Что происходит, сэнсэй?

Сарада заметила, что Боруто рядом с ней чувствовал себя неловко ─ глупо улыбался невпопад, заикался и путал слова. Впрочем, она и сама была будто не в своей тарелке, это просто не так сильно бросалось в глаза. Когда они шли к дому Сарады, Боруто вдруг замолчал, вздохнул и выдал то, что занимало его мысли, по всей видимости, все последние дни: ─ Он тебе хоть пишет? Сарада поняла о чём речь без излишних уточнений и нахмурилась. Ей очень не хотелось говорить Боруто правду. Сознаваться в том, что возлюбленный полностью игнорирует её признания вот уже который месяц, было неприятно. Но, с другой стороны, она только-только разрушила этот чудовищный снежный ком лжи, который увеличивался едва ли не с каждым днём и рисковал вскорости накрыть её с головой. Начинать лепить новый не хотелось ещё больше, нежели признавать очевидное. Сарада опустила глаза, собралась с духом и ответила: ─ Нет. Не пишет. ─ Вот гад! ─ в сердцах выругался Боруто. ─ Да что он себе позволяет вообще! ─ У него там, наверное, много дел, ─ попыталась оправдать учителя Сарада. Она очень хотела выглядеть спокойной и непоколебимой, но голос всё равно прозвучал печально. С тех пор как они вернулись с миссии, прошло уже несколько дней, и Сараду всё чаще посещали сомнения в том, правильно ли она поступила, что не прекратила писать после молчания Конохамару. «Должно быть, ему уже начали докучать мои письма. Если человек сам не сделал ни шага навстречу, то, наверное, не стоит так активно настаивать на своём и брать его измором. Вот Боруто, например, упорствовал, упорствовал, но принесло ли ему это в итоге счастье?» Сарада посмотрела на товарища, который ковылял рядом. Он истолковал этот взгляд по-своему и не преминул подбодрить подругу: ─ Ну ты это… не грусти. Вот сейчас сдадим экзамен, а потом… Он, по-видимому, ещё сам не придумал ─ что потом, но Сарада не обратила на это внимания. Она ведь совсем позабыла про грядущий экзамен. А где это видано, чтобы такая ответственная и собранная куноичи как Сарада запамятовала столь важную вещь. Она отметила про себя, что эта любовь совсем выбила её из колеи. Учитывая то, что сейчас у неё начинались серьёзные изматывающие тренировки, все лишние чувства было бы неплохо сковать крепкими стальными цепями и повесить на них замок понадёжнее, а ключ желательно выкинуть в пропасть. В том, что чувства лишние, Сарада уже не сомневалась. Никакой от них радости ─ одно расстройство. Да, вспоминать то единственное утро, которое они встретили вместе в одной постели, или тот вечер под звёздами было приятно, но одними воспоминаниями да фантазиями о том, как они могли бы ходить под ручку по улицам Конохи, счастлив не будешь. Есть прошлое, есть несбыточное фантастичное будущее, а реально только безрадостное настоящее. Сарада старалась трезво смотреть на сложившуюся ситуацию. ─ Да, обязательно сдадим, ─ тихо и будто бы немного отрешённо проговорила Сарада. За разговорами они уже успели дойти до её дома. Обнявшись на прощание с Боруто, она вошла внутрь. Дом встретил её тягостным молчанием ─ папа уже успел умотать на очередную миссию, а мама ещё не вернулась с работы. Атмосфера и без того не слишком-то располагала к веселью, но сейчас это почему-то особенно чувствовалось. Сарада уже и забыла, когда она в последний раз по-настоящему веселилась. Она разулась и прошла в свою комнату. Тишина давила на хрупкие чуть опущенные плечи. Нельзя сказать, что в доме Учиха всегда было шумно, но Сарада привыкла к тому, что мама приветствовала её по приходу домой. Потом она чаще всего уходила на кухню, и оттуда доносилось тихое позвякивание посуды. Иногда мама включала телевизор в гостиной, тогда дом наполнялся звуками, и временами даже казалось, будто бы здесь живёт много народу, гораздо больше, чем на самом деле. Сарада неохотно признавалась самой себе в том, что завидует Боруто. Ведь у того есть любящие родители, которые всегда рядом, ну, или хотя бы в одной с ним деревне, а не на другом конце мира. А ещё такая чудесная младшая сестрёнка. Но этому Боруто вечно всё не так. Наверное, Сарада согласилась с ним встречаться ещё и из-за того, что подсознательно хотела стать частью их большой и дружной семьи. А в тот вечер тишина будто опутала Сараду тонким, но очень прочным коконом, не дающим вздохнуть спокойно. Она шагнула к противоположной стене и взяла с полки керамическую птичку. Даже скорее не взяла, а схватила так, будто хваталась за последнюю соломинку, утопая в болоте. Она поднесла свистульку к губам, надеясь громким пронзительным свистом выгнать эту мучительную тишину прочь из дома. Однако свиста, к неудовольствию Сарады, не последовало, раздался лишь какой-то глухой звук, будто бы воздуху что-то мешало проходить. Она нахмурилась и заглянула в носик. Когда Сарада увидела внутри какую-то белую бумажку, у неё перехватило дыхание, а сердце забилось так громко, что ненавистная удушающая тишина испарилась в ту же секунду. «А что, если… А вдруг… Не может быть…» ─ Способность связно мыслить внезапно её оставила. После нескольких неудачных попыток поддеть листок ногтем, Сарада испытала жгучее желание расколотить несчастную птичку об стол и удовлетворить наконец распирающее её любопытство. Её остановило только то, что это подарок Конохамару-сэнсэя, хранящий тепло его рук и осколочек лучезарной улыбки. В итоге желанный листок был извлечён из заточения вполне себе мирным способом ─ при помощи заколки. Сарада дрожащими то ли от нетерпения, то ли от волнения пальцами развернула письмо. Она читала его снова и снова, вчитываясь в каждое слово, в каждый символ не в силах поверить в реальность происходящего. «Чувства нашли отклик в сердце? Это правда? Правда, он написал? «…испытывать симпатию к ученице»? Значит, он… Значит, я… Я ему небезразлична? Он пишет, что… скучает и хочет обнять… Меня? О, боги! Неужели? Хочет зарыться пальцами в мои волосы?» Сарада провела пальцами по волосам, представляя, как это мог бы делать Конохамару. Со слезами счастья на глазах она прижала листок к сердцу. Её лицо озарила такая искренняя и восторженная улыбка, что, казалось, она могла своим сиянием осветить всю Коноху и ближайшие окрестности. А те цепи, которыми она собиралась заковать своё сердце, мгновенно рассыпались в пыль. Сараде захотелось сейчас же выбежать на улицу и поделиться со всем миром этой внезапной радостью. Она в танце кружилась по комнате, не выпуская из рук письмо. Теперь, получив надежду на взаимность, она была готова ждать возвращения любимого хоть целую вечность. Наконец-то Сарада воспряла духом, и сейчас ей были не страшны никакие самые тяжёлые тренировки и испытания. Ведь любовь поистине окрыляет и преображает людей, особенно если она взаимна. *** Те дни до прибытия генина-посыльного в Суну дались Конохамару нелегко. Нет, внешне никто даже не заподозрил ничего такого ─ он всё также старательно обучал будущих шиноби, общался с коллегами, шутил и улыбался, но изнутри его буквально разрывало от волнений и противоречий. Мысли о Сараде становились всё более навязчивыми. Конохамару ещё никогда не было так сложно сосредоточиться на работе. Осознание того, что она уже получила подарок, а с ним и письмо, вызывало смешанные чувства. Конохамару старался убедить себя, что всё будет хорошо, но в душе боялся, что Сарада может на радостях сделать какую-нибудь глупость. Например, рванёт к нему в Суну. И как он после этого будет смотреть в глаза Сакуре? Что он возразит на обвинение в том, что сбил юную наивную девушку с пути истинного? Но, с другой стороны, что включает в себя этот пресловутый истинный путь? Страдания из-за чувств, которые не вписываются в общепринятые рамки? Поступки, идущие вразрез с собственными желаниями? А что, если, поправ те самые рамки, он так и не сможет сделать её счастливой? Сакура, Саске, а может, и Наруто ему этого не простят. В любом случае, свой ход он сделал, и отыгрывать назад уже поздно. Да и если бы вдруг представилась такая возможность, Конохамару не стал бы. В кои-то веки он собрался с духом, переборол себя и честно высказал то, что творилось у него на душе. Теперь оставалось только ждать и верить в лучшее. Конохамару уже настолько извёлся в ожидании вестей, что был готов идти к директору, а то и к самому казекаге с просьбой о недельном отпуске. Его останавливало только то, что, учитывая местный менталитет, такие действия могли быть расценены как предательство и саботаж. Снедаемый подобными мыслями, Конохамару вышел из дома и направился побродить по городу в одиночестве. Несмотря на то, что стояло раннее утро выходного дня, народу на улицах было довольно много. Конохамару просто шёл, куда глаза глядят, не выбирая какой-то конкретный маршрут. По странному стечению обстоятельств ноги привели его к воротам деревни. Он усмехнулся. «Вот она, свобода, в двух шагах. Но на другой чаше весов репутация родной деревни в глазах Суны. Вся жизнь в современном мире проходит с оглядкой на чьё-то мнение и с постоянными опасениями не оправдать чьих-то ожиданий. Как же надоело, ─ Конохамару устало вздохнул. ─ И когда это я стал таким нытиком? Целыми днями только и делаю, что ропщу на судьбу, а ведь эту песчаную ссылку я выбрал для себя сам. Сарада бы точно не одобрила такой подход». О чём бы он ни размышлял, что бы ни обдумывал, рано или поздно мысли всё равно возвращались к Сараде. Не замечая ничего вокруг себя, Конохамару сделал ещё шаг в сторону ворот и практически нос к носу столкнулся с посыльным. Тот выглядел усталым и недовольным ─ ведь вместо полноценного отдыха после дальней миссии его отправили в Коноху за письмом. ─ О, здравствуйте, Конохамару-сан, ─ поприветствовал его мальчишка без особого воодушевления, а затем протянул конверт. ─ Вот, это вам. ─ Это… всё? ─ в растерянности спросил Конохамару, машинально загибая пальцами уголки официального письма. ─ Да, ─ коротко ответил посыльный и поспешил по своим делам, не дожидаясь дальнейших расспросов. Конохамару безрадостно осмотрел конверт ещё раз со всех сторон, сунул его в карман и побрёл домой. «Не написала. Ничего. Совсем, ─ пульсировало острой болью в голове у Конохамару. ─ Может, не успела? Всё-таки в этот раз посыльный быстро взял письмо у Наруто и сразу двинулся обратно. Не будет же она, в самом деле, каждый день дежурить у ворот в ожидании генина из Суны». ─ Он печально покачал головой. Наверное, в глубине души ему бы этого очень хотелось, просто он боялся себе в том признаться. Через месяц письмо тоже не пришло, что озадачило Конохамару ещё больше. Он тщательно восстанавливал в памяти всё написанное им, гадая, что же могло не понравиться Сараде настолько, чтобы она не написала ему ни слова. Но ничего путного так и не придумал. «Может, она была в тот день на миссии? А вдруг с ней что-то случилось: может, заболела или сломала что-нибудь? Возможно, кто-то из старшего поколения узнал о нашей переписке и ей запретили что-либо писать, а то и вообще встречаться со мной?» Версии сыпались как из рога изобилия в попытках отодвинуть куда подальше главную и, по совместительству, самую правдоподобную из них: Сарада просто передумала с ним встречаться. Перегорела. Юные девушки ведь такие ветренные: сегодня клянутся тебе в вечной любви, а завтра отдают своё сердце другому. Хотя Конохамару и считал, что Сарада и ветреность ─ вещи несовместимые, всё равно понять загадочную девичью душу, тем более на таком расстоянии, было почти невозможно. «Какой же я дурак! ─ с досадой выругался про себя Конохамару, сидя в вечернем полумраке своей квартиры. ─ Ведь именно так чувствовала себя Сарада, когда не получала от меня ни слова в ответ на её смелые признания. Должно быть, сомнения и неуверенность в себе преследовали её так же, как и меня сейчас. Бедная девочка. А может, она не ответила из мести? «Я страдала, теперь ты пострадай»? ─ Эта странная мысль огорошила Конохамару, но он отмёл её почти сразу: ─ Нет-нет, Сарада не такая жестокая. Она никогда не будет издеваться над любимым человеком. Но только… всё ещё любимым ли?» Конохамару завёл себе привычку перед сном перечитывать письма Сарады, которые хранил под подушкой. Он представлял то, как она сама могла бы говорить это всё: какие интонации и жесты она бы использовала, в какие моменты её милые щёчки мог бы окрасить лёгкий румянец, а когда в глазах загорелась бы непоколебимая решимость. Раскрыть в письме свои настоящие чувства было сложно, но ещё тяжелее было перенести последующее молчание. Конохамару бывало даже снилось то, как он возвращается в родную деревню. Однако в своих снах он либо вообще не находил там Сараду, либо она его не узнавала, либо он попадал на их с Боруто свадьбу. Стоит ли говорить, что после таких снов он просыпался вовсе не спокойным и отдохнувшим, как обычно, а подскакивал так, будто ему на голову вылили ушат ледяной воды. После подобного изображать хорошее настроение и приветливо улыбаться коллегам было особенно сложно. А ведь с момента начала миссии ещё даже полгода не прошло. Конохамару терялся в догадках: как же он сможет довести до конца то дело, за которое так необдуманно и безрассудно взялся? Можно, конечно, было написать Наруто, чтобы он прислал замену, но как это будет выглядеть по отношению к другим учителям, особенно к молодёжи, которых он набирал и обучал сам? Как будто ему всё надоело, и он решил бросить на полдороги всё, чего они добивались. Конохамару были дороги отношения с юными старательными учителями, и с Инари, и с Йоро. Они все вместе трудились, чтобы сделать академию лучше, чтобы детишкам нравилось заниматься, чтобы они ходили на уроки с удовольствием и старались изо всех сил стать настоящими шиноби. Они вместе уже смогли достичь определённых успехов, и уйти домой сейчас, ни с того ни с сего, было бы неправильно с точки зрения Конохамару. Но и вот так просто забыть обо всём, что было между ними с Сарадой, он тоже не мог. Каждый вечер он держал в руках бумажные доказательства того, что это было на самом деле. Что Сарада действительно писала ему, что ждала и скучала. Но Конохамару никак не мог понять: почему же всё вдруг изменилось после его письма? Почему она не написала ни слова с тех пор? Он уже порядком подустал придумывать причины и поводы для беспокойства. Похоже придётся всё-таки смириться с тем, что Сарада больше не хочет с ним общаться. И вот в один из монотонных серых дней, которые были до ужаса похожи друг на друга, Конохамару завершал очередное занятие, когда в аудиторию влетел Кэтсу и сразу выпалил, не успев толком отдышаться: ─ К вам там… джоунины из Конохи.