В поисках себя...

      Трясет. Боже, голова как будто раскалывается на части, дробится на множество частей. Где это я? У меня точно открыты глаза? Вокруг темнота; просто кромешная тьма. И только слышится скрежет металла. С каждой секундой мне становится все более страшно, но на меня никто не нападает, пока что боятся нечего. Стена, у которой я сижу, прижавшись и прямо-таки вжавшись в нее, чертовски холодная, но она кажется безопасной. Я начинаю привыкать к такой темноте, но не решаюсь сойти с места. Так ладно, попробую собраться с мыслями, с ужасными кошмарными мыслями, возникающими у меня в голове. И вот страх накатывает на меня с новой силой. А что если я несусь в бездну, в какое-нибудь ужасное место? Может я совершила что-то ужасное, и меня ждет ад, где все кишит кошмарными созданиями и адскими существами? В моей голове столько вопросов на которых еще нет ответов, но, самые главные из них: это как я оказалась здесь, в этом месте, и что произошло? Мне кажется, что я сижу здесь уже целую вечность. Минуты тянутся, нещадно долго. Вдруг, скрежет прекратился, резко шатнуло и, кажется, я остановилась, моя темная комната остановилась. У меня начинается легкая паника, что сейчас может произойти? Пытаюсь не дышать, но сердце бешено колотится. «Все будет хорошо» — успокаиваю я себя. Темнота не исчезает, но я слышу какие-то голоса. Много голосов. В моей ли они голове? И тут комната, озаряется светом, я щурюсь, но понимаю, что это вовсе не комната, а что-то подобия лифта, который вез меня. Над лифтом я вижу скопище людей, и они издают такой сильный гул, такой бешеный шум, что очень давит на голову. Мой лифт содрогается, так как в него прыгает какой-то парень, с очень грубой, пугающей внешностью, резким выражением лица, и непонятной формы носом. Я попятилась ближе к углу лифта. Но, он начал подходить ко мне. — Что тебе нужно? — с испугом крикнула я. — Не бойся, я просто вытащу тебя отсюда, — спокойно проговорил парень, будто делал это уже тысячу раз. — Почему я должна тебе верить? — уже больше со злостью, чем с испугом, выкрикнула я. — Можешь и сама вылезти, — ухмыльнулся он, рукой указывая на что-то позади себя. Я молча встала и прошла мимо этого широкоплечего парня, специально задев его своим плечом. За его спиной я увидела связанные между собой лианы, дернув за них, они не упали и поэтому показались мне прочными. Кто-то крикнул с явным недовольством: — Эй, не дури, мы можем и отпустить. Ну ладно, нужно рискнуть. Может это мой единственный шанс выбраться из мрака? Я поднялась по лианам и вылезла на поверхность. Это была земля, настоящая земля, а не холодный пол с такими же стенами. Это обстоятельство меня крайне обрадовало. Я встала с колен, и увидела толпу, смотрящих только на меня и больше ни на кого. Они, в прямом смысле слова, окружили меня. Сердце бешено заколотилось, у меня опять началась паника, я стала озираться по сторонам; везде, повсюду были парни. Они стояли с вылупленными глазами, будто я какое-то сверхъестественное существо, пришедшее к ним из самого ада, сердце вырывалось наружу. Доносились какие-то возгласы, смешки, о чем-то громко говорили, но я не слышала внятной речи, и опять этот гул, только уже раз в двадцать больше, чем был в лифте. Откуда-то из середины, начал выходить, темнокожий низкорослый парень, и стал приближаться ко мне. Я подумала, что этой мой единственный шанс, и я просто не могу не воспользоваться им. Я побежала напролом; благо парни там стояли не крепкие, и мне удалось выбежать. Теперь, главное, бежать вперед. Недовольные возгласы раздавались позади, и я обернулась; но, никто не бежал за мной и даже не пытался меня остановить. И тут, я словно в ступоре, остановилась, и увидела перед собой лишь стены. Стены были повсюду, будто я находилась в какой-то клетке; меня начал одолевать страх. Это были не просто стены, а огромные, громоздкие и жуткие штуки. На минуту, мне показалось, что я опять в том же лифте, но посмотрев вверх, я увидела чистое бескрайнее небо, и сияющее греющее солнце. И в тот же момент, я ощутила такую уютную, и в то же время пугающую атмосферу. Я огляделась; все выглядело довольно-таки мирно, если исключить ту громкую толпу и эту… тюрьму, да, именно тюрьму, она больше всего подходит под это описание. От такого потрясения, пережитого за эти несколько часов, в голове пульсировало с такой силой, что от беспомощности я просто упала на колени, а из глаз, сами собой, потекли слезы. Я быстро вытерла их своим рукавом. А потом я уже не помню, что произошло, я просто отключилась.

***

      Люминесцентные лампы освещали всю комнату, когда я открыла глаза. Внутри меня все сжалось; я поняла, что нахожусь где-то, подобия больничной палаты. Здесь все было по-больничному, но в то же время как-то не так, как было бы нужно, в комнате было темновато, даже с этими лампами; здесь не было даже окон. Постель была не очень-то удобная, жесткая, а покрывало, было очень холодное, и в самой комнате было находиться жутковато. Эти лампы постоянно мигали, и не давали хорошенько сосредоточиться, такое чувство будто я попала в фильм ужасов. И тут ко мне снизошло озарение «Боже, ведь я даже не знаю, как меня зовут». Меня охватила жуткая паника, но я изо всех сил пыталась успокоиться. И поэтому, начала мысленно разговаривать сама с собой: «Так, успокойся. Все хорошо. Я просто лежу в больничной койке, и все прекрасно. Я не помню, как меня зовут, значит, потеря памяти. Ничего страшного, такое случается. Но, то, что здесь нет окон, очень настораживает, думаю, ничего такого. Но, я не могу звать кого-то, я не знаю, кто были те люди, та толпа…парней». Что же, на мне все еще моя одежда, это радует. Черные джинсы, красная в клетку рубашка, и белые носки с черными кроссовками, только вот кроссовок нет на моих ногах. Я привстаю на локте, и вижу что мои кроссовки, мирно стоят у кровати. Я успокаиваюсь, и пытаюсь собраться с мыслями. Комната выглядит такой поблекшей в этом неярком свете, обои бледного цвета местами порваны, но все же есть, но все это выглядит очень безжизненно. Обычная деревянная дверь, слегка покошенная в сторону, стоит беспрекословно. Шкаф, тоже немного покошен, но в принципе сойдет. Рядом с ним, несколько стульев, а напротив небольшой столик, а рядом с моей кроватью, только две тумбочки, которые абсолютно пусты. И больше ничего. Ни-че-го. Я медленно привстаю, вроде все нормально, но голова еще не до конца оправилась, скорее всего, сотрясение. Сажусь на край койки, и быстренько одеваю кроссовки. Всем телом я чувствую холодок, пробегающий по телу. Я встаю и пытаюсь идти очень тихо, но полы, выдают мое движение, они скрипят при каждом моем шаге. Настойчивыми шагами, я направляюсь к двери, и очень осторожно и как можно тише открываю ее. Все тихо и спокойно. Я продолжаю свой путь, в таком же темпе. Вижу массивную деревянную лестницу, которая явно будет скрипеть, как и полы; но делать нечего, это единственный выход. Видимо, я находилась на втором этаже этого сооружения. Я аккуратно спускаюсь по лестнице, и уже нахожусь на первом этаже, здесь уже есть несколько окон, и выглядит это приятнее, чем комната, в которой была я. В окнах я вижу пару парней, но они далеко, и это мне на руку. Тихими шажочками, я выхожу на улицу, и там уже обычным темпом, дабы не привлекать внимания, направляюсь к стенам.       На улице чудесная погода. Светит и греет мягкое лучистое солнышко. Где-то слышны звуки, издаваемые животными. Что же здесь, вроде, не так плохо. Я вижу деревья, а дальше стену, и просто иду, и сажусь у стены. Мне не остается больше ничего делать, как просто наслаждаться этими ценными минутами спокойствия. На душе у меня становится намного лучше, и я полностью, погружаюсь в эту атмосферу безумия и умиротворения. Я обхватываю руками колени, и закрываю глаза. Передо мной начинают всплывать картинки. Самые обычные картинки животных, растений и деревьев. Мое спокойствие нарушает кашель. Я открываю глаза и вижу перед собой мальчика, немного пухленького, с сияющей улыбкой. Дабы не нарушать свое умиротворение и безысходность, я улыбаюсь ему в ответ. — Меня зовут Чак, — протягивая руку, говорит он мне. В ответ я протягиваю ему руку и говорю: — А меня зовут… меня зовут., — на моем лбу выступили капельки пота, ведь я не помню, как меня зовут, сердце опять начинает колотиться. — Это нормально, — говорит он, и напряжение спало, — первую неделю я тоже ничего не помнил, а потом однажды, — ухмыльнулся он, — упал прямо в навоз, в эту кучу кланка, и вспомнил свое имя.