыв руками уши. Гилберт быстро встал со стула и подбежав к Ане, закружил ее в воздухе не переставая визжать как ребенок, которому купили новую игрушку. Скоро у него появится второе сокровище.***
— Ги-и-ил! — Протянула Анна — Принеси их ещё раз, я все-таки перехотела! Девушка с уже округлившимся животом сидела на диване, то и дело поглаживая свой животик, мягко улыбаясь. Малыш постоянно пинался, Россия не сомневалась, что это будет мальчик, а УЗИ это подтвердило. Они долго спорили, как назовут своего мальчика. Сначала перебирали русские имена, потом немецкие, просили совета, но все же сошлись на имени Николас. Пруссия порой сокращал это имя до обычного Нико, а Аня ласково звала малыша Колей. Пруссия пылинки сдувал с беременной жены, делал все, чтобы ей было комфортно. Покупал всякие приятные и полезные мелочи, выполнял любые ее просьбы, бегал в магазины по первому требованию и терпел ее эмоциональные вспышки, обиды за просто так и многое другое. — Аня, я уже двадцатый раз тебе эти сраные фрукты приношу, ты один раз каждый надкусываешь и просишь, чтобы я унес обратно. Ты серьезно? — Пруссия показался из другой комнаты с довольно хмурой миной. Девушка на его слова лишь надела варежку с выпяченным указательным пальцем и аккуратно ткнула ею себе в живот, намекая на свое положение. Пруссия лишь хмыкнул, уходя на кухню и через минуту возвращаясь с тарелкой фруктов. Анна облизнулась и взяла лежащие сверху нетронутое яблоко, откусывая кусочек. — Ань, может доешь уже начатое? — Гилберт присел рядом, приобняв девушку за талию. — Не, оно уже невкусное! — уверенно ответила ему Россия, чем повергла пруссака в глубокий шок. Придется доедать бедные яблоки за ней. Пруссия тяжело вздохнул и закрыл глаза. Он много не спал и устал. Все же роды уже не за горами. — Гил, унеси, я что-то наелась… — смущённо поджав губу, проговорила Россия, отдавая тарелку с фруктами Байльшмидту. — Не прошло и пяти минут… — он вновь вздохнул и приняв тарелку, поднялся и вышел. Вскоре он наконец включил фильм, который они собирались посмотреть, началась самая интересная часть, завязка, после которой весь фильм ты сидишь в напряжении, узнавая все больше. — Гил, а ещё раз принесешь? — поцеловав мужа в щеку, прошептала Аня, а Пруссия был вынужден вновь поднимать свой зад, чтобы принести жене фрукты в двадцать второй раз.***
Людвиг примчался как только смог, он должен был гостить у них неделю. Пригласил его Гилберт, сказав, что давно они не виделись, пора бы уже и повидаться наконец. Германия был совсем не против, он жаждал встречи с братом его женой и будущим племянником, который должен был со дня на день родиться. Когда он прибыл его встретила Россия, стоящая под руку с Пруссией. Они выделили Германии отдельную комнату, Россия готовила по вечерам печенье и делала какао. Стоит признать, немец давно так не расслаблялся и не проводил хорошо время. Работа отнимала у него все силы. Так продолжалось два дня, а на третий день когда Байльшмидт попросил брата съездить в 24-часовой магазин, ибо вечером России захотелось сладкого, ему позвонил Пруссия через десять минут после выезда. Старший брат кричал в трубку и требовал, чтобы Людвиг срочно вернулся, ведь у Ани отошли воды и ей срочно нужно в роддом. Это должен был быть ее последний день дома, на следующее утро она должна была лечь в больницу. Врачи прогнозировали день родов на последние дни месяца, но сын России явно был нетерпеливым. — Мама! Как больно! — когда Людвиг вбежал в дом, он увидел, как Пруссия медленно ведёт еле идущую девушку, держащуюся за спину, к двери. — Запад! Наконец-то! Надо мчать в роддом! Помоги мне, надо ее довести до машины, а я пока заберу вещи сверху! — Гилберт тут же умчал наверх по лестнице. — Анна, держись за меня, нам надо спешить! — Людвиг взял девушку за руку и повел ее к выходу, пока та стонала от боли. — Людвиг! Какого черта ты без сладкого?! — хотела было продолжить гневную тираду Брагинская, но спуск по ступенькам тут же заставил ее забыть о всем том, что ее волновало до этого. — Ой мамочки! Я больше не могу! Когда это уже закончится? — Скоро закончится, Анна, скоро… — наконец Германия довел девушку до машины и открыл ей дверь на заднее сиденье. Пока девушка залезала в автомобиль, из дома выбежал Пруссия с сумками в руках, он быстро закрыл дверь и побежал к машине. Людвиг уже сел на водительское сиденье и стоило Пруссии шлепнутся на пассажирское, как машина тут же сорвалась с места.***
В то время как Пруссия не находил себе места, разгуливая из стороны в сторону по коридору роддома, Людвиг спокойно стоял, оперевшись на стену. Старший брат сейчас выглядел очень забавно. Так волновался за сына и жену, что Германия не смог не улыбнуться этой сцене. Вдруг дверь открылась, и из нее вышла врач-акушер, держащая на руках уже чистенького и замотанного в пеленки младенца. — Гилберт Байльшмидт? — обратилась она к Пруссии. Тот дёрнулся от неожиданности и взглянул на нее. — Ваш сын. Можете его подержать, только учтите, что его потом нужно передать врачам. Женщина передала малыша в руки Гилберту, чьи глаза уже сияли от счастья. Людвиг не смог сдержаться и подошёл посмотреть на племянника, что как ангелочек сладко спал. — Как Аня? — шепотом спросил Пруссия, оторвав взгляд от ребенка и заглянув в глаза женщине. — Она в порядке, ей нужно время отойти… Вы сможете ее навестить позже. Гилберт усмехнулся и вновь посмотрел на сына. Он был дико счастлив, его сердце билось так быстро, что казалось выпрыгнет из груди. Он держал на руках свое сокровище, частичку себя, ребенка от любви всей жизни, и он мог с уверенностью назвать себя самым счастливым человеком на земле.***
— Мама! Мама! Смотри, что я нарисовал! — К России подлетел маленький Николас, вручая матери, сидящей на диване, листок бумаги, исчирканный цветными карандашами. — Ну-ка посмотрим. — Анна не без интереса рассмотрела яркий рисунок сына, который с детским любопытством наблюдал за ее реакцией. — Вау, Коля, как красиво ты нарисовал свой город! Ты у меня умничка! Девушка взъерошила мальчику русые волосы, а тот звонко рассмеялся, обнимая маму за большой живот. — Я люблю Калининград! Я рад быть олицетворением этого прекрасного города! — гордо заявил мальчик, поглаживая маму по животу. — А сестричка или братик тоже будет городом, как и я, мам? — Не знаю дорогой, скоро узнаем… — Анна наклонилась и поцеловала сына в лоб, гладя его по мягким волосам. — Аня, Нико, вы готовы, нам пора собираться, а не то опоздаем на сеанс! — в комнату вошёл Пруссия. Николас тут же поднял на него взгляд своих багровых глаз. — Беги собираться, зайка… — усмехнулась русская, после чего мальчик покорно кивнул и побежал в свою комнату наверх. Россия же встала с дивана и подошла к мужу, что заключил ее в крепкие объятья. Гилберт поцеловал Аню в мягкие губы и нехотя оторвавшись от нее, погладил по округлому животу. Девушка вновь ждала ребенка. И они были счастливы, ведь больше ничто не нарушало их счастье.