Бремя верных - 4 Двойной обгон через сплошную

      Лампа над потолком начала медленно наливаться светом. Значит, сегодня будет работа. Кормили его обычно и без света. Окон в камере не предусмотрено, свет включался нерегулярно, как и раздача пищи, поэтому счет дням потерян уже давно.       И верно. Крохотное окошко в двери открылось, и на продвинутом внутрь металлическом лотке появилась не только миска каши, но и бумажный конверт и карандаш. Узник медленно поднялся и забрал принесенное. Лоток убрался прочь и оконце захлопнулось.       От попыток увидеть, того, кто принес еду и работу он давно отказался. Живых людей он не видел с момента своего заточения в этих стенах. Значит, уже несколько… недель? Месяцев? Лет? Хотя, лет - это едва ли. На столько его рассудка не хватит. А с ума он пока не сошел. Во всяком случае, его идеи все еще интересны.       Узник бессильно плюхнулся на узкую койку и зашелся в беззвучном смехе. Отвратительная пища не вызывала желания есть, задачи, успешное решение которых не приносило облегчения, бессмысленно решать. Осознание собственного отчаянного положения не вызывало ничего, кроме апатии. Даже серьезных мыслей о суициде не приходит. А зачем, если ты и так практически в могиле?       Поэтому прекративший трястись в беззвучном истеричном смехе заключенный тяжело поднялся и, шаркая ногами, побрел к столу. Сперва серая каша без цвета и запаха, потом столь же постылая работа.       Из разорванного конверта на стол скользнула фотография корабля радиоэлектронной разведки и подавления. Точно такого, с которого все началось. Нет, он уже зарекся думать о причине своего краха. От понимания того, где именно допущена ошибка, ничего уже не изменится. Но воспоминания сами прорвались, ломая остатки воли, как весенний паводок сметает ледяной затор…       … - Нет, Ростислав Всеволодович, помяните мое слово, нет! Пресловутая единая теория поля, с которой все едва ли ни с двадцатого века носятся, здесь опять ни при чем.       Александр Мотин вальяжно откинулся на спинку кресла. Его старший коллега и руководитель, напротив, по-мальчишески задорно вскакивал с места и размахивал руками. Если этому спору дано разродиться истиной, и он войдет в анналы истории научной мысли, то стереотипы сохранят эту сцену с точностью до наоборот: спокойный и мудрый профессор снисходительно выслушивает молодого горячного гения, чуть насмешливыми, но точными вопросами помогает запальчиво торопливому ученику освободить истину от домыслов. Именно так и будет.       Мотин уже несколько минут как выпал из дискуссии, наблюдая за тем, как полосатый котенок Мур пытается охотиться на висящую на спинке стула фетровую мышку. Но делал это из лап вон плохо: лежа на боку и толком не открывая глаз, лениво взмахивал лапой, а все равно привязанная игрушка то и дело оказывалась «пойманной». Так и Казинский, вне зависимости от личного участия в исследовании – уже победитель. Все, что наработает его лаборатория, станет его вкладом в мировую науку.       - … Есть идея назвать открытый эффект «феноменом Фокеса»!       - Фокеса так Фокеса. Хотя едва ли это принесет радость Эрику. Только с эффектом летающих камней еще разобраться надо. С Панафа-то нас выперли. Иппиды как-то вдруг вспомнили, что это их сектор.       - Вот именно! Почуяли, что это открытие сулит немалую выгоду – только протяни руку! Ничего, и без летучих камней Панафа, сбивших флаер Эрика, обойдемся. Природа не знает числа один. Все, что может существовать во вселенной, не одиноко. Корабль радиоэлектронной разведки ВКС, наблюдающий за роем Шио, обнаружил планетоид со сходными параметрами. Уже скоро там будет станция РАН.       - На планетоид – значит на планетоид, - покладисто согласился Мотин.       Вечер он провел у пульта гиперсвязи. Вот уже несколько лет Александр время от времени общался с гуманоидом с Вераны. Случайно наткнулись друг на друга в эфире, и вот отношения завязались. Не то, чтобы дружеские, впрочем. Деловые, скорее. Хотя особой корысти Мотин из этого общения не извлекал.       В начале ему просто оказался интересен малоизвестный землянам мир, где Ковен священников, почти святая инквизиция, правит рвущийся в космос страной. Где жесткое кастовое деление стало не путами, а мотором, позволившим обществу уйти от экологической катастрофы. И где знания самого молодого ученого Александра Мотика оказывались бесценными. Он уже несколько раз подсказывал своему веранскому знакомому Керушу технические решения возникавших у того проблем. И судя по рассказам веранца, эти решения позволили ему значительно продвинуться по карьерной лестнице. Правду сказать, для поиска оптимального решения требовались не столько знания и интуиция Мотина, сколько вычислительные возможности институтского суперкомпьютера. Неважно. Помочь далеким братьям по разуму все равно приятно.       Конечно, Мотин немного завидовал. Нет, не Керушу. Карьера чиновника его не привлекала. Но оказаться в мире, не знающем ни гиперпривода, ни бозона Хитса, чертовски соблазнительно. Александр даже увлекся чтением книжек про попаданцев. Дешевое бульварное чтиво про то, как парни из двадцать третьего века попадают в прошлое, и, благодаря невероятным для мира двадцатого-двадцать первого века знаниям, избавляют человечество от многих бед и ошибок.       Наверное, начитавшись авантюрных романов, он как-то разыграл веранца: представившись агентом Шио, принялся вербовать Керуша как агента шианской разведки. Получилось неожиданно легко. После такого признаться, что это был просто розыгрыш, стало неудобно. Так дальше и общались как Юстас с Алексом.       Впрочем, это не мешало Александру по-прежнему помогать знакомому в технических вопросах. Правда, из-за экспедиции на Панаф они давно не общались. Сперва связи просто не было. Потом, Мотин почти три недели метался по бешеной панафской прерии, где земля запросто может вдруг подняться и больно ударить по лицу, причем - без всякого участия алкоголя. Метался в поисках разбившегося флаера Эрика Фокиса. Нашел. Но следующий месяц сам на больничной койке провалялся. В общем – некогда.       А ведь обещал сделать расчеты устойчивости грунтов под стройплощадку. Совсем забыл. Перед тем, как выйти в эфир, надо хоть приблизительные прикидки сделать. Мотин активировал записи и замер над планшетом. Несколько минут зачарованно смотрел на экран, потом суетливо полез в рабочие записи с Панафа и папку с параметрами безымянного планетоида, найденного разведчиком ВКС.       Ошибки быть не могло. У почвы Панафа и безжизненных грунтов Спутника Вераны и планетоида имелся один состав. Смутная догадка мгновенно оформилась в ясное понимание того, что странные гравитационные аномалии вызваны отнюдь не полем, а материей: содержащем колоссальную энергию и при этом не радиоактивном веществом.       Феномен Фокеса может оказаться открытием с колоссальным практическим эффектом. Даже для владеющей термоядерным и фатонным синтезом Земли. Чего уж говорить о страдающей от дефицита энергии Веране. Вот уж для кого это станет настоящим прорывом к звездам!       Кстати о звездах. А ведь Керуш рассказывал, остаточные следы гравитационных аномалий наблюдаются в кратерах, оставшихся после атаки Шио. Значит, эта цивилизация уже пятьсот лет назад владела этой энергией.       В тот вечер ничего еще не было решено. Но с этого момента его мысль неустанно работала во вдруг открывшемся направлении. Как истинный ученый Мотин не умел мечтать, он умел планировать. И он начал в тайне от всех разрабатывать план, который сам не без гордости именовал безумным. Нет, он не стремился стать земным янки при дворе веранского короля Артура. Точнее, не собирался на этом останавливаться. Стать первым в провинциальном мирке следует лишь для того, чтобы собрать в своих руках весь его потенциал, суметь встретить Шио на равных и как партнер войти в мир этой древней цивилизации.       Манипулировать людьми оказалось на удивление просто. Подбрасывать милейшему Ростиславу Всеволодовичу ведущие в тупик идеи, отчего экспедиция на Гаде благополучно топталась на пороге великого открытия, но порога не переступала. Тем временем Александр закончил основные расчеты. С энергоресурсами Вераны становятся осуществимыми многие идеи, ранее существовавшие лишь в теории. Но главное, находясь на Гаде, Мотин все больше убеждался в величии замыслов Шио. Ему даже приблизительно не удалось понять, ради чего они собирают колоссальный метеоритный рой. А ведь делали они это без всякого пафоса четко и несуетно.       Его планы никому не несли зла. Казинский – дед упрямый, и все равно в конце концов докопается до истины. Просто чуточку позже. Верана получит не просто новые для себя, но по-настоящему прорывные для всего человечества технологии и на сей раз сумеет отбиться от Шио, чей рой неприменимо двинется на них. Сам Мотин надеялся в ходе противостояния Вераны и Шио связаться с последними. Лидеры сверхцивилизации не смогут не оценить мощь его разума и не принять его как равного в круг равных.       Месяцы подготовки, наверное, стали одними из самых счастливых в жизни. Глаза горели от предвкушения перемен, и все получалось, словно сама вселенная встала на его сторону. Пустячная ссора с Казинским. Приглашение в экспедицию Кокера. Еще одно почти случайное заочное знакомство с весьма влиятельным веранцем Будахом не планировалось, но оказалось очень кстати. Класть все яйца в одну корзину и ставить только на Керуша - слишком рискованно.       Ощущение восторга не исчезло даже тогда, когда в иллюминаторе опустевшего «Дерзновения» полыхнул взрыв сбитого спасательного модуля. Даже странно, но увиденное вызвало только всплеск возбуждения. Прочь сомнения! Теперь дороги назад просто нет. Превратить происходящее в шутку уже невозможно. Значит, идем до конца. И плевать на риск!       Несмотря на отсутствие опыта и ручное управление, корабль он посадил безупречно. Посланный Будахом поисковый катер появился через считанные минуты. Когда летели на Спутник, встретили все еще рыскающий на орбите Вераны сторожевик. Кажется, тот самый, что сбил капсулу и лишил земную яхту связи. Потом под ними поплыли купола сжавшегося под их защитой города. «Городок в табакерке» или хрустальный гроб спящей красавицы? Неважно. Он полон решимости разворошить здешний покой, вернуть жизнь в этот наверняка затхлый мир.       Навстречу пришельцу вышел чопорный и благообразный, словно с иконы сошедший, старик.       - Освети благое солнце путь почтенного дивани Алекшандэра.       - Здравствуйте, уважаемый.       Они неспешно шли по странному саду на срезанной вершине пирамиды, возвышающейся в центре города. Внизу раскинулась столица декагона Зоар Белые кварталы почти лишены зелени, но убогими не выглядят. Скорее, строгими и даже изящными в своем аскетизме. Оба мужчины некоторое время молча смотрели на раскинувшийся под ногами город.       - Теперь это и ваш мир, - наконец вымовил брат Будах. - Позволено ли мне спросить блистательного коллегу Алекшандера, почему от предпочел нас, а не покинутый мир Земли?       - Там я - один из многих. Земля, по большому счету, и не заметит моего исчезновения. Здесь же мои знания и опыт уникальны. Я хочу и могу изменить жизнь целого мира.       - Не заметят исчезновения? Значит ли это, что вас и спутников ваших не станут искать?       - О, нет! Искать-то как раз бросятся, поэтому и следует обставить все так, чтобы и сомнения в моей гибели не возникло. Но я не об этом, о том, что на Земле таких подающих большие надежды молодых ученых тысячи, а…       - Вернемся к поискам, - весьма бесцеремонно перебил его Будах. - Я сожалею, но часть вашей группы погибла       - Я скорблю о них, но это несчастный случай, не более того. Прибыв сюда, поисковая группа, скорее всего, расценит случившееся также. Не переживайте. А вот болотце, в которое плюхнулось «Дерзновение», в поисках моего тела они до дна вычерпают. Вот о чем следует подумать.       - А если вы просто объявите о нежелании покидать Декагон? Вас попытаются вернуть силой?       - Едва ли. Но это привлечет нежелательное внимание к нашим с вами планам. Что с остальными членами команды яхты?       - Уже найдены и доставлены на территорию исследовательской станции под Хабадом.       - Не торопитесь. Лучший способ отвлечь землян от поисков меня, это организация поисков остальных.       - Нам не нужно обострение отношений с Землей.       Убедить Будаха сделать запись зовущего на помощь Мотина и подкидывать ее спасателям, чтоб те сломя голову неслись по следу, не без труда, но удалось. А вот в какой момент сам Мотин понял, что единственным надежным способом сохранить в тайне свое пребывание на Веране станет смерть остальных членов экспедиции Кокера, он и сам не помнил. Не сразу, но естественно и логично, как развивается планирование научного эксперимента.       Тайну следовало сохранять любой ценой. В то, что его могут увести домой силой, он, естественно, не верил. Не будь его истинной целью Шио, достаточно было бы просто оказаться в закрытом районе. Но он планировал не просто контакт – уход к сверхцивилизации. А это лучше делать без назойливых взглядов родных РАН и КГБ. Правда, все вдруг зашаталось, когда чертовы земляки столь ретиво принялись за акцию возмездия. От тяжелого, недоброго взгляда Будаха делалось просто нехорошо. Но вслух веранец заговорил о случившемся только раз, когда корабли эскадры «Ниппон» походным ордером покидали систему Вар.       - Ваше общество ради спасения десятка своих членов готово посылать через пол-галактики целый флот, а ради наказания виновных в их гибели способно пойти на риск серьезного конфликта. Вы же предпочитаете покинуть это общество, не простившись.       Александр открыл было рот чтоб сказать о том, что именно эта готовность землян постоянно быть рядом, его и не устраивает. Что он может и хочет быть самим собой и сам по себе. Но не сказал, вовремя сообразив, что Будах его ни о чем не спрашивает. Просто факт констатирует. Да и есть ли смысл растолковывать истину о том, что настоящее могущество приходит только с настоящей свободой, тем, кто хладнокровно жертвует собой, ради того, чтоб отвести опасность от других. Мотин не слепой – видел, какими глазами тот же Будах смотрел запись последнего слова Керуша на суде. Как на святого мученика, едва ли ни с завистью смотрел. И это расчетливые и азартные политики. Чего же говорить о тех, кто попроще и повосторженнее?       Сам же Александр уверен сверхцивилизация Шио может строиться только на принципах абсолютной свободы. Наблюдения за роем, сперва личные, с Гада, потом - по рассказам профессора Казинского по гиперсвязи, все больше убеждали его в этом. Для того, чтобы собрать и контролировать такое колоссальное образование, как управляемый метеоритный рой, Шио не нужен громадный коллектив. Некоторое количество самостоятельных кораблей без связи друг с другом четко, словно пчелы или муровьи, делают каждый свое дело, даже не общаясь друг с другом. Только регулярные, но краткие и однотипно-формальные сеансы связи с неким центром. Так: без споров, согласований и поиска баланса интересов, может действовать движимые инстинктами и рефлексами животные, либо абсолютно свободные и самодостаточные личности, делающие общее дело не по принуждению или осознанной необходимости, а из собственной прихоти.       Но думать об этом очень скоро стало просто некогда. Шаткое положение пришельца очень скоро проучилось. Декагон судорожно готовился к войне, для которой ему нужны собственные новые технологии и знания о технологиях Земли. Авторитет Мотина в этих сфера оказался просто непоколебимым. Группа допущенных к общению с ним ученых и политиков на него едва ни молились.       И не зря. В эти дни у Мотина получалось буквально все. Возможности грунта Спутника превосходили все то, что Александр видел на Гаде и Панафе. Овладение этой энергией позволило в считанные месяцы создать непроходимый для обычных звездолетов гиперщит и овладеть телепортацией. Правда, пока только внутри сферы гиперщита. Супермощный боевой лазер планетарный обороны, способный создать серьезные проблемы любому флоту, тоже потребовал разработки ряда принципиально новых решений. Как минимум три из которых тянули на нобелевку.       Его советы в политической сфере выслушивали со вниманием. Правда, непререкаемым авторитетом у политиков землянин не стал. С ним просто повертывались. Приглашения на заседания Ковена – дело неслыханное для любого неатравана, но Мотин не обольщался: решения принимались не им.       Впрочем, пока его это не расстраивало. Его цель не в этом, значит, временные неудобства можно и потерпеть. Куда сложнее оказалось компенсировать недостаток простого человеческого общения.       С Будахом разговоры получались исключительно деловые. Даже если темой обсуждения становилось нечто абстрактное, атраван крайне внимательно выслушивал рассуждения землянина, но от высказывания собственного мнения как правило воздерживался. Просто принимал информацию к сведению, отчего говорящему как-то сразу начинало хотеться попридержать язык за зубами.       Работающие под его началом инженеры-дивани, напротив, на потоки восхищения не скупились. Но очень скоро это стало просто раздражать. Приятно, когда тобой восхищаются равные.       В общем сеансы связи с Казинским Мотин затеял, наверное, прежде всего от скуки, а уж потом ради получения информации. И как-то исподволь начал склонять профессора к мысли о контакте с Шио. Хорошо, если старик решится сделать верный шаг. Опыт жизни на Веране подсказывал: даже в благах сверхциилизации лучше купаться вдвоем с кем-то из своих.       А события неслись все быстрее. Но они успевали. Подгонять местных не приходилось, особенно после странного исчезновения опытного образца корабля конструктора Алу. Тупиковый проект, ничего страшного. Но руководство Декагона всполошилось не на шутку.       Александра же Мотина тревожило совсем другое. Поведение Шио в районе Гада. По всему выходило, что рой тронется через считанные недели, самое большее – через пару месяцев. И двинутся они, естественно, через Гад. Вернее, вместе с Гадом, который прихватят с собой в качестве «топливозаправщика». При этом не видеть того, что будущий трофей обитаем, невозможно. Но никаких действий, которые побудили бы землян эвакуироваться с планетоида, Шио не предпринимают. Странно. Мотину все больше начинало казаться, что корабли-пастухи роя, принятые им за проявления высокоорганизованного свободного разума, просто четко функционирующие автоматы, в чьих программах не предусмотрено взаимодействие с чужим разумом.       Надо срочно связываться с кораблем-маткой Шио. Модернизированная землянином эфростская техника это вполне позволяла. Вот только определить флагманский корабль оказалось затруднительно. На всех аппаратах Шио наблюдалась биоактивность. Автоматов-беспилотников там просто не оказалось. Пришлось действовать на удачу.       Только удача в тот день от Александра Мотина отвернулась. Посланный им сигнал Шио очевидно получали. И реагировали на него. В ответ летел привычный набор вызывающих мурашки «шип-ши, шип-шип-ши». От него словно отмахивались, как от назойливой мухи. Шипят, как предупреждающая, чтоб к ней не подходили, кошка.       Сперва эта мысли родилась от обиды и раздражения. Потом Александр замер у пульта связи как громом пораженный. Погнать догадку прочь не давал опыт ученого. Слишком четко фрагменты складывались в безупречной логичности картину. Перед ним не сверхцивилизация, а рой. Но не рой камней, а рой звездолетов с разумом бронированной пчелы... Их переговоры – не членораздельная речь, а примитивные сигналы. Он даже успел дешифровать несколько из них: «опасность», «атака», «место сбора здесь». Но делал это Мотин с абсолютно пустой головой, словно во сне.       Из оцепенения его вывел чуть насмешливый голос за спиной.       - Выходит, несчастный брат Керуш не так уж и сильно ошибался, принимая вас за агента Шио?       За спиной старикашки Будаха торчала пара вооруженных людей. Из-за двери выглядывали любопытные сотрудники-дивани.       - Вы меня неправильно поняли, старина, - устало и снисходительно улыбнулся землянин.       - Что именно мы поняли неправильно? – старший член Ковена обращался не к Мотину, а к одному из стоящих в дверях дивани.       - Уважаемый коллега Александр неоднократно интересовался действиями Шио в разговорах с землянином Казинским. Под видом ремонтных работ он значительно расширил возможности центра дальней связи, что позволили ему лично наблюдать за древним врагом Вераны и устанавливать с ним связь.       - Вы следили за мной?!       - Главный долг всякого благочестивого ашаванта – это долг перед давшей ему возможность жить Родиной, - без тени смущения отозвался тот.       - Вы сомневались? – кажется, искренно удивился Будах. - Как мы можем доверять тому, кто однажды уже противопоставил свои интересы интересам общества?       - Я не стремился нанести вред обществу. Нам просто оказалось не по пути.       - Поэтому вы пренебрегли жизнями полсотни землян, пренебрегли возможностью не особо нужной Земле войны.        - Вероятность войны Земли с Декагоном близка нулю!       - Но не равна. И еще. Система Вар всегда считалась подбрюшьем Эфроста. Понравится ли Агополису активность Землян у своих границ?       - Это уже не мое дело.       - И верно, не ваше. И говорить мы станем не об этом, не здесь и не сейчас.       Толчок в спину помешал ответить. А очень скор отвечать стало некому. В очередной раз пришедший в себя Мотин облизал пересохшие губы и застонал. Пошевелиться не получилось, связан он все так же надежно. Значит, сейчас мучители обнаружат, что жертва пришла в себя, и пытка продолжится. Это невыносимо! Уже неизвестно сколько дней его мучают, не задавая вопросов вовсе. Не в силах ждать неизбежного землянин закричал, сильнее, чем от боли.       - Уже соскучились, коллега Александр? –голос Будаха звучал почти ласково.       А вот и он сам в компании десятка дивани появился в поле зрения несчастного.       - Вы нетерпеливы, друг мой. Проявите снисхождение: я не мог прийти к вам раньше окончания вечерей молитвы. Возможно, просвещенному иноземцу это кажется мракобесием, но два часа задержки мне - старику можете и простить.       - Два часа? Прошло всего два часа?!...       - Два часа с четвертью, если быть точным. Но впредь воздержитесь от того, чтобы задавать вопросы. Вам следует на них отвечать.       - Я готов.       Вопреки ожиданию признания в сотрудничестве и земной, шианской или эфростской разведками от него не потребовали. У местных нашлась забота поважнее. Мотин заново объяснял принципы работы созданных им машин, уточнял их параметры и режимы. Надо отдать должное местным специалистам. Раньше они просто беспрекословно исполняли его распоряжения. Но на ус мотали все. И теперь крайне профессионально уточняли моменты, которые автор предпочитал скрыть от заказчиков. У Мотина сложилось впечатление о том, что они и без него способны во всем разобраться, но предпочитают сэкономить время накануне возможного вторжения Шио.       Очень скоро он станет им ненужен. Попытки утаить крупицы информации моментально пресекались электрическим разрядом. Так что пришлось быть откровенным. Да и на то, чтоб думать и пугаться будущего ему просто не оставили времени. Допрос длился почти непрерывно около недели. Несколько часов сна, и все заново.       Все кончилось также внезапно, как и началось. Сперва он оказался в центре дальней связи. Превратившиеся в хозяев положения марионетки желали знать, что творится на Гаде, поэтому от него потребовали связаться с Казинским. Мотин сам удивился тому, насколько хладнокровно он вел себя во время этого разговора. Ростислав Всеволодович-то пребывал в крайне возбужденном состоянии. И то правда. Рой Шио тронулся с места прямо на планетоид, а эвакуация запаздывает. Мотин же весьма расчетливо толкал профессора к мысли остаться на покидаемой станции ради контакта с Шио. Зачем он это делал, зная, что Шио - всего лишь могущественные космомуравьи? Наверное, от обиды. Переживать крах в одиночку показалось совсем непереносимо.       Потом его отвели во вполне комфортабельную камеру и оставили в покое на несколько дней. Потом появился Будах, сообщил о удачно отраженной атаке Шио, с которым щит Мотина вполне успешно справился. Чем его создатель заработал себе право жить. Под контролем благочестивых хозяев, естественно. В четырех стенах и не бесплатно.       Брат Будах оказался последним человеком, с которым общался Александр Мотин. С тех пор невесть сколько времени только скрип металлического лотка с едой и очередным заданием, смысл которого в большинстве случаев оставался неясен. Единственное, чего он не мог понять, как рассудок до сих пор его ни покинул. Или разум ушел по-английски, не попрощавшись и оставив убогого сумасшедшего в неведении?       Несколько минут сдавленного смеха, больше похожего на стон, и Александр Мотин деловито раскладывает перед собой полученные материалы. Сумасшедший или нет, а жить он хотел, а вот снова оказаться в пыточной – категорически нет. Значит, надо беспрекословно выполнять приказы хозяев. Дальше, видно будет, но это - потом.       Сейчас вспомнить все, что он знает о тактико-технических характеристиках кораблей радиоэлектронной разведки ВКС Российской империи. На самом деле, немного. Не его тема. Хорошо бы понять, чего именно от него хотят. Веранцы завладели еще одним земным кораблем? Или между Землей и Декагоном начался-таки конфликт?       Доигрались с огнем, ашаванты правоверные? Злорадная мысль о неизбежном итоге военного противостояния Вераны и Земли не мешала руке быстро строчить текст. Так много писать от руки ему кажется не доводилось едва ли ни с начальной школы.       Впрочем, ни додумать, ни дописать Мотин не успел. Впервые за долгое время дверь его камеры распахнулась. На пороге стоял….

***

      - Эй, землянин! Тут тебе не крымский пляж, а благословенная земля столичного Зоара! У нас прилюдно целоваться не принято!       Едва перекрывающий рев незаглушенного двигателя голос показался чертовски знаком. А еще через миг из распахнутого люка высунулась башка Родика.       - Чё замерли как неживые? Прыгайте, живо!       Володя и Гюльзана, не выпуская руки друг друга, без лишних слов запрыгнули во флаер. Внутри, машина оказалась выполнена в штабном варианте. Место пилота отгорожено от остальной кабины, в центре которой стоит овальный стол с вмонтированным по центру тактическим монитором и кучей разъемов для индивидуальных планшетов.       Но сейчас на мониторе вовсе не карта поля боя, а запись некоей хроники. Качество записи оставляло желать лучшего, но действующие лица вполне различимы. Набор кратких, не больше минуты, сюжетов, снятых камерами наблюдения. Человек, в котором Прохоров узнал пропавшего без вести Александра Мотина, стоит в холле какого-то очень солидного учреждения и неторопливо курит, не обращая внимание на неодобрительные взгляды проходящих мимо немолодых атраванов весьма немаленького ранга, затем бросает окурок на пол и, чуть придавив его носком ботинка, уходит прочь. Он же входит в зал заседаний, обходит круглый стол, хлопая по плечу брата Будаха и помахивая рукой кому-то за кадром. Микрофон выхватывает фразу: «ну, что, старина, представите меня вашей честной компании?» И так еще десять минут, после чего на экране появился Шахрам Ашар:       - Товарищи, теперь вы видите, что пока вы защищали дальние рубежи нашей Родины, враг оказался в самом ее сердце. Благой Ковен нуждается в освобождении от влияния презирающего наши устои чужака.       - Что это? – опешил Володя.       - Два часа работы коллеги Бехзада в сетях службы безопасности Ковена, и поучительный набор роликов о нравах землянина Мотина с комментариями героя борьбы с Землей товарища Ашара разослан по всем военным каналам. Так что это кино сейчас во всех штабах смотрят. Да и в храмах, думаю, тоже, - весело заржал оставивший штурвал на попечение автопилота Родик.       - Этого не может быть! – в глазах Гюльзаны заблестели злые слезы. - Богомерзкое курение в стенах храма! Пренебрежение к членам Ковена! Братья не стали бы терпеть такое богохульство. Если только их принудили….       Если и на прочих зрителей-ашавантов ролик произведет столь же сильное впечатление, то акции массового неповиновения станут реальностью ближайших часов.       - На самом деле, мы толком не знаем, как обстоит дело с отношениями между землянином Мотиным и Ковеном. Но мы прилетели, чтоб забрать этого клоуна на Землю. Верана достойна того, чтобы жить своим умом.       - Дед познакомил меня с этим типом сразу после вторжения земного флота три года назад. Просил показать ему город, помочь освоиться. Он мне показался типом неприятным, но не опасным... - постепенно брала себя в руки Гюльзана, пытаясь не паниковать а осмыслить увиденное.       - Наверное, ты права. Мне кажется его хамство не столько от вседозволенности, сколько от глупости. Есть люди, которым нарушение общественных норм кажется проявлением свободы. Ну, не понимает человек того, что социальные рамки складываются не для того, чтобы сковывать, а для того, чтобы упрощать общение.       - Это может быть опасным для деда?       - Надеюсь, что нет. даже если Мотин успел обзавестись преданными сторонниками, пехлеваны им и дернуться не дадут.       Вид патрулей на бронемашинах, замерших на перекрестках, вернее всяких слов подтверждал правоту Прохорова.

***

      ...Впервые за долгое время дверь его камеры распахнулась. На пороге стоял профессор Казинский.       - Говнюк, - сообщил бывшему коллеге пофессор, не дожидаясь, пока тот разберется с нахлынувшими на него чувствами, и перешел к делу. - Приветствовать не трудитесь: руки я вам все равно не подам. Но отсюда вытащу.       С видом, не терпящим не то что возражений – просто вопросов, Казинский направился прочь. Мотин торопливо последовал за ним. Понять, что происходит, он и не пытался. Появись на пороге его камеры российский десантник, он удивился бы. Но все понял. А так….       - А местные, как я погляжу, оказались куда вменяемее, чем думалось, - сердито бросил спаситель, когда они залезли в крохотный флаер с пехлеваном в качестве пилота. - Или ты дурнее, чем я привык о тебе думать?       - Профессор…       - Насмотрелся академических склок, плавал в них как рыба в воде, и решил пойти бодаться с государством?       - У меня неплохо получалось манипулировать всякими Керушами и Будахами! - обиженно отозвался Мокин.       - Также, как и мной. Ты дурил им головы, как частным лицам, пусть и использующим полученные от тебя сведения в карьерных целях. Но этого тебе показалось мало. Ты попробовал нагнуть целое государство. Решил состязаться с машиной, понадеявшись на то, что каждый в отдельности член Ковена или военный глупее тебя. Кретин. Про диалектический закон перехода количества в качество кто помнить будет? Тебя же закрыли не оттого, что испугались или обиделись, а просто потому, что государственной машине так с тобой работать и проще, и дешевле.       - Вы их оправдываете что ли?       - Нет. Но и не осуждаю. Я – физик, а не обществовед, но я знаю, что любая государственная машина работает именно так и по-другому не может. Здоровый лев должен жрать антилопу. Иначе он не будет главой прайда. Человеческое общество во всех уголках галактики организовано так. Шио и Чио попробовали иначе и перестали быть людьми. Нам с вами, как личностям творческим, не очень нравится подчиняться воле менее ярких и самобытных представителей государства. Только я из-за этой неприязни занимаюсь чистой наукой, а ты полез рулить машиной, которую не знаешь и не любишь.       - Если вы вне политики, то что тут делаете?       - Сперва по совету некоторых вовремя не эвакуировался с Гада. А потом драпать как-то западло стало. Да и чувство вины, будь оно неладно. Вроде бы это я чего-то недообъяснил, недоговорил, недонаучил…       - Вы становитесь сентиментальным, профессор. Хотя, в одном вы правы: отсюда надо убираться и, желательно, хлопнув дверью.       - Хлопнуть едва ли получится. А уйти попробуем. Да и надо ли хлопать?       - Не скажите, профессор.       - Опять думаете не тем и не о том. Ложная цель с беспорядочными средствами. Просто потому, что некоторые обычно самые важные в жизни решения принимают не разумом, а сердцем. Разум, даже самый совершенный, всегда приводит тебя в ту точку, в которой ты назначил ему рандеву.       - Профессор, вы же физик, а не философ.       - Верно, но знаете, друг мой, может это эгоистично, но поняв, что последние наши разговоры вы вели уже из камеры, \ обрадовался. Обрадовался тому, что они получили для меня смысл, который заключается в том, эта беседа наверняка приносила вам некоторое облегчение.       - Летим-то мы куда? – поспешил сменить вдруг ставшую неприятной тему Мотин.

***

      - Куда мы летим? – нахмурила бровь Гюльзана.       - К вывезенному на полигон народного предприятия «Звезда» земному катеру. Надеюсь, благие братья уже закончили выяснять отношения.       - Что происходит? – еще больше встревожилась девушка.       - Не мое дело в атраванские разборки встревать, но как только благой брат Будах завидел нашего брата Керуша, так сразу тому в глаз зафенделил. Не скажешь, что преклонных лет старец. Но потом вроде спокойно говорить начали и меня вас искать послали.       Родик заложил лихой вираж так, чтобы в иллюминатор стали видны и просторная бетонная площадка, на которую еще с ночи выволокли земной кораблик, и расположившуюся в тени высокой бетонной стены группу атраванов, среди которых явственно выделялись черные волосы Риши, и стоящее по периметру площадки пехлеванское оцепление, где среди серых флотских комбинезонов виден тропический камуфляж - форма чистильщиков Новой Вераны. Коротким профессиональным взглядом Прохоров успел определить их число – шестеро. Неужели Сиуяш Факур со своими людьми так легко влился в общий строй. А вон те трое флотских, что стоят между катером и атраванами, случайно не товарищи Шахрам Ашар, и Мухор Кур с братом Зебом?       Володя угадал.       Командир авианосца «Зоар» Мухор Кур заметно нервничал. День понесся в бешеном непредсказуемом темпе с самого начала. Сперва его подняли с постели известием от ремонтников, обнаруживших на днище их корабля чудо-юдо инопланетное. Только разобрались, что к чему, связались с кем следует и поволокли находку куда надо, как на планшет пришло сообщение с грифом «срочно»       Мухор успел несколько раз просмотреть странное сообщение вроде бы покойного капитана Ашара, когда к нему вошел взъерошенный офицер-воспитатель Зеб.       - Вы видели? – забыл он поприветствовать командире.       - Что именно? – отчего-то начал осторожничать тот.       - Значит, видели… - выдохнул атраван.       - Что же это такое делается?       Ответить брат Зеб не успел. На связь с командиром «Зоара» вышло сразу несколько его коллег, которых мучил тот же вопрос. Краткий, но бурный военный совет пришел к единодушному мнению о том, что ясно только то, что ничего не ясно. Но деятельные натуры пехлеванов не позволяли отнестись к полученному выводу философски.       - Шахрама надо искать, вот что, - наконец выдал идею, пригодную к реализации офицер-воспитатель Зеб.       - Знаете где? – уточнило сразу несколько капитанов.       - Знаю, как.       Через минуту пред встревоженными пехлеванами стоял пилот Родик. Взбудораживший собравшихся ролик посмотрел гораздо спокойней отцов-командиров, а на вопрос, как связаться с Шахрамом Ашаром так же невозмутимо достал из кармана коммуникатор и набрал номер.       Еще через четверть часа Ашар в сопровождение шести пехлеванов-чистильщиков и группа флотских пехлеванов обсуждала ситуацию на дальнем заводском полигоне. Шахрам подтвердил информацию о том, что земляне уверенны, что один из якобы погибших членов экспедиции «Дерзновения» не просто спасся, а серьезно мутит воду в Декагоне. Мало того, встревоженные инопланетяне жаждут заполучить смутьяна назад, ради чего, собственно, и позволили находящимся в их руках ашавантам вернуться.       Ему поверили. Потому что в течение последних трех лет образ Шахрама Ашара – это образ героя без страха и упрека. Который просто не может кривить душой. Потому что слишком резко начал меняться в последние годы Декагон, чтобы не заподозрить стоящую за этим могущественную силу. Потому что подспудно всем хотелось, чтобы у жертвы, в гибели которой обвиняли их товарищей, у самой рыльце оказалось в пушку по самый хвостик.       Только ситуация от этого яснее не стала. Решили ждать прибытия кого-нибудь из Ковена. Все очень надеялись, что для опознания кораблика явится сам зловещий землянин, а если и нет, то и из разговора с облеченными властью братьями степень их зависимости от чужого влияния станет ясна.       Над полигоном наконец показалось два флаера. Из первого выскочил старший член Ковена брат Будах. Вторая машина сильно поотстала, а когда села, из ее люка показался… брат Керуш.       - Да осветит благое солнце твои шаги по родной земле, брат Керуш, - губы Будаха изогнулись в язвительной и злой улыбке.       Ответить подобающим образом бывший лидер Новой Вераны не успел. Удар в лицо помешал.       - Кого ты привел на нашу Родину, безмозглый щенок?       - Примерно того же, кого вы, брат, пригрели в самом сердце Декагона.       - Это ты о ком? – насторожился Будах.       - О землянине Александре Мотине. А у вас еще есть варианты?       - Ха-ха-ха! – как-то слишком невнимательно отнесся старший член Ковена ко второй части фразы: - Ха-ха-ха! Пригрел! Это он тобой – презренным недоумком, манипулировал, как хотел. Благой же Ковен давно и успешно решил это проблему. Земляне хотят получить своего человека обратно? Да ради пресветлого Вар! Пусть хоть сейчас забирают. Мы получили от него достаточно, чтобы с лихвой покрыть нанесенный им ущерб.       - Рад слышать. Весть во истину благая.       - Сомневался? – самодовольно хохотнул Будах.       - Правду сказать, да, - не стал лукавить Керуш. - Имелись подозрения, что скорпион сумел подчинить себе многих. Но вашу душу терзает еще одна тревога.       - Верно, - опять как-то слишком легко сменил снисходительное высокомерие на суровую тревогу старый атраван: - выскользнувший землянин захватил сестру Гюльзану.       - Не лукавьте, брат: вы отлично понимаете, что землянин не собирается причинять девушке вред, мало того, вы подозреваете, что это не нелюдь выскользнул, прикрывшись вашей внучкой, а юная сестра вывела чужака из-под удара.       - С чего бы вдруг мне так думать?       - С того, что она знала о скором появлении группы захвата и, тем не менее ушла прочь. А еще молоденькие девушки плохо умеют скрывать влюбленность.       - Хотите сказать…       - Парочка просто по уши влюблена друг в друга. Так что волноваться тут нечего, найдутся. Но имя Гюльзана, как источник вашей старой и беспросветной тревоги, вы назвали верно.       - Что тебе известно?       - Дальтонизм. Не волнуйтесь. Я знаю о диагнозе уже больше десяти лет. По-моему, это неплохой фундамент для нашего с вами политического альянса: вы знаете обо моих опрометчивых контактах с землянином, я – о наследственности вашей внучки. Враждуя, мы способны уничтожить карьеру друг друга, а в союзе можем быть застрахованы от удара в спину.       - Нахал безбашенный. Впрочем, за это я вас всегда и ценил. Только, не находишь, что мне будет спокойнее отправить тебя к жертвенному алтарю Вар?       - Если бы я был единственным свидетелем вашей семейной драмы, то да. Но земляне в курсе.       - Им есть до тебя дело?       - Не так, чтобы очень, но обидеться могут, - Керуш недвусмысленно покосился на мрачно ожидающих конца их разговора военных за спиной. - Кроме того, у вас будет еще один инструмент воздействия на меня. Не столь разрушительный и скандальный, как связь члена Ковена с чужаками и оттого более применимый. Риша, сердце мое, подойди сюда. Девушка остановилась перед атраванами и почтительно склонила голову.       - Кто это?       - Пехлеван из бывших нелюдей. Станет моей женой.       - Ополоумел?!       - Почему же? Атраваны традиционно не афишируют свои семейные связи. Так что возмущаться моим выбором смогут только члены Ковена. Но вы их переубедите. В ближайшие несколько лет моя столь подмоченная репутация не позволит претендовать на ваш пост. Я просто стану вашей тенью. Но когда вы решите, что пришло время уйти на покой, вы будете знать, кому передать власть в Декагоне.       - Ой, глаза твои бесстыжие… И за этого беспутного наглеца я собирался отдать свою внучку! Глаза-то не пяль! Когда ты овдовел, я как раз про твои контакты с неким инопланетянином узнал. А ты что думал, ты самый умный? Знал я, знал, и ничего не делал. Потому что, во-первых, вреда в твоих поступках не было, скорее наоборот. Во-вторых, надеялся обождать год-другой и организовать твой брак с Гюльзаной. Думаю, такую возможность возвыситься ты бы не упустил и ради этого на маленький физический изъян закрыл бы глаза.       - Верно, закрыл бы. Только теперь еще лучше перспектива открывается. Если у них с землянином все сладится, то ему на наследственность плевать. Они к собственной репродукции вообще как-то не то, чтоб наплевательски, но легкомысленно относятся.       - Еще бы, с их-то триллионным населением.       В общем, по ходу дела Родика послали на поиски Гюльзаны и Володи, а Казинского с Сиуяшем Фокиром – за Мотиным. К моменту, когда Родик вернулся, благие политики уже обо всем договорились, успокоили военных. Собственно, на душе Кура со товарищи сильно полегчало, уже когда за клятым землянином отправились не куда-нибудь во внутренние покои главного храма Вар, а в его же, храма, но хозяйственный блок, имеющий кроме всего прочего еще и серьезные подземные коммуникации, которые вполне можно использовать как тюрьму.       - Да осветит благое солнце мудрых братьев.       Володя поприветствовал собравшихся без помощи киберпереводчика. Хотелось произвести приятное впечатление. Вроде бы удалось.       - И тебя не обделит Вар светом своим, землянин. Будь гостем. Только с каких это пор гости тайно пробираются в дом, словно воры?       - Прошу простить, но мы не хотим зла Веране. Присутствие ашавантов, уже однажды доказавших свою верность, тому доказательство.       - Допустим. Чего же ты хочешь?       - Проще сказать, чего я не хочу. Не хочу, чтобы о Веране говорили, будто все ее успехи – краденые. Будто без чужой «помощи» им не обойтись и уникальным богатством – мотием не распорядиться. Конкретно же прошу принять и выслушать официального представителя Земли. С ним проблему и решить.       - Ваши полномочия?       - Оговорить предварительные условия.       Не далее, как через час экстренно поднятый из доков авианосец «Зоар» с делегацией Ковена на борту отправился на переговоры на «Андрея Первозванного». Делегация в меру представительная, но без первых лиц. Крохотная Верана за сохранением лица следила жестко. Уровень обеих делегаций должен быть одинаковым.       Под брюхом у флагмана вновь пристроился земной катер с Казинским и Мотиным на борту. Володя столкнулся с заварившим всю эту кашу человеком лишь мельком. Передавал профессору карту памяти с отчетом для майора Терентьева и равнодушно скользнул взглядом по сидящему в соседнем кресле взъерошенному, небритому человеку с нездоровым блеском в глазах, поняв, что виновный во всех невероятных событиях в жизни лейтенанта Прохорова тип ему просто неинтересен. Ни обиды, ни ненависти, ни сочувствия, ни любопытства. Пересеклись случайно и пошли дальше по жизни каждый своей дорогой.       Попрощавшись с Казинским, Володя спрыгнул на бетонные плиты взлетного поля. Затем зашагал к подъемнику «Зоара». На миг обернулся, махнув рукой Гюльзане. На столь же кратки миг на сердце потеплело. Стоило обгонять предназначенные тебе пространство и время, просто чтобы встретить предназначенную тебе и только тебе девушку?       Образ Гюльзаны не смог развеять мутных мыслей. Дело, которое они планировали несколько месяцев, разрешилось на удивление легко и быстро. Авантюрист Мотин, переигрывавший таких же авантюристов Керуша и Кокера, не сдюжил против государства. Из него выдоили всю информацию и с легким сердцем вернули домой.       А вот куда возвращается Прохоров? Ощущать сытую, благополучную Землю домом как-то не получалось. Нет, он гордится ее могуществом, служить ее интересам тоже готов. Во всяком случае, ничего, что противоречило бы его принципам, Российская Империя не делает. Но считать ее домом – это все равно, что в Эрмитаже поселиться. И еще, он привык быть нужным, тем, без кого Родина не обойдется. Здесь же ощущение нужности не возникало. Без дела сидеть не будет, но и без него обойдутся. В общем, мутно все.       - Отпускаете? – с несколько плотоядной задумчивостью проводил взглядом взлетающий «Зоар» брат Керуш.       - Не согласны? – в тон усмехнулся брат Будах.       - Не хочу тащить за собой павлиний хвост земного прошлого.       - Не вы один. Характер отношений с землянами надо менять.       - Вопрос как.       - Как технически или как мы будем после этого выглядеть?       - Как выглядеть, не столь важно. Понять бы, кто мы: когда помогают сильному и самодостаточному, он благодарит в ответ. Никчемный и гонористый слабак норовит плюнуть в помогавшего, полагая это признаком свободы и независимости.       - А гордый, но бедный постарается вернуть долг, чтоб не быть обязанным. Осталась тут от коллеги Александра нароботочка. Казалось бессмысленной, а надо же – пригодилось.       Казинский неторопливо крутил настройки аппаратуры радиоэлектронной разведки. В общем-то от нечего делать крутил. Не потому что непременно желал зафиксировать параметры веранского канала телепортации, а просто чтоб время убить. Разговаривать с Мотиным категорически не хотелось, да и тем для беседы не находилось. Поэтому в режиме сканирования работали все сенсоры без разбора.       Через пару часов на акустическом канале дальней связи «заговорил» шепот Шио. Но сегодня у него был совсем другой тембр. Казинский внимательно прислушался к собственным ощущениям. Обычной апатии и меланхолии не наблюдалось. Скорее наоборот, хотелось куда-то бежать, кого-то спасать.       - Черт! – Мотина, напротив, как истинно Шио-чувствительного, охватила паника. - Это выделенный мною шианский сигнал «Все сюда»! И передают его с Вераны. Когда мы подойдем к границе гиперблокады, там будет не протолкнуться от метеоритных роев. С половины галактики каменья слетятся! Нас раздавит!       Ответить профессор не успел. На мониторе внутренней связи появился капитан Кур.       - Всем внимание! Только что получено сообщение с «Андрея Первозванного»: земная эскадра подверглась атаке роя Шио. Обнаружено приближение еще нескольких роев. Флот Декагона немедленно выдвигается на защиту земных партнеров и уничтожение древнего врага. Экипажу катера немедленно перебраться внутрь «Зоара».       Все завертелось как в калейдоскопе. Казинский не без интереса осматривал командный мостик авианосца. Военная техника его никогда особо не интересовала, но побывать любопытно. На огромном панорамном экране справа и слева от «Зоара» выстраивались в боевой порядок корабли Декагона. В смысл приказов и рапортов Казинский не вникал, но общий замысел ясен: флот намерен, собрав плотный строй, не просто встать щитом на пути роя, но расстреливать каменный поток по мере его проникновения вглубь веранской территории.        В отличие от случайного наблюдателя Казинского Прохоров оказался вовлеченным в эту круговерть почти сразу и с головой. В качестве переводчика. Обеспечивал координацию действий между веранской и земной эскадрами.       «Андрей Первозванный» спешно вел остальные корабли вглубь веранской территории, отбиваясь от настигающего их роя. Флотского щита Вераны они достигли практически одновременно. Корабли Декагона на миг разомкнули строй, чтобы дать землянам пройти. Впрочем, «Андрей Первозванный», вынырнувший невесть откуда «Великий Стархард» и еще десяток вымпелов покрупнее не ушли в тыл, а заняли место в строю.       Володя заметил одобрительный кивок капитана Кура. Правда, задуматься о его истинном смысле оказалось недосуг. Рой навалился. Камней, каменюг и камушков было не много. Их было очень много. Ощущение не столь острое, как сидеть в окопе под артобстрелом, но напоминало. Пол под ногами мелко дрожал. Несколько раз мигал свет. Очень скоро кончилась гравитация.       Лейтенант Прохоров, не очень понимая, о чем идет речь, старательно передавал массивы цифр – координаты целей, характеристики объектов, характеристики поражающего воздействия, да бес его знает, что еще. Лишь бы отбиться. Потому как исход может и очевиден, а вот цена вопроса – отнюдь.       Один из земных кораблей сопровождения отступил, потеряв дефлекторную защиту. На стоящем рядом веранском корабле экипаж боролся с пожаром, но строя не покидал. В докладах все больше проскальзывала тревога. А в голосе оператора поста носового дефлектора «Зоара», докладывающего о процентах падения мощности защиты – просто истерика.       Очередной камень рассыпался слишком близко от борта авианосца, осыпав его борта осколками. Что-то мелкое, незаметное для радаров и неостановимое для дефлекторов, но достаточно шустрое, чтобы залететь, куда не надо. Свет замигал и погас вовсе. В погрузившемся в полумрак отсеке светились только индикаторы пультов и тактические мониторы. Видимо, это те системы, которые кирпичом не пришибешь, походя подумал Володя.       А потом как-то вдруг все кончилось. Камни не то, чтобы исчезли, но потеряли общее направление движения. Из атакующей группы превратились просто в довольно плотное, но пассивное облако, где несколько торчащих поодаль кораблей Шио замерли, словно неживые, а потом вяло поволоклись прочь от Вар. Потрепанные корабли Земли и Декагона, напротив, общей кучей потянулись к ближайшим ремонтным докам у Спутника Вераны.       - Товарищ Кур, нам не надо поторопиться к Веране? Вдруг другая стая камней атаковала планету? – забеспокоился Володя.       - Безопасность наших пусть и не очень званых гостей - прежде всего, - с самодовольным достоинством ответствовал Мухор и, чуть помедлив, честно добавил. - Да не долетят они без возможности захода в гиперпространство до Вераны. Вернее, долетят, но года через четыре.

***

      -… Представляешь, старая пятисотлетней давности закладка Шио вдруг сработала! – огромные, испуганные глаза Гюльзаны полны слез, через которые, однако, проступает искренняя гордость. - Я так за тебя испугалась! Но наш доблестный флот успел прийти на помощь, а мудрые дивани нашли и обезвредили спрятанный маяк древнего врага. Хорошо, что все так хорошо кончилось, правда?       - Правда, - Володя, не слишком обращая внимание на людей вокруг обнял девушку.       - Я успела соскучиться, - сообщила та, и не думая отстраняться.       - Замечательно. Значит, впредь станешь летать со мной.       - Куда ты, туда и я.       Продолжая болтать с Гюльзаной, Володя с удивлением оглядывался. В огромном зале орбитальной ремонтной базы толкались экипажи земной эскадры, а вот людей с «Великого Стархарда» он не нашел.       Вечером руководство Декагона давало большой прием по случаю нормализации отношений с Землей. Без лишней помпы, но представительно. С десяток землян – командиры кораблей, представители спецслужб, даже некий дипломат и профессор Казинский. Члены Ковена и несколько крупных ученых со стороны Вераны. Сдержанные улыбки, тосты за мир и взаимопомощь. Казинский, кажется, попытался что-то съязвить по поводу последнего, якобы сами веранцами инспирированного инцидента, но оказался под плотной опекой майора Терентьева.       Володя просто танцевал с Гюльзаной. Никаких деловых планов на вечер не имелось. Согласие на брак внучки с чужаком брат Будах дал с легкостью, особо обрадовавшись тому, что жених не намерен требовать от невесты справки о наследственно-репродуктивной безопасности. О помолвке объявили тут же.       Правда посмущаться всеобщим вниманием молодые люди толком не успели. Невесть откуда вышнырнул Скулди Аверштайн.       - Откуда вы? Я искал вас во время высадки, но мне сказали, что «Великий Стархард» к Веране не прибыл.       - Да. Самое время вернуть музейный экспонат на место.       - Стархи ничего подозрительного не заметили?       - Напротив. Очень обрадовались столь натурально потрепанной внешней обшивке корабля. Словно в настоящих боях побывал, мол.       - Что теперь делать собираетесь?       - Да в общем – тоже самое. Распутывать там, где сложно, тушить там, где тлеет. И делать это от имени всей человеческой расы галактики. Чтобы всяким прочим неповадно было.       - Как это?       - Как получиться. Видите ли, Володя, в галактике оказалось сразу несколько абсолютно независимых, и при этом весьма близких гуманоидных рас. Близких на столько, что у вас с Гюльзаной родятся вполне жизнеспособные дети и внуки. Иные заговорили о единой великорасе. Как такое возможно, антропологи пока не додумались. Зато сумело духовенство. Во всяком случае, земные богословы-христиане вовсю сейчас трактуют легенду о Вавилонской башне в том духе, что забывшие общий язык бедолаги разошлись по всему миру – то есть по всей вселенной, а не только по Земле.       - Лихо.       - Еще бы. Но бог с ним, с богословием. Кесарю – кесарево, а слесарю – слесарево. Но единое человечество – это просто умопомрачительный шанс для всех. Если выйдет. Потому что никто так не ненавидит друг друга, как наиболее близкие. Гражданская война – самая страшная. Высшая точка ненависти. Самая страшная, самая неутолимая ненависть – это ненависть из-за непохожести похожих. Ненависть не за что-то конкретное, а за все. Ненависть за то, что такой же как ты не может или не хочет быть таким же. Ненависть сильного, однажды уставшего волочить за собой слабого. Ненависть слабого к вроде бы такому же, но сильному. Оттого, что кажется, что к тебе снисходят. Оттого, что не можешь встать на равных с тем кто не просто богаче или сильнее, кто умнее, великодушнее, справедливее, а тот, кто так похож на тебя, но все это каким-то непонятным образом с легкостью может, - рядом. Но вовсе не манит как пример, а жжет как вечный укор, напоминание, издевка судьбы: не можешь! Не можешь!! Я могу, а ты не можешь!!!       - Это вы про Верану?       - Пожалуй, нет. Эти, кажется, справились. Или, во всяком случае, барахтаются. Жульничая, приворовывая и интригуя, но стараются быть достойными своих более крупных партнеров. Не являются, но очень хотят стать такими же достойными членами великорасы. Я не об этом. А о том, что при всей очевидности сближения, оно вовсе не предопределено. Напротив, именно сейчас, когда еще все может быть, самое время вмешаться и помешать.       - И вы собираетесь предотвратить эту опасность?       - Да, и приглашаю вас, Володя, присоединиться.       - Меня? Но я не умею водить звездолет и стрелять из космической пушки…       - А еще вы не готовы видеть своим непосредственным начальником барона? Это серьезно. Но важнее, то, что нас сближает: и вы, и я обучены быть бдительными, и вы, и я уверенны, что благополучие Отечества в наших руках настолько, что единственная ошибка или слабость может иметь фатальные последствия. Мы недоверчивы и гиперответственны. Для нас верные предпочтительней умных. И мы умеем идти до конца.       - Только мы?       - Не только. Но сила, величие и, хотя бы полвека без войны, делает человека легкомысленным и безответственным. Мир же так прочен и надежен, что кажется, пара глупостей не в силах его погубить. Но глупости копятся, и мир летит в сотню лет гражданской войны.       - Звучит безнадежно.       - Не совсем. Земное или эфростское дворянство, которое всегда в строю, придает системе немалую дуракаустойчивость. Но идя по темному переулку в безлунную ночь, хорошо бы иметь в кармане неожиданный для встречных кастет.       - Предлагаете стать этим кастетом?       - Да.       Ответить Володя не успел. К ним подошел благостно улыбающийся майор Терентьев.       - Вербует?       - Скорее, агитирует.       - Без разницы. Хотите совета – соглашайтесь. Хотя бы для того, чтобы придумать оправдание немыслимого обгона через двойную сплошную пространства и времени.