I'm in love with my frontman

Этой ночью короли рока облачились в королев. Все, кроме одного. Того, кому было веселее всех. Фредди остался при своём мужественном параде. Насколько его одеяние вообще можно было назвать «мужественным». Азартный вокалист выиграл спор, утёр самонадеянным ребятам нос, а теперь они все вместе идут в гей-бар. Вишенка на торте победителя – это их наряды. Три участника Queen вновь примерили на себя женские образы под одобрительное улюлюканье Меркьюри. – Выглядишь как кашолка, дружище, – весело подтрунивает Джон над Брайаном. – Смотри, не то я повыдёргиваю все твои бигудюшки, – не уступает ему «кашолка», тыча в бок. Парочка пинт ирландского пива обеспечила каждому из ребят хорошее настроение. Все трое собрались у входа, наперебой дразня друг друга. Фред взял на себя ответственность одеться как сутенёр. Так и сказал самопровозглашенный сутенёр: «Сегодня я ваша мамочка, дорогуши». На нём был красный костюм, декорированный острыми лацканами со вставками из зебры. Зрелище не для слабонервных. На плечики Меркьюри накинул скромное леопардовое пальто. Часики тикали, а звёздочка вечера не спешила являться. Целый час Роджер торчал в ванной и одному богу известно, чем он там занимался. Ребята успели не раз пошутить на тему «Да кому сдались твои бритые ноги, Родж?», но Тейлор никак не хотел выходить. Наконец в ход пошли угрозы. Дикон и Мэй, карауля барабанщика под дверью, пустили в ход шантаж. На кону стояло святое: машина. – Эй, Родж, как ты смотришь на то, что мы сейчас пойдём и отлюбим твою тачку? – Да, во все клапаны! – «Gotta feel for my automobile…» – «I'm in love with my car…» * Угрозы подействовали. Но никто не предупредил, что парням придётся ловить челюсти. Тейлор немного перестарался. – Родж, ты… – Мэй неловко замолчал, переводя взгляд на друга. – Немного, ну, самую малость… – Джон скривил странную гримасу. У него не нашлось подходящих слов для описания дерзкого маскарада. Все парни разом обернулись на появившегося Фредди. Завсегдатай любитель сказануть эдакое, даже он потерял дар речи, разглядывая Тейлора. Наконец речь к нему вернулась: – Милый, я буду брать за тебя втридорога. Свой экстравагантный вид Роджер объяснил просто: если он вынужден щеголять как девчонка, то он должен быть самой классной девчонкой! На дорожку все четверо отхлебнули ещё пива – так, для разогрева. Им предстояла весёлая экскурсия в гей-клуб под руководством гей-легенды. Это настолько гейски, что Роджер пообещал себе никогда больше не ввязываться в споры с Фредди. Кто знает, что в следующий раз окажется на кону. Пьяные, известные, талантливые и прекрасные в любом амплуа – именно такими Queen явились в клуб. Фредди сразу одарил парочку знакомых смачными поцелуями под смешки ребят. – Я взял на себя ответственность за выбор ваших напитков, – хвастается Фредди, елозя на стуле. Убирает прядь со лба и грациозно, настолько, насколько это вообще может делать мужчина, гладит носком ботинка оголённое бедро Роджера. Юбка блондина до неприличия короткая. Глаза густо накрашены, а губы жирно напомажены блеском. Гламурно. Пошло. Вызывающе. Сексуально! Тейлор косится на Меркьюри с выражением лица «сейчас кому-то прилетит». Но – то ли в алкоголе дело, то ли во всеобщей атмосфере вседозволенности – не бьёт Фредди по морде. Наоборот. Роджер, словно всю жизнь только и делал, что соблазнял мужиков на заправке, закидывает ногу на ногу, сам откидывается на спинку стула и, кокетливо накручивая прядь блондинистого парика, скалится: – Ты совсем охренел? – лыбится Родж. – Не моя вина в том, что ты такой притягательный в этой вульгарной одежке, – разводит руками Фред. – Так считает твоё воспалённое гейское воображение, – Тейлор закатывает глаза и опрокидывает в себя водку. Морщится. За ними наблюдают. Настоящий громила, одетый в кожаные брюки, жилетку, фуражку – словом, типичный сексуальный фашист. – Простите, что подслушал вас… – речь фашиста явно обращена не к Фредди, ведь он во все глаза пялится на Роджера. – Но я не мог не заметить привлекательность ваших щиколоток в этих белых гольфиках. Фредди и Роджер одновременно переглядываются. Обоим смешно. Хочется немного поиздеваться над самоуверенным амбалом. – Эта девочка – моя, – по-свойски заявляет Меркьюри, размещая свою руку на затылке Роджера. – Если хочешь её – плати. Вначале Тейлор привычно кривляется, как это бывает, когда Фредди заносит и он позволяет себе лишнего, но под конец он взаправду возмущается. – Сколько? – незнакомец продолжает глазеть на Роджа. – Дорого. Очень дорого. Он слишком хорош, – отлично справляется со своей ролью Фредди, чувствуя, как под его пальцами тело Тейлора напрягается. Ну, всё. Сейчас взорвётся. Блондин не выдерживает импровизации – такой театр ему не по вкусу, да и быть в роли продажной куклы – это амплуа чересчур даже для него. Поэтому он встаёт, большим пальцем утирает уголок губы, оглядывает громилу с головы до ног и бьёт того по морде, что есть силы. Но для фашиста этот удар – не более шквалистого ветра. Только разозлил. Фредди переводит взгляд с одного на другого, лениво встаёт, кладёт руку на плечо мужика, успокаивающе гладит и приговаривает: – Дорогуша, он не специально, просто мальчик с характером. Объяснять «кожаному» фашисту что-либо поздно – его ноздри широко раздулись, круглые глаза выпучились, а сам он принялся угрожающе наступать на Меркьюри. – Ты ж боксёр, да? – между делом интересуется Роджер, пытаясь предугадать, что примет вокалист дальше. – Да я вообще… «Способный», – не успевает договорить Меркьюри. Его отправляют в нокаут. Дальше – темнота. Его тело тащат, перемещают, раздевают и даже кладут. Всё это он чувствует сквозь пелену. Снова пьян, теперь ещё и избит, но хотя бы обошлось без наркотиков. Просыпается Меркьюри от того, что над его ушами льётся чудесная песня. «Whenever you need me, I'll be there…» «I'll be there to protect you…» ** Голос Роджера непривычно нежный. Заботливый. Меркьюри широко распахивает глаза. Они в его доме. Голова Фредди лежит на коленях Роджера. Сам барабанщик, кажется, выпал из реальности – его ресницы опущены, губы едва шевелятся, но песня ещё звучит. И Меркьюри не знает, что делать: он не хочет спугнуть это мгновение. Мурлычащий над ним Роджер – зрелище, которое бывает раз в тысячу лет. Хочется наколдовать видеокамеру. Запечатлеть это мгновение и хранить в сердце как самую большую ценность. Точно также, как Меркьюри хранит в сердце нежные чувства к вспыльчивому блондину. Фредди впечатывает этот момент в память. Запоминает всё: размазанный макияж на лице Тейлора, приоткрытый рот, взъерошенные светлые волосы. Он тянется к чужому лицу, забивает на весь мир и осторожно касается его губ своими. Как долго Фредди об этом мечтал.