«Это точно был он. Аомине, вот кого я тогда видел, когда упомянул о пиратах». Последний счастливый день, проведенный с семьей всплыл, как бутылка с посланием, в мыслях у Кисе.
Солнце припекало не на шутку, слабое дуновение ветра колыхало иссиня-черные паруса Императрицы, лазурные волны раз за разом разбивались о корм, превращаясь в пену. Пиратам хотелось чего-нибудь съесть и просто развалиться посреди палубы, и лежать, наслаждаясь запахом свободы. — Но если мы не попадем туда до зари, — загадочно протянул капитан, обостряя интерес матросов, — то придется худо. Призраки появляются тихо и незаметно, если их не трогать и не привлекать внимание, то они просто пролетят мимо, — Дайки стал говорить немного тише, подбираясь к самому важному, — среди них могут быть дети, некогда возлюбленные нами женщины, но самое страшное… — он сделал длительную паузу, проглотил горький ком в горле и, наконец, набрав в легкие побольше воздуха, произнес на одном выдохе, — это когда появляется родная мать. Вся команда пришла в ужас, до пролива еще долго плыть, и вероятнее всего, они не успеют. Для пиратов семья не играла важную роль, но все до единого уважали своих матерей. Несмотря ни на что. И увидеть призрака своей родительницы — было жесточайшим ударом под дых. Никто не желал подобного, поэтому все паруса до единого были подняты. После небольшого рассказала капитал удалился в свою каюту. Аомине промочил горло и сглотнул стоящий в горле ком, то, как он потерял мать будучи ребенком, было ужасным зрелищем. Дайки помнил этот день, словно он был только вчера. Крепкий напиток пошел на пользу, сознание немного помутнело, от голода алкоголь действовал намного быстрее. Помотав головой, Аомине постарался выбросить это воспоминание, сейчас оно ни к чему. Нужно думать куда держать курс после пролива. Пират не спеша двинулся в сторону стола и устремил свой взгляд на карту. — А после пролива… — Аомине застыл в ужасе, по коже пробежали мурашки, глаза не верили тому, что видели, он даже протрезвел, — остров с пещерой Сэтро… Черт его побери! Я же составлял другой маршрут! — Капитан, пора есть, а то с голоду помрете, — заботливо произнес заглянувший к нему судовой повар, но заметив, что пират в неблагоприятном расположении духа нахмурился, — что-то случилось? На вас лица нет. — Да ничего, уже иду, — опомнившись сказал Дайки, делая несколько глотков рома, и направился в камбуз*. Весь оставшийся день матросы слонялись по палубе: кто-то драил дощатый пол, кто-то тщательно прочищал дуло пушки, из трюма доносились громкие разговоры о проливе. Но только капитану час от часу не становилось легче, осознавая, что призраков им не обойти, тревожила мысль, что часть команды может сгинуть. Они попросту не успеют сменить курс. Аомине расхаживал в тиши каюты, которую нарушали шум с палубы и звук тяжелых сапогов, встречающихся с досками. Он думал, как обогнуть этот остров с пещерой, но не найдя никакого решения, пират решил вновь изучить работу искусных художников с острова Маншиол*: каждый островок, залив, пролив, бухты, города и даже небольшие поселения. Он водил пальцем по всей шершавой поверхности карты, кое-где залитой ромом, а где-то же очень потрепанной. В каюту кто-то тихо постучал, Дайки, полностью погрузившийся в свои думы, этого не заметил и, отвернувшись от стола, всмотрелся в морскую пену, что оставляла позади себя Императрица. — Капитан, могу я зайти? — едва слышно произнес слова Кисе, аккуратно заглядывая через небольшую щель приоткрытой двери. — Заходи, — не отвлекаясь протянул морской разбойник, важно почесывая свой подбородок. Блондин присел на небольшой диван, который можно было назвать кушеткой, расслабляясь в прохладном месте. Аомине, не обращая внимания на парня, всё больше погружался в мысли, вспоминая разные рассказы тех, кому удавалось выжить после столкновения с прекрасными сиренами, что обитали в этой пещере. Одни говорили, что это прекрасные женщины, тело которых покрыто оперением каких только возможно цветов, оно сияло, словно роса на утреннем солнце, их волосы были длинными и необычайного цвета, то жемчужные, то цвета морской пены, то лазурной волны. Другие же говорили обратное — тело птицы и голова женщины, причем перья совпадали с оттенком волос, их длина различалась в зависимости от характера. У жестоких они короткие и словно заостренные на концах, у более снисходительных — длинные, пышные, вьющиеся локоны, а вместо ног были птичьи огромные лапы, желтоватого цвета и с огромными когтями. Лишиться своей команды, которую Дайки усердно собирал в течении нескольких лет, было недопустимым. «Если Братство узнает, что на моей палубе есть несколько новобранцев и путь пролегает через пещеру Сэтро… » Осознавая, что безупречная репутация пирата может кануть, как сундук Дэйви Джонса, капитан нервно перебирал в пальцах медальон свисающий с потертой банданы под треуголкой. Это действие не осталось без внимания блондина, он тяжело вздохнул и решил первым начать диалог. — По пути нас ждут неприятности? — тихо спросил Кисе, в его голосе чувствовалась неуверенность. — Да, и… — задумчиво ответил капитан, направившись к дивану и усаживаясь напротив матроса, — может погибнуть часть команды… — Что будет после пролива призраков? — парень широко распахнул глаза, предчувствуя, что ничего хорошего не произойдет. — Остров с пещерой Сэтро… — подавленно сообщил Аомине и, откинувшись на спину и закрыв глаза, устало потер переносицу. — Сирены… — прошептал Рёта, устремив свой взор на собеседника, а затем спросил, — другого пути нет? — Я не смог найти другого курса… — капитан сделал тяжелую паузу и окончание своей фразы выпалил, словно порох из пушки, — как бы я ни старался, корабль все равно идет на этот остров. — А если обойти его? — едва слышно произнёс юнга, которого не сразу заметили. — Якорь мне в бухту! — бурно среагировал Аомине, совершенно не ожидая увидеть рядом с собой Куроко, — Черт тебя побери, Тецу! Ты начнешь когда-нибудь нормально появляться, а не так словно ты хочешь отправить меня на дно?! — Это невозможно, — спокойно парировал парень, затем обратившись к матросу спросил, — ты хотя бы раз был в плавании? — Нет, — моментально ответил тот, на его лице появилось грустное выражение, — лишь мечтал об этом… — Тецуя, всё, что ты слышал, должно остаться здесь, — угрожающе произнёс Дайки и исподлобья блеснул холодный блеск синих глаз. — Да, капитан, — с этой фразой он удалился прочь из каюты. «Иногда, этот парень меня пугает, от него не пахнет ни ромом, ни сражениями, ни женщинами. В одном он точно хорош — разведка.» Погружаясь в свои мысли, Аомине схватил стеклянную бутыль с небольшого столика, краем глаза заметив, как солнце приближалось к горизонту, заливая небо малиновым, оранжевым и красными цветами. Близился тот час, когда Императрица встретится с призраками, коих не видела ни разу, а значит, пора предупреждать свою команду о приближающейся опасности. Капитан вышел на палубу, осмотрелся по сторонам, не спеша прошелся вдоль резных фальшбортов к самому носу корабля, задержавшись там ненадолго. Он разглядывал горизонт, проходящий тонкой нитью между темнеющим небесным сводом и морской гладью, нарушаемый лишь волнами. Дайки принял решение, что юнец останется в каюте, во что бы то ни стало, как и Куроко. Он пробежался взглядом по небольшим волнам на воде, глубоко вдохнул солоноватый воздух и решительными шагами направляясь к грот-мачте. — Господа, мы не успели пересечь пролив призраков до заката, — прискорбно сообщил Дайки, продолжая свои неприятные вести, — назад нам путь заказан. Доводилось ли вам слышать легенду об этом месте? — Никак нет, капитан, — отозвался лоцман, который впервые будет пересекать эту местность, ранее ему приходилось лишь искать пути (обхода). — Призраки беспощадны к пиратам и всем, кто осмелится проплыть здесь, — Аомине сделал небольшую паузу, взглянув на последние пропадающие в море лучи солнца, — они давят на эмоции, пробуждая желание идти за ними. Как бы вам не хотелось, не смейте вестись. — А если пойдем, что будет? — спросил высовывающийся из-за двери Кисе подходя ближе к пиратам, не скрывая блеск интереса в глазах. — Отправитесь ко дну, — жестко ответил тот, задирая голову и осматривая парня сверху донизу, продолжив грубым голосом, — ты и Куроко должны остаться в моей каюте, остальным приказ сопротивляться. Команда отозвалась бурными криками, пробуждая уверенность капитана. Сейчас, он как никогда знал, что никто из пиратов не отправится на корм рыбам. Столь мимолетную радость в мгновение стёрло скрывшееся солнце за горизонтом, последний луч золотом блеснул на тихих волнах, ветер утихал с каждой секундой. Прошла всего минута, а его уже и нет, наступил полный штиль. Легкий туман начал окружать галеон закрывая всё вокруг, уже успев упрятать море, превращая его в пушистые темные облака. Не было никаких звуков, казалось, что Императрица стоит на мели и начался отлив, лишь едва заметные белесые пятна появлялись сквозь одурманивающую пелену. — Началось… — шепотом произнёс Аомине и по его лицу скользнула капля холодного пота. Минуло мгновение и множество призраков уже проплывало мимо судна, капитан краем глаза заметил до боли знакомый мужской силуэт. Сильно зажмурившись Дайки опустил вниз голову и с силой потер переносицу, фигуру пирата, которого он увидел, он узнает из многих — Судзумо, ошибки быть не может. Призрак облетел весь корабль, некоторые из матросов стояли с разинутыми ртами, это их капитан или его постаревшая версия? — Дайки… — шепотом произнес фантом подлетая к пирату в треугольной шляпе. — Да знаю-знаю, — отмахнулся Аомине, медленно поворачиваясь к парящей невесомой фигуре, — на дно потащишь сразу или как? — А ты не меняешься, — усмехнулся мужчина и слегка рассмеялся, снимая шляпу с сына и взлохматив его слегка отросшие волосы, — если ты решил здесь проплыть из-за меня, возвращайся пока не слишком поздно. — Уже поздно, — наотрез возразил Дайки, отодвигая руку отца от головы, — у меня нет другого пути, Императрица, словно сама себе курс задала через пролив. — Говорят, что это хороший знак, — заботливо произнёс Судзумо, возвращая шляпу пирату, между ними повисла тяжелая пауза. — Капитан Аомине! — воскликнул один из матросов, нарушая тишину и указывая пальцем за фальшборт. — Что такое? — отозвались оба мужчины в один голос, переглянулись между собой и хитро ухмыльнулись. — Я слышал, что реинкарнация существует… — удивленно произнёс другой пират, громко сглатывая и продолжая, — но чтобы в одинаковые тела… — Балбес ты, — вздохнул Дайки и громко рассмеялся, не спеша подходя к фальшборту Императрицы, аккуратно заглядывая вдаль, — это мой отец Аомине Судзумо, погиб в этом самом проливе, кажется, я рассказывал это уже. — Так точно, капитан! — воскликнул Коске, вытягиваясь, как по ниточке. — Видела бы сейчас мать эту команду и тебя, — грустно протянул Судзумо, осматривая корабль, каждого пирата и своего сына с ног до головы. — По голове она не погладила бы, — усмехнулся капитан, поворачиваясь в сторону густого тумана, что упрятал всё море, что окружало галеон, от увиденного он застыл на месте. Разные существа проплывали мимо: драконы, русалки, химеры, старые люди, королевские войска, все до единого были здесь. То побоище, о котором рассказывал Аомине, словно повторялось, только не хватало кораблей и сражающихся пиратов, лишь их забытые неупокоенные души. Только густой туман скрыл корму и фальшборт корабля, как к капитану не спеша подлетел призрак его отца. Он мягко коснулся ладонью его плеча, от чего Дайки быстро обернулся, ласково улыбнулся, как тогда… в детстве, начиная растворяться в воздухе Судзумо безмолвно что-то сказал, но что именно смог разобрать только собственный сын. «Я горжусь то-бой…» прочитал пират по его губам, озвучивая фразу в своей голове, глаза распахнулись в удивлении, и образ отца растворился в прохладном безветренном воздухе, словно вода в сухой земле. Квартирмейстер стоял у штурвала ничего не видя, ведь его глаза были зажмурены, он молча держал заданный курс. Ведь он единственный из команды, не считая Аомине, кто побывал не раз здесь, и знал, как лучше всего обойти проблему возникающую с этим проливом. Все матросы, юнга и даже сам капитан неподвижно замерли. Впервые на палубе появился призрак сам по себе и даже не попытался как-то увлечь за собой кого-то. Не успев отойти от одной трудности, пираты все также неподвижно стояли, пока за несколько лет на дощатом покрытии, где-то даже скрипевшем, не появилась женщина. У неё были длинные волосы, а вместо рук красовались большие крылья с длинным оперением. Лишь Кисе, ослушавшийся приказа капитана, завороженно смотрел на неё. Команда пристально следила за разворачивающимся событием. На её лице была легкая и нежная улыбка, постепенно до экипажа начало доходить, что появившийся перед ними призрак никто иной, как сирена. Странным казалось и то, что эта женщина имела некую схожесть с новеньким на их судне. Она плавно опустилась на палубу и, сложив крылья на туловище, приоткрыла рот. — Кисе, мальчик мой, — молвила она каким-то леденящим голосом, — что ты делаешь в этом проливе? — Я проплываю мимо, — он смотрел прямо в её глаза и слегка улыбался. Блондин так давно не виделся с ней, что уже позабыл как выглядит. — Мальчик мой, — птица подходила к нему медленно и осторожно, по щекам женщины скользили серебристые слезинки, — прости, что я не смогла защитить… — Ничего, всё хорошо, — Кисе растрогался, его голос слегка дрожал. Он так соскучился по её голосу, так ждал встречи с ней, жил практически только этой далёкой и невозможной мечтой. — Ответь мне, — женщина оказалась прямо перед ним и пристально смотрела в слезящиеся глаза матроса, — почему ты сейчас плачешь? Ты счастлив? — Я так соскучился, мама, — предательские слезы катились ручьем по лицу, будто выжигали следы на светлой коже, — я счастлив. Я очень счастлив, тот мальчик, которого я видел, он… — Успокойся, — она ласково и умиротворяюще прикрыла его спину крылом, осторожно заглядывая в глаза, — кто тот мальчик? — Он… спас меня, — Кисе тяжело выдохнул и, набрав в легкие побольше воздуха, выпалил всё, что хотел рассказать своей матери, — он забрал меня из того жуткого места, мне пришлось долго работать, сначала с отвратительными животными, которых я чуть ли не начал ненавидеть, а потом, появился Он… — Ты свободен? — женщина удивленно рассматривала своего сына, — ты так вырос, может, пойдешь со мной, будем, как раньше всегда вместе…«Так вот о чем говорил Аомине, так они и зазывают пиратов…» блондин не верил своим ушам. Единственный, кому он доверял с самого детства, решил погубить его и отправить на тот свет.
— Пойдем со мной, мальчик мой, — убаюкивающим голосом пропела мать Кисе, — тебе не придется больше страдать. — Я не могу. Пойти с тобой, значит умереть, — с холодом в голосе отказал ей юнец, — прости, мама, но сейчас я очень счастлив и свободен для того, чтобы погибать. — Ты так возмужал, сын мой… — она нежно улыбнулась, взмыла вверх и, расправив свои крылья, крикнула, — пусть удача сопутствует этому кораблю! Птица пропела что-то похожее на заклинание, постепенно растворяясь в тумане, как будто забытая душа нашла свой покой среди шторма. Глаза Рёты все еще были наполнены слезами, на его душе словно лежал камень. Парень стоял почти не дыша, не моргая и не шевелясь. Он застыл на месте, устремляя взор в место откуда пропала женщина, неподалёку от него раздался облегченный вздох капитана, словно по волшебству развеивающий тяжелую тишину. Послышалось лёгкое, едва уловимое, дуновение ветра. Оно невесомо коснулось щеки Аомине, оставляя на коже приятный охлаждающий след. Поток воздуха также легко обвил каждого из команды, возвращая из небытия. Слегка улыбнувшись, капитан начинал понемногу приходить в себя, понимая, что вокруг корабля рассеивался плотный туман. — Кисе! — громко позвал его Дайки, но никакой реакции не последовало, тогда пират сделал несколько шагов по направлению к блондину и повысил голос, — Кисе! — А? — рассеяно отреагировал парень, вытер тыльной стороной ладони чуть засохшие следы слез и продолжил, — я в порядке. Капитан почти не поверил его словам, осмотрев его сверху до низу и повернувшись к команде, вдруг понял, что сейчас пираты настроены агрессивно, но промолчав, решил проверить так ли это. Все их взгляды сводились на одном человеке, им был Кисе. Их враждебность была обусловлена хотя бы тем, что он обращался к сирене «мама». Все слова о том, что это тяжело увидеть среди призраков родню, мигом отправились на дно и забылись. «Почему он называл её своей матерью? И как он оказался в Хитром Баки? Почему он принял меня за своего спасителя?» — Капитан, да у нас тут кажется сын сирены на борту, — грозно произнёс лоцман и прошел сзади юнца к Аомине. — Да, капитан, они ведь убивают храбрых и смелых, среди нас ни одного труса! — подхватил квартирмейстер Имаёши и, гордо задрав свою голову, ядовито ухмыльнулся. — Что будем делать? Отправим на доску? — неожиданно, к ним присоединился Сакурай. Кисе равнодушно следил за проходящими и нагнетающими обстановку мужчинами, словно ему было абсолютно все равно, что с ним сделают. Ведь, самое худшее, он уже пережил: ребенком проработал на старых пиратов, которые по своим манерам больше походили на животных, с блудницами, которые так и норовили переспать с этим красавцем. Детства у него не было и уже не будет. Он вырос на рассказах морских разбойников, о том, как они грабили суда, сражались и трахали женщин. Аомине понимал, что выброси этого парня за борт, будет терзать себя вопросами «зачем тогда вообще предлагал пойти к нему в команду», даже если Рёта и сын сирены, то выглядит он как обычный человек. К тому же голоса у Кисе не было, в отличии от его матери, а значит уже и не будет. У всех сирен это врожденное, ты либо поешь, либо отправляют на остров Ахерико в семьи. «Вот почему на самом деле ты оказался в Хитром Баки. Ты не умел петь, к тому же совершенная противоположность этих созданий, но если в тебе течет их кровь, то маловероятно, что они смогут напасть на императрицу.» — Что делать будем, капитан? — вопрос Вакамацу вернул Аомине из размышлений. — Ничего. Оставим его на борту, — твердо ответил он, подойдя к блондину и внимательно посмотрев ему в глаза продолжил, — Он смог противостоять призраку своей матери. А я ведь вам рассказывал про них, что самое жестокое — это встретиться с ней. К тому же Кисе не поет, а значит опасности от него нет. Команда недоверчиво переглянулась между собой и, пристально осмотрев парня, стала окружать его. Аомине лишь стоял и наблюдал за разворачивающимися действиями, весь экипаж знал, что будет, если они нанесут вред товарищу. Однажды, такое произошло, Дайки не моргнув и глазом достал саблю и оставил глубокие порезы на груди каждого, кто осмелился пойти против своего. Он сделал это в течении минуты, все кто видел это застыли в непонимании происходящего. После этого случая, ходили разные слухи. Пираты на палубе Аомине более никогда не причиняли друг другу физическую боль, в противном случае могли лишиться конечности или жизни. — Капитан! — громко позвал Тецуя, подбегая к нему, — туман, он… рассеялся вокруг корабля! Пират подошел к фальшборту не веря своим глазам, действительно, густая пелена, окружающая драгоценную Императрицу, почти пропала. Прозрачные тени и души проплывали мимо не меньше, чем за милю. Повернувшись к команде, Дайки неожиданно вспомнил, что женщина что-то пропела над кораблем и исчезла. Он никогда не видел, чтобы призраки пропадали просто так, но верилось, что, то было защитным заклинанием. — Туман и впрямь рассеялся, — он подошел к Кисе как можно ближе, — эта сирена была твоей матерью, да? — Да… — прискорбно сообщил юнец, опустив взгляд вниз. — Видимо, она поставила какой-то барьер на галеон, — капитан решил поделиться с ним своими мыслями, при всей команде, — и как я понял, встретившись с тобой, она освободилась от мучений. — С чего вы это решили? — матрос не верил своим ушам, что мать свободна, как и он. — С того, что все эти души чем-то обременены, — он осмотрелся по сторонам, раскрывая парню всех призраков, что пролетали мимо, — у всех есть не выполненные дела или обещания. Скорее всего, твоя мать сделала то, чего хотела — встретила сына и узнала, что тот счастлив. Остолбеневший Кисе не верил, что мать его любила, и только узнав, что он целый и невредимый, смогла освободиться. Ведь для него она была каким-то предателем, отослала его в бухту Хитрого Баки… Помотав головой, он выкинул все мысли, какие только были в его голове. Капитан отдал команде приказ разойтись по своим местам, ночь будет тяжелой и сложной, кто знает спасет ли их этот барьер. Зайдя в свою каюту, которая освещалась лишь старым канделябром, он рухнул на диванчик и выдохнул, словно сам пережил самое страшное, что могло случиться. На столе Аомине заприметил не допитую бутыль рома, схватил и сделал несколько больших глотков. В дверь постучались, и не дождавшись приглашения пирата, юноша зашел внутрь, прислонился спиной к ней и медленно сполз вниз, громко выдыхая. — Капитан, могу я посидеть здесь? — Кисе немощно выговорил слова, и опустил голову. Дайки окинул его тяжелым взглядом, понимая, что сейчас ему очень нелегко. Поднявшись на ноги, он подошел к юноше и молча протянул спиртное, словно говоря: «тебе нужнее». Матрос принял бутыль и опустошил её в считанные секунды, проглатывая жгучий напиток вместе с комом в горле. — Почему вы так добры со мной? — юнец задал единственный терзающий его вопрос. «Почему? Знал бы я ответ на это…» До встречи с Кисе, Аомине почти не видел никого действительно красивого для него, будь то женщина или мужчина. Даже среди знатных особ, никто ему так и не смог приглянуться. Из головы не выходил образ освещенного тусклым светом лампы парня, который завораживал одним только своим видом, хрупкое тело и таинственно бледная кожа. Всё это он ни за что не скажет сейчас. — Почему ты не сказал о том, что ты сын сирены? — спросил его капитан, присаживаясь на корточки перед парнем, внимательно всматриваясь в глаза золотистого оттенка, как будто это были настоящие пиастры. — Вопросом на вопрос, — Кисе слегка улыбнулся, но все же ответил, — скажи я об этом, разве взяли бы меня на борт? — Да, — твердо отозвался он, поднимаясь и направляясь в сторону стола, — ты не похож на них, да и в твоих глазах отвага. Пират пирата видит издалека, слышал про такое? — Слышал, но не думал, что это правда, — честно ответил тот, вставая вслед за капитаном. Корабль медленно проплывал оставшуюся часть пролива призраков, их становилось все меньше, один был ужаснее другого, то и дело чуть ли не каждый третий или пятый останавливался напротив императрицы и пытался попасть на её палубу. Лишь благодаря матери Кисе никто из этих полупрозрачных белесых созданий не мог пройти через барьер, которым было ограждено судно. Ветер постепенно становился сильнее, и паруса шевелились под его дуновением, направляя «Месть императрицы» в освобожденное от тумана и опасности море. Лишь капитан, новобранец и юнга знали, что трудности в этом плавании не закончатся и дальше будет, возможно, хуже. Никто из них не мог дать полную уверенность в том, что вся команда выживет при столкновении с сиренами, которые, казалось, уже ожидали их. На рассвете императрица покинула пролив призраков, все пираты поднимали вверх свои шпаги и кричали «йо-хо-хо», они радовались тому, что выжили, где могли сгинуть. Лоцман и квартирмейстер выкрикивали фразы: «слава нашему капитану Аомине!», их настроение было боевым и ободренным. — Поднять паруса! Идём полным ветром! — скомандовал Дайки, приподнимая свою шляпу. — Какой курс, капитан? — раздалось с верхнего огражденного яруса над капитанской каютой. — Впереди нас ждет опасность, но её не избежать никак, — прискорбно сообщил тот, — держим курс на остров с пещерой Сэтро! — Но, капитан! — возразил один из матросов. — Там же сирены! — подхватил его тут же второй. — Да, — согласился с ними Аомине, — другого пути нет. Нам придется плыть там. — Но ведь можно взять курс на остров Нэйро! — предложил Имаёши, стоявший у штурвала. — Невозможно! — хриплым голосом отозвался Дайки, — мы сядем на мель в лучшем случае, а в худшем, лишимся императрицы. Возле Нэйро полно рифов и кораллов. — Есть держать курс на остров с пещерой Сэтро! — отрапортовал квартирмейстер и прокрутил штурвал по назначенному направлению. Императрица рассекала каждую встречную лазурную волну, ловила пленяющий поток ветра и под ним паруса то и дело взмывали вверх. После пролива, послышались звуки чаек и буревестников, окружавшие корабль, местные воды известны большим количеством рыбы, и не удивительно, что птиц здесь так много. Солнце понемногу поднималось выше и начинало нагревать воздух. Пролив Призраков остался позади, а значит, одну трудность команда уже преодолела. Впереди уже ждало следующее испытание. Моргнал радостно облетал каждую мачту и пирата выкрикивая какие-то непонятные фразы, матросы прочищали пушки, затачивали лезвия своих сабель и шпаг. Квартирмейстер гордо стоял возле штурвала и даже слегка улыбался попутному ветру. Яркое солнце ласкало корму, борта и паруса Императрицы, шум чаек дарил ощущение свободы. Понемногу потоки воздуха становились слабее и вскоре совсем прекратился, Императрица оказалась в неком заточении у моря. — Капитан! — раздался крик лоцмана, резво спускающегося по толстым веревкам, — мы попали в штиль! — Штиль! Штиль! — громко повторял попугай, рассекая воздух. — Да замолчи ты! — прикрикнул Куроко хватая птицу за хвост и прижимая к себе, — не поднимай панику. — Ласково произнёс он поглаживая разноцветные перья на голове Моргнала. — Придется, ждать, — сообщил Аомине вальяжно расхаживая по палубе, — другого выхода нет. Солнце уже заходило за горизонт и с каждой минутой становилось темнее, матросы не зная чем себя занять принялись за распитие рома разгуливая по палубе и что-то напевая. Когда совсем стемнело, весь экипаж уже был навеселе, а корабль стоял на месте, едва слышно бились слабые волны Везорного моря. Крики чаек утихли, был слышен лишь тихий всплеск воды окружающий Императрицу. К вечеру на галеоне зажглись огни, все паруса были подняты и ожидали потока воздуха, под которым они шелестя своим полотнищем, будут радостно развиваться. Огонь свечей был ровным, это означало лишь одно — ветра нет. Оказавшись в некой морской западне, ни один пират не падал духом, капитан покинул палубу, зайдя в свою каюту, где весь остаток дня просидел Кисе. Закрыв за собой дверь Аомине направился к карте, но был остановлен. Его руку схватил Рёта, сидевший на диване. Дайки застыл на месте ощущая, как сдерживающее его запястье слегка дрожало, он опустил взгляд столкнувшись с золотыми обезумевшими глазами блондина. — Скоро поднимется ветер, — завороженно, не своим голосом протянул юнец, отпустив пирата, он потерял сознание и откинулся на спинку, тяжело дыша и крепко закрывая глаза. «Что за… черт возьми такое?!» от неожиданности и легкого испуга Аомине оставался на месте еще несколько минут пристально рассматривая Кисе. Помотав головой он схватил бутыль, что находилась неподалеку и сделал несколько глотков, сводя брови к переносице. Еще секунду он стоял с непонимающим видом, а затем резко развернувшись вышел на палубу. Матросы слонялись, словно камыш на ветру, из одной стороны к другой, неразборчиво что-то бубня под нос. Дайки остановился возле своей каюты, посмотрел на дверь, на палубу, на пиратов, тяжело вздохнул и устало потер переносицу. «Это всё сон… Такого просто не может быть, что моя команда ходит как ни в чем не бывало, ни о чем не думает…» понемногу капитан начинал бредить, но лишь одно легкое, едва уловимое дуновение ветра, смогло вернуть его в реальность из столь мимолетного бунта разума. Не один Аомине почувствовал слабый освобождающий порыв свежего морского воздуха, он проник в легкие каждого, кто находился на верхней палубе, освобождая от пьяного угара. Застыв на месте, пираты поводили носами и разбежались на свои места, готовясь к приказу Дайки. — Поднять паруса! — улыбнувшись выкрикнул он, — квартирмейстер, держите курс! Из трюма выбежал еле стоящий на ногах Имаёши отдал честь и направился большими шагами к штурвалу. Всю ночь матросы сменяли друг друга, прыгали по мачтам и поправляя корабельные снасти. К утру на горизонте показалась пещера с островом, она была в форме замысловатого треугольника, который заметно углублялся над уровнем моря, туда можно было пробраться только вплавь или на шлюпках. До неё добираться на быстроходном судне примерно половину дня, если задавать курс от конца пролива призраков. Аомине обошел палубу вдоль и поперек, размышляя над вероятностью нападения птиц на императрицу, и сможет ли продержаться этот странный щит, поставленный матерью Кисе, да и насчет него он сомневался. Что если малец по большей части человек, нежели сирена, тогда они могут и напасть, может даже несколько. Пора рассказать этим палубным псам ещё одну легенду…» С этой мыслью пират вошел в свою каюту, распахнул шкафчик с ромом и взяв оттуда темную бутыль округлой формы, оглянулся и заметил дремлющего юнца на одном из диванов, стоящих друг напротив друга. Он быстро заснул прошлой ночью, после встречи с женщиной-птицей, словно та высосала из него все силы. Его лицо выглядело умиротворенным и вселяло какое-то спокойствие, как будто одним видом говорил: «мы справимся со всеми трудностями». И Аомине верил в это, верил в свою команду, в себя, и даже в этого новобранца. Дайки подошел к парню, сел на корточки и, заглядывая в закрытые глаза, которые прикрывали свалившиеся на них светлые волосы, слегка улыбнулся. Приподнявшись, капитан отодвинул прядь и поцеловал спящего в лоб, в этот момент он не отдавал себе отчет в действиях. Просто так хотелось. — Кисе, — прошептал Аомине, отодвигаясь от его лица и откупоривая бутылку, — Ки-исе! — А? — блондин широко распахнул глаза и увидел перед собой пирата в темно-синем камзоле с золотой вышивкой по краям. — Пойдем, время пришло, — он сделал серьезный вид и глотнул рому. — Для чего? — в мыслях Кисе пронеслось множество вариантов, даже тот, что они уже возле Сэтро. Капитан ни слова больше не сказал ему, лишь молча направился в сторону двери, посмотрел через плечо на юнца, убедившись, что он не уснул, а идет за ним. Выйдя на палубу, пират несколько раз повторно промочил горло, и крикнул так, что было слышно аж на самой нижней палубе корабля. — Эй! Щенки, а ну собраться всем, как одноногий Сильвер! — все пираты повылезали кто откуда: кто с трюма, кто от фальшбортов, кто с мостика, — пришло время рассказать вам легенду про сирен. — Почему как одноногий Сильвер? — задал вопрос юнга. — Это значит быстро, Тецуя, — Дайки сделал ещё глоток рома и принялся рассказывать, — когда-то ходила легенда о бравом пирате, который попытался стащить клад из пещеры Сэтро. — Так остров и пещера разве не называются так? — Вакамацу редко понимал такие штуки, но запоминал, если объясняли, несмотря на то, что знал все острова в Везорном море, но увы не их имена. — Нет. Только пещера, но из-за того, что указывали «остров с пещерой», все уже позабыли какое название было у острова, — пояснил ему Аомине. — Прям все? — Кисе прищурил глаза, упираясь взглядом в глаза капитана. — Кираклис, — будто бы принимая брошенный вызов, ответил Дайки, продолжая легенду, — там обитали женщины-птицы с поистине чарующими голосами, которые защищали пещеру от различных напастей, ведь там они хранили самое дорогое, что только существовало в их мире. — И что это? — удивленно перебил его Имаёши со змеиным оскалом, — золотишко? — Нет, — наотрез возразил капитан, — они воспитывали своих детей в самой глубине. — Только тех, которые умели петь… — добавил Кисе, всматриваясь в виднеющуюся на горизонте пещеру, — а тех, которые не умели – отправляли на остров Ахерико, пристраивая в другую семью, в которой женщина не могла рожать. — О-о-о, похоже ты знаешь эту легенду лучше меня, — похвалил его Аомине, похлопывая по плечу. — Это не легенда, капитан, — поникшим голосом ответил он, поднимая свой взгляд на пирата, — это правда. Раз в месяц сирены могли прилетать на остров и видеться со своими не поющими детьми… Но правила есть правила, упомянувший пирата ребенок заключается в плен на полмесяца, и среднего забирают в бухту Хитрого Баки. Аомине медленно убрал руку с плеча парня, и не знал, что ответить на это. Он понимал, что юнец был одним из тех, кого вывезли с родного места. Команда наблюдала за двумя пиратами, которые стояли друг напротив друга и молчали, не зная, что сказать или добавить. Ситуация была напряженной, и каждый находящийся на палубе хотел, чтобы она как-то разрядилась, всем было интересно узнать, что же стало с тем пиратом, которого упомянул Дайки. На помощь из ниоткуда прилетел Моргнал, усевшись на плечо капитана, рассматривая весь состав стоящих. — Надр-раить палубу! — вскричал он и захлопал крыльями, — надр-р-раить палубу! — Капитан, что стало с тем пиратом? — отозвался юнга, осмелившийся нарушить тяжелое молчание. — А… с пиратом… — Аомине выглядел рассеянным, но клюнувший в затылок Моргнал вернул в свою колею, — он пробрался в пещеру ночью, когда птицы спали, подошел к одной из них и вытащил шпагу из ножен… — В тот момент, она проснулась и начала петь колыбельную, — перебивая его продолжил Кисе, словно, пережил тот момент сам, — а когда разбойник уже разомлел от песни, проснулись другие сирены, начиная вразнобой насвистывать самые звонкие мелодии, что только знали. Они были звонче, чем удар кузнеца молотом по наковальне. Команда находилась в ужасе и впечатлении от такого красочного и подробного рассказа двух пиратов, что буквально познакомились пару дней назад. И только попугай, как заведенная шарманка горланил свое: «надр-раить палубу!». Но увлеченные разбойники не обращали на него никакого внимания, они ждали окончания легенды. — Он умер в той пещере, — заключил капитан. — Растерзанный когтями птиц, — добавил Кисе и умолк. — Откуда тебе известно, юнец, о том, что его именно растерзали? — недоверчиво спросил его Вакамацу. — Той, кто убил его, — он взял у капитана ром и сделал несколько глотков, возвращая бутыль пирату, — была моя мать, она сделала это у меня на глазах. Тишина вновь повисла на палубе, а корабль шел по заданному курсу, подбираясь всё ближе к загадочному и опасному острову с пещерой Сэтро. Все молча разошлись по своим делам, даже капитан в тишине скрылся в каюте, в след за ним свесив голову поплелся новобранец. — Кисе, я тут подумал, — заходя в комнату заговорил Аомине, делая глоток своего любимого пойла, — пока команда тебе не начнет доверять, оставайся в моей каюте. — Угу, — поникшим голосом отозвался тот и рухнув на диван, опрокинул голову внимательно уставившись в потолок. — Почему ты, как будто излучаешь добро? — задал вопрос Дайки, усаживаясь напротив него, закидывая руку на спинку. — Тот же самый вопрос задавала мне мама, когда первый раз прилетела ко мне, — нежно произнёс Кисе, опуская взгляд, — мой отец был прославленным и благородным пиратом, наверное, поэтому. Аомине внимательно изучал его лицо, не было видно, что тот лгал, золотистые глаза по-прежнему сверкали отвагой, и капитан поверил ему на слово. Допив свой ром, пират медленно приподнялся на шатких ногах, алкоголь резко ударил в голову. Кисе взглядом следил за ним, словно за маячком сквозь туман, нельзя было сказать, что пойло не подействовало и на него. Дайки подошел к диванчику, на котором сидел юнец, присел рядом и закинув руку за спинку, повернулся к нему лицом, посмотрев очень пристальным взором в золотистые глаза. Их лица начали медленно сближаться, будто магнитная стрелка у компаса, указывающая на север. Сердца бились в унисон и оба парня соприкоснулись губами. Вовлекая друг друга в сладкий поцелуй, который постепенно переходил в более настойчивый со стороны капитана. Дыхание сбивалось, а разум одурманивался, в один момент, Аомине осознал, что происходит и плавно оторвался от нежных уст, не спеша отодвигаясь от юнца. Капитан ещё раз посмотрел в глаза опьяненного юноши и молча встал, направившись к двери, покидая каюту.«Какого морского черта?! Что сейчас было?!»Кисе остался наедине с терзающими его мыслями, полностью раскрасневшись, как только что сваренный рак. Он чертыхался и винил во всём произошедшем кровь сирен, что текла в его жилах. Матрос осознал почему он хочет идти за этим человеком, хоть в пасть к самому дьяволу.
Аомине был тем пиратом, которого видел Рёта, будучи ребенком. Легенды о женщинах-птицах не сказки, а реальность, но ходил ещё один слух… будучи детьми, они могли увидеть человека, за которым пойдут куда угодно. Перед тем, как его отослали в бухту, Кисе понял это и ждал встречи с ним день за днём.«Значит, меня манило к тому мальчику потому, что он был предначертан… Вот почему я считаю Аомине своим спасителем.»
Юнец оглядел стол на наличие какой-нибудь не пустой бутылки, на углу стояла откупоренная квадратной формы ёмкость. Протянув к ней руку, обхватил её и опустошил наполовину. По щекам предательски покатились слёзы, будто освобождая его от душевных терзаний, которым он редко придавал значение.