Просто Богиня

Джебом улыбнулся своей соблазнительно-сексуальной улыбкой, от которой Мэри просто таяла. – Богиня моя, – сказал он ей на ухо, прижав её к своему боку одной рукой; Мэри, не сдержавшись, глупо хихикнула. – чего там на ужин похавать есть, а? Заебался сегодня лампочки менять в твоём выпендрёжном плафоне в гостиной… – Это люстра, Джебом-и, – прошептала Мэри, пытаясь прижаться к его сильному телу ещё плотнее и закрывая глаза. – Один хрен, стеклянная хуёвина на потолке, – проурчал Джебом, задевая губами раскрасневшееся ухо Мэри. – Чуть не ёбнулся со стремянки, прямо на этот блестящий сволочной пол… Ну чо, а? Того-сего? – Ммм, – покивала Мэри, соглашаясь. Сердце сжималось в горячий пульсирующий комочек, когда Джебом начинал разговаривать, как превращённый в человека кот. – Ну так вперёд, богиня моя, – сказал Джебом и ущипнул её за попу. Взвизгнув, Мэри подскочила с дивана и посеменила в сторону кухни, пьяная-пьяная. «Что он со мной делает,» – думала она, обмахиваясь рукой и прикасаясь пальцами к разгоревшимся щекам. – Джебом-и, кушать, – позвала она, когда рамён дошёл до готовности. Сколько бы Мэри ни старалась привить Джебому любовь к ресторанным изыскам, он оставался верен рамёну. Ждать долго не пришлось: уже через минуту на кухню вальяжной походкой зашёл Джебом, лениво почёсывая в паху и бросая Мэри убийственно-сексуальный взгляд. У Мэри чуть не подкосились ноги. – А колбаски, чо, ни граммульки? – спросил он и прихлебнул рамён вместе с бульоном. – Только сосиски, Джебом-и, – растерялась Мэри. – Ну так ебашь сосиски, богиня моя, – покивал он, указывая палочками на тарелку. – Мужик должен хавать мяско! Хотя бы сосиски. «Мэри, нужно соблюдать диету. Поменьше копчёного и консервированного. И сладкого, Мэри, сладкого,» – забубнил в голове назидательный голос Джинёна. Джебом скромно рыгнул себе под нос, и Мэри сразу же переключила всё внимание на него и сосиски. – Харош, харош, – сказал Джебом, когда Мэри докрошила ножницами ему в тарелку пятую сосиску, и улыбнулся: – Благодарствую. И шлёпнул по попе. Мэри чуть не выронила ножницы от прилива нежности. Отложив их подальше, она села за стол напротив Джебома и стала смотреть, как он ел с аппетитом. – Так когда ты своего бывшего хмыря встретила? – напомнил Джебом: до разговора о еде Мэри пыталась пожаловаться ему на претензию Джинёна, которую не могла переварить до сих пор. Немного сникнув, Мэри повторила то, что рассказала доктору Бэму. – И с кем он теперь ебётся? С твоей подруженцией подколодной? – спросил он серьёзно и ковырнул кончиком языка застрявшую в зубе петрушку. Мэри подала ему зубочистку и покивала. Джебом сломал её напополам после первой же попытки и прищёлкнул языком – так он сочувствовал. Мэри, всё ещё желая узнать мнение насчёт буферов, показала ему инстаграм Джеки. Джебом безынтересно полистал снимки, на последних из которых Джеки всё чаще появлялась в обнимку с Джинёном. – Этот – твой бывший хмырь? – Мэри кивнула снова; Джебом сказал не задумываясь: – Педик какой-то. Ни один нормальный мужик в такой пидорской кофте ходить не будет. Не, нахуй… А это она, да? Да сразу понятно, что шмара ещё та. – А буфера? – спросила Мэри с придыханием. Джебом уставился на грудь Джеки с фотографии. Он смотрел пристально и долго. Настолько пристально и долго, что Мэри начала ревновать. – Видали и получше, – фыркнул Джебом наконец. – И то, падишта, поролон, итить колотить. В тот миг Мэри выдохнула с облегчением. И лишь утвердилась в своём решении. – Джебом-и, – позвала она негромко и взяла Джебома за свободную от палочек руку; Джебом поднял на неё взгляд, дочавкивая сосиской. – Я хотела тебе предложить кое-что… если ты согласишься, конечно… – Ну чо там, ёпта? – спросил он серьёзно. Мэри улыбнулась, чувствуя, что краснеет. Они стояли на пороге чего-то большого и значимого. – Джебом-и, а ты не хочешь… не хочешь остаться здесь насовсем? Джебом улыбнулся: – С тобой сожительствовать, что ли? – Ну да, – отозвалась Мэри; она не была уверена, что поняла его правильно. – Да как нехрен делать, богиня моя, – Джебом улыбнулся шире. Сердце Мэри чуть не выпрыгнуло из груди. Она потянулась через стол, чтобы поцеловать губы Джебома, отдававшие на вкус рамёном с сосиской.