Declaration

      Мэтт зевнул и потянулся, стараясь не заснуть: он и Дани устроили марафон кино на всю ночь, и начали где-то в шесть вечера.       Часы показывали три утра, и Мэтт планировал смотреть фильмы двенадцать часов подряд, к чёрту ранний подъём!       Однако, Дани не был настроен настолько решительно и медленно засыпал последние полчаса или около того, свернувшись калачиком на диване и опустив голову Мэтту на плечо. И каждый раз, бросая взгляд в сторону, Уолст видел, что глаза клавишника ещё открыты, он по-прежнему смотрит, правда, выглядит измотанным. Мэтт стянул со спинки дивана одеяло и укрыл плечи Дани. Тот пробормотал нечто неразборчивое, и Уолст хихикнул, перебирая рыжие пряди.       — Устал? Спросил он, и Дани кивнул, прижимаясь к тёплому боку Мэтта. — Хочешь пойти в спальню?       На этот раз Дани не ответил, и Мэтт, обернувшись, заметил, что тот окончательно уснул на его плече, негромко похрапывая. Мэтт закатил глаза и нежно улыбнулся.       — Я люблю тебя, идиот, — пробормотал он, чувствуя прилив смелости оттого, что Розноер спит. Уолст не был уверен в том, чтобы произносить «Л-слово» до этого, даже несмотря на то, что они встречались уже несколько месяцев. Не только из-за того, что не так часто вступал в серьёзные отношения (уже из-за этого он очень боялся всё испортить). Отношения с Дани полностью отличались от всех прошлых связей: Розноер был асексуалом. Мэтту потребовалось некоторое время, чтобы понять это. И привыкнуть, что у них не будет секса, ибо иногда любое взаимодействие вроде поцелуев или объятий были неприемлемы.       Потому Мэтт вдвойне боялся всё испортить.       Дани уверил его, что привык объяснять людям свою ориентацию, и он, конечно, терпел, пока Мэтт постепенно разбирался, во что ввязывается. И теперь он мог практически всегда сказать, когда Розноер не против выражения чувств и насколько далеко можно зайти.       И всё равно Мэтт был уверен, что каким-нибудь образом отпугнёт Дани.       — И я не хочу потерять тебя… — прошептал Мэтт, продолжая размышлять вслух. — Потому что ты много значишь для меня, и я люблю тебя. Сильнее, чем любил кого бы то ни было, и это немного пугает… Но всё в порядке, я не возражаю бояться любви к тебе…       Мэтт остановился, буквально замерзая на месте, когда Дани мягко пробормотал что-то. Чёрт, Уолст был уверен, что он спит!       — Что это было? — неуверенно спросил Мэтт, не зная, как много тот услышал. Дани повторил сказанное, всё ещё сонным голосом, но немного громче, чем раньше. Что бы он ни произнёс… Это был русский язык.       Мэтт выругался шёпотом, проклиная себя за то, что не согласился учить русский, когда клавишник предлагал.       Он разволновался. Что именно сказал Дани? Что-то хорошее? Или плохое? Пропустил ли он признание в любви? Мэтт так не думал… Что, если сегодня Дани не был в настроении, даже несмотря на то, что свернулся калачиком, используя Мэтта в качестве подушки?       Он всё испортил.       Он просто знал это.       Поэтому, как бы мило и уютно ни выглядел Дани в данный момент, Уолсту пришлось аккуратно растолкать его.       — Хм-м? — Дани моргнул и потёр заспанные глаза. — Мэтт? Я уснул? Прости.       — Что ты только что сказал?       — Хах? — Дани выглядел сбитым с толку, что в нормальных обстоятельствах смотрелось бы невероятно мило. Но Мэтт чересчур паниковал, чтобы оценивать.       — Что значила эта фраза на русском?       — Какая ещё фраза? О чём ты?       — Я разговаривал сам с собой, и я был слишком сопливым и эмоциональным из-за тебя, окей? Я сказал «я люблю тебя», и ты ответил на русском, и мне так жаль, если я напугал тебя или что-то такое!       — Кажется, напуган здесь только ты. Что я сказал? Не помнишь, как это звучало?       На минуту Мэтт задумался, затем проговорил фразу, услышанную ранее, ужасно искажая её от волнения из-за смешливого выражения на лице Дани.       — Ох, Мэтт… — И Дани обернул руки вокруг Мэтта, к удивлению последнего.       — Что? Что ты сказал?       — Прости, мне казалось, я говорил на английском, думаю, я просто слишком устал, чтобы различать языки. — Дани потянулся вперёд и нежно коснулся губами виска Мэтта.       — Ну что это зна-а-а-ачило? — Мэтт понимал, что ноет, но он слишком устал, чтобы его это заботило, и он хотел знать, что сказал его возлюбленный, чёрт возьми!       Дани прижался к своему парню и кротко чмокнул его, пробормотав в самые губы:       — Значит «Я тоже люблю тебя», глупый…       — Ох. — Глаза Мэтта расширились, и он почувствовал, как жар приливает к щекам. — Ох-х-х…       — Что, думал, я так просто пропущу это? Ты впервые всерьёз признался мне в любви.       — То есть, ты всё слышал? — Мэтт спрятал лицо в ладонях. — Господи, я был так сентиментален…       Дани рассмеялся, уткнувшись носом в ключицу возлюбленного.       — Всё хорошо, Мэтт, не нужно чувствовать себя плохо из-за этого. Это мило, — Дани зевнул, очевидно, всё ещё уставший.       — Повтори ещё раз, как это произносится, — попросил Мэтт спустя несколько секунд. — Как сказать «Я тебя люблю» по-русски?       Дани проговорил фразу медленно и разборчиво, чтобы Мэтт смог услышать её правильно. Затем Уолст неуклюже повторил за ним, вызывая улыбку.       — Напомни позже научить тебя русскому хоть немного.       Мэтт повторил, уже не так неуклюже, и Дани прислонился лбом к его лбу.       — У тебя ужасное произношение.       — Эй!       — Но я тоже тебя люблю.