Stocking or Stucking

Хёнвон не помнил, когда это началось. В какой момент Вонхо попросил его об этой необычной услуге? Кажется, они тогда ещё были трейни и только-только заселились в общую комнату. В то время они уже были близкими друзьями. Но едва ли хороший друг пришёл бы к нему с такой странной просьбой. Хёнвон не помнил, когда же это всё началось, зато он помнил как. Это был один из тех дней, в которые не происходит ничего существенного: ни событий, меняющих мир к лучшему, ни ужасных трагедий — даже новостные каналы не знали, что сообщить, и обсуждали какие-то скучные вещи, вроде поднятия налогов. В личной жизни, равно как и в мире, тоже абсолютно ничего не происходит. Никаких встреч, знаменательных событий, ссор, конфликтов, смеха — ни. че. го. В такие дни ты всем телом ощущаешь, что мог бы и не проживать эти 24 часа — вряд ли что-то бы изменилось. Такие дни ты можешь смело вычеркнуть из своего ежедневника и календаря, не ощутив при этом иных чувств, кроме разочарования. Хёнвон лежал у себя в комнате и смотрел очередное видео на YouTube, не отличающееся особой смысловой нагрузкой. Кажется, он провёл так уже часа четыре подряд, не выходя даже за едой. Когда мозг окончательно отключился, отказываясь воспринимать любую информацию, Хёнвон тихо простонал, заблокировал экран телефона, отбросил его в сторону и уставился в потолок. За дверью раздалось тихое шуршание, а затем — осторожный щелчок ручки. Петли немного скрипнули, а входящий, дыша через раз, робко зашаркал тапочками. — Йа, хён, ты чего там крадёшься? Хёнвон перевёл взгляд на друга — тот выглядел максимально взволнованно. Кажется, он был особенно бледен, а на лбу поблёскивала испарина. — Ох... Хёнвон-а, я думал, ты спишь. Я не разбудил? — Вонхо положил на свою кровать какой-то свёрток, но сесть так и не решался. — Я не спал. Хён, ты плохо выглядишь, что с тобой? Что принёс? Еду? Дай мне. Хёнвон в два шага подскочил к кровати соседа и уже было схватил свёрток, но его руки тут же перехватили. Ладони Вонхо были очень влажными и горячими и, кажется, слегка тряслись. — Это… не еда. Не трогай. Хёнвон ещё никогда не видел своего друга таким. Что же могло вывести его из равновесия? Взгляд снова упал на свёрток, который явно был причиной всего этого безобразия. — Хён? Что случилось? Ты сам не свой. Что-то в агентстве? — Нет. Всё в порядке. Хёнвон нахмурился и попытался заглянуть другу в глаза, но Вонхо продолжал отводить их. Его щёки начали постепенно набирать цвет. — Ты меня не обманешь. Выкладывай. Ты же знаешь, что я всегда поддержу тебя и постараюсь помочь, чем смогу. Вонхо долго смотрел на серьёзное лицо своего соседа и, очевидно, пытался решиться на разговор. — Это никак не связано с работой в агентстве. Это связано с моей… особенностью. Я бы это даже назвал потребностью. Хёнвон продолжал выжидающе смотреть. — Я не знаю, смогу ли я объяснить это в полной мере, потому что это необъяснимо. Тебе лучше сесть. Вонхо передвинул кресло так, чтобы оно стояло перед кроватью, и усадил в него Хёнвона. Сам же — сел напротив, на свою постель, и продолжил: — Ты сейчас можешь отказаться от нашей дружбы навсегда, и я пойму это. Но ты — мой самый близкий человек. Кроме тебя, я никому не могу сказать об этом. Тем более попросить… Вонхо выглядел как человек, который только что решился прыгнуть с тарзанкой. Он старался смотреть куда угодно, только не на Хёнвона. — В этом пакете лежит кое-что, что может решить мою проблему. Но только если ты… возьмёшь это себе… и будешь… — голос понизился практически до шёпота, — будешь иногда использовать. Хёнвон, пожав плечами, уже потянулся было за свёртком, но его действия опять прервали. Лицо Вонхо было белое как полотно. Постепенно на нем стали проступать огромные красные пятна. Кажется, его всего трясло мелкой дрожью. — Хён, что за ерунда? Если мне просто нужно взять этот пакет, и все твои проблемы пройдут, то почему ты мешаешь мне это сделать? У тебя точно жар или что-то ещё. — Возможно, ты больше никогда не захочешь меня видеть, когда поймёшь. Но мне некого больше просить, кроме тебя. Только ты подходишь на эту роль. Вонхо тяжело вздохнул. Кажется, он совсем до этого не дышал. Он передал свёрток Хёнвону и приготовился к цунами с волной высотой минимум с их общежитие. Что сделано, то сделано. Пути назад нет. Хёнвон стал воодушевленно шуршать пакетом, но с каждой секундой его движения становились всё более неуверенными. Он не сразу понял, что же увидел внутри. В пакете лежала какая-то ткань… нет, это не ткань. Хёнвон на ощупь определил что-то капроновое. Он боялся поднять на Вонхо взгляд, отчаянно пытаясь понять зачем ему нужна эта вещь, а главное, как ему это использовать? Неужели его сосед хочет, чтобы он это… надел? Спустя минуту размышлений, Хёнвон отбросил пакет в сторону. В руках у него остались чёрные чулки в мелкую сетку с широкими кружевами по борту. В комплекте к ним прилагался тоненький пояс с подвязками. Что за…? — Это что, розыгрыш такой? Что мне с этим делать? Хёнвон вскочил и хотел было уже швырнуть «подарок» на пол, но, увидев развернувшуюся перед ним картину, сжал руку крепче и застыл. Вонхо сидел недвижимый, опустив голову вниз. Его плечи немного подрагивали — верный признак подступающих слёз.   — Хён, объясни, зачем ты мне это дал? — Хёнвон попытался удалить весь гнев из интонации, но не был уверен, что ему это удалось до конца.   Он издевался над ним? Хотел посмотреть на реакцию и посмеяться от души? Судя по состоянию Вонхо, смеяться он не собирался. Значит, он это серьезно? Он хочет, чтобы Хёнвон… надел чулки? С какой целью? Неужели…   Лицо Хёнвона залилось краской, когда он понял, какая именно проблема преследует его друга.   Вонхо, наконец, подал голос:   — Хёнвон-а, не воспринимай это на свой счет. Просто… у меня некоторые трудности. Об этом безумно стыдно говорить. Но я не могу…   — Не можешь что?   — …   — Хён, объясняй быстрее. А то я за себя не отвечаю.   — Я… не могу кончить. Точнее, у меня не встает вообще. Только мысль о ком-то в чулках может заставить меня хоть немного почувствовать возбуждение.   В тот момент Хёнвон действительно не знал, что сказать. Он не был особо разговорчив, но в таких ситуациях за словом в карман никогда не лез. Однако в этот раз он будто онемел. Столько мыслей мелькало в голове, что через какое-то время она начала гудеть. Почему именно он должен это делать? С какой целью? Он всегда был готов бескорыстно помочь Вонхо, но тут совершенно другая история. Это грозило разрушить их предыдущие отношения, налаживаемые несколько месяцев. Как он вообще посмел такое предложить? Разве что от полной безысходности и отчаяния…   Наконец, у Хёнвона прорезался голос:   — Хён, что за фигня? Почему я должен это делать? Вруби порнуху и подрочи.   — Не получается! Неужели ты думаешь, что я бы стал тебя просить, если бы все было так просто?   Вонхо резко поднялся и посмотрел на Хёнвона — глаза были влажными, но он не плакал.   — Я так устал, Хёнвон-а. У меня уже мозоли на пальцах. Ничего не получается! Он не стоит! Я пробовал столько раз — ничего не выходит. Начинаю фантазировать, он вроде бы немного твердеет, но ничего не получается! С порно то же самое. Я так устал. Я больше не могу.   Кажется, у Вонхо случилась истерика.   — Обратись к специалисту. Он тебе поможет. Но я — точно пас.   — Уже. Я уже обращался к доктору пару недель назад.  Я же сказал, что перепробовал все. Ты же знаешь, что просить тебя я стал бы в последнюю очередь. Мне безумно стыдно, но это мой последний шанс. Я прошу тебя, давай попробуем всего один раз. Если не получится, я навсегда закрою эту тему. Но мне правда больно, Хёнвон-а, я больше не могу это выносить.   Вонхо замолчал, ожидая окончательного вердикта. Его руки были сжаты в кулаки так, что костяшки пальцев побелели, а вены надулись. Его грудная клетка быстро то поднималась, то опускалась. Хёнвон хотел ему отказать четко и безоговорочно. Ни один человек не захочет делать такое для своего друга, только если он не влюблён безнадёжно вот уже несколько месяцев. И возможно, именно это с ним и происходило от начала их знакомства и до настоящего момента. Прежде чем сказать твёрдое «нет», Хёнвон прокашлялся и произнёс:   — Только один раз?   — Просто попробуем, поможет это или нет. Если да, возможно, повторим через какое-то время?   — Хм. Допустим. При этом наши отношения не изменятся?    — Нет. Ты всегда будешь моим лучшим другом. Это никак не повлияет на мое отношение к тебе. Мне просто нужен образ. Это никак не связано конкретно с тобой, просто мне некого больше попросить.   — Мне нужно просто их надеть и больше ничего?   — Я просто посмотрю. Если что-то почувствую, сразу уйду… и разберусь со всем самостоятельно.   — Тогда давай сделаем это как можно быстрее, и не будем оттягивать.     Брови Вонхо поползли вверх. Он не ожидал такого быстрого согласия. Он не был готов к такому.   — Ты уверен?   — Если тебе больше ничего не может помочь, кроме такой ерунды, как я могу отказать?   Хёнвон отошёл к своей кровати, положил на неё чулки и начал расстёгивать молнию на джинсах. Он был удивлён самому себе, тому, что вообще согласился на это всё, что так легко раздевается сейчас. Он делал это перед своим соседом тысячу раз, но этот — особенный, с подтекстом. Было немного стыдно осознавать, чем будет заниматься Вонхо после того, как увидит его в таком обличии. Будет ли он представлять Хёнвона? Или же будет механически снимать напряжение, фантазируя о чём-то (или о ком-то) другом? Вонхо неуверенно сел в кресло и стал ждать, разглядывая свои колени. Он слушал, как джинсы медленно съехали по ногам Хёнвона, как скрипнула кровать под тяжестью его тела. И почему в общежитии было настолько тихо? Биение собственного сердца казалось буквально первыми толчками при землетрясении. Он услышал, как Хёнвон встряхнул джинсы, сложил их и притих. Вонхо робко оторвал взгляд от своих коленей и посмотрел вглубь комнаты. Лучше бы он никогда этого не делал. Хёнвон сидел в своем домашнем растянутом худи с абсолютно голыми ногами. Он медленно раскатывал чулок от щиколотки до колена, при этом несколько раз напряженно откинув волосы назад от лица. Вонхо нервно сглотнул, ощущая первые признаки тяжести внизу живота. Разве может живой человек настолько сексуально надевать что-либо?   Дойдя до колена, Хёнвон немного расставил ноги в стороны, чтобы было удобнее натянуть чулок дальше на бедро. Взгляд Вонхо непроизвольно упал прямо туда, в область паха. Он никогда раньше не испытывал такого. Он жадно старался разглядеть обтянутый простыми черными боксерами член, смотря то на внутреннюю поверхность бёдер, то выше, до тех пор, пока Хёнвон снова не свёл колени вместе. Щёки Вонхо порозовели, когда он понял, насколько безэмоционален был его друг. Очевидно, он даже не догадывался, насколько может быть желанным в этот момент. Хёнвон делал это так, будто просто одевается после душа, будто это всего лишь ежедневная рутина — на лице не отражалось ни грамма переживаний или возбуждения.   К тому времени, когда со вторым чулком было покончено, Вонхо уже достаточно сильно завелся. — Хён, а это мне тоже надевать? — Хёнвон держал в руках подвязки.   Вонхо сглотнул и кивнул. Его сосед просунул ноги внутрь пояса, встал с кровати, приподнял худи, оголяя нижнюю часть живота, и попытался натянуть резинку до талии, однако, толстовка была очень объёмной и постоянно мешалась. Вонхо казалось, что он уже с минуту не дышит, а его тело резко оказалось под палящим солнцем какой-то жаркой страны. Взгляд бегал от не соответствующих парню изящных щиколоток, вдоль бёдер, до тонкой талии. Худые ноги были обтянуты в чёрный, но практически прозрачный благодаря сетке, капрон. От этого зрелища член Вонхо заметно напрягся, и он испытал невыносимое желание запустить руку в брюки. Хёнвон продолжал мучиться с поясом, пытаясь пристегнуть к нему чулки. Он повернулся спиной и немного наклонился, чтобы видеть, куда крепить и как отрегулировать подвязки. Это стало последней каплей. Вонхо быстро направился к двери.   — На сегодня закончим. Спасибо, Хёнвон-а.   Когда дверь за Вонхо с хлопком закрылась, Хёнвон тяжко вздохнул.   — Ведь я даже ещё не начинал…