Матушка.

Рокэ оказался не таким уж и плохим человеком: когда он понял, что Ричард - не Эгмонт, он вплотную занялся его образованием и предложил поехать в Кэналлоа для языковой практики. К сожалению, началась война в Варасте, так что третьим языком Окделла стал не гайифский, как он думал, а бирисский. Мучаясь с талигско-бирисским словарём на привалах, но имея за спиной два уже выученных языка, Ричард к прибытию в Варасту уже мог сказать несколько фраз на этом сложном языке, к собственному удовольствию и восторгу генерала Эмиля, получившего от Алвы наказ беречь ценный кадр. Ричард умел стрелять - на четырнадцатый день рождения матушка подарила ему ружьё, из которого его учили стрелять охотники. После тяжёлого ружья пистолет кажется удивительно лёгким. Так что пользу, какую-никакую, он приносил. Плюс допросы, разумеется. "Дорогая моя матушка, Рад сообщить, что война в Варасте пока что идёт гладко, Первый Маршал уверен в победе. Я учу бирисский, это очень сложный язык, но дриксенский всё-таки немного сложнее. Но что я всё о себе да о себе - как вы там? Эр Рокэ говорит, что хочет с вами познакомиться - по его словам, раз вы смогли воспитать меня, то вас нужно канонизировать. Я тоже так думаю, потому приглашаю вас после победы в Олларию немного погостить в поместье. Возьмите с собой девочек, в особняке очень просторно, места хватит, даже если разместить каждую в отдельной комнате, а не всех в одной, как дома. Чуть не забыл - Эстебан Колиньяр, который донимал меня ещё с Лаик, больше не будет мне мешать. Подробностей я не знаю, но вроде бы он пострадал на дуэли и больше не сможет хорошо фехтовать, даже когда оправится от ран. С любовью и уважением, Ваш сын Ричард Окделл". Война и впрямь оказалась победоносной, пусть и не из лёгких. Но он выучил бирисский, чем покорил горцев, поработал переводчиком и начал постигать тактику и стратегию. Значит, война была не зря. Правда, он видел одного из друзей отца - Робера. Поначалу тот казался вполне приличным человеком, но когда выяснилось, что восстание спонсировал именно он...Ричард привёл достаточно аргументов, чтобы негодяя, пусть и прощённого Первым Маршалом, не отпустили и оставили на службе короне. Хотелось большего, но Эпине, по-видимому, искренне раскаялся, даже разрыдался, услышав обличительные слова. Встречали их как героев. После знамений, увиденных на небе в момент награждения Рокэ Алвы, Ричард отчётливо понял, что служит правильному человеку. И он пригласил в столицу матушку и сестёр, заручившись согласием сеньора. Правда, тот был в таком состоянии, что согласился бы на всё, что угодно, лишь бы его оставили, но слово - не воробей, пить надо меньше. Матушка приехала. Увидев огромное количество женщин на пороге своего дома, Алва грязно выругался на родном языке, на что получил не менее грязный ответ от Мирабеллы и пару слов от Айрис. Это его смутило, он принял их у себя и даже согласился показать им разные красивые места столицы. Ричард считал себя неглупым мальчиком. Он увидел, что красивый, статный Алва понравился матушке, хоть она этого не показывала. Айрис, конечно, тяжело вздыхала, но всё же согласилась не мешать матушке проявлять себя с неожиданной стороны. Но когда она увидела, с каким выражением лица Первый Маршал уплетает мамину овсянку на молоке с малиной...в общем, она поняла, что ничего ей не светит, и отступила. Особенно когда ей сообщили, что у него есть родственники. Неделю два взрослых, умудрённых опытом и даже сединой (жизнь у матушки была нелёгкая) человека ограничивались осторожным поглядыванием друг на друга. Ещё неделю матушка ходила по дому в роскошном дриксенском платье, а Алва благоухал морисскими благовониями. И, наконец, на исходе третьей недели случилось то, чего и следовало ожидать. А во вторник четвёртой недели Рокэ объявил во всеуслышание, что после войны в Фельпе женится на вдове Окделл, и если кто-то против, пусть скажет сейчас и успокоится навек. Поскольку данная фраза из уст первого фехтовальщика Талига звучала весьма однозначно, возражений не было.