Сехун плюхнулся на своё место в столовой и устало положил голову на стол. Потому что ему до одури хотелось спать. Всю ночь думал. На него теперь почему-то все так странно смотрят, что раздражает. Ну высказал он своё мнение о запретной любви и что? Типо это прям что-то такое масштабное, что всем вдруг стал любопытен Чунмён и он сам. Ну смотрел он в глаза брата, когда говорил свою речь и что? Этих людей не поймёшь.
Пока Сехун думает — за столом ведётся бурная беседа о предстоящих гонках. В которых Сехун, кстати, тоже участвует. Сухо не знает. Ему и не надо.
А гонки сами на мотоциклах. Чанёль страстный любитель. Чонин как-то просто попробовал и зашло. А Сехун просто хотел развеяться и нашёл в этом занятии то самое, что цепляет и даёт второе дыхание. Для каждого из них — своё значение. Свою команду они прозвали незатейливо — SKY.
Сехун. Кай. И…
Ёль.
Поначалу все сомневались, что их команда может хоть как-то засиять на уличных гонках, но смогла. И не просто смогла — стала одной из самых лучших.
— Дио…
Кай поворачивается к Кенсу, который снова спокойно читает книгу, но вот надо же приколебаться, да, Чонин?
— Чего тебе?
Кай выставляет руку вперед, имитируя пальцами пистолет.
— Пуф! Пуф!
Дио изгибает бровь.
— Что это?
— Это
выстрел любви.
Дио смотрит на него как на идиота, говорит:
— Иди нахер.
И снова утыкается в книгу.
— Пуф! Пуф! Пуф! Пуф! — Чонин продолжает стрелять, целясь то в его грудь, то в голову, а потом и вовсе приближается и нажимает на кожу шеи пальцами — Пуф! Пуф!
Дио вздрагивает, откидывает его руку и вздыхает.
— Завались, Чонин. Я тебе твою вот эту вот пуфпуфалку вырву к херам!
— Да ладно тебе, До…
Чанёль поворачивается к Бэкхёну и стреляет в него воображаемым пистолетом из пальцев. Тот хватается за грудь, театрально заваливаясь на спинку стула, и Чанёль начинает хихикать, чуть ли не падая со своего стула, пока Дио смотрит и на них, как на придурков. Но Чанёль с Бэкхёном и так знают, что не совсем нормальные.
— До… — Кай улыбается и Дио с протяжным вздохом поворачивается к нему снова — Пойдём в кино?
— Нет.
— До… — Дио даже не успел отвернуться — Пойдём в кафе?
— Нет.
Голос Кенсу прозвучал зловеще. Он снова отвернулся. Но…
— До… — закатывает глаза, глубоко вздыхает и поворачивается к Каю — Если не пойдёшь… я встану на стул прямо сейчас и скажу всем, что ты мне нравишься.
— Ок. Мне пофиг.
Кенсу снова утыкается в книгу. Чонин встаёт на стул, пока все ошарашенно смотрят на него. Но вот только Кенсу не смотрит. Совсем. Он рассматривает страницу книги, хмуря брови и вникая в текст. Кай изгибает бровь, затем ухмыляется и вздыхает.
—
МНЕ НРАВИТСЯ ДО КЕНСУ!!!
Все, кто был в столовой — переполненной — повернулись в его сторону. Теперь повернулся и Дио. Он вздохнул, отложил книгу и со скучающим видом встал на стул. Тишина сейчас стояла полная. И в этой тишине через несколько минут произносится:
— А ТЫ МНЕ — НЕТ. Просто отвали от меня. Ясно?
Дио слезает со стула, собирает свои вещи и быстрыми шагами выходит из столовой, провожаемый взглядом всех учеников. А потом, как только дверь за ним закрывается — все переводят взгляд на Чонина. Который дует губы, хватается за грудь и падает на стул, театрально заваливаясь на спинку, как недавно это делал Бэкхён.
— Что же мне сделать, чтобы этот пупсик ответил мне взаимностью?
— Узнай о нём побольше.
Кто-то из людей, что находятся в столовой, сказал это, и Кай задумался, пока все начали возвращаться к своим делам и уже через пару секунд забыли о том, что здесь было.
— Бэкхён — Кай смотрит на друга — Какой у До любимый цвет?
— Ты серьёзно не знаешь?
Кай задумчиво хмурит брови.
— Чонин — Чанёль наклоняется к его уху — У него весь гардероб состоит только из одежды одного цвета.
— Чёрный?
Кай удивленно смотрит на друзей.
— Но… у него же пенал красный.
Бэкхён хмурит брови. Он и не замечал.
— Чёрный — это не его любимый цвет.
— В смысле?
— Скоро осенний бал. Я приду в своём красном костюме и вы поймёте, что его любимый цвет — точно не чёрный.
— А ты у нас больше по деталям, да? Скоро съешь его уже взглядом.
Чанёль ухмыляется, намекая на то, что Кай постоянно рассматривает Кенсу на уроках.
— Ц.
Бэкхён вздыхает и думает о том, что тоже был бы не прочь, чтобы ему кто-нибудь также признался в симпатии. Он упирается рукой в подбородок и замечает на себе взгляд Чанёля.
— О чём ты думаешь, Бэк?
— О том, что Кенсу признались в симпатии… на виду у всех. Я тоже бы хотел… — Чанёль пристально смотрит на губы Бэкхёна, которые он облизывает своим языком, и залипает немного -… чтобы мне так признались.
Чанёль теряет связь между реальностью и губами Бэкхёна, а потом замечает, что тот смотрит прямо на него.
— А я… — Вопросительный взгляд — Хотел бы быть таким же смелым, как Чонин, чтобы… признаться.
Бэкхён легонько улыбается, хлопает его по плечу и вздыхает.
— Вы это с намёком друг на друга говорите или… что?
Сехун просто сидит рядом с этими двоими и слышит все разговоры. Поэтому он даже поднял голову со стола и задал этот вопрос, ну потому что прям вот всё настолько ясно, что любой бы заметил.
Бэкхён как раз начал пить воду и аж поперхнулся.
— НЕТ.
Это было сказано хором. Чанёль посмотрел на Бэкхёна, а Бэкхён растерянно посмотрел на него в ответ. Повисла неловкая тишина. А потом Чанёль встал, сказал, что ему нужно кое-куда зайти и быстрыми шагами вышел из столовой. Бэкхён даже слова не сказал. Ему почему-то было… как-то… не по себе.
— Сехун, зачем ты это сказал?
— Потому что это слишком очевидно. По-моему замечают все. Но только не вы сами.
Сехун также встаёт и выходит из столовой. Они все постепенно расходятся. И Бэкхён заходит в класс, обнаруживая, что Чанёля нет на месте. Поэтому он проходит, садится на свой стул и вздыхает. Чего они не замечают, но замечают все остальные?
Не может же быть так, что Чанёлю нравится…
Бэкхён встряхивает головой и даже смеётся. Истерически как-то. Да нет. Быть не может. А потом он встречается взглядом с Чанелём, когда тот заходит в класс. Бэкхён почему-то впервые смотрит на Чанёля так… Ну блин… то есть… Чанёль всегда был таким красивым?
Бэкхён сглатывает.
Бэкхён отворачивается и не понимает, почему вдруг резко занервничал.
Бэкхён утыкается взглядом в тетрадь.
Вот тебе и выстрел любви.
***
(The Piano Guys — A Thousand Years [обязательно])
Сехун приходит домой никакой. Он долго бродил по городу. Один. И снова думал.
Чунмён же не специально поставил свою кандидатуру на место учителя по литературе именно в их классе? Может он просто хочет быть ближе к нему? Или что?
Сехуну то плевать. Он сможет ответить на занятии, если что. Но просто… каждый раз, когда Сехун делает 2 шага назад от Чунмёна, тот делает будто целых 10 шагов вперёд. Это странно. Точнее… для Сухо может и не странно, но для Сехуна… это сложно.
Парень понимает, что дома никого нет. Поэтому принимает душ, переодевается и спускается на кухню. Открывает холодильник, но ничего там не находит. Только хочет заказать пиццу, как открывается дверь и Сехун быстрыми шагами направляется к брату, хватая тяжелые пакеты, которые он практически тащит, из его хрупких рук.
— Почему ты не позвал меня сходить вместе в магазин?
Сехун возмущённо ставит пакеты на стол и поворачивается к Чунмёну, который пытается отдышаться. На улице резко похолодало и его брат даже напялил шарф поверх свитера.
— Тебя просто не было дома и ты… снова не отвечал на звонки. Вот я и пошёл один.
Сехун берёт телефон в руки и снимает блокировку впервые с того времени, как вышел из школы. 3 пропущенных. И сообщение.
«Я хотел приготовить ужин, может сходим в магазин?»
Сехун блокирует телефон и кладёт на стол. Ему снова до безумия стыдно. Он подходит к брату и начинает распутывать шарф на его шее, чтобы снять. Сехун хмурит брови, пока делает это и после того, как снимает шарф — вздыхает и произносит.
— Прости. Мне просто нужно было подумать.
— Сехун…
— Я пойду в комнату.
Сехун начинает уходить, но его хватают за руку.
— Сехун… — так отчаянно — Давай поговорим. Пожалуйста.
Сехун всё же поворачивается обратно и убирает руку. Сухо смотрит на свою руку, в который больше нет руки Сехуна и убирает её, кусая свои губы.
Парень облокачивается о стол и смотрит на Чунмёна, который встаёт напротив, облокачиваясь на стену.
— Сехун… что происходит?
Сехун смотрит на брата и почему-то именно сейчас ему так хочется рассказать всё. Рассказать о том, что у него на душе. Но он просто смотрит.
— О чём ты думаешь сейчас, Сехун?
— О запретной любви. — Сехун как-то по истерически улыбается — Урок мне даже понравился.
Сухо вздыхает.
— Я пришёл в школу и увидел, что в расписании стоит ваш класс. А напротив — моё имя. Учитель Чхве отказался, сказал, что у него и так много дел. Вот мне и… — заминка — Но я рад, что так вышло. Так я могу быть… — Сехун смотрит в его глаза -…
ближе к тебе.
Сехун делает шаг вперёд. И Сухо смотрит непонимающе.
— Знаешь… я устал.
— От чего, Сехун?
Парень подходит почти вплотную, прижимая брата своим телом к стене, и утыкается лбом ему в плечо. Сухо почему-то на мгновение улыбается и обнимает его своими дрожащими руками.
— От всех недопониманий. Это давит. Так сильно давит на меня. — Сухо закусывает губу — Я отдаляюсь от тебя… не потому, что ненавижу. А потому что…
Сехун умолкает. А потом понимает, что никогда не сможет сказать. Никогда. Поэтому отодвигается и начинает уходить. Снова. Но Сухо внезапно резко хватает его за руку и разворачивает к себе, придвигаясь максимально близко. Их носы почти соприкасаются. В воздухе висит невыносимое напряжение. Сехун никогда не видел брата таким.
— Скажи. Почему?
— Нет. Чунмён… это может разрушить всё. Всю нашу жизнь.
— Знаешь, от чего я устал? — шепотом — От того, что ты всегда не говоришь мне ничего. Я уже год чувствую, что… будто умираю. Потому что тебя никогда нет рядом. А мне чертовски больно. Понимаешь? Нам нужно было пережить потерю близких вместе, но тебя не было рядом. Никогда. Понимаешь? Никогда.
— Сухо… — Сехун прижимает Сухо к стене, давая опору, потому что он всем телом чувствует, как тот дрожит — Я просто…
— Ты снова ничего не скажешь, да?
Сухо сглатывает и облизывает пересохшие губы, пока не понимает, что внутри разливается тепло. Потому что Сехун рядом. И неважно, что было до всего этого. Сейчас - он здесь. Рядом с ним. Слезы застилают глаза. И Сехун вытирает их своими губами. Сухо застывает на месте, хватаясь за футболку Сехуна хрупкими пальцами, но не отодвигает. Одна слезинка успевает скатиться к губам.
Сехун вытирает её пальцем, пока Сухо отчаянно смотрит ему в глаза. Сехун лишь на мгновение мешкается.
Губы Сухо мягкие. Сладкие. Ведь запретный плод всегда сладок, так ведь?
Он отстраняется быстро и пока Сухо не успевает ничего понять, уходит к себе в комнату. А Чунмён растерянно смотрит вперёд, прикладывает руку к своим губам и уже не обращает внимание на влагу из глаз.
Сехун ведь был прав.
Это может разрушить всё.
