Горстка осколков

      Перед Рождеством девочки сидят кружком на полу в спальне Гриффиндора и обсуждают, кто куда поедет на каникулы, как избавляться от прыщей и кто с кем целовался. Сьюзен передаёт свечку по кругу, в бледные веснушчатые руки Лили Эванс. Вокруг слышится тихое хихиканье.       – А ты с кем целовалась, Эванс? – спрашивает Мерил, ехидно ухмыляясь.       Все знают, что за Лили Эванс бегает Джеймс Поттер, а она настойчиво ему отказывает. И все знают, что Лили Эванс ещё ни с кем, наверное, не целовалась. Но публичное унижение важнее. И сама она – храбрая и яркая, огненно-рыжая – вдруг теряется и ничего не может им сказать. Глупая игра. Всё это глупости.       – Отстань от неё, Мерил, это только дело Лили – с кем она целовалась, – вступается за подругу Марлин, и Эванс благодарно смотрит на неё.       Мерил мерзко хохочет. Её большие глаза сужаются. Глаза Марлин – сияющие и ясные – горят гневом.       – Ну хорошо, что ж, тогда, – злобно шепчет Мерил, ощущая неожиданное превосходство МакКиннон и от этого злясь ещё больше, – пусть Эванс пойдёт и поцелуется с кем-нибудь.       Все девочки начинают возбуждённо переговариваться. Лили бледнеет стремительно и необратимо. Марлин возмущена. Огонь свечи подрагивает от ровного дыхания Эванс. За окнами бушует метель, и она с размаху врезается в окна, заставляя всех невольно вздрагивать.       – А что? – наслаждаясь обращёнными к ней взглядами, спрашивает Мерил. – Ей уже шестнадцать лет, пора бы. Если такой счастливчик найдётся.       – Она тебе не вещь, Мерил, угомонись… – пробует Марлин, но даже ей не хватает сил, чтобы победить зло.       Говорят, перед Рождеством зло набирает небывалую силу. И Мерил – не исключение. Она злорадно ухмыляется и чувствует полную победу. Лили не сможет никого поцеловать, это определённо. А если и сможет – ну так, вдруг, – то этот человек получит от Джеймса Поттера. Шоу в любом случае обеспечено. Марлин пылает яростью, но её слабые попытки защитить подругу проваливаются. Слышатся новые, всё более мерзкие комментарии.       – А, может, Эванс целовалась со своим бывшим дружком Снейпом?       Все дружно хохочут, делая вид, что Мерил поступает правильно. Свечка в руках Лили Эванс не дрожит, и пламя почти не колеблется. Потом Лили спокойно и медленно произносит:       – Нет.       И все взгляды разом обращаются на неё. Она бледная и в свете огня похожа на приведение. Губы Лили плотно сжаты. Она выглядит серьёзной и очень взрослой. Марлин пытается вновь вступиться за неё в неожиданно наступившей тишине:       – Это всё полный бред, Мерил, прекращай!       Но Лили перебивает её с лёгкой вежливой улыбкой:       – Нет, спасибо, Марлин. Не нужно. Всё в порядке.       Потом она встаёт – это выходит у неё грациозно и эффектно. Поправляет мантию и рыжие волосы. Отдаёт свечу Марлин. И покидает спальню, тихо прикрывая за собой дверь (за дверью сразу слышится шёпот). Она идёт прочь, подальше от девочек и их глупых сплетен. Ну и что, что ни разу не целовалась. Ей только шестнадцать. У неё ещё вся жизнь впереди. Это же не конец света.       На следующий день вся школа говорит об этом. И, если Лили поначалу убеждает себя, что ей всё это только кажется, то к концу дня сомневаться не приходиться. Щуплые и высокие мальчишки со Слизерина, отвратительно ухмыляясь, пытаются поймать её в коридорах – она убегает. На Трансфигурации Поттер, улыбаясь во все тридцать два зуба, предлагает ей стать первым. И, наверное, ждёт согласия – получает Отталкивающим заклятием по лбу.       Казалось бы, школа явно сходит с ума. Лили так и кажется. Она ждёт последних дней, а потом можно будет уехать из Хогвартса. Дома ей ничего не скажут про поцелуи. Дома её ждут и любят. А в коридоре Сириус Блэк так смотрит, что наверняка сейчас набросится с издевательствами. На пятом курсе он назвал её «чрезмерно занудной серенькой мышкой», но теперь просто обязан будет поглумиться. И Лили избегает его. Она вообще избегает людей.       Запершись в совятне, Эванс плачет – впервые за несколько последних месяцев. Её ничуть не беспокоит то, что она ни с кем не целовалась. Ну, может, самую малость. Просто, неужели, поговорить больше не о чем? Почему вся школа так настойчиво судачит именно о ней? Почему даже учителя двусмысленно улыбаются, встречаясь с ней взглядами? Нервы Лили сдают. Джеймс Поттер буквально преследует её, повсюду рассказывая о своих бесконечных поцелуях – ей так только хуже. Хорошо ещё, что она пока нигде не встречала Сириуса Блэка…       Сириус не понимает всей этой штуки с Эванс, потому что ему параллельно. Он и раньше не особенно ей интересовался, а сейчас не только у Джеймса – у всех – крышу посносило, а ему по барабану. Не такая уж она интересная, эта Эванс. Заурядная и скучная, если уж на то пошло. Но больно несчастная.       В коридоре Сириус видит её глаза – наполненные отчаянием и обидой. И ему становится интересно. Всего на мгновение. Что-то же с ней явно происходит, и игнорировать такое нереально. Он бы, конечно, не стал в это лезть, но раз уж вся школа уже в курсе.       – А что такое нынче творится с Эванс? – спрашивает он у Марлин на перемене перед Зельями, и та шёпотом рассказывает ему историю про поцелуи, попеременно краснея и бледнея…       Лили возвращается в спальню после отбоя, когда все спят. Марлин приносит ей еды с ужина, который она пропустила. В совятне Эванс теперь проводит довольно много времени и привыкает к тихому кличу сов и запаху тепла и навоза. Пожалуй, она могла бы там даже спать, но спальное место просто так из воздуха не трансфигурируешь. Приходится возвращаться в жизнь.       В коридоре она слышит знакомые голоса – Поттер и Блэк, но не видит их самих. Голоса скоро стихают. Лили не интересно. Лишь бы они её не трогали. Сириус Блэк станет последней каплей в этой целовальном кошмаре. Как будто кипяток зальют в вены. Лили любит его уже на протяжении года, и он не то чтобы любит её в ответ, но пока особенно не трогал.       А от его серых глаз хочется сразу кинуться в омут. Сириус Блэк – красивый и холодный, и совсем ей не чета. И он, она уверена, перецеловал не меньше сотни девчонок. Явное превосходство. Пусть только молчит, а остальное она стерпит. Но Лили не верит, что Блэк сможет долго молчать. Последнее слово всегда за ним, он же аристократ.       На Травологии за пару дней до Рождества заходит МакГоннагал и просит всех остаться на Рождество в школе – Дамблдор решил устроить что-то вроде Снежного Бала. «Место для поцелуев», – мелькает в голове у Лили, и она закрывает лицо руками. Теперь её будут дразнить и ненавидеть ещё и из-за дурацкого школьного бала. И когда это всё кончится?.. Джеймс Поттер предлагает ей работать вместе, вместе пойти на бал, поцеловавшись там, и хватает пятое Отталкивающее заклятье за неделю. И вновь прямо в лоб. У него там скоро, как минимум, шрам в виде молнии появится…       Мерил на бал надевает прекрасную лиловую мантию и собирает волосы так, что остальные девочки спрашивают у неё об этом весь вечер перед балом («Секрет в особом средстве для волос от Мистера Паллочкиннеса»). Марлин – в нежно-голубом одеянии под цвет глаз, и она надеется заполучить в кавалеры Сириуса Блэка. Лили не хочет идти, даже несмотря на обязательность мероприятия. В итоге, она надевает обычную школьную мантию, собирает волосы в хвост и заходит в Зал под руку с Марлин. Зал встречает её смешками и дружным шёпотом.       Играет музыка, в воздухе парят свечи, пахнет чем-то поистине рождественским. Но Лили так настрадалась за последнюю неделю, что мечтает просто как можно скорее оказаться в постели. А лучше – в «Хогвартс-Экспрессе». А лучше – сразу дома. Она сидит за одним из столов, которые для бала сдвинули в самый левый угол Зала, и со скучающим видом ковыряет картофель вилкой. Потом Лили вдруг чувствует, что больше не может здесь находиться, и встаёт, чтобы выйти. Мерил где-то в середине Зала рассказывает что-то на повышенных тонах. Лили злится, вдруг неожиданно находя силы на это, и идёт прямо туда.       Рядом с Мерил стоят девочки из Когтеврана, слизеринский староста и Диана – её подруга с седьмого курса Гриффиндора. Все они дружно хохочут, когда видят Лили – Эванс игнорирует такое отношение. Она с ненавистью смотрит на Мерил – та смеряет её презрительным взглядом.       – Возможно, тебе и правда доставляет удовольствие портить кому-то жизнь, Мерил! – злобно бросает Лили. – Но со мной такое не пройдёт!       Мерил просто хохочет в ответ, даже не чувствуя, видимо, собственную вину. Рука Лили тянется к палочке. Она уже не беспокоится о баллах, своей репутации, мнении людей вокруг. Она просто хочет отомстить.       – Эй, что это вы тут столпились? Ходить мешаете! – Сириус Блэк вдруг оказывается рядом с ними, и в нос Лили врывается запах холода, слёз и его одеколона. – Ах, вы издеваетесь! Простите, не хотел мешать. Позволите присоединиться?       Она так и знала – и такого она не выдержит. Лили закусывает нижнюю губу, чтобы не заплакать. Языком она чувствует кровь. Сейчас Сириус Блэк добавит последнюю каплю в переполненную чашу её страданий, и она просто сгорит в них заживо. И Лили продолжает тянуться к палочке, чтобы, если что, отомстить им обоим.       – Эванс ни разу не целовалась, ха, подумаешь, проблема! Правда, Эванс?       Мгновение – и он отводит её руку от палочки. Мгновение – и она чувствует его тёплые ладони на своих щеках. А потом – нет, Лили явно сошла с ума, – Сириус Блэк вдруг целует её в приоткрытые губы. Это происходит мгновенно, волшебно и совершенно не реалистично. Мерил выглядит так, будто она питается одними лимонами. Сириус смотрит на Лили с лёгкой улыбкой, всё ещё удерживая её лицо в своих ладонях. Постепенно Зал оживает, слышатся тихие вопросы, люди начинают стекаться к центру. Лили ничего не видит и не слышит, только сжимает покрепче губы, чтобы не потерять поцелуй Сириуса Блэка.       – С Рождеством, Эванс! – подмигивая, улыбается ей он, и она вдруг тянется к нему, встаёт на цыпочки и вновь его целует.       Он, по правде, не обязан был её спасать. Она, по правде, не имела даже такого права. Но Рождество всё прощает…       Спустя год Лили и Сириус сидят на балконе Астрономической Башни, укутанные в шарфы и тёплые мантии, и смотрят вдаль, на Запретный Лес. Заснеженный, он прекрасен и таинственен вдвойне. Лили держит Сириуса за руку. Они разом вздрагивают. Над лесом вдруг поднимается столп золотистых и серебристых искр – Хагрид устраивает маленький салют в честь Рождества, – и эти искры рассыпаются в воздухе, словно блестящий дождь. Сириус Блэк – ровно как и год назад – неожиданно берёт её лицо своими сильными ладонями и улыбается.       – С Рождеством, Эванс, – негромко произносит он, и она вдыхает запах мороза, слёз и его запах.       – Я ни с кем никогда не целовалась… – эхом доносится не то смех, не то плач Лили Эванс над стенами замка.