Начало конца или конец началу.

Усаги Цукино смотрела в окно на такую чужую Америку. Для нее странным было все: незнакомый и непривычный язык, странно одетые люди и ужас, который творился на улицах. Общежитие, где они проживали с Мамору, находилось в одном из неблагополучных районов Сан Франциско. Ее очень сильно тошнило от запахов, от людей. Но несмотря ни на что, девушка была по-настоящему счастлива. Она ведь в положении! Когда девочка рассказала новость своим родителям, те повели себя очень странно. Любимая мамочка расплакалась, но вовсе не от счастья предстоящего пополнения. А отец… Это было страшное испытание для него. Когда они осознали, что их маленькая девочка уже состоявшаяся женщина… Они благословили ее и предупредили, что видеть Мамору в гостях более не желают. А вскоре любимый объявил, что они уезжают в проклятую Америку, потому что ему предложили стажировку в какой-то очень влиятельной компании по разработке медицинский препаратов. Он рассказывал ей около часа о перспективах такого опыта, о том, что такой шанс выпадает раз в жизни и что, конечно же, он не может оставить ее здесь одну. Просто не позволит снова пережить тот ужас, что преследовал его луноликую девочку в период битвы с Галаксией. Как бы не было тяжело, девушка согласилась, бросила колледж искусств, в который поступила с огромным трудом и не без поддержки своих лучших подруг и вот… Теперь она, как примерная невеста, пытается не взорвать кухню в ожидании уставшего и наверняка голодного мужчины своей мечты. Ей было очень тяжело расставаться с друзьями. Да, они каждый день устраивали «скайп-вечеринки в пижамах», как называла их связь Мако. Но ведь это не одно и то же, что посиделки в «Короне» или совместный поход по магазинам после пар! От тягостных мыслей девушку оторвал внезапный порыв ледяного ветра. Она вскрикнула и уже хотела проверять окна, когда поняла, что не одна. В комнате стояли трое высоких фигур в белоснежных балахонах с капюшонами, закрывающими все лицо. От них исходила аура силы такой чудовищной, что бедной Усаги было даже тяжело дышать. Она лишь испуганно смотрела на фигуры, не имея возможности определить, друзья перед ней, или враги. — Принцесса Серинити, я полагаю? — заговорил гость, находившийся в центре мужским голосом. — Д-да, а Вы? — девушка все еще находилась в состоянии шока. — Старейшины его величества Света, ваше высочество, — мужчина откинул капюшон. Для старейшины он был возмутительно молод. Седина лишь слегка припорошила иссиня-черные волосы мужчины. Пронзительные синие глаза же источали мудрость веков. Чем-то мужчина напоминал Усаги ее Мамору. Неуловимое сходство в таких знакомых чертах лица, линии губ, носа с едва заметной горбинкой… Удивительное сходство даже в тембре его голоса, который успокаивал ее, одновременно тревожа какие-то старинные блоки в ее воспоминаниях. Мужчина продолжил: — Мое имя — Ромул. Я — глава Совета. Сегодня для всех нас наступает по-настоящему черный день, Серинити. Я, как глава Совета, вынужден сообщить Вам наше решение, — он достал какой-то свиток из полы мантии и развернув, зачитал. — «Решением абсолютного большинства членов совета его высочайшей воли Света, мы повелеваем: принцесса Серинити, дочь королевы Серебрянноо тысячелетия Серинити, невеста наследного принца королевства Света Эндимиона, сына Ромула, приговаривается к смерти путем воскрешения королевы Аида Сирэн, дочери повелительницы Хаоса Никты. Приговор привести в исполнение, вырезав сердце принцессы, коим служит осколок Зеркала Реинкарнации. Решение привести в исполнение после провозглашения. Сердце принцессы Серинити хранить в Храме Порядка и Хаоса, как память великой жертвы во имя человечества». — Вы… — голос Усаги сел, перед глазами все поплыло. Девушка упала на ковер, не в силах осознать до конца, что эти трое пришли убить ее. — Прости нас, принцесса. Твоя жертва необходима. Нужно, чтобы погиб всего один человек для спасения всей цивилизации, понимаешь? — Умоляю! Нет! Во мне еще одна жизнь! Умоляю, не губите ее! — закричала девушка, пытаясь встать, убежать, разыскать Мамору, позвать на помощь… Ромул смотрел в эти огромные синие глаза принцессы света. Она действительно красива по-своему. В ней было что-то от той великолепной женщины из его воспоминаний, но все-таки он понимал, что перед ним всего-навсего испуганная девочка, едва переступившая порог двадцатилетия. Она кричала, срывая голос, плакала. Хотя они не держали девочку. Просто сейчас совокупная сила его, Рэма и Александра была выше ее уровня. Ромулу было жаль Усаги. Как бы то не было, она — его невестка. Жена его неверного сына. Когда-то Эндимион в лицо отцу высказал все свои мысли и опасения по поводу Света и его законов. За это мальчик был изгнан из храма королевства Иллюзион и вплоть до смерти Сирэн не имел доступа к свету. Ромул до сих пор помнил то чувство, когда вынужден был растоптать свою любовь к сыну. «Долг превыше всего!». И именно сейчас мужчина был вынужден согласиться со своим сыном. Порой решения Света никогда не были логичны и последовательны. Но они просто не могут быть не справедливы. Именно поэтому Ромул был готов стереть личность зайчика, который обречен печь рисовый пудинг, чтобы пробудить совсем другой огонь. Другой свет надежды миллиардов страждущих. Он просил лишь простить его грехи и надеялся, что история не будет искать победителей и побежденных в их странной войне с моралью и самой жизнью. Александр произносил молитву-заклинание, чтобы обездвижить девушку и заставить ее наконец молчать. Это не было необходимо сейчас. Но что вырвется из нее после того, как Зеркало Реинкарнации будет извлечено — предугадать невозможно. Им необходимо принять все меры предосторожности, чтобы жертв не стало еще больше. Но именно старейшине Ромулу надлежало перерезать жизнь Усаги. С тяжелым сердцем мужчина занес ритуальный кинжал цвета чистейшего снега и на древнейшем языке произнес молитву очищения и прощения. Он слышал, как колотится сердце девушки, видел всепоглощающий ужас. И молился только о том, чтобы никогда более ночью ему не пришлось просыпаться от картины последних мгновений жизни лунной принцессы. С этими мыслями он нанес удар в самое сердце Серенити.