Знаки судьбы

Когда Маша видела десятый сон, зазвонил телефон, лежащий рядом с подушкой. Друзей, которые бы имели наглость тревожить ее в такое время кроме Верунчика не было, и Машка, нехотя, но протянула руку к заряжающемуся от прикроватной розетки смартфону. Только потом она осознала, что мелодия играла не Веркина, не «Diamonds» Рианны, а чего-то из стандартных настроек Самсунга, которые она оставила на незнакомые номера. — Ты идиотка, женщина? — спросонья спросила Машка. На том конце несколько раз кашлянули, а потом раздался заплетающийся мужской голос. Взрослый, низкий с неприятной хрипотцой, словно мешок набили битым стеклом и трясли над ее ухом. — Маша, — протянул голос. — Машуля, — раздалось после шумного выдоха. — Мышонок, ну прости меня. Из сна резко выдернули, словно окатив холодной водой. Девушка посмотрела на дисплей. Номер высветился незнакомый, московский. — Маша. — пауза. — Машечка. — Пауза. — Ну не было у меня с ней ничего. Ни-че-го. Все понятно, какой-то пьяный москвич «натыкал» в своем айфоне и дозвонился к ней. Забавно только, что звонок был ее тезке. Если бы это случилось днем, то Машка точно немного поиздевалась, но в три ночи развивать ненужный разговор не хотелось. — Вы номером ошиблись, — произнесла девушка и закончила звонок. Перезвонил неизвестный минут через десять, когда Машка успела задремать. — Мышонок, не было у меня ничего с Вероникой. — Номер набирайте правильно, а лучше проспитесь, — пробурчала она. — Да тебе я звоню, Маша Соколова, — произнесли на том конце. Девушка в раздражении отключила телефон. Ну точно, Верка и ее дурацкие приколы! Дала кому-то ее номер, а сама сидит и угорает где-нибудь рядом. Только номер-то московский, хотя, если поразмыслить, редкость ли сейчас иметь карту, купленную в другом городе? Машка набрала подругу и прослушала практически всю мелодию, которая у той стояла на гудке. — Ты чего? — голос у Верки был мертвецки-сонный. — Завтра на первом контрольная по математике. — Ты кому мой номер дала? — Чего дала? — Номер! Телефона! — Завтра поговорим, ненормальная, — Верка отключилась. После контрольной Верунчик в закутке рядом со школьным женским туалетом клялась и божилась, что никому и никогда не давала номер Машкиного телефона без ее ведома. И уж точно, чтобы разыграть подругу. Уверяла очень хорошо, сжимая кулаки и моргая большими карими глазами, что если она врет, то пусть падет на нее страшная кара в виде выпавших волос, а своими каштановыми кудрями Вера Соболева очень дорожила. — Ладно, — смягчилась Машка. — Только странно, что он Маше Соколовой звонил. — Чего тут странного? Мало ли Соколовых в Новгороде? Много ли было Соколовых в Нижнем Новгороде Машка не знала, только аккурат через два дня неизвестный позвонил снова ночью. — Маша. Машечка. Мышонок. — Завел свою «мантру» москвич. — Ну не было у меня с ней ничего. Возвращайся домой с Никиткой. — Слушайте, не звоните больше. Я не та Маша, которая вам нужна, — ответила девушка, сетуя, что не внесла его номер телефона в черный список. — Ты именно та, Маша. Моя. Собственнические нотки в голосе неизвестного оказали на Соколову странное действие. Парня у нее не было и то, что на нее кто-то предъявлял права внезапно взбудоражило. В голове промелькнула вся любовная чушь, почерпнутая из «Сумерек», которыми она зачитывалась пару лет назад. — Мышонок, возвращайся ко мне. — Машка дивилась, что позавчера ей показалось, что у москвича голос противный. Наоборот, он был очень приятный, низкий и с легкой сексуальной хрипотцой, которую только подчеркивал тот факт, что незнакомец опять подшофе. — Не было у меня ничего с Вероникой. Ты же знаешь, меня никто так не заводит как ты. Все отдам, чтобы твою «ласточку» поцеловать. Тут Машке стало по-настоящему страшно, потому что родимое пятно на левой груди в виде птички кроме семьи и Верунчика никто не видел. — Откуда вы знаете? — настороженно спросила Соколова. — Муж и не такое знает, — в тоне москвича сквозило пьяное кокетство. — И то, что ты любишь… Маша завершила вызов и заблокировала номер. Сердце стучало как сумасшедшее. Напрашивался только один вывод, что она стала мишенью какого-то маньяка. — Да брось, — сказала Вера, когда они завтра обсуждали сложившую ситуацию, закрывшись в Машкиной комнате. — Ты же не актриса или певица, чтобы за тобой следить. — Тех, которых в лесу находят или в подворотне тоже не певицы и актрисы. — Так оно так, но ты точно уверена, что это не кто-то из знакомых родителей? Которые тебя еще маленькой видели и про родимое пятно знают? Соколова посмотрела на подругу уничтожающим взглядом. — Ладно, проехали. Значит так, если ты боишься, то самое лучшее новую симку завести. — Верунчик дала дельный совет. Москвич позвонил на новый номер телефона той же ночью. Машка долго смотрела на зловещее мерцание в темноте ставших уже знакомыми цифр, прежде чем ответить. — Я в полицию обращусь, если вы еще раз позвоните. У меня там дядя работает! — придав голосу твердость, угрожала Соколова. — Брось, Машунь. Никакого дядьки у тебя в полиции не работает, — москвич был изрядно пьян и смешно растягивал слова. — Обращусь, скажу, что маньяк звонит. — Да какой маньяк, я твой муж! — возмутились на том конце. — И когда это мы с тобой пожениться успели? — Ну наконец-то на ты… Не поженились еще. Через пять лет поженимся. — Вроде меня не Сара Коннор зовут, чтобы мне из будущего звонить. — Так я с самого что ни на есть настоящего, — хохотнув, ответил москвич. — А имя и фамилия у моего будущего мужа есть? — хитрила девушка. — Сергей. А фамилия твоя будущая — Воронова. Странно, но Машке показалось, что он говорит правду. Что касается своего имени, конечно, а не то, что они поженятся. — Ну и чего ты сейчас звонишь? — Ничего, — сконфужено произнес Сергей. — Просто голос твой хотел услышать. Мать болеет, а меня с работы поперли. Только ты меня успокаиваешь. Да все понимаю, тут спешить нельзя, даже если все знаешь наперед. Я просмотрел все вероятности будущего и во всех мы вместе. Но знаками судьбы не стоит пренебрегать. Я и не позвонил бы тогда, если бы не пьяный был. Воронов сам отключил связь. А Машка лежала без сна до самого утра. — Вот его страница ВК, только заходил он последний раз месяц назад. Мать моя женщина, статус — «Ясновидящий», — хохотала Верка. Соколова отобрала у подруги ноутбук. На странице Воронова было море информации о Нострадамусе, друидах, картах Таро и прочей мистической чепухе, кроме фоток владельца и личных данных. Хотя то, что она узнала уже не предвещало ничего хорошего, ведь Сергей считал, что он обладает экстрасенсорными способностями. — В следующий раз узнай, что у тебя будет по математике за год, — смеялась Верка. — Должен быть какой-то толк от твоего муженька. Добавишься в друзья сейчас или пять лет подождешь? Сергей не звонил месяц, и Машка готова была признаться, что ждет его звонка больше, чем дня своего рождения. Все-таки москвич это самое интересное, что с ней произошло в жизни. Наконец-то он позвонил. Долго молчал прежде чем сказал: — У меня командировка в Новгород. Буду через два дня. — И к чему ты это говоришь? — Да ни к чему. Теперь Соколова молчала, но потом решилась: — Пиши адрес. Встретиться она предложила в «Березке». До дома недалеко, но с другой стороны, все ее знают и, если москвич полезет приставать, заступятся. Правда маме потом все доложат, но все лучше, чем жертвой маньяка стать. И чего это она так вырядилась, Машка не понимала. Ведь не смотря на промозглый ветер, девушка надела короткое черное обтягивающее стратегические места, как говорила Верунчик, платье. Да еще стрелки на глаза навела, да и помаду выбрала ало-красную, матовую, прибавив себе несколько лет к паспортным шестнадцати. В кафешку она вошла изрядно продрогшая. В условленном месте, лениво развалившись на стуле и покуривая сигарету, ее ждал будущий муж. — Здрасте, — Соколова уселась напротив москвича. Сергей сдержано кивнул, неотрывно смотря на нее таким мужским оценивающим взглядом, холодным и колючим. Машка же во все глаза разглядывала своего суженного. Конечно, он был ее старше, это она поняла еще из ночных бесед, лет двадцать пять, не меньше. Но ожидала она чего угодно, только не черных крашеных волос, конструированных гелем или воском, как будто сейчас девяностые. В Машкином понимании нормальные мужчины такое не делают, а что волосы были крашеные указывали светло-русые брови над синими глазами. Губы Сергея были пухлые, женские, не чета ее тонким. И вообще он был таким, таким… Короче, не в ее вкусе! Девушка, подавив вдох разочарования, посмотрела, что Сергей для нее приготовил. На столе рядом с корзиной c фруктами стоял молочный коктейль и пирожное «картошка» в шапке из взбитых сливок, Машкины любимые сладости. Детские. Почему-то от этого стало вдвойне неуютно и обидно. — Это ты захотела встретиться, — Сергей выпустил струйку дыма. — Это я тебе пьяная названивала несколько месяцев? — Иногда очень сложно — просто ждать тебя. — Ты серьезно думаешь, что через пять лет мы с тобой встретимся и я в тебя влюблюсь? — Вообще-то уже через четыре года и да, я в этом уверен. — Это ты на картах нагадал или белочка нашептала? Сергей оставил вопрос без ответа и смотрел не мигая, широко распахнув глаза. Выглядело это неожиданно очень устрашающе, что холодом пробирало до костей. Машкиного воинственного настроя поубавилось. — Ты мне снишься. — Внезапно признался он. — С детства. — Это как в «Дюне» Герберта? Воронов промолчал. — А почему не сейчас? — поинтересовалась Соколова. — Почему любви, заключенной на небесах, прямо сейчас не случиться? — На все свое время. Ты ешь давай. Провожал он ее молча. Сергей накинул ей на плечи свою кожаную куртку и шел рядом. У Маши сложилось стойкое впечатление, что Воронову эта встреча была так же неприятна, как и ей. Странный он, фаталист, больной на всю голову. Вбил же себе, что она его судьба. Машка фыркнула под нос. В любви, конечно, она была соплей зеленой, но чисто по-женски она чувствовала, что это или сразу возникает, или уже никогда. И уж точно не через пять лет по какому-то небесному расписанию. Ей даже было немного жалко Воронова. Хотя приятно, конечно, слышать, что она кому-то являлась в пророческих снах. — Давай здесь прощаться, а то матери расскажут, — Маша решила, что даже если он и ясновидящий, точный ее адрес знать ему вовсе не обязательно. — Ладно, — Сергей покачал головой. — Тогда… До встречи в будущем, — ухмыльнулась Соколова, протягивая ему куртку. — До встречи. Через четыре года в Санкт-Петербурге, — Воронов повернулся и пошел. — Эй, а чего я буду в Питере делать? — окликнула его Машка. — На каникулы с подругой из университета приедешь. — Сергей упорно шел в направление кафешки. И тут девушку разобрало любопытство, потому что любовь любовью, а ЕГЭ на носу. — А на какой факультет мне поступать? — Строительный! — На кой мне строительный-то нужен? — Возмутилась Машка, ведь в будущем она видела себя экономистом, но москвича уже и след простыл. Соколова потопталась еще немного и пошла домой. Она подала документы в архитектурно-строительный университет! Во-первых, она проходила по баллам на бюджет, что для небогатой семьи было весьма важно, во-вторых, дядя Миша, папин близкий друг, обещал пристроить ее в свою фирму, в-третьих, конечно, Маша не афишировала это родителям, но на строительном было полно парней. А Верунчик, к сожалению подруги, уехала в Тверь, штурмовать академию народного хозяйства при Президенте РФ. В Твери в наличии, кроме актуальной сейчас в связи санкций специализации, была также родная тетка, у которой можно было остановиться и парень, с которым Вера длительно переписывалась. Время шло своим чередом. Учеба, первая «серьезная» влюбленность, которая на проверку оказалась всего лишь причиной удовлетворить свое сексуальное любопытство, новые друзья. Об экстрасенсе Воронове Машка не вспоминала, словно и не было этих ночных разговоров. Не вспомнила даже тогда, когда одногруппница Кристина предложила съездить в августе на неделю в Питер. С коньками не заладилось у Маши с детства. Хотя фигурное катание она обожала, но Светлана Николаевна, медсестра травмпункта ни в какую не хотела их покупать дочери. И потому, как только Кристина предложила покататься на роликах, Соколова сразу согласилась. Она даже проехала, как ей показалось, весьма достойно, покуда в шею не укусило насекомое. Кристинка укатила к ларьку с мороженым, а Маша сняла шлем, потирая шею и… Потеряла равновесие. Чудно это было. Небо поплыло в одну сторону, а Машкина голова в другую. На мгновение стало тихо-тихо, как будто находишься под водой, и вместе с этой странной тишиной пришло осознание того, что это все. Конец. Только сильные мужские руки, схватившие ее за плечи, не позволили затылку стукнуться об асфальт. Глаза у него были синие, большие. Нос красивый, прямой, да и небритость придавала ему такой сексуальный вид. И чего это она решила тогда в «Березке», что он страшный? — Не ушиблась? — его глубокий голос был спокоен, как и положено уверенному в себе мужчине. — Да, — пролепетала Маша, когда ее бережно поставили на землю, поддерживая за руки, чтобы она еще раз не упала на чертовых роликах. — То есть — нет. — Так да или нет? — Сергей усмехнулся, но как-то по доброму, породному и тут Соколова поняла, что влюбилась. Любовь накрыла Машку с головой. В ее мыслях, сердце и теле царствовал один Воронов. Он был таким… Необыкновенным! Потрясающе умным, самым красивым, очень сильным и мистически загадочным. И это была самая малая часть его достоинств. — А ты мне сначала жутко не понравился, — поведала Маша, когда они прогуливались под руку по мостовой. — Просто обидно, что такой дурой была. — На все свое время, — философски заметил Сергей. — Ты снова о своей судьбе? — фыркнула Соколова. Сергей удивленно приподнял бровь. — Да, да, не смотри так. Все это глупости насчет предопределенности, тогда получается, что человек ничего не выбирает и ничего не в силах изменить.   — Человек грандиозная сумма огромного числа обстоятельств, которая задает то русло, в которых движется наша жизнь. — Я не умею плавать. Хотя, чего я тебе рассказываю, ты и сам все знаешь. Если мне суждено стать твоей женой, то я сейчас прыгну в воду и не утону? Может меня вообще вернет к тебе обратно прямо как на батуте? — Машка в стервозном порыве перекинула ногу через ограждение. — Ай-ай, — завопила она от боли, так как Сергей не церемонился, затащил ее обратно, сжав предплечье и чуть ли не выдрав клок волос. — Дура! Я тебя люблю, понятно?! — Стиснул он девушку в объятьях. — Мы связаны, но это не значит, что быть вместе это не наш собственный выбор! Маша жалась к теплому мужскому обнаженному боку. Так хорошо в постели ей еще никогда не было. Даже стало стыдно за те неловких пять раз с сокурсником Максимом, которому она отдала свою невинность. Если бы Воронов появился на полгода раньше… Но Сергея, казалось, факт, что он у девушки был не первым нисколечко не беспокоил. Он лежал, расслабленный, нежно поглаживая ее волосы. — Свадьбу в Нижнем сыграем? От счастья сердце готово было выпрыгнуть из груди, но неожиданно из глубины души поднялась чисто женская вредность. — А мое согласие-то уже никому и не нужно? — Нужно! — пошел на попетую Сергей. — Еще как нужно. А то еще решишь под машину прыгать, судьбу проверять. — С проверками покончено, — буркнула Машка. — То-то же, — Воронов чмокнул в кончик ее носа. — Ну как, через десять дней в Нижнем? Твоя родня успеет приехать. Опять же у Светланы Григорьевны отпуск, поможет с организацией. Откуда Сергей точно знал, что у ее мамы в это время отпуск девушка старалась не думать. Для Воронова сказать что-нибудь невзначай о будущем было в порядке вещей. Он как будто и не напрягался особо, а эффект, которые производили на людей такие пророческие мелочи был колоссальный. Так что, если она собралась выходить замуж за ясновидящего, с этим нужно смириться раз и навсегда или уходить. Только… — Разве не заявление в ЗАГС не надо подавать заранее? За два месяца? — Машка подняла голову с мускулистой мужской груди, недоверчиво смотря в лицо любимого. — Я через Госуслуги подал, — подмигнул Сергей. Соколова, удовлетворенная ответом, успокоилась. На минуту. — Так через Госуслуги тоже нужно ждать два месяца! — Так я и подал два месяца назад, — засмеявшись, Сергей подмял девушку под себя. Свадьба была знатная. Не гламурная-столичная, а на широкую ногу, хлебосольная, когда гуляешь всем двором. Родственников Соколовых собралась тьма-тьмущая, что в обычной двушке их было не разместить. На помощь как всегда пришел Сергей, сняв гостиницу для оравы гостей. Сама Машка была абсолютно и бесповоротно счастлива, ведь через час она должна соединить свою судьбу с любимым мужчиной. Только отсутствие Веры немного омрачало этот волшебный день. Верунчик запаздывала из своей Твери и Машке, вместо того, чтобы подставить свою гладкую черную шевелюру для создания кудрей как в старые добрые времена школьной подруге, пришлось довольствоваться услугами наемного визажиста. Но услышав громкий голос наконец-то прибывшей Верки она выскочила в коридор как была: в корсаже, с огромными бигудями на голове и незаконченным макияжем. — Мать моя, женщина. Настоящая красотка! — Верунчик заставила ее покрутиться, демонстрируя пышное белое платье. — Ни фига себе кружева! — Сергей заказывал, — отозвалась Светлана Григорьевна с кухни, она благоволила к будущему зятю. — В Италии. — А помаду надо стереть, — Вера быстро взяла дело в свои руки. — Ты куда смотрела, слишком темная. — Да она сейчас только на Сергея и смотрит, Вероника, — нарядная Светлана Григорьевна вышла в коридор. Машу словно обухом по голове ударили. Розовые пушистые облака, на которых девушка прибывала всю последнюю неделю развеялись словно дым, а падать на землю было еще как больно. В голове пульсировало только имя «Вероника», и то что ее нужно остерегаться, потому что у нее с Сергеем «ничего не было». — Кто это Вероника? — Да ты, мать, совсем от любви кукушечкой поехала, я же по жизни Вера, а по паспорту Вероника Николаевна Соболева. Ну, а дальше что? Да, собственно, все, как и должно быть. Сергей выиграл «Битву экстрасенсов», доказав, что в этой передаче иногда побеждают действительно одаренные люди. Маша закончила свой универ, попутно успев еще стать матерью чудесного мальчика, Никиты Сергеевича Воронова. И пока не осчастливила строительную отрасль своим выходом на работу, но превосходно справляется с ролью хранительницы очага. А вот с Веркой-Верунчиком-Вероникой она почти не общается. Потому что раз судьба послала такой знак, нужно быть глупцом, чтобы его проигнорировать. Или конченой дурой. А береженого, как известно, и Бог бережет.