Сакура резко открыла глаза, понимая, что не может пошевелиться. Её руки и ноги были крепко зафиксированы древесными корнями. Харуно была без сил. Чакры почти не осталось из-за того, что она пережила в гендзюцу Обито. На её лице читалась неописуемая боль, которая раздирала внутренние органы, терзая душу острыми когтями.
— Я чувствую, — прошептала она, когда Учиха начал подходить к девушке, хватая её за горло.
— Нет! — он с силой ударил её по лицу. — Это лишь малая часть того, что я чувствовал! — он сжал её челюсть, пока не послышался хруст, от чего куноичи жалобно всхлипнула, а из уголка рта потекла струйка крови. — Ты недостойна быть похожей на нее! Ни капли, — Обито резко обернулся, чувствуя знакомую чакру. — Не подходи, а то она умрёт, — процедил Учиха, поднося кунай к животу куноичи, что бултыхалась в воздухе, харкая кровью.
— Я лучше умру, чем буду чувствовать твои касания на моем теле, — Сакура плюнула в Обито, когда почувствовала, что у нее хватит сил на слабый удар. — Мне жаль… тебя, — с этими словами Харуно направила чакру в корень дерева, от чего тот надломился, а ловкая куноичи тут же достала танто* освободившейся рукой и с силой ударила по другому корню.
Обито резко развернулся, но тут же почувствовал нарастающую угрозу. Сюрикены, которые запустил Какаши, пролетели сквозь него, давая шанс Сакуре ударить Учиху.
— Получай, — процедила куноичи, резко кидая сенбоны* в жизненно важные точки.
— Не получится, — Обито каким-то образом увернулся, а сзади Сакуры появилась армия белых Зецу, схвативших её за руки, запуская свои споры, которые моментально облепили все тело Сакуры, выкачивая из неё силы, которые накопились за маленький период времени. Залепив даже рот, они начали оттаскивать Харуно вдаль.
— Камуи! — крикнул Обито, перемещая бывших друзей в другое измерение. — Не хочу, чтобы твоя любовь нам помешала, — он сверкнул глазами, вставая в боевую позицию.
Какаши побежал к противнику, замахиваясь правой рукой, чтобы нанести удар. Все началось с тайдзюцу. Обито блокировал любые удары, ловко уворачиваясь, он сам пытался задеть Хатаке, однако тот также был неплох и уклонял корпус, чтобы не получить урон. Присаживался, когда рука пролетала над головой. Быстро реагируя на движения, Какаши отпрыгивал назад или резко приседал, делав подсечки ногой, чтобы повалить противника, но при попытке очередного удара, Обито развернулся через плечо, одновременно резко вытягивая ногу, от чего Какаши отлетел на пару метров. Их взгляды, полные гнева и неимоверной злобы встретились, когда Хатаке приподнимался с земли, а Обито уже достал кунаи, чтобы быстро расправиться с жертвой. Это всё до жути напоминало былые времена, когда они тренировались и бились друг с другом, словно повторяя тот бой, но возможно с другим исходом.
— Я убью тебя, — процедил бывший друг. — Даже не жди пощады, — закричал он, разрезая лезвием воздух, заставляя Какаши перекатиться и вскочить на ноги, доставая свое оружие.
— Посмотрим, — глаза шиноби из Скрытого Листа сверкнули, когда в воздухе послышался звон металла. — Не смей трогать Сакуру! — крикнул Какаши, кидая свой кунай, который оцарапал кожу на щеке, оставляя царапину, но она моментально зажила, благодаря регенерации клеток Хаширамы.
— Они подружатся с Рин, — на лице Учихи появилась болезненная улыбка, когда в его голове всплывал образ умершей девушки.
«Постарайся Обито. Стань лучшим Хокаге и позволь мне увидеть, как ты спасёшь мир! Это обещание».
Лицо Обито скривилось при словах его возлюбленной, которые снова появились в его голове. Он хотел достичь мира, но путем войны.… Но разве это будет мир? Когда все люди будут висеть, словно в коконах, находясь в вечном мире грёз.
— Мы же были друзьями, Обито, — крикнул Какаши, избегая лезвия, который пролетал в миллиметрах от кожи. — Почему ты стал… — его брови нахмурились, а глаза расширились от боли, когда Учиха разрезал жилетку и задел шрамы, полученные недавно. — Она никогда не примет тебя таким! — Хатаке отпрыгнул назад на пару метров, чтобы отдышаться.
— Заткнись! Ты не сдержал общение! Ты убил мою Рин! — в ярости кричал Обито, бросая кунай вперед. — Катон: Огненный шар! — громко крикнул Учиха, моментально складывая печати, поднося указательный и средний палец правой руки, вслед выдыхая сгусток чакры, который моментально принял форму огненного шара, летящего прямо к Хатаке.
— Дотон: Земляная Стена, — в ответ крикнул Какаши, складывая четыре печати, ударяя ладонями по почве, из которой тут же выросла стена, хоть как-то защищающая от шара.
«Сакура!» — это имя крутилось в его голове каждую минуту. Он обязан был её спасти, не мог просто так отступить.
В это время белые Зецу, которые оттащили Харуно, начинали издеваться над ней, принося ужасную боль, медленно разрезая кожу лезвием или хватая за горло, пытаясь задушить. Их лица были полны ярости и желанием приносить боль шиноби, которые сопротивлялись их действиям. От безысходности хотелось умереть на месте. Руки и ноги были крепко связаны веревками. Лицо, припухшее от сильных ударов, небольшие порезы на видимых участках кожи. Для них причинять боль было весело. Смешно. Им приносило огромное удовольствие брать под руки жертву и тащить по почве и камням, от чего кожа быстро стиралась и начинала кровоточить. Но то, что ты чувствуешь нельзя показывать противникам. Они не поймут эту боль, пока их самих не будут избивать и душить. Им повезло, они и так ничего не чувствуют кроме страсти к причинению боли. Харуно пыталась сопротивляться и вставлять колкие фразочки, за которые её тут же начинали бить. Ей было больно. Внутри все умирало с каждым новым ударом и мыслей о том, что никто её не спасёт. Никто. Обито и Какаши слышно не было. И в голове возникали мысли. Или они разошлись или бьются где-то далеко на смерть. При мысли, что Хатаке может погибнуть пробегали мурашки, а глаза начинали невольно слезиться, представляя его израненный труп, лежащий около ног девушки, которая отправилась бы за ним следом. Или бы её специально не убивали, чтобы Сакура страдала, ревела, а в итоге захотела убивать, стать другим человеком.
— Нравится? — сказал один из Зецу, вновь хватая девушку за горло, сжимая все сильнее и сильнее, от чего в глазах начинало темнеть, а силы медленно покидали её тело.
Как только его белая рука ослабила хватку, Сакура начала судорожно вдыхать воздух, слегка опустив голову вниз, закусывая нижнюю губу, чтобы сдерживать слёзы. В душе разгоралась ненависть. Хотелось убить каждого. Собственноручно. Смотреть в их тускнеющие глаза, чувствовать, как жизненная энергия улетучивается, а сердце перестает отбивать привычный ритм. Но только одно «но». Это работает с людьми. А белые Зецу — не люди. И каково им умирать не знает никто, кроме них самих.
— Нравится?! — хором крикнули все остальные, подходя к Харуно, их желтые глаза игриво наблюдали за тем, как куноичи брыкается, при очередном удушении или порезе.
— Давай, режь! — закричала Сакура, когда к горлу поднесли остро заточенный кунай. — Чего ты ждешь? — истошно кричала девушка, пытаясь сорвать веревки с рук. Но в её глазах читался страх смерти. Словно она прогоняла эту картину со стороны, как по её горлу резко провели лезвием, а на белое тело Зецу брызнула свежая и горячая кровь. Как Харуно медленно упала, глухо ударяясь о землю, захлебываясь в собственной крови.
Один из Зецу схватил девушку, пытаясь намотать на кулак короткие волосы, в итоге при неудачной попытке он с силой потянул их, отчего пару прядей вырвались и упали на землю рядом. Другие в свою очередь начали давать пощечины, оставляя красные следы или бить в солнечное сплетение, наслаждаясь её страданиями.
— Что вам надо от меня? — исподлобья спросила Сакура, когда почувствовала, как один из Зецу случайно надрезал веревку, когда из его рук выпал кунай.
— Боли. Страдай, нам это нравится, — один из них ехидно ухмыльнулся, когда увидел, как девушка начала легонько шевелить руками, чтобы высвободиться. — Даже не думай сбежать, — его глаза сверкнули, когда двое других подошли сзади, резко хватая куноичи под руки, заламывая их с каждой секундой увеличивая давление все сильнее.
Изумрудные глаза расширились от болевого шока, когда суставы начали хрустеть.
— Хватит, — закричала Сакура, пытаясь вырваться из сильной хватки противников. — Прошу! Хватит! — её брови приподнялись, когда послышался громкий хруст в одной из рук, а глаза распахнулись от невыносимой боли при переломе.
— Ты же шиноби, терпи, — они громко засмеялись при виде страдающей жертвы, над которой проводили очередные пытки. — А еще героем войны зовётся. Ты такая слабая, — один присел на корточки, упрямо смотря в заплаканные зеленые глаза.
— Обито говорил, чтобы мы её просто держали, — напомнил другой, стоящий сзади всех, наблюдая за всем этим.
Девушка истошно закричала, когда во время залома левой руки в сустав резко ударили. Обе руки повисли, а Харуно сквозь боль пыталась привстать, однако её быстро повалили на землю и прижали, чтобы та не могла двигаться. Из глаз невольно бежали слёзы из-за невыносимой боли в руках, которая с каждым мгновением становилась всё сильнее и сильнее. Девушка прикрыла глаза, падая в обморок от болевого шока.
— Она умерла? — недалеко послышались тихие перешептывания. — Нет, она дышит.
Грудная клетка Сакуры тяжело вздымалась, а по её внешнему виду можно было сказать, что она похожа на мертвеца. Сильные кровоподтёки под глазами, маленькие царапины и следы от ногтей на щеках, синяки на шее, от сильной хватки. Пару прядей волос хаотично лежали на земле. За что ей всё это? Почему страдает она, если совершенно ничего не сделала этому гребанному миру?
«Где же ты, Какаши-сенсей?»
Словно чувствуя, что Сакура находится в очень тяжелом состоянии, Какаши приготовился нападать, чтобы поскорее закончить этот бой. Вокруг повисло темное пепельное облако, в котором почти ничего не было видно. Используя свой шаринган, Хатаке пытался уловить любые движения, забыв о различных обманках, которые легко могли подставить его в данный момент. Справа послышался некий свист и как только Какаши развернулся, складывая печати, то с другой стороны выскочил Обито, буквально впечатывая бывшего друга в остатки земляной стены. Голова шиноби отлетела от стены, слегка теряясь в пространстве, он оказался уязвимым и как раз этим воспользовался Обито, втыкая кунай в его левое плечо. Глаза Какаши распахнулись от физической боли. Это была битва насмерть. Не то, что было давным-давно, когда после тренировки соперники протягивали друг другу руку помощи. То, что происходило между этими двумя, было неописуемо. Было больно ощущать, что теперь они были врагами. Настоящими.
«Прими мой подарок, Какаши. Это мой шаринган.»
— Даже если солнце заходит, и ты теряешься в тёмной ночи, — начал Хатаке, отпрыгивая от безумного соперника, который с радостью смотрел на окровавленное лезвие.- Всегда знай, что настанет утро, и ты найдешь дорогу, — он приложил ладонь к ранению, уводя челюсть в сторону, чтобы сдерживать боль. — Разве ты не помнишь, как нам это говорил Минато-сенсей? Обито?!
— Бред, такой бред, — Обито начал заливаться смехом, словно сходил с ума. — Никакой дороги не найти, Какаши! — из его ладони вырос черный приёмник, который он использовал в виде оружия.
— Ты не принадлежишь себе. Ты пуст. Реакции, смех, слова, жесты, взгляд… Это не ты. Твоё лицо имеет только одно выражение — гнев. Скрываешь свою боль и думаешь, что тебе будет легче, если ты будешь убивать? Если будешь видеть страдания других? Зачем? К чему всё это? — Какаши вновь уворачивался от ударов, держа кунай в правой руке, так как левой было больно двигать. — Всё, что ты пока имеешь, это страх. Страх того, что если ты начнешь снова чувствовать, то тебе сделают вновь больно, но ты не замечаешь, как делаешь других людей такими же как и ты! Убиваешь родных на глазах шиноби. Остановись, Обито! — глаза Хатаке грозно сверкнули, когда он начал замахиваться, чтобы нанести удар.
— Я — никто. И я не хочу быть кем-то. Всё, чего я хочу — это исполнение плана «Глаз Луны». Этот мир совершенно никчёмен… в нём не осталось ничего, кроме отчаяния, — прохрипел Учиха, блокируя сильный удар.
«Я стану Хокаге!»
— Время сделало меня таким. Этот мир жесток, все люди в нём гнилые и хотят лишь одного — быть сильнее, лучше, превосходить друг друга во всём! — его глаза сощурились. — Все страны объединились против меня! А что будет потом, когда я умру? — Обито закричал, резко пиная Хатаке в живот. — Опять будет война! Мира не будет! Никогда! — от его тембра пробежал холодок. — Что ты хочешь от меня, Какаши? Что тебе нужно? — он преподнёс лезвие к горлу бывшего друга, который не успел встать. — Лично я хочу, чтобы ты страдал. Почувствовал ту боль, которую чувствовал я! — он слегка надавил на горло, разрезая верхний слой кожи. — Я убью её, — еще громче прокричал он, когда Хатаке вывернулся и ударил его по спине.
По телу пробежала дрожь. Он мог убить её. А может и уже убил с помощью белых Зецу, ведь он не остановится. Ни за что. Но ведь Харуно ничего не сделала ему, кроме того, что стала дорога Какаши. Эта была главная ошибка. Самая главная. Цель Обито причинить ту же боль, которую когда-то принес Какаши и вселил ненависть в сердце юного подростка. Перед глазами шиноби пронесся недавний поцелуй, от чего внутри стало жечь от боли. Обито добрался до неё. В разуме сливался образ Рин и Сакуры. Ему казалось, что он уже убил и Харуно
своими руками. Своими словами. Своими действиями. Всем своим.
— Нет, — холодно отрезал Какаши, прикладывая левую ладонь к правой руке, концентрируя чакру. — Убей меня, её не тронь! — появилось некое свечение, означающее лишь одно. — Райкири.
— Нет смысла убивать тебя, меня интересует лишь она.
В воздухе повисло напряженное молчание, слышен был лишь треск молний, от дзюцу Какаши. В горле появился ком, когда Обито вытянул руку с приёмником перед собой, готовясь к очередной атаке. Их глаза встретились. Смятения и страха не было. Лишь четкая уверенность в своих действиях и полное понимание того, что сейчас произойдет. Между ними сокращалось расстояние, сначала медленно… Но буквально через пару секунд они рванули и бежали друг на друга с приоткрытым ртом, который хотел кричать от накала чувств, каждая лицевая мышца выражала гнев, которым было пропитано абсолютно всё в этом месте. В эту минуту. Эту секунду. Резкая боль пронзила всё тело, когда черный приёмник Учихи прошел насквозь грудной клетки, но и райкири пронзило грудь Обито, от чего тот сморщился и стиснул зубы, чувствуя боль. В глазах все потемнело, а изо рта потекла струйка крови.
— Видишь ли, Какаши. У меня нет сердца, — прохрипел бывший друг, отходя от корчащегося Какаши. — Смотри! — его руки показали дыру посредине груди. Его саркастическая улыбка словно говорила о том, что он выиграл. Победил. Но спустя пару мгновений он исчез, а сзади Хатаке послышался голос. — Теневой клон, — он громко рассмеялся, обходя Какаши.
— Когда? — перед глазами шиноби из Скрытого Листа промелькнула вся жизнь, когда он почувствовал, что почти не может шагать и противостоять Обито.
— Камуи! — вскрикнул Обито, перенося их обратно на поле боя.
Упав на колени, не в силах встать от ранения и нехватки чакры, Какаши приподнял голову.
«Нет».
Где-то в метре от него находилась девушка, которую бесцеремонно схватили за волосы, приподнимая голову и ударяя ладонями по щекам, чтобы та очнулась. Руки болтались в воздухе в такт сильному ветру, предвещая шторм. Все лицо было изуродовано различными следами от ногтей, порезами, которые были нанесены лезвием. Свежие кровоподтеки под глазами давали знать о том, что девушку били на протяжении долгого времени. От чего по телу Хатаке пробегала дрожь, а в сердце зарождалась дикая ненависть, которая приливала ко всем органам, давая немного сил. На шее кожа была синяя, а в некоторых местах уже фиолетовая от крепкой хватки Зецу, которые душили её при каждой колкой речи или неправильном поведении.
— Сукин сын, — прохрипел Хатаке, пытаясь встать. — Отпусти её… ублюдок, — он прислонил ладонь к ране, когда та начала сильно кровоточить.
— Нет, — Обито рассмеялся, подходя к Харуно. — Ну что же, детка. Устала от мучений? — он присел на корточки, приподнимая лицо девушки, которая начинала приходить в себя. — Очнись уже, — с силой сжав её подбородок, Сакура распахнула заплаканные глаза.
Почти ничего не видя из-за пелены, которая была на глазах, Харуно моргнула. Солёные слёзы бежали по щекам, принося жгучую боль, разъедая порезы. Розовые волосы приобрели более темный оттенок из-за крови и грязи, которая находилась на голове. Пряди лезли в глаза и рот, словно нехотя, чтобы девушка что-то видела или говорила. Зрение то и делало, что расфокусировалось или наоборот приходило в норму. В её голове эхом отдавались различные крики или простые слова. Лишь одна интонация. Один тембр, позволил прийти в себя.
— Сакура! — хрипло крикнул Какаши, когда сзади его схватили белые Зецу, выкачивая остатки чакры. — Прекрати, Обито, хватит, — он сжал ладони в кулаки настолько сильно, что послышался хруст. — Подумай о Рин, — также громко произнес он, тем самым заставляя Сакуру слегка приподнимать голову и переводить взгляд на крик.
— Что мне о ней думать, если она мертва?! — Учиха отошел от девушки, бросая её на землю, подходя к Хатаке. — Ты не смог позаботиться ни о Рин, ни о Сакуре. Какой из тебя шиноби? Ты хуже отброса, — он плюнул под ноги бывшему другу, медленно переводя взгляд на стонущую от боли куноичи.
Девушка затуманено наблюдала за всем этим, словно думая, что это сон или галлюцинации. Глаза потухали с каждой минутой. Лежа на холодной и сырой от крови земле, Сакура пыталась хоть что-то сказать, но боль, которая возвращалась вместе с разумом, не давала даже глубоко дышать. Она лишь стонала и что-то очень-очень тихо шептала. Сакура хотела закричать от горечи, когда увидела пепельные волосы Хатаке. Она не хотела, чтобы он видел её такой. Боялась, что Какаши умрёт. Ведь скорая смерть Сакуры была неизбежна.
«Или сама…. или его и твоих друзей, абсолютно всех — ехидно прошептал Зецу, чтобы девушка сама догадалась, о чём идёт речь».
— Уходи, — сквозь стиснутые зубы довольно громко сказала куноичи, тем самым принося себе мучения. — Уходи, Какаши.
Хатаке смерил её ледяным взглядом, буквально говоря, что он не уйдет. Сакура не видела его раны, её глаза были лишь устремлены на его лицо, которое вмиг стало таким чужим и недосягаемым. Внутри эмоции начали приглушать боль и дышать становилось легче, однако то, что теперь творилось в голове, было не описать. Харуно прекрасно знала, что не позволит ему умереть, однако идти на смерть ради него было таким необдуманным решением. Сердце не хотело боли, которая жила в девушке с рождения. И всё-таки Сакура была отвергнута. И не раз. И если умрёт Хатаке, то даже на другом свете, девушка не найдет себе покоя.
— Зачем ты тут? — прошептала девушка, когда набралась сил, чтобы заговорить.
— Я здесь ради тебя, — эти слова врезались в сердце, словно втыкая ножи. — Ты не погибнешь здесь, — Сакура не хотела всё это слышать. Все эти слова не приносили тепла, а лишь еще больнее давили на совесть и эмоции.
— Ты и так уже бросил, — из глаз девушки вновь полились слёзы. — Я прошу тебя…
Однако Харуно так и не смогла договорить, её резко пнули в поясницу, от чего та вскрикнула от боли, еще сильнее закусывая нижнюю губу. Чувствуя металлический вкус крови, в голове у Сакуры проносились картинки из гендзюцу, от чего девушка еще сильнее зарыдала.
— Как ты можешь о ком то заботиться? Ты бесчеловечен, как и твои действия, — девушка прикрыла глаза, когда почувствовала, что сзади неё стоит Зецу. — Если бы ты дорожил мной, то не отвергнул так глупо. Даже если ты что-то чувствуешь… — Сакура говорила совсем не то, что лежало у неё на душе. — Ничто не вечно, — мысленно убивая себя, прохрипела девушка. — Никто не вечен.
Какаши вслушивался в её слова, понимая, что натворил. Ведь она как лепесток, может завянуть за мгновение. Он понимал, куда тянется, на что покушается его сердце. Все эти чувства появились так странно, так спонтанно, что он даже не понял, как девушка стала для него не просто бывшей ученицей. Простые душевные разговоры, случайные касания, румянец, который часто появлялся на щеках при похвале. Хатаке не знал, как опять выстроить ту стену между ними, чтобы спокойно слышать её упреки, сказанные в шутку.
" — Какаши-сенсей! — милая усталая улыбка красовалась на лице куноичи, которая только что спасла двоих шиноби из деревни Скрытого Песка. — Есть какие-либо новости? — осторожно спросила девушка, почти вплотную подходя к бывшему учителю.
— Новости? Хм, — шиноби задумался, приподнимая голову вверх, чтобы не смотреть на манящее лицо. — Если тебя это интересует… Ну я, скорее всего, отправлюсь в другое место на неделю, — он почесал затылок, переводя взгляд на зеленые глаза ученицы, от чего сердце дрогнуло. — Или может на вечность, если погибну, — он улыбнулся одним глазом, однако через пару мгновений скрючился от удара.
— Не смейте так говорить! — Харуно разжала кулак, разгневанно смотря на семпая. — Ой, простите, — Сакура приоткрыла рот, чтобы начать приносить извинения за свой характер и необдуманный поступок.
— Хороший удар, — прохрипел сенсей, всё еще улыбаясь одним глазом. — Но постарайся держать себя в руках, — он взлохматил волосы девушки, говоря о том, что не злится».
Даже этот удар значил для него что-то важное. Любое касание откладывалось в его голове, анализировалось. Взгляд, жест, слово — всё это имело значение для него. Иногда, сидя на каком-нибудь валуне, он уходил в себя. Раздумывая над всем, но первым делом в его разум лез образ девушки, который он не мог выкинуть из головы. Большие зеленые глаза, взлохмаченные волосы, холодные руки, тонкие бледные губы… Каждый раз упрекая и ненавидя себя за мысли, за его влечение, которое возникло так резко. Хотелось крепко обнять, поцеловать её в лоб и сказать, что она ему дорога. Но это лишь сказки, которые возникали в голове. В реальности ничего такого не могло быть.
Возможно, всё это было из-за перенапряжения и в скором бы прошло, оставляя обычные дружеские отношения.
Когда он отвергнул её, то готов был убить себя прямо на месте. Вспороть живот, захлебываться в собственной крови. Видя её заплаканные глаза, покусанные губы и кровь, которая капала с ладони… Хотелось так много сказать. Но нельзя. Он должен был оттолкнуть её, тем самым обернув всё в ошибку, чтобы Харуно не могла развивать свои чувства. Да, это по нечеловечески. Но что еще оставалось делать, когда Хатаке знал, что Обито будет мстить за прошлое. Заставит страдать и переживать тот день раз за разом в гендзюцу или воплотит его в реальность.
Но он не мог оставить её сломленной, не пересилил себя…. Какаши бросился за девушкой, пусть и не сразу. Хотелось просто подойти, обнять и извиниться. Поговорить по душам и обсудить многое, что раньше все никак не получалось. Спросить у неё, откуда у неё эти чувства? Ведь она не показывала их, а тщательно скрывала от любых глаз.
— Хватит жевать сопли, — закричал Обито, вновь подходя к лежащей девушке. — Вставай! — хмуря брови, рявкнул он, от чего по телу пробежала дрожь.
Харуно предприняла попытки привстать, однако сил, чтобы легко вскочить на ноги не было, тем более без помощи рук.
— Что ты чувствуешь, Какаши?! — он подозвал белых Зецу, чтобы те поставили девушку на ноги. — Каково видеть человека, который тебе дорог…. И не в силах помочь ему? Каково тебе?!
Но в ответ было лишь молчание, которое резало слух и не доставляло удовольствие Обито. Он жаждал грустных речей, пламенных извинений и просьб, отпустить девушку… Но таковых не последовало.
— К чему ты это все ведешь? — после длительного молчания спросил Хатаке, кое-как держа себя в руках. — К чему этот цирк? — он пытался хоть как-то отвлечь его разговорами и набрать в себе сил, чтобы вырваться из очень крепкой хватки Зецу.
— Ты и так давно уже догадался, — процедил Обито, хватая кое-как стоящую на ногах девушку за волосы. — Тебе не больно видеть, что она страдает? Ты чувствуешь то, что лежало у меня на душе долгие годы! — он резко отошел от девушки, вытягивая перед собой кунай на уровне груди.
Внутри всё сжалось, когда она увидела лезвие. Сердце пропустило удар, при понимании того, что требуется от девушки. Это шоу…. Этот цирк…. Ради того, что Хатаке страдал еще больше. Но Харуно не могла отказаться, ведь тогда умрут многие люди. Сакура не могла жертвовать таким. Остаться живой, но не смочь спасти остальных.
— Сакура? — прохрипел Какаши, видя, как девушка сделала шаг к кунаю. — Что ты делаешь? Остановись! Хватит! — он закричал, понимая, в чем дело и к чему всё это ведет.
— Какаши-сенсей, — девушка развернулась, борясь с эмоциями внутри неё. — Я должна… ради деревни, — на её лице замер ужас, который бил в самый укромный уголок души. — Иначе… — но она не смогла договорить, из-за кома в горле, когда её взгляд встретился с его глазами, выражающими страх.
"— Подруга, ты же понимаешь, что… — Ино изогнула одну бровь, не совсем понимая, что творится у Сакуры на душе. — Он же твой учитель! Откуда? — она приложила ладонь ко лбу, слегка покачивая головой из стороны в сторону.
— Ино, это так… Странно, — Сакура взмахнула руками, облокачиваясь на камень. — Мне просто хорошо рядом с ним. Я не могу сказать, что люблю его. Это слишком громкое слово, — Харуно посмотрела куда-то вдаль, редко моргая. — Когда он спас меня… Еще в начале войны. Я тогда поняла, насколько это великий человек. Подставить себя под лезвие, ради ученицы, — девушка наклонила голову, переводя взгляд на внимательно слушающую подругу. — Его крепкие руки, теплый взгляд, приятный голос… Ино, что же происходит? — Сакура ухмыльнулась, убирая надоедливые волосы за ухо.
— С ума ты сходишь, — фыркнула Яманака, складывая руки на груди. — Как ты вообще себе представляешь это, — она выделила последнее слово, взмахивая волосами.
— А мне это, — Сакура приподняла брови в недоумении. — Не надо мне этого! Я тебе говорю о симпатии, а ты уже готова меня с детьми представить, — цокнула Харуно, закатывая глаза. — Я просто не могу разобраться в себе. Слишком резко и быстро. Ничего не пойму, — выдохнула Сакура, вставая с камня. — Может это всего лишь от напряжения! Уже не знаю, куда девать свои эмоции».
В груди сердце пропустило удар, когда она поняла, что Хатаке она и правда небезразлична. В его спокойных глазах, которые могли без разбора убивать или наблюдать за тем, как убивают, нынче метали молнии, словно предвещая бурю.
Ноги не хотели двигаться, а руки болезненно ныли. Пытаясь надышаться перед последним вдохом, набрать силы для того, чтобы набежать на острое лезвие. Внутри всё рвалось, металось, словно тигр в клетке. Переминаясь с ноги на ногу, Харуно прикрыла изумрудные глаза и вдохнула воздух полной грудью. По телу пробежала дрожь. Инстинкт самосохранения работал очень даже хорошо, запрещая Сакуре двигаться. Открыв глаза, она не могла перевести свой взгляд от Хатаке, который пытался вырваться и побежать к девушке или самому набежать на кунай, лишь бы не подставлять под удар дорого ему человека.
— Какаши-сенсей, спасибо за всё, — девушка опять прикрыла глаза, из которых градом лились слёзы, вновь прокусывая нижнюю губу. — Просто… живите, — она всхлипнула, чувствуя металлический привкус во рту.
Взгляд устремился за лезвие, которое подзывало к себе, обрекая на мучительную, но недолгую смерть.
Грянул гром, означающий скорую расплату за ошибки, которые совершил Хатаке.
— Она ничего тебе не сделала! Я виноват в том, что не защитил Рин! Убей меня, а её оставь, — он пытался вырваться, но Зецу все сильнее держали его, запуская свои поры.
— Так неинтересно.
Почувствуй мою боль, Хатаке Какаши, — прокричал Обито, поднимая одну руку наверх.
«Или сейчас. Или никогда».
Резко рванув с места, Сакура хотела свернуть в другую сторону, убежать отсюда, но другого пути не было. Такова её судьба. Участь. Дождь, который резко полился, когда девушка была рядом с кунаем, холодно обдал разгоряченную кожу девушки.
«Вдох»
Все тело пронзила резкая боль и послышался хруст. Мучение становилось все сильнее с каждым мгновением. Горячая кровь стекала по телу, капая на землю. Глаза распахнулись, а слёзы медленно стекали по щеке. Не верилось, что это последний вздох в её жизни. Кунай глубоко засел внутри тела, разрезая всё на своём пути. Умирать было так больно. Перед глазами словно пронеслась вся жизнь с самого рождения… И казалось, что еще жить и жить, а тут вот так. Резко прекращается твоё существование. Теперь ты труп, как тысячи шиноби, павших в этой войне. Тебя будут оплакивать родные, близкие, друзья, знакомые. Будут отчаянно не верить услышанному и медленно умирать внутри. Но все когда-то должны оказаться в сырой земле. Будь ты ребенком, молодым или пожилым человеком. Смерть настигнет быстро, придет оттуда, откуда не ожидаешь ее появления. Разрушит всё на своём пути, но доберется до своей цели и заберет в загробный мир раз и навсегда.
Кровь глухо капала, ударяясь о землю…. Стекая изо рта, одновременно смешиваясь со слезами, которые останавливались, прежде чем упасть на почву. Чувствуя, как намокает её одежда от дождя и кровотечения, Харуно начала валиться на землю, когда Обито отпустил рукоятку и испарился.
— Ка…каши, — прохрипела девушка, падая в объятия мужчины, который вырвался из хватки. — Прости, — она перевела взгляд на его глаза, от чего становилось еще хуже. Слёзы, которые текли из его глаз падали на лоб девушки. Его сердце словно остановилось, а весь мир вокруг умер.
— Сакура, — истерично прошептал он, гладя девушку по щеке, еще крепче обнимая её.
— Ты мне… — но она не успела закончить фразу, которая рвалась наружу. Девушка закашлялась, выплевывая кровь, одновременно закрывая свои потухшие изумрудные глаза навсегда.
Чувствуя, как силы покидают ее, Сакура сильнее прижалась к мужчине, чтобы почувствовать тепло его тела. Отдалённо слыша зов Хатаке, девушка попыталась открыть глаза, но не получалось. И никогда не получится.
«Выдох».
— Сакура-а-а-а, — закричал Хатаке, резко отпуская девушку из своих объятий, от чего та глухо ударилась о землю, пачкаясь в собственной крови. — Сакура, — он схватился за голову руками, наблюдая за тем, как её тело намокает от ледяного дождя.
***
Весь день шел дождь. Темные тучи нависали над Конохой, придавая ей какой-то траур. Каждый год в этот день шел ливень. В этот день умерла лучшая куноичи, оставив за собой лишь прах и воспоминания. Иногда гремел гром, но ужасной бури не было. Лишь холодный дождь, от которого хотелось убежать и укрыться в теплом месте.
Идя по лужам пустой улицы, каждый год именно в этот день, он шел к памятнику. Сидел. Думал. Вспоминал. Представлял. Этот человек не мог залечить рану, которая открывалась при любом упоминании. Сжимая кулаки от боли, закусывая губу от досады, он не показывал свои чувства никому. Лишь стоял под дождем у надгробья, вновь прогоняя тот день в своей голове.
«R.I.P.
Харуно Сакура.
Тепло твоей души всегда будет с нами».
А рядом еще было множество надгробий, а на них имена и фамилии умерших, таких как Неджи Хьюга… Но большую боль приносил лишь один человек. Лишь одна девушка.
«В тебе столько боли, но я никогда не видел улыбки ярче чем твоя. Твои розовые волосы навсегда останутся в моей памяти, когда я вижу других девушек с таким же цветом, я хочу уйти, сбежать, потому что перед моими глазами появляется твой образ. Твои изумрудные глаза, в которых можно потеряться и найти дорогу назад… В твоей душе незарастающая брешь, а ты смеёшься так, словно никогда не была счастливей. Твоё тело покрыто невидимыми ранами, каждый участок, каждый миллиметр твоей кожи, но ты вновь и вновь подставляешься, принимая удар на себя. Ты удивительна. Ты невозможная девушка. Твоя безграничная сила, заключающаяся в терпении, отваге, бесспорном мужестве… она вдохновляет меня. Твоя способность оставаться счастливой. Или создавать иллюзию того, что ты счастлива. Смерть забрала тебя так быстро. Так неправильно. И так зря…. Ты всегда будешь восхищать меня».
- Ты мне дорог, Какаши, - прошептала Сакура, кладя свою руку на плечо мужчины, который стоял под ледяным дождём. - Не торопись встретиться со мной.
