Когда гаснет солнце

Марка немного настораживало то, как строились его отношения с Джексоном. В них не было привычной логики классических отношений. Не было какого-то постепенного узнавания друг друга напополам с близостью, как оно бывает обычно. Не было даже внезапно вспыхнувшей страсти после какого-то периода дружбы. Их отношения были поделены на строгие этапы, сформированные на ощущениях Джексона. Сначала короткий период, когда они были друг для друга просто симпатичными знакомыми. И если Марк сразу готов был взять быка за рога и перейти на новый уровень отношений, то Джексон не был к этому готов. Второй этап — трёхмесячный сексуальный марафон, был отчаянным жестом со стороны Джексона, его попыткой забыться в удовольствии. Предлагать ему что-то другое было бессмысленно. Когда же его болезненная страсть поутихла, Марк решил последовать совету Бэмбэма, и с помощью него постараться помочь Джексону. Первый шаг к этому — рассказ о своем прошлом, оказал неожиданный эффект даже на самого Марка. Пришло осознание через какое-то время, что тоска по прошлому практически исчезла, приглушенная новыми впечатлениями. Он не мог сказать точно: насколько обратима такая его реакция, но был, безусловно, этому рад. Джексон же, к его удивлению, действительно проникся историей и поглядывал на него сначала сочувствующим взглядом. Марку же это быстро надоело, и он предложил напиться. Просто без повода, чтобы как-то помочь осесть взметнувшемуся со дна его души илу. Джексон легко согласился, и с этого момента следующий этап их отношений начал набирать обороты. В ту ночь они просто говорили, заливаясь виски. Больше говорил Марк, решив показать пример и снять с себя все маски, которые обычно видели окружающие. Он рассказывал о многих событиях в своей жизни: и о цирке, и о семье, и о любовниках. Он говорил о своих страхах, о курьезных ситуациях, о своих ошибках. Представ перед Джексоном в таком обнаженном виде, он просто ждал ответной реакции в перспективе, надеясь, что тот поймет: Марк — несовершенен, и не будет со своей стороны как-то осуждать Джексона. Он просто хочет узнать его получше. Просто хочет сделать его счастливым. И на Джексона, кажется, эта ночь повлияла самым благоприятным образом. Правда, не сразу. Когда ответных откровений не последовало, Марк решил завести новую традицию, совершенно обыденную среди влюбленных: ежедневные звонки. Имея возможность видеться только на выходных, в будни они не контактировали вообще, и Марк решил это исправить. Сначала звонил сам, упорно, каждый день, и спрашивал о том, как прошел этот самый день. Сначала Джексон отвечал кратко и сухо, потому что просто не обращал внимание ни на что, кроме непосредственной работы, потом более развернуто, припоминая забавные ситуации из офиса. Марку это нравилось, потому что было совершенно ясно: Джексон ради этих разговоров начал замечать мир вокруг себя и реагировать на его изменения. Как-то незаметно разговоры о буднях Вана перешли на абстрактные темы об увлечениях, о людях, о воспоминаниях. Это настолько вошло в привычку, что когда Марк не позвонил очередным вечером — банально отключился от усталости — Джексон позвонил ему сам, с тревогой интересуясь, что случилось. И тогда их разговор растянулся на пару часов. Дальше Джексон чаще звонил ему сам, ехидно высказывая опасения, что Марк опять вырубится. И это было чудесно. Туан наслаждался тем, как расслабился Джексон, как он раскрылся. Бэмбэм, который демонстративно не лез в их взаимоотношения, все-таки однажды поймал Марка в университете и сказал ему, сверкая широченной улыбкой: — Я не знаю, что ты делаешь с Джексоном, чудовище, но я тебе безумно благодарен. Он… он просто расцвел! Ну, по сравнению с собой прежним. Когда он вчера пошутил насчет моей прически, я даже на секунду испугался. Не подскажешь, в чем секрет? — Я просто его люблю. Ну, и пользуюсь твоими советами, — мягко улыбнулся Марк. А Джексон действительно ожил: выделив в очередной болтовне Марка информацию об подтекающем кране в ванной, он вызвался помочь — и помог; выясняя в разговорах о его желаниях сходить на какой-нибудь концерт или выставку, он покупал билеты и приглашал туда Марка. Хотя в этом их этапе отношений быстро возник конфликт: Марку надоело, что Джексон сам не высказывает своих желаний, исполняя чужие. — В следующий раз мы идем туда, куда ты хочешь, — строго сказал Туан Джексону. Они вышли из кинотеатра и завалились в кафешку через дорогу. — Я, конечно, рад, что ты так внимателен ко мне, но… неужели ты ничего не хочешь? — Я хочу, чтобы ты был рад, — просто сказал Джексон. — Я буду рад, если в следующий раз мы пойдем туда, куда захочешь ты, — категорично. — Ладно. Хотя не получалось сделать все так, как планировалось. Марк быстро понял, что Джексон выбирает мероприятия для посещения не из своих интересов, а просто так, чтобы что-то выбрать, потому что так хочет Марк. И это его здорово взбесило, тогда они первый раз серьезно поссорились. Поводом для примирения стал звонок Джексона где-то через неделю: — Хочу пригласить тебя в действительно важное для меня место. Надеюсь, ты поверишь, что это так. И Марк без вопросов согласился. Хотя уже непосредственно прибыв по нужному адресу, он почувствовал ползущий по спине холодок. Кладбище, конечно, «прекрасное» место для свиданий. — Сегодня у Стеллы день рождения. Думаю, это отличный повод познакомить с ней тебя, — говорил Джексон, проходя мимо аккуратных оград и памятников. Марк с тяжелым сердцем шел следом. Могилы семьи Ван были аккуратны, на одной из них лежали цветы и мягкие игрушки. Джексон положил туда же плюшевого зайца и сказал, обращаясь, к фотографии симпатичной улыбающейся девушки на памятнике: — С днем рождения, сестренка. Надеюсь, тебе сейчас лучше, чем было раньше, и твоя жертва не была напрасной. Марк молча нашел его руку и крепко ее сжал. Было больно, но боль не принадлежала Марку, и от этого становилось еще хуже. Они простояли так минут десять. Джексон погрузился в свои мысли, Марк просто был рядом. — Я взял этого зайца из ее комнаты, — сказал Джексон, когда они шли обратно. — Она не могла уснуть без него. Знаешь, а я ведь впервые за все это время смог спокойно зайти в ее комнату, без того ощущения, как будто что-то не дает мне нормально дышать. Марк ничего не ответил. Да и что тут было говорить? Дежурные фразы были неуместны, а сумбурные чувства связанно описать он не мог, поэтому снова ухватился за чужую руку, наплевав на то, как на них будут смотреть прохожие. А потом был ремонт. Ближе к маю Марк все чаще ловил себя на мысли, что яркие цвета его собственной квартиры начали раздражать. У него едва ли не начинали болеть глаза, когда он заходил в гостиную или на кухню. Что послужило этому виной — Джексон или взросление Марка, сказать было сложно, но так или иначе, было принято твердое решение все поменять. Ремонт был затеян в июне после окончания учебы Марка. Одолжив необходимую сумму у родителей, он приступил к делу не без помощи Джексона, который начал брать на работе накопившиеся отгулы. Таким образом дело шло неспеша, занимая всего три дня в неделю: пятницу и выходные. Остальные дни Джексон работал, а Марк обитал у него в квартире на правах домохозяйки. Обоих подобный расклад вполне устраивал. Правда, случалась пара казусных моментов с Бэмбэмом, который имел личный ключ от квартиры Джексона и не имел привычки считать, что его друг теперь живет не один. В первый раз ничего страшного не случилось: Бэмбэм переждал на кухне, пока его друзья развлекутся в спальне, во второй раз было неловко всем. Марк в одних боксерах, распластанный на кухонном столе и нависший над ним полуодетый Джексон, слизывающий с его груди сливки, смотрелись, безусловно, эффектно, но Бэма возмутило не это. Прежде чем подумать, он громко сказал: — О господи, только не на столе! Эта его фраза заставила Джексона отлететь от стола, а Марка — ошарашенно на него уставиться. — Как ты?.. — выдохнул Джексон, а потом хлопнул себя рукой по лбу, сообразив. — Да, я тоже считаю, что лучше сдать ключ тебе и приходить на правах гостя, как и требуют правила приличия, — пробормотал Бэмбэм, провожая взглядом метнувшегося в ванную Марка с хорошим таким стояком. — Оставь себе. Просто предупреждай заранее о визитах, — просипел Джексон, и кинув на него виноватый взгляд, рванул вслед за Марком. Еще бы, его состояние мало отличалось от друга. А Бэм, несмело окинув взглядом стол, отправился в гостиную, стараясь не думать о том, что и на диване они наверняка трахались. В июле была поездка в Лос-Анджелес к родителям Марка. У того в полном разгаре были каникулы, а Джексон специально взял отпуск. Он с теплой улыбкой вспоминал, как несмело Марк предложил ему эту идею. Как будто боялся ранить. Но Джексон уже продолжительное время замечал, что стал значительно спокойнее и без каких-либо волнений воспринимал какую-то информацию на тему семьи. Хотя потрясения он все равно испытал. Но уже позже, в Лос-Анджелесе. Высокий полноватый мужчина с широкой улыбкой встретил их на пороге огромного частного дома. Широко раскинув руки, он заключил Марка в объятия и как следует его сжал. Отстранившись, посмотрел на Джексона веселыми глазами: — Вот, значит, какая ты, любовь всей жизни. Рад познакомиться. Меня зовут Рэймонд. Я отец этого оболтуса, — и он протянул руку для рукопожатия. Джексон смутился, но не смог сдержать ответной улыбки, а Марк кинул на отца уничтожающий взгляд. Кажется, кто-то бессовестно разболтал чужие секреты. А секреты ли? — Твоя мама сейчас на кухне, уже все почти готово. Тамми тоже приехала с семьей, буквально полчаса назад, разбирает вещи на… Он не успел договорить, когда из-за угла вылетели два маленьких сумасшедших вихря и чуть не снесли Марка с ног. — Дядя Марк, дядя Марк, — наперебой заверещали «вихри» при более близком рассмотрении оказавшиеся двумя симпатичными девчонками, повисшими на шее своего любимого дяди Марка. Тот радостно их обнял и поднял на руки. — Ух, какие вы тяжелые, принцессы. Скоро уже не смогу вас двоих поднимать, — весело проговорил он, а потом осекся, взглянув на Джексона. Тот спохватился и натянул на губы улыбку, хотя понял, что Марка этим не обманешь. В этот момент он понял, насколько Марк не принадлежит ему, насколько он свой здесь. И насколько здесь же чужой Джексон. — Джексон? — осторожный негромкий вопрос. Девочки тут же притихли и заметили наконец еще одного человека. Джексон молчал помотал головой, мол, все в порядке, но этому не поверили даже дети. — Дядя Джексон? — спросила одна из девочек у Марка. — А почему он такой грустный? — Это потому что у него принцессы нет, — мягко ответил Туан, пряча улыбку. — Тогда, может, я подойду к нему? — Лучше так, — и Марк подошел поближе к Джексону, давая ему возможность взять на руки одну из девочек. Та аккуратно обняла его за шею и испытывающее всмотрелась в растерянное лицо. — Ну же, улыбайся, — она попыталась одним пальчиком потянуть сначала один уголок губ, потом второй, и Джексон, не выдержав, тихо рассмеялся. — Так-то лучше. Ты очень красивый, дядя Джексон, когда улыбаешься, — заявила девчонка авторитетно, а потом широко улыбнулась. — Ну что, рыцари, получили по принцессе? Тогда пошли есть, я уже проголодался, — напомнил о себе Рэймонд, все это время наблюдавший за сценой. — А ты, Джексон, забудь, что ты гость. Считай, что я тебя усыновил. Можешь даже звать меня папой, — он весело подмигнул. Марк закатил глаза, а Джексон снова улыбнулся. Потом были обед и игры. Семья была громкой, шумной и веселой. Все они с радостью и искренним интересом приняли Джексона и по очереди подходили к нему. Племянницы Марка уже примерились к нему в роли ковбоев и спорили, кто из них первой будет кататься на спине. Тамми с супругом слушали его рассказ, довольно сжатый, о знакомстве с Марком и их дальнейших отношениях. Потом вклинился Рэймонд с предложением поиграть в бассейне, и все радостно подхватили эту идею. Уже заполночь, когда дети спали, их родители укладывались, а Марк и Рэймонд куда-то смылись по своим делам, Джексон сидел на кухне и потягивал через трубочку апельсиновый сок. Он знал, где находится спальня Марка, но не спешил туда идти, боясь, что без хозяина комнаты это будет неприлично. — Ты еще не лег? — раздался за спиной негромкий женский голос. Это была Дорин, в шелковом халате до пола, без косметики на лице. Для своего возраста она прекрасно выглядела. — Я жду Марка, — ответил Джексон. Дорин села напротив и налила себе сока. — Знаешь, я очень хотела на тебя посмотреть, — сказала она вдруг и взглянула на Джексона. — Когда Марк в очередном телефонном разговоре сказал, что, кажется, бесповоротно влюбился, я не придала этому большого значения. При всем моем уважении к сыну… он был влюбчивой натурой, и услышать про влюбленность с его стороны не было чем-то неожиданным. Но позже в каждом разговоре он упоминал тебя, и рассказывал про тебя взахлеб… Тогда я задумалась, а вдруг все действительно серьезно? И вот, он решил познакомить тебя с нами. Чтобы ты понял… Он никогда не водил сюда своих пассий, мы ни одной не знали лично. Зная о своей натуре, он не видел смысла во всех этих ритуалах. А тебя он привез, и знаешь, я рада, что это так. Что именно к тебе потянулось его сердце. Потому что ты очень сильный человек, со внутренним стержнем, который знает, чего хочет. Джексон молча изучал стол, переваривая услышанное. Он и не подозревал о всей глубине чувств Марка, и теперь тихо паниковал. — Какой из меня сильный человек, — сказал он наконец. — Марк меня вернул к жизни, можно сказать. Не знаю, кем бы я был сейчас, если не он. — То, что ты не сошел с ума за все это время и не начал принимать наркотики и алкоголь, уже показатель силы, — улыбнулась Дорин. — Ты упомянул о своей сестре. Ты мог бы больше о ней рассказать? — Зачем? — тупо спросил Джексон, ошарашенный такой просьбой. — Просто хочу понять, почему ты до сих пор страдаешь. Чем ты кормишь свои страдания? Зачем ты это делаешь? Пойми, все, что ты проговариваешь вслух, рассказывая это кому-то или самому себе, помогает тебе лучше разобраться в проблеме. Все, что крутится в мыслях, как правило, слишком опутано эмоциями. Как будто ты пытаешься наощупь угадать, какой предмет спрятан в темном ящике в темной комнате. Из-за недостатка восприятия мозг включает иллюзии, и предмет кажется больше, и углы его колются больнее. А если включить свет и открыть ящик, а потом рассмотреть внимательно спрятанный в нем предмет, понимаешь, что все довольно прозаично и совсем не страшно. Именно такой эффект производит проговаривание проблемы вслух, извлечение ее на свет. Слушатель здесь как бонус, приятный или не очень. Так что смотри сам, я не буду тебя заставлять. И Джексон выложил все как на духу. Начиная с описания сестры и ее жизни, заканчивая своими неразрешенными чувствами, связанными с ее смертью. Марк и Реймонд вернулись через час, о чем-то тихо переговариваясь и посмеиваясь. Картина, которую они застали на кухне, была на редкость идиллической: Джексон и Дорин распивали на двоих бутылку красного вина из бокалов и умиротворенно беседовали. Рука матери Марка лежала поверх руки Джексона, мягко ее сжимая. — Стоило ночью супругу отлучиться, как ты решила устроить свидание с молодым кавалером, — громогласно сообщил Реймонд, хмуря брови и с трудом сдерживая улыбку. Марк за его спиной мягко улыбался. Дорин не осталась в долгу, благо, была достойной партией своему мужу: — А ты сомневался в моей привлекательности? Как видишь, я еще ого-го! Правда, Джексон? — она лукаво ему подмигнула. Джексон не сдержал широкой улыбки и проникновенно сказал: — Вы наипрекраснейшая женщина из ныне живущих. Дорин благодарно ему улыбнулась: — О, хоть ты это понимаешь, дорогой. В отличие от некоторых, — он покосилась на Реймонда и поднялась из-за стола. — Пошли уже спать. — Эй, я помню, как ты прожгла утюгом мою любимую рубашку. Как после этого я могу считать тебя идеальной? — начал шутливо возмущаться Реймонд, следуя за женой на выход из кухни. — О Господи, это было двадцать лет назад, — раздался уставший голос Дорин уже из коридора. — Но так и рубашка была любимой!.. Марк и Джексон в тишине прислушивались к затихающим голосам. Когда кроме шума работающего холодильника больше ничего не нарушало ночной идиллии, Туан присел за стол. — Ну, как тебе здесь? — спросил он. — Не скучаешь? — Твоя семья прекрасна. Я как будто в детство вернулся, — Джексон улыбался и сонно щурился, чувствуя, что события этого дня и в особенности разговор с мамой Марка, повлияли на него самым благоприятным образом. По телу разлилась приятная усталость, а в голове звенела пустота. — Я рад, что они пришлись тебе по душе. Потому что они хотят тебя видеть на каждом празднике. Они даже меня так часто видеть, но хотят, — Марк закатил глаза, деланно изображая досаду. Джексон рассмеялся. — Думаю, нам пора укладываться, назавтра у моих родителей грандиозные планы, — Марк поднялся со стула и сладко потянулся. Джексон, не выдержав, перехватил его за талию и крепко обнял, утыкаясь носом в плечо. Марк удивленно приподнял брови и аккуратно опустил руки на плечи Джексона. — Ты чего? — спросил он тихо. — Ничего, — Джексон оторвался от плеча и мягко улыбнулся Марку. — Просто захотелось.

***

Месяц пролетел незаметно. Дни сменяли друг друга один за одним, наполняясь событиями и отходя в раздел воспоминаний. Бесконечные поездки на природу, в Голливуд, на дикий пляж и во многие другие места сменялись тихими посиделками на террасе дома Туанов. Знойная жара, наполненная соленым воздухом, сменялась теплыми ночами. Джексон загорел, подтянулся, занимаясь серфингом, и теперь напоминал какого-нибудь голливудского актера типа Джеки Чана. Так, по крайней мере, говорил Марк, который в последние дни опасался отпускать его в город, пораженный излишним вниманием противоположного пола. Джексону такое отношение нравилось, и он беспрекословно подчинялся своему парню-собственнику. Именно так, они решили, что их отношения все-таки вышли на новый уровень и приняли официальный статус романтических. Об этом узнали все, включая друзей Марка, которым он сообщил эту информацию с такой гордостью, как будто женился на дочери президента какой-нибудь страны. Когда пришло время улетать, семейство Туан полным составом провожало их в аэропорт, выражая свои восторги по поводу Джексона и приглашая его погостить как-нибудь еще. От такого теплого приема и прощания парень неожиданно для себя едва сдержал слезы и под смех окружающих воспользовался жилеткой на груди Реймонда, крепко обнимая того напоследок. В августе пришлось подобраться и вернуться к прежней жизни. Джексон вышел на работу, Марк перебивался заработками, оказывая кое-какую психологическую помощь молодым людям и подросткам. С Бэмбэмом они так и не пересеклись, потому что неделей ранее он улетел в Тайланд. А где-то через пару недель после возвращения домой Джексон решился на один шаг, который откладывал долгое время: пришло время разобраться в комнате Стеллы. Они с Марком перебрали все вещи, одежду решили отдать в секонд-хенд, некоторые игрушки раздали детям, а остальные вещи типа тетрадей, плакатов и мелких безделушек, собрали в ящик и убрали под кровать, белье на которой тоже сменили на нейтральный комплект. Джексон все делал молча, иногда разглядывая какие-то игрушки или читая тетради. Марк только спрашивал, что делать с очередной вещью. Когда работа была закончена, Джексон окинул комнату грустным взглядом и сказал: — Вот и все. Марк только сжал его руку.