Где ты

~~~ я хочу вызвать тебя на диалог. это будет простой или, может быть, трудный вопрос, но я его задам: что происходит с человеком, когда констатируют время смерти? ~~~ я знаю, что ты сломлен. но, уверяю тебя, это ещё не конец. ~~~ эта история хуже. ~~~ ОСТОРОЖНО: это может разбить вам сердце. ~~~ — Время смерти 23:08. Врач окинул взглядом тело девушки и глубоко вздохнул. Когда ему доводилось оперировать молодых людей, у него всегда получалось это. Они выживали, проходили курс реабилитации и благодарили его. Здесь же был безнадёжный случай. Множественные переломы, раздробленные кости, ножевое ранение прямо в живот, синяки и ссадины. С такими травмами не выживают, а если это и получалось, то восстановление занимало всю оставшуюся жизнь. А эта девчонка боролась до конца. Её сердце билось до последнего, пытались привести свою хозяйку в чувство, но… На её безжизненной руке, запачканной чьей-то кровью, красовалась татуировка: маленькая, ничем не примечательная картинка с изображением человека в скафандре. И от этого становилось ещё ужаснее: сколько ей лет? Шестнадцать или пятнадцать? И ведь даже нет медицинской карты, чтобы узнать. Безымянная. Красивая. Мертвая. Медсестры плакали, смотря на рваные шрамы на руках, ногах и животе. Её губы были слегка приоткрыты, с кровоподтёками вокруг и с запекшейся кровью в разбитых местах. Рыжий волос слипся от грязи, а на шее были страшные ссадины. Нет, Корчагин не мог смотреть на неё. Это было слишком ужасно. — Ребят, ускорьтесь. Все-таки, надо же в порядок привести… И, выйдя из оперблока, первым делом снял с себя шапочку. По щеке стекали капельки пота, а в глазах блестели слёзы. За панорамными окнами белоснежного больничного холла шел сильный дождь, хотя синоптики обещали солнечную погоду. Огромная чёрная туча заволокла небо, и теперь создавалось ощущение, что должно было произойти что-то плохое. Это «плохое» не заставило себя долго ждать. Крики раздавались где-то у стойки дежурного. Корчагин быстрым шагом направился в сторону источника шума, а когда появился, то увидел парня, который бил кулаками стену и пинал скамьи. — Нет, нет, нет! Она не может умереть! — мужчина сразу понял, о ком шла речь. — Молодой человек, я вызову охрану! — Настенька, как её прозвали в коллективе, испуганно пыталась отыскать ладонью кнопку вызова охраны. — Что здесь происходит? Успокойтесь! — Корчагин подошёл к блондину и схватил за плечи. — Я…я не могу… — Это за той девочкой, которую вы оперировали. И у него все внутри оборвалось. Настенька стояла с самым невинным видом, а парень плакал, хватая за руки врача. — Мне жаль… — Умоляю вас, сделайте что-нибудь! — взмолился блондин, падая на колени. — Боже, встаньте! — Корчагину с трудом удалось поставить его на ноги. — Мне жаль. Мне правда жаль… *** Уже у ворот кладбища, он действительно понял, что это так. Все. Это был своеобразный финал нашей истории. Моей истории. Красивый, чёрный дубовый гроб. Чёрное платье в пол с длинными рукавами. Волосы красиво уложены, а тональный крем замазывал страшные ссадины и синяки на шее. Я выглядела фарфоровой куклой. Впервые за последние три года на моем теле было не видел синяков, ссадин и шрамов. Здесь было очень много людей, большинство я знала заочно. Одноклассники, учителя, приятели… семья… Они все стояли у моего гроба и плакали. Все, кроме моих мальчиков. Дима прижимал к себе плачущую Яну. Я так любила этих людей, что иногда ревновала Лелюка к Высоцкой. Считала его своим, без остатка. Он был мне другом, братом… Рома вращал в руках чёрную кепку, смотря на небо. Меня всегда раздражала его привычка крутить кепку. А он делал это всегда: когда нервничал, когда задумывался, даже когда веселился. А ещё, я любила его улыбку, ямочки, морщины на лбу, татуированные руки… в его объятиях всегда было тепло и уютно. Это был человек — солнце. А Саша… он даже не смотрел на меня. Просто уставился на надгробие, которое сам же выбрал. Мне так хотелось крикнуть, что я здесь! Чтобы он увидел меня! Я вижу, как ему плохо, и я не могу уйти. Его боль — мое проклятье, я — его ночной кошмар, который он любил до потери пульса. Я так и не сказала ему самого важного. Что люблю его. Мы любили друг друга, но только не произносили вслух. Когда я терпела побои, а он протирал порезы перекисью. Когда я молча курила, а он стоял передо мной на коленях, обхватив руками мои ноги и твердил слова извинения. Когда я вытаскивала его, объебанного и пьяного из каких-то притонов, залечивала все его пулевые, и говорила, что ненавижу. Но… я никогда не сказала, что люблю его. Это моя роковая ошибка. Гроб медленно опустили в землю и начали закапывать. — Пойдём, брат… она в лучшем мире. И, они ушли. Я осталась здесь совершенно одна.