Фотография

      Это лежало в заднем левом кармане его потертых джинс. Он не расставался с этим ни на минуту. Во время перестрелки, заключения под арест, больницы парень всегда таскал это с собой. И смотрел, если было одиноко, если сердце сжималось от тоски, а слезы так и полились бы из глаз, будь у них на это возможность. Но возможности не было: любые беды можно пережить в одиночку. По крайней мере, раньше Эш думал именно так. Но это было раньше… А что же теперь?       А теперь в жизни появился тот, кто может быть рядом. Тот, чья улыбка ярче солнца, кого хочется видеть по утрам вместо рассвета, а вечером любоваться лишь им, а не заходящим светилом. Странное детское чувство овладевало каждый раз блондином при одной только мысли о нем. Об Эйджи.       Да, временами приходилось очень нелегко. Волосы на теле становились дыбом, когда другу грозила опасность. Все нервы напрягались, инстинкты обострялись, а душа сплеталась в морской узел, что распутать можно было лишь мельком взглянув на японца.       Окумура то и дело лез куда не просят, а ведь Эша мог так и инфаркт хватить. И, о чудо, если бы то была всего лишь шутка! Единственное желание: запереть дома, или в номере, словно в клетке, не выпускать, кормить, поить, жить с ним и только с ним, не позволять даже выходить или передвигаться по комнате без ведома. Однако в то же время блондин плевал на все с высокой башни, хотел послать Эйджи на все четыре стороны, отправить обратно домой, в Японию, подальше от всей суматохи, мафии и проблем. Подальше от себя.       Даже если невыносимо больно, даже если хочется сдаться, как бы далеко ни был Эйджи, он всегда рядом.       Всегда.       Это лежало в заднем левом кармане его потертых джинс. Это — фотография. Маленькая, квадратная, какие делают будки для фотографирования. Эйджи смеялся, смеялся от всей души, и этот момент как раз запечатлела камера. Эти уют и безмятежность всегда царили рядом с ним. Хотелось на ручки, как маленькому ребенку, а также выплакаться в слабое, но родное плечо. И, когда блондину становилось грустно, плохо, больно, невыносимо, он брал снимок и в темном переулке за стеной, присев на пыльный асфальт, при свете фонарей любовался им.       В черной майке и фиолетовой ветровке, с взъерошенными ветром волосами, с мороженым в руках на фоне парка аттракционов… Эш лелеял тот день: на миг он смог вернуться в свое недожитое детство, когда самая пора дурачиться с друзьями. И мысленно постоянно, сотни тысяч раз он благодарил Эйджи.       Да, это долг. Долг защищать то, что тебе принадлежит. А Эшу принадлежит Эйджи. Поэтому даже сейчас, когда любимая фотография разлеталась серым пеплом по воздуху, когда презрительный взгляд наглого старика сверлил глубочайшую скважину, а нахальная пошлая ухмылка не слезала с губ, даже сейчас, связанный по рукам и ногам на крыше одного из небоскребов в центре Нью-Йорка, Линкс продолжал бороться и оказывать сопротивление.       И если блондин сам разлетится по ветру, все равно… Главное — защитить самое ценное в своей жизни.