Когда гаснет солнце

— Да не крутись ты! — Марк дернул за бабочку сильнее, заставив Джексона посмотреть на себя, и принялся ее перевязывать по новой. Свой костюм он уже надел и самостоятельно повязал бабочку, пока Джексон посещал ванную. — Какой идиот придумал устраивать свадьбу в этих скафандрах? Да еще и в такую жару, а? — простонал Джексон, представляя, что Марк затягивает на нем не бабочку, а удавку, заботливо намыленную накануне. На данный момент она представлялась в более заманчивом свете, чем предстоящее мероприятие. — Бэмбэм придумал, — проявил чудеса очевидности Марк, но тут же оправдал друга: — Но он не идиот. И вообще, ты сочинил торжественную речь, господин свидетель? Джексон скорчил плаксивую мордаху и уставился на Марка. Тот лишь закатил глаза. Никто из них не мог предположить, что жизнь примет такой необычный оборот. Прошло уже три года с момента, как они стали официально встречаться, и чуть меньше — с момента, когда Бэм привез из Таиланда свою подружку. За это время произошло много событий, счастливых, печальных, нелепых и других, которыми заполнена хорошая жизнь. Марк закончил университет, перекрасил волосы в русый и устроился работать в специализированный центр, Джексон вспомнил про французский язык, уволился с прежнего места работы и поступил в аспирантуру, чтобы начать заниматься преподавательской деятельностью. Год последующей работы со студентами принес удивительные плоды: молодежь полюбила Джексона всем сердцем, а он отвечал им тем же с присущим ему обаянием. Бэмбэм был принят в семейство Туанов как еще один член семьи и радостно закладывал им их любимого родственника. Марк пытался мстить, но получалось неважно. Время летело быстро, незаметно, как на песке морем зализывая воспоминания и старые раны. Что-то бесследно смывалось, а что-то закапывалось еще глубже, лишь иногда давая о себе знать. Борьба с чувством вины Джексона никуда не делась, только приняла другую форму. Он занялся благотворительностью, вступил в фонд помощи людям, больным депрессией, старался помочь некоторым студентам, если подозревал у них какие-то отклонения. Марк присматривал за ним, но не мешал, понимая, что для Джексона эта борьба будет длиной в жизнь. И если его новая деятельность дает ему чувство искупления, он не имеет права в нее вмешиваться. Иногда Джексон все-таки замыкался в себе, по нескольку дней не разговаривал, почти не ел и не занимался ничем, кроме работы. В такие моменты Марк старался быть особенно чутким, чтобы не пропустить что-то неладное. Они почти не ссорились, оба щепетильно следили за тем, чтобы проблемы решались в спокойной беседе, потому что понимали, что из-за каких-то мелких недомолвок, превратившихся в фундамент для крупных ссор, они не готовы потерять друг друга. Оба на подсознательном уровне понимали: то, как они поддерживали друг друга, никто повторить не сможет. Не просто любить, а знать чужую боль, принимать ее и сопереживать ее, если не получается бороться. Мало кто хочет переживать такие отношения. А они хотели, потому что не могли жить по-другому: иначе их прошлое съело бы их, одиноких и раздавленных. — На нашей свадьбе мы будем стоять у алтаря в гавайских рубашках! — категорично заявил Джексон после того, как они вышли из дома и окунулись в знойное лос-анджелесское лето. — У нас будет свадьба? — Марк деланно удивился. Джексон посмотрел на него, как на больного: — Ну, разумеется. А ты все еще надеешься на холостятскую жизнь? Хочу напомнить: тебе уже тридцать. Пора уже остепениться. — Ты так говоришь, как будто я каждый день заваливаюсь домой с бутылкой виски и полуголой шлюхой в обнимку. — Пока нет, но кто тебя знает? — резонно заметил Джексон, когда они подошли к своей машине. Бэмбэм решил прислушаться к советам Туанов и устроить свадьбу в Лос-Анджелесе, в большой веселой компании прямо у них дома. И шумно, и весело, и по-семейному, при этом не нужно переплачивать за ненужную мишуру. Хотя последнее Бэмбэм очень хотел. В итоге, отбить он сумел только официальные костюмы, и то — на период непосредственного обручения. В небольшой церквушке, в прохладном зале, уже собирался народ, веселый, нарядный, смеющийся. У алтаря стоял Бэмбэм в классическом костюме и о чем-то переговаривался со священнослужителем. По дерганной жестикуляции было понятно, что он нервничал. Марк и Джексон сразу же направились к нему. — О, наконец вы пришли, — выдал Бэмбэм, заметив приближавшихся друзей. — Церемония начнется в десять, я уже начал беспокоиться, что что-то случилось. Марк на разный случай посмотрел на часы, испугавшись, что напортачил со временем выхода, но нет, время приближалось к пятнадцати минутам десятого, и до официального начала оставалось еще сорок пять минут. Об этом он тут же сообщил Бэмбэму. — Ну и что?! А поддержать друга? — взвился он. — Я, между прочим, первый раз женюсь. Джексон скептически поджал губы и хлопнул друга по плечу: — Не парься, мы вообще ни разу не женились, и ничего. Давай лучше отойдем. Покажешь, где здесь туалет. Марк, ты не против? Тот лишь покачал головой. Они оба знали Бэма как облупленного, поэтому после долгих споров сошлись на том, что Джексон захватит с собой фляжку с вином и перед началом угостит им Бэма. Чисто символически, чтобы коленки не тряслись. Поэтому проводив взглядом пару друзей, он обернулся в поисках знакомых лиц и сразу же их нашел. Ради такого случая сюда прибыли несколько их общих с Бэмом друзей из Нью-Йорка, и к ним уверенно направился Марк, желая пообщаться. Бэмбэм и Джексон объявились в зале ближе к началу. Оба подозрительно румяные и хихикающие над какой-то шуткой Джексона. Марк, уже занявший свое место в первом ряду рядом с Реймондом, только покачал головой. — Главное, чтобы Бэмбэм не начал горланить гимн Тайланда во время обручения, как прошлый раз, когда он нашел секретную заначку Джо, — прошептал Реймонд с непроницаемым выражением лица, не отрывая взгляда от алтаря. Марк, совершенно забывший про этот случай, зажмурился. Потому что Бэмбэм мог и повторить. Но несмотря на все опасения кого бы то ни было, все прошло идеально. Прекрасная невеста Бэма вплыла в зал под руку со своим отцом, жених после тычка свидетеля вспомнил, где находится, а потом церемония началась. Когда кольца были надеты, а бумаги подписаны, началась привычная суматоха, когда каждый из гостей старался поздравить молодоженов и дать им напутственный совет. Марк и Джексон по ранее продуманному плану уехали в числе первых, чтобы встретить молодоженов уже в доме Туанов и проверить к их приезду дом. — Только мы все организуем в Нью-Йорке, — вдруг сказал Марк через какое-то время после того, как они поехали. — Ты о чем? — Джексон выглядел озадаченным. — О свадьбе в гавайских рубашках, разумеется, — Марк невозмутимо управлял автомобилем, как английский дворецкий управляет хозяйством дома своего хозяина. Джексон скептически приподнял бровь и покосился на своего парня, хотя понимал, что тот не шутит. Потом он подозрительно прищурился: — Если ты еще предложишь сделать это в декабре, накануне Рождества, мы поженимся в этом же году. — О-о-о, именно это я и собирался предложить, — так же невозмутимо ответил Марк, не отрывая взгляда от дороги. Джексон расплылся в умиленной улыбке: — Я тебя обожаю. Вечером, когда приехали молодожены и все гости, началась самая большая пьянка в истории не только дома Туанов, но и всей улицы в целом. Проставляющийся жених не скупился на выпивку, гости дарили еще, поэтому уже через несколько часов свои имена помнили только совершенно непьющие люди. Они же снимали все происходящее на видео, чтобы в последующем коварно похихикивая, показывать всё пьяным участникам торжества. А вспомнить было что: стриптиз новоиспеченного мужа, различные игры с наказанием в виде выбрасывания тела проигравшего в бассейн, соревнование в караоке и танцах, где говорить об особых талантах не приходилось. Но самым эпичным моментом торжества была ловля букетика невесты и все последовавшие после этого события. Во-первых, букетик поймал Джексон. Кроме него вообще больше никто не ловил, потому что всех потенциальных конкуренток он предупредил заранее и пообещал компенсацию за неудобства. Во-вторых, пойманный букет он на одном колене вручил Марку и громогласно предложил стать его женой. Тот, как ни странно, спокойно согласился, только поинтересовался, где кольцо. Джексон загадочно пообещал подарить его в более интимной обстановке. Реймонд после увиденной сцены пообещал, что обязательно получит духовный сан и самостоятельно проведет церемонию их обручения. В-третьих, когда свершившуюся помолвку обмыли, через какое-то время внимание гостей сконцентрировалось опять на Джексоне, который начал вещать на тему, что после свадьбы они уедут с Марком в глухую деревню в Айдахо, заведут кучу детишек и будут вести фермерское хозяйство. На вопрос, откуда они возьмут детишек, Джексон авторитетно заявил, что Марк родит. Потому что он где-то читал, что современные технологии хотя бы на экспериментальном уровне занимаются мужской беременностью. Марк, сидевший с ним рядом, и даже в пьяном состоянии сохранявший здравомыслие, лаконично пообещал гостям: «Усыновим». В его исполнении такая фраза вовсе не звучала шуткой. А Джексон тем временем все больше распалялся и уже придумывал имена своим будущим детям. — Первым у нас родится мальчик. И я назову его Бэмбэмом! Потому что он мой лучший друг, который много раз спасал меня и помогал! — сказал он и махнул пустым стаканом. — Вообще-то меня зовут Конпк.., Копив.., Кон-пи-мук, — выговорил наконец жених по слогам свое собственное имя и пьяненько захихикал от такой иронии. — Ничего! — Джексон залихватским движением обнял Бэма за плечи. — Мы будем называть его Конпи. И, глядя на него, будем вспоминать, какой ты хороший человек. Бэмбэм согласно покивал. Такой вариант его устраивал. — А еще у нас будет кошка Матильда и песик Джереми… Джексон вещал долго, к концу его вполуха слушал только Марк, который привалился головой к его плечу и понемногу задремывал. Гости расходились по комнатам, кто не мог этого сделать — уже спали на диване, креслах и мягком ковре. Молодожены уже свалили в свои апартаменты, но не выполнять первый в их жизни супружеский долг, а просто спать, потому что в таком состоянии ни на какие подвиги они не были способны. А Джексон, только начавший уставать от нарисованных картинок собственной жизни, даже не подозревал, что некоторые гости что-то запомнили, а кто-то заснял на камеру его рассуждения. Поэтому он даже представить не мог, что на их с Марком свадьбу, которая состоится зимой в Нью-Йорке, и на которой они будут в гавайских рубашках, им сделают два необычных подарка: котенка-британца и щенка-бигля, девочку и мальчика соответственно. Джексон не подозревал, что Марк действительно хочет воспитывать ребенка и пока тайно от него шерстит юридические сайты на предмет правил усыновления и прочих нюансов. Марк боялся, что Джексон мог быть не готов к такой ответственности и вообще к такому перевороту в их жизни. Потому что с ребенком ничего не будет как прежде. Поэтому он пока молчал. Джексон не подозревал, что одна студентка, у которой он предположил депрессию, позже подтвердившуюся, успешно прошла лечение и готова была к новым свершениям и новой жизни. Джексон не подозревал, что мог быть нужен такому количеству людей, и что он был для них полезен. Он не любил себя, и не всегда понимал, почему его любят другие. Он хотел быть лучше для них всех и делал это, получал удовлетворение и двигался дальше. Он как никто другой знал, что жизнь любит обрываться в самый неподходящий момент, поэтому делал все, чтобы этого не происходило. Он верил, что делает это не зря. Джексон не подозревал, что внутри него сияет солнце.