Одно счастье

Рекомендуется читать под песню Family — Dustin O'Halloran & Hauschkа.

***

      — Оно сияет ярче с тобой, чем до тебя. Ты сделала мой мир лучше.       Луис щебечет себе под нос строку из песни, которая пришла ему в голову совершенно недавно, еще вчера ночью. Длинные пальцы перебирают белоснежные и черные клавиши, губы повторяют одну строчку пять раз, а потом в пустой комнате раздаются совершенно другая комбинация нот и строчка летит снова. Он вновь и вновь, с самого начала прокручивает в голове вчерашний вечер: спутанные распущенные волосы Клем лезли ей прямо в лицо, она прижимала к себе свою кепку, сопела и слегка причмокивала приоткрытыми губами.       Они, вся их группа, вся их семья прибыла в Ричмонд буквально вчера вечером. На входе образовывались проблемы и все стояли снаружи, стараясь не показывается проходящим мимо трупам и дело чуть ли не дошло до чертовой перестрелки. Но потом вышел он, высокий и статный мужчина вместе с парнем, который, как успел заметить Луис, на целую голову выше его, назвавшиеся Хавьером и Габриэлем Гарсия.       И Клементину, тихо стоящую рядом с Русским и Мирандой, которые мысленно поторапливали тех двух медленных придурков, что чуть не проделали в Вайолет несколько огромных дырок, узнали. Он даже не успел запомнить, что происходило дальше, — все сменялось быстрыми картинками: вот их впускают, ведут в непонятное здание, осматривают, выводят, и следующее, что было, столовая и их новое место жительства.       Какого было его удивление, когда он узнал, что в этом месте есть целая гребаная комната с музыкальными инструментами: от гитары до контрабаса, от синтезатора до фортепиано, от флейты до тромбона. Они все, словно в магазине, были вывешены на стенки, часть струнных покоились на своих подставках на полу, совершенно в другом углу стояли два гиганта — темное, словно глубокая ночь, глянцевое пианино и белый рояль, — за одним из которых сейчас так усердно корпит Лу. Он помнит, как с утра подскочил с кровати, позаимствовав у Эй Джея черный карандаш и белый листочек, понесся в эту комнату и… он даже не знает сколько сейчас времени. Сколько он не появлялся Клем, Руби, Вай и остальным.       — Оно сияет ярче с тобой… о нет, снова не выходит…       Парень досадно выдохнул, поерзал на месте и попробовал снова, только теперь с другими нотами и в другой тональности и… Бинго! Звучало на его слух просто идеально. Снова карандаш в руке, он подвинул большой белый листок, на одной стороне которого уже было множество заметок и быстро наметанный текст, записал все, что только что получилось и стал напевать другую строчку.       Он определенно был уверен, что Клементина занята сейчас своими делами. У нее здесь осталось много знакомых и, скорее всего, она наверстывает упущенное, разговаривая по душам с Кейт, допрашивает Хавьера о том, что происходило за все время ее отсутствия или проводит время с… Гейбом. При одной только мысли об этом парне и о том, что Клем снова начнет что-то к нему чувствовать*, у Луиса сводило живот. И сейчас, когда он погружен в свою песню, думая о том прекрасном дне, когда Клементина похвалила его игру на клавишном инструменте и в первый раз, набравшись смелости, смогла оставить на его губах сладкий привкус такого недолгого поцелуя, его пальцы снова начинали летать по клавишам.       — Я так и знал, что ты тут, — позади раздается детский голос Эй Джея, который заставляет Луиса невольно широко улыбнуться и повернутся к мальчику всем корпусом. Мальчик робкими шагами проходит мимо пианино и нескольких стоек со струнными инструментами, после чего Лу смог увидеть, что в руках этого юнца. — Когда Клем сказала, что здесь недавно оборудовали целую комнату для музыкантов и, что скорее всего, ты с самого утра сидишь здесь, я решил, что тебе не помешало бы немного подкрепиться. Поэтому принес тебе это.       — Она знает, что я тут? — Луис удивленно вскинул бровями и подвинулся в сторону, освобождая немного места для Растяпы. — Спасибо за тосты, у меня желудок сводит только о мысли о еде. Я действительно что-то забылся.       — Пожалуйста, — мальчик пожимает плечами и подходит ближе, кидая на место рядом многозначительный взгляд. — Можно?       — Присаживайся, — кивнул Луис.       Эй Джей потянулся к клавишам и случайно нажал на одну, так резко убрав руку, словно он обжегся о какой-то горячий предмет или о верхушку огня. Луис помнит, как в один из дней, в тот день, когда они с Клем смогли остаться наедине, он пообещал, что когда-нибудь он научит маленького Растяпу играть так же, как играет он сам. Поэтому, отложив тосты на потом, забавно ухмыльнулся под добрым взглядом Эй Джея и взял его маленькие ручки в свои, поднеся к инструменту.       — Я же не умею, — разочарованно произносит мальчик, стараясь убрать руки куда подальше от рояля, но Луис вздыхает и подносит их еще ближе.       — Я обещал тебя научить играть тогда, помнишь? — Лу нажал на одну клавишу одним пальцем, потом на вторую, третью, четвертую, и получилась легкая незамысловатая песня. — Это было первым, что я сумел сыграть, в первый раз сев за инструмент. Попробуй повторить.       Мальчик нажал на одну, вторую, третью, в точности как показал Луис, закончил и радостно запрыгал на месте, вызвав у парня приступ громкого смеха. Давно он не видел их с Клементиной маленького Растяпу, испытывающего такую искреннюю радость, как сейчас. Безусловно, Луис гордится им, гордится тем, что Эй Джей может принимать взвешенные решения сам, что он без страха может защищать тех, кто близок ему, и теперь положил начало пути к навыку владения клавишными инструментами.       — Ты видел? Я повторил! Я смог! — хохотнул Эй Джей, снова и снова проигрывая одну и ту же незамысловатую мелодию из детства Лу. — Ха! Да это же так просто!       — Не торопись, Эй Джей, — спокойно и размеренно сказал парень. — Есть еще много сложных моментов, которые ты без труда преодолеешь и станешь известным на весь Ричмонд музыкантом.       — И Клементина будет мной гордится? — по-детски наивно спросил Растяпа.       — Она и так гордится тобой, Эй Джей. Она гордилась тобой еще с тех пор, когда ты начал делать свои первые шаги, — улыбнулся Луис.       — Ты так думаешь?       — Я уверен в этом. Что бы ты не сделал, она всегда поддержит тебя.       Мальчик выдерживает небольшую паузу, медленно и размеренно проигрывая мелодию, изученную буквально пару минут назад, и говорит:       — Она стала для меня мамой. Или старшей сестрой, не знаю. А для тебя она кто?       — Растяпа… — протягивает парень, замечая, как мальчик недовольно косится на Луиса за такую детскую кличку, что когда-то дала ему Клем, но не говорит ни слова. — Она… знаешь… есть люди, которые тебе дороги, с которыми ты не связан кровными связями. Например, как ты и Джеймс, или Вайолет и Руби, или Омар и Аасим. Они называют друг друга друзьями. А есть люди, к которым ты привязан больше, чем к «просто друзьям», понимаешь?       — Она больше, чем просто друг?       — Да, — кивает Лу. — Раньше существовало такое понятие, как любовь. Оно, конечно, существует и сейчас, но мало кто осмелится назвать чувство к кому-то «любовью». А я… я просто решил, что такая, как она должна знать, что не безразлична мне. Я ее люблю.       — Поэтому вы иногда кушаете лица друг друга?       Луис залился громким смехом и приобнял мальчишку.       — Мы не кушаем друг друга. Это называется поцелуй.       — На это противно смотреть.       — Я знаю, — кивает парень. — Раньше, до всего этого непонятного, до апокалипсиса, я тоже так думал: в школе, на улицах и в парках. Люди делали это везде.       — Ужасно, — Эй Джей скривил лицо, высунув язык. — Никогда не делайте так при мне больше. Иначе все, что я съем, окажется снаружи.       — Хорошо, Растяпа. Как ты думаешь, стоит ли сейчас проведывать Клем?       — Она ждет тебя, так что пошли.       Элвин вскочил с места и повел Луиса прочь из комнаты, когда последний взял с инструмента свои записи и задул горящую столько времени свечу. В комнате, в которой теперь царил полумрак, послышались удаляющиеся шаги. Парень еще сюда вернется. Может сегодня, может завтра… Время еще есть. Теперь у него его полно.