Любви все возрасты покорны

Многие говорят, что между преподавателем и учеником не может быть никаких чувств. Что для преподавателя все должны быть равны, а ученик должен всего лишь уважать своего учителя. Но это училище было исключением. Даже не училище, а группа… Для Ёнджэ лекции в ЭТОЙ группе были муками ада. Ведь там учился он… Чёртов Им Джебом. Сексуальный альфа, не знающий границ и манер, часто прогуливающий лекции и совершенно отбитый на голову, притягивающий всех омег и бет к себе своим дурманящим запахом. Он пах настоящим тёмным шоколадом с нотками апельсина. Для бедного омеги, коим являлся Ёнджэ, было слишком сложно держаться, а это было необходимо. Ведь он преподаватель. И совершенно никого не интересовало, что у Чхве всё ещё нет постоянной пары, что он всё ещё невинен, пусть и старше, и абсолютно всем было плевать, что предмет, который он ведёт у проклятой группы, не относится к специальности студентов. Ну вот зачем, зачем механику нужна психология? Выслушивать проблемы железяки, пить кофе и приговаривать: «Как же это ужасно»? Не нужна психология ни механику, ни ремонтнику — никому в этой группе. Поэтому Ёнджэ искренне не понимал, почему каждый день на 7 паре он плетётся в ненавистную группу (и нет, дело не только в Джебоме — группа была ужасной, разбалованной, «дерзкой». Наверное, директор считал, что психология поможет как-то обуздать учеников, но это было безнадёжно) и проводит там лекции, слыша в затылок насмешки, издёвки и развратные желания своих учеников, касаемые его, Чхве Ёнджэ, прекрасной попки. Чхве всегда, каждый чёртов раз, морально умирал от пожирающего взгляда, злосчастного офигенного запаха и плохих манер. Нет, он не любил грубых и невоспитанных, но не мог ничего поделать с собой и своими чувствами, просто потому что это был Им Джебог (так окрестили его все в училище, и Ёнджэ был полностью согласен). Краснея и еле волоча ноги, после звонка он скрывался из виду с такой скоростью и незаметностью, что про него начали ходить слухи, что он тайный агент, ниндзя, подрабатывающий на благо другой страны. Но Ёнджэ было пофиг. Ведь каждый раз он, как наркоман, бежал к автомату с напитками, заказывал себе шоколад и, закрываясь у себя в кабинете, наслаждался напитком — нюхал его, пил по маленьким капелькам. Шоколад его успокаивал. Ирония, не находите? Запах шоколада доводит его до экстаза, но в то же время успокаивает лучше всяких трав и таблеток. Но в прятки нереально играть вечно. И в один из дней кот поймал бедного мышонка, зажал в угол в собственной норке грызуна, превращая атмосферу вокруг в поле разврата и страсти. Чхве был прижат к стене своего кабинета, отрезанный от двери руками Джебома, которые по-хозяйски разместились по бокам от головы бедного омеги. Им проводил носом по шее и вдыхал запах карамели, слишком приторный для него, но в тоже время тот запах, без которого он уже не мог. Сказать, что Бом был ужасным учеником, — ничего не сказать. Просто потому, что его не видели на парах. Он не ходил на лекции, не делал домашнее и уже давно стоял на учёте. И если бы не прекрасные спортивные качества и огромный капитал, внесённый отцом парня в училище, то его бы выпнули ещё на первом курсе. И пофиг, что так делать нельзя. Джебом ненавидел нудные лекции, такие как ботаника, литра, история, право… Но больше всего ненавидел психологию и психологов. Считал их шарлатанами, выскочками, что могут лишь кивать головой, а по факту никто и ничто. Но этот препод… Им никогда не был ограничен вниманием, все всегда были готовы раздвинуть перед ним ноги и стать его игрушкой. Он даже привык к тому, что завучи заглядывались на него и кокетничали с ним. Но Чхве Ёнджэ… Это было что-то другое. Как только Им увидел этого белого «мышонка» в коридоре универа, он даже подумать не мог, что это препод. Он стоял весь невинный, зашуганный и «маленький». Будто всё добро мира собралось в хрупком теле этой омеги, а вокруг слонялись злые и наглые качки, игнорирующие даже прямые просьбы о помощи. Уже в тот момент Джебом крупно попал, ведь каждый раз, смотря на миниатюрного преподавателя, он терял крышу. Внутри сердце начало бешено стучать, душа рвалась вперёд, а мозг яро твердил: «Защити это солнце! Сделай его своим!» Поэтому развратные шуточки от одногруппников в сторону Ёнджэ, насмешки и даже простые замечания по поводу телосложения заканчивались обычно плачевно. Для одногруппников Има, конечно же. И так изо дня в день, из недели в неделю Джебом ходил лишь на психологию, оправдываясь тем, что он просто хочет драки, а его тупые ДНОгруппники ему в этом помогут. Но становилось труднее… С каждой последующей парой он хотел не просто защищать Ёнджэ, а чего-то большего… Он хотел хотя бы просто поговорить, но тот, как призрак, исчезал каждый раз, как только звенел звонок. У Има не было выбора. Поэтому он просто пошел на хитрость. Соблазнить завуча, чтобы та дала ключ от кабинета Чхве, не составило труда. Но вот вытерпеть полтора часа в кабинете, наполненным запахом течной омеги (а то, что у Ёнджэ началась течка, Джебом очень быстро понял), и не возбудиться было нереально. Поэтому сейчас, прижимая Чхве к себе, Им просто мечтал стоять так вечно, чувствовать этот запах и просто пропитаться им. Его штырило, как кота от валерьянки. — Им Джебом, — прошептал Ёнджэ и сглотнул, ведь тот провел кончиком языка по венке. — Прекратите сейчас же, — стараясь говорить твёрдо, произнёс преподаватель, но под конец предложения голос совсем затих. Он встретился глазами с Бомом, и все мысли мигом вылетели из головы. Вблизи он ещё прекраснee. Будто из манхвы вышел. Смотря в бездонные глаза, Ёнджэ терялся во времени и пространстве. Он хотел тонуть в них вечно. Джебом усмехнулся. — 선생님*, я бы хотел все это прекратить, но не могу… Вы такой, — он усмехнулся вновь, оголяя белоснежные клыки, отчего Чхве завис. — Милый и хрупкий, что вас хочется непременно сделать своим, — Им оттянул пальцем вырез рубашки и облизнулся, смотря на ключицы. — Закрыть в комнате и никому не показывать. Наслаждаться самому и защищать от всего этого злого мира, — Бом провел рукой по щеке учителя и схватил за подбородок. — Вы знаете, как долго я уже терплю, а? — в его глазах отразилась такая боль, что Чхве почувствовал вину, сам не зная, за что. — Вы думаете, у альф нет чувств, и они все тупо машины для секса, м? — Им говорил очень уверенно, пусть и со злобой, вперемешку с обидой. — Почему вы избегали меня? Как же равноправие со стороны учителя? Как же одинаковое отношение ко всем? Почему идиотам, которые за спиной прямо на вашей лекции дрочат на вас, вы помогаете, а меня игнорируете? — глаза парня сузились, и он уткнулся носом в основание шеи преподавателя. — Почему омеги такие жестокие? — невинно спросил Им и посмотрел на Ёнджэ вновь. — Я хочу вас. Не просто так — на день и забыть. А хочу сделать своим, ведь вы слишком грубо со мной обошлись. А теперь должны расплатиться за это, — и он поцеловал Чхве. Жадно, впечатывая в стену, сплетая пальцы рук вместе. У Ёнджэ будто выбили воздух из груди, дышать было нечем, в голове пустота, и лишь низ живота стягивает в тугой узел. Как назло, у омеги вчера началась течка, и выдержка сейчас у него была некудышная, поэтому, как только чужое колено раздвинуло ноги, а бедро потерлось о пах, крыша Чхве помахала ему ручкой. Он обхватил своего ученика за шею и ответил на поцелуй. Сказать, что Им был рад этому, — ничего не сказать. Он кайфовал как никогда. Даже самые лучшие шлюхи, скольких он повидал в свои годы, не могли доставить ему таких эмоций, как этот вечно стесняющийся, до ужаса милый и ну очень вкуснопахнущий учитель. Он будто сводил его с ума. Ему хотелось большего — трогать, кусать, оставлять метки, слышать стоны. И Джебом уже был готов исполнить свой план и свои мечты, как поцелуй прервали, отвернувшись и опустив голову. — Им Джебом, прекратите немедленно детский сад и отпустите меня, — послышался властный, полный злобы голос. И Бом отпустил. Впервые в его жизни омега отказался от него. И не просто сказал что-то, а поборол своё желание и прекратил всё. Голова Има была пуста, и он ждал дальнейших слов или действий от преподавателя, но ничего не последовало. Джебом кашлянул в кулак, сухо извинился и вышел из кабинета прочь. Оседлав своего железного двухколёсного друга, он исчез с горизонта училища. А бедный Чхве всё продолжал стоять, глотая слёзы и ненавидя свой страх, из-за которого только что лишился шанса не только стать полноценным омегой, но и принадлежать тому, кого любил.