У дома есть свои "уши"

На следующий день я еле поднялся и, кряхтя, отправился на работу под насмешливый взгляд брата. Ух, паразит! Знает же, что случилось, вот и предлагает то посидеть с ним, то поработать по дому, а именно пропылесосить, подмести пол. Короче, всю работу, которая причиняет мне боль. Хорошо, что я подрабатываю официантом в одном кафе неподалеку. Там сидеть и не приходится. Еле доработав свою смену, во время которой ни разу не сел (и получал замечания насчет моей походки), дабы попе было не очень больно, я пополз домой, придерживаясь за стенки и обнимая все столбы, попутно чуть несколько раз не поцеловавшись взасос с асфальтом. Да, сегодня я любвеобильный какой-то. В подъезде меня отловил Макс, затаскивая к себе. Справившись о моем состоянии, он вручил мне тюбик с мазью и предложил свою помощь. Увидев хищный оскал и голодный блеск в его глазах, я отказал, решив помочь себе самому, а то, глядишь, снова очухаюсь на кровати. Вчерашний день научил меня голым задом перед ним не светить, потому что моя попа второго раунда не выдержит. Дома никого не было, что очень насторожило, так как Данька всегда находился либо рядом со мной, либо дома. Интересно, где он? Может, в магазин пошел? Но и через пятнадцать минут брат все еще не вернулся. Позвонив, убедился, что сотовый он отключил или попросту зарядка села. Без паники, без паники, без паники! Дышать глубже. Сейчас дверь откроется и появится брат. Да, прямо сейчас откроется… Откроется… Черт, она не открывается! Только я схватил телефон, чтобы позвонить в полицию, как входная дверь открылась, являя моему взору двоих: Даню и висячего на нем Мишу. Забыв о мозготрепке, которую я собирался устроить брату, помог ему втащить еле стоящего на ногах друга. От последнего за версту несло алкоголем. Берет пример с Семеныча, что ли? Странно, обычно он никогда так не напивался. На всех праздниках, что мы проводили вместе, он был трезвее стекла. Что же такое случилось? Еле уложив его на кровать, я пошел за тазиком на всякий случай. А то вдруг его стошнит. Вернувшись, заметил, что братишка присел на краешек, рядом с Мишей. Но сейчас не до них, нужно найти аптечку. Поиск по всему дому был безрезультатен, поэтому пришлось спуститься к Максу, который снова начал меня тискать как плюшевую игрушку. С большим трудом вырвавшись из его объятий, я поднялся к себе. Ничего не изменилось: Миша все так же лежал на кровати, видимо, уже спит, и брат все сидит на краю. - С какого перепугу он так напился? - спрашиваю Даньку, ставя на тумбочку стакан с водой и таблетку. - Его девушка бросила. - Понятно, - вот коза! Убью гадину, довести Мишу до бутылки… Не прощу! - Я соврал, - тихо сказал младший братец. - В смысле? - Мишу не бросала девушка? - Я не летал на кукурузнике, - признался он. - Ну, я не удивлен, - все же поразмыслив, можно понять, что за штурвал его никто не пустит. Разве что, если этому человеку нечего терять. - Я вообще не смогу стать пилотом, - опустил он голову. - Как так? - потрясенно спросил я. - Я когда в военком ходил, сдал все анализы. Одному врачу проговорился, что хочу летчиком стать. Тот сказал, что у меня ничего не получится, так как какие-то проблемы с этим… вестибулярным аппаратом, да и зрение у меня не отличное. Все две мечты мои несбыточны, - убитым голосом сказал он, а у меня сердце от боли сжалось. Я и представить не мог, что у него такие проблемы. Это я-то ни о чем не мечтал, ни к чему не стремился, мне легче, а вот Даньке… - А вторая какая? - нашелся я. - С чего ты взял, что и она несбыточна? - на мой вопрос, он очень грустно на меня посмотрел и повел тыльной стороной ладони по лицу спящего Комарова. Вот тут во мне что-то щелкнуло, все стало на свои места. «Маша» вовсе не девушка, а мой друг. Потрясенный этой новостью, я, сглотнув, спросил: - Давно? - С четырнадцати лет, - виновато посмотрел на меня брат. - Сколько я не пытался его забыть, подавить эти чувства. Все зря. - И что ты собираешься делать? - поинтересовался я. - А ничего, - пожал он плечами. - То есть? - Он уже знает о моих чувствах. Я ему еще на вашем выпускном признался, - невесело улыбнулся он. - Оу, даже так? - удивился я. Теперь понятно, чего он так легко принял, что я влюбился в парня. - Знаешь, я думал, что смогу, но убедился, что все бесполезно. Я уезжаю, - чего?! - Ты только не обижайся, Темка, и не волнуйся. Думаю, что скоро моя любовь пройдет. По крайней мере, я надеюсь на это. Я сегодня у знакомого заночую, а утром на автобусе до дома доеду. Маме все же нужно помочь, я ведь единственный мужчина там, - поднявшись с кровати, он достал сумку и начал складывать в нее вещи, а я все стоял истуканом. С одной стороны хотелось его задержать, а с другой - чем я могу ему помочь? Успокоить тем, что все будет хорошо? Глупо. И почему я обо всем узнаю последним? - Не прощаюсь, братец. Я к тебе еще приеду, - с сумкой на плече, ко мне подошел Данька и крепко обнял меня. В таких же объятиях я и стиснул его, лишая нас воздуха. Когда мы оторвались друг от друга, младший с минуты постоял, что-то решая. Затем подошел к кровати, наклонился и невесомо поцеловал в губы Мишу. Мне даже стало неловко. Все же это такой… эм, интимный момент. Поэтому, покраснев, я отвернулся. Стоял я так долго, пока не услышал мычание. Повернувшись, заметил, как друг, не открывая глаз, целуется взасос с Данькой. Рука Миши покоилась на затылке брата, а бедный парень весь красный пытался всеми силами отцепить его от себя. Видимо, Комаров его спутал с кем-то из сна. Не решаясь вмешиваться, я ушел к холодильнику, что-то пить мне больно захотелось. Вернувшись, заметил, что Подобряев сдался под напором друга, который до гланд засосал Даньку, а тот только глухо стонет, ловя кайф. Однако заметив, что Миша потихоньку спускается к сокровенному моего брата, громко кашлянул, привлекая внимание. Брат спустился из мира грез и выпутался из объятий пьяного Комарова. Покраснев до ушей, он, не глядя мне в глаза, извинился и, подхватив сумку, выбежал за дверь. Я придурок… Вот зачем я, спрашивается, кашлянул? Не мог бы оставить все как есть? Да и друг тоже хорош: напился, и к Дане давай приставать, зная, что тот не откажет. И что мне теперь делать?