Два метра обоев между мной и тобой.

      Хочешь жить — умей вертеться, как-то так, да? Что ж, если сегодня я не стану основной запчастью вечного двигателя или хотя бы лопастью от вертолета, то не вижу смысла вообще как-то шевелиться по жизни. К кабинету литературы я вернулся только после звонка, и тот был уже пуст. Забрав вещи я тут же имел счастье, а оно меня, причем в откровенной позе: на пороге возникла Маргарита Флориановна — директор. Женщина лет тридцати пяти в красной юбке-карандаше, белой блузе и с бобом, но не Марли, а стрижкой. Я знал ее хорошо еще с детства, а она меня и еще лучше и раньше.        — Мон, здравствуй! — расцвела она в привычной кокетливой улыбке, но только тот кто знал ее достаточно хорошо понимал, что это не повод расслабляться, — А почему ты здесь, а не со всеми?        — В туалет ходил. — ответил я бесцветно и даже как-то немножечко печально, на что директриса отреагировала тут же, удивленно задрав брови, — Да, как раз перед переменой.       Да, это ничего не объясняло, ведь она знала, что я вру, а я знал, что она знает. Но, согласитесь, зная заранее что тебе не скажут честно, глупо спрашивать вообще, но спросить она была должна — она же ДИ-РЕ-КТОР! Должна все контролировать… Хотя бы для галочки.       Для галочки же она скептично хмыкнула.        — Ладно, опустим это. — вздохнула, опустив глаза, да продолжив путь от дверей кабинета к столу учителя. — Я на самом деле хотела с тобой поговорить, и даже лучше что вот так: один на один.       Ого, а это уже интригует, правда пока не сильно.        — По поводу твоего перевода в академию: поздравляю, с понедельника ты официально являешься ее учеником! Пришлось немного похлопотать с документами, тебя почему-то не очень хотели отпускать из Дробного. Ты так пришел по душе мистеру Торну, что он готов был мне заплатить, только бы тебя не забирала. — Маргарита рассмеялась, подошла к столу, взяла ключи, — Но я обо всем договорилась. Так что можешь передать маме, что с нее ее фирменный тортик! — женщина лукаво мне подмигнула, а потом кивнула на выход, — Ладно, пойдем. У тебя сейчас, биология, вроде бы?        — Да.        — Как удачно. Я как раз должна передать информацию Вальде.       Мы вышли из кабинета и направились на пятый этаж к кабинету естествознания, и знаете, вопреки моим ожиданиям, толпы учеников, оцепленных дверей и желтых лент «keep out», с отголосками сирен где-то во дворе здесь не было. Тихо. Пусто. Как-то даже скучно.       О противостоянии жабы и учителей могли бы слагать легенды, но увы, легенды будут слагать обо мне. Да и скучно было мне лишь по началу.        — У тебя все в порядке? Никто не обижает? — почему-то именно возле порога решила поинтересоваться этим Маргарита Флориановна, всю дорогу державшая чинное молчание.        — Да, все хорошо. — клятвенно заверил я ее, толкнул дверь и вошел в кабинет.        — … а потому что у нас только один человек не в курсе, что к террариуму Агаты подходить нельзя!       До чего же знакомый голос. Скольный!        — Ну блин, чувак, на самом деле до вчерашнего дня и я был не в курсе. — раздался гнусавый мерзкий голос парня с первой парты.        — Два человека.       Вот зашел я в кабинет естествознания, окинул широким взглядом публику и чую: звезда. Ну, или мне звезда, через букву «п».       С постамента кафедры, Артемиан с трехлитровой банкой (новым террариумом для Агаты) выглядел по меньше мере величественно: как отец-основатель алхимии, только плаща до пят не хватало, а так даже надпись в духе «Nome nest omen» у него над башкой висела. И весь такой грозный, смотрит на меня как на врага народа, да банку свою за крышку полирует.       Следом за его укоризненным взором на меня весь класс обернулся, а когда следом вошла Маргарита Флориановна, даже встал. Понятия не имею что она хотела или должна была сообщить Вальде Бочинкс в этот момент, но вот уж кто-то, а Тема умел поднасрать. С горочкой. Директриса в момент забыла зачем вообще сюда пришла!        — О, а вот и он: освободитель нашей пленницы, герой лягушек и гроза всего, что не прибито к полу.       Боюсь, сейчас к полу прибит будут я. Причем одним ударом и очень быстро. Мне даже оборачиваться не пришлось, чтобы прочувствовать всю ту темную ауру осуждения, которую начала источать моя спутница по дороге. Ну еще бы! Я буквально слышал замогильным голосом ее слова проклятия: «Приличный парень, я за него просила, обивала пороги в Дробном и отказалась от взятки, а он устроил такой дебош в первый же день посещения! Казнить! Посадить в банку вместо Агаты!»        — Ну как тебе новый дом для Инцилиус Альвариус? — вновь обратил на себя внимание Тема, — Конечно не замок за тридцать тысяч, а поскромнее: всего триста рублей. — довольно ухмыльнулся парень, наглаживая пузатый бок банки из-под компота.        — Знаешь, мне кажется, она довольна. — нервно хихикнул я, как меня одернули за край рукава.        — То есть эта ядовитая жаба из-за тебя по школе прыгала?! — в священном ужасе выдохнула директриса глядя глаза в глаза.       Не знаю был ли то страх за школу или за здоровье учеников, а может за количество нулей в «моральной компенсации», которую ей придется выплатить маме Филиппа, но размер глаз у тети был пугающий. Тем временем за кафедрой гадко хмыкнули. На мою реакцию в его сторону лаборант миссис Бочкинс дернул бровью, мол ну как мне такой ход, и переступив с ноги на ногу, принял позу Цезаря на открытии Олимпийский игр. Чертов позер!       Ох была бы моя воля, я бы второй раз разбил домик бедной Агаты, но на сей раз об голову этого ублюдка!        — К сожалению. — ответил я негромко, но отчетливо. Кому нужно тот услышит. А, впрочем, с подачи Скольного и тот кому не нужно — тоже.        — О-ох, ну ты… — вздохнула с горечью женщина, отпуская меня с силой, будто хотела пихнуть, но так и не решилась, — Разочаровал ты меня, Соломон, разочаровал!       О ужас, мне действительно стало обидно. Не сколько за разрушенный дом бедной зверушки и парня, которому не повезло пострадать от яда, сколько из-за этого разочарованного вздоха. Всегда обидно, когда человек с которым ты вроде бы в хороших отношениях вдруг в тебе разочаровывается.       Директриса уже собралась было пойти к кафедре в конце класса, где сидела учительница, а я занять свое место, но, оказывается, Артемиан еще не весь ушат с дерьмом на меня перевернул. А я уж было расслабился!        — А нас как всех расстроил! — продолжал ублюдок, — С виду тихий, да приличный, а на самом то деле… хм!       Я не выдержал.        — Ты о чем? — рыкнул я, сделав пару шагов навстречу.        — Об этом. — он вытащил из заднего кармана сложенную пополам розовую тетрадь и швырнул на кафедру. Ту самую тетрадь которой лупил меня еще час назад в рекреации.       Так, либо я чего-то не знаю, либо… я чего-то точно не знаю!        — Тетрадь… — пожал я плечами с видом полного непонимания, как за спиной послышался скрип отодвигаемого стула, а следом рев:        — Это моя тетрадь!       О, Боже, Камилла!       Мне даже страшно было оборачиваться, но делать этого и не пришлось: огромная масса промчалась мимо нас с директрисой как военный Боинг.        — Нашлась! — возликовала девочка-пушинка, — Спасибо. Как ты ее нашел?       Камилла разгладила свою прелесть в сгибе, прижала к груди, и уставилась на Артемиана едва ли не с преданностью собаки. Фу, аж противно. Видно же что подстроено! Зато, Скольный, сука, тот еще актер. Залюбуешься! Отвечать ей он торопился, зато ответил мне:        — Не стыдно воровать тетради у одноклассниц? — зашелся он нравственной моралью, отставив банку на кафедру, — Я понимаю, Камилла, может тебя чем-то… не устраивает — это он так «тонко» намекает на ее фигуру? — но, между прочим, она первая кто предложил тебе показать школу и пообщаться. Это надо ценить, а не смывать ее учебники в унитаз, а тетради рвать на куски в рекреации.       Тут уж не только Камилла одарила меня взглядом гаагского судьи и господа бога в частности. Все, поголовно все вылупились на меня как на второго мессию, еще бы прожектором мне с потолка посветили, типа вот он я какой — антигерой нарисовался. Кто-то даже замычал на заднем ряду, показывая как сильно меня осуждает. Но за что?! За то, чего я не делал?..       В оторопи я сделал шаг назад и потерянно пробежал глазами по публике перед собой. Они это серьезно?!       Камилла смотрела на меня исподлобья, как на кусок котлеты который предательски от нее сбежал, или как на тетю Зою, которая вместо двух котлеток положила брокколи. Аника обернулась с первой парты и укоризненно сдвинула брови, парни на первой парте закачали головами и зацокали. Даже миссис Бочкинс от удивления сняла очки на полудужках и печально вздохнула.       Сложно описать ту смесь эмоций которую мне пришлось прочувствовать стоя в центре класса, да и черты бы с ним, с классом, но ведь рядом еще стояла директриса и вот это уже было пыткой. Такого гнева я не видел даже в глаза матери, когда она со мной ругалась. Не совсем понимаю что здесь происходит, но кажется только что на меня повесили такой воз неприятностей, что решить его можно только обратным переводом в Дробный.       Хулиган: разбил школьную собственность; грубиян: нахамил президенту школьного совета; начинающий бандит: украл тетрадь у одноклассницы и порвал в клочья пока та не видит. Какой потрясающий у меня послужной список! Только второй день, а я уже на верхушке рейтинга самых отвратительных учеников академии! Глядишь, продолжу в том же духе и Сатана лично пожмет мне руку!       Все это вызвало бы у меня смех, если бы не одно но. За чистую монету слова Скольного принимали все: ровно каждый! Миссис Бочкинс, Маргарита, Аника (хотя казалось бы!), Камилла, все! И тут я понял, взглянул в его наглое, ухмыляющееся одними глазами, лицо и понял: вот она власть короля. Ты можешь быть самым отпетым мерзавцем из всех, но если у тебя есть доверие народа, в их глазах ты всегда будешь справедливым правозащитником.        — Ничего не хочешь сказать? — просипел Артемиан, задрав подбородок и на сей раз действительно глядя на меня сверху вниз, по-королевски.       Камилла надулась, шмыгнула носом, пробурчала что-то в духе: «Я думала мы друзья» и ушла за свою парту.       А я думал, что попал в приличное заведение. Ну что ж, все мы ошибаемся… Ошиблась и моя мать, что выбрала тебя мне в братья, Тема…       Я закусил краешек губы, содрал зубами кусочек кожи, нагло глядя в черные глаза лаборанта.        — Ну ты и сука. — выплюнул я ему в лицо вместе со всей своей ненавистью, подтянул на плече лямку рюкзака и вышел из класса.        — Обмен плевками как залог крепкой дружбы. — расхохотался Башнер, откинувшись на спинку лавочки, — Знаешь, об этом можно было бы написать целую книгу!        — Как выйду на пенсию, пожалуй, этим и займусь. — припечатал я недовольно, сидя на парапете школьного фонтана как раз напротив Башнера.       Как бы это тривиально не звучало, но, Вильгальмо правда подобен богу, в том плане, что такая же вездесущая тварь. Как только мне понадобилось с ним поговорить, он появился тут же: даже на горячую линию Бога звонить не пришлось.       Пожалуй, после всего что произошло, стоит отдать Лие должное, хоть она и строит заговоры в мужском туалете, а это уже по уровню IQ тянет меньше чем на соточку; извиниться перед Вилом стоит. Хотя бы для того, чтобы не уподобляться Скольному — не быть тварью.        — Ну… думаю, елси ты действительно решил со мной сотрудничать, то до пенсии тебе будет чем заняться, и о книге ты вряд ли вспомнишь. — довольно жмурясь на солнце протарахтел блондин, — Могу я спросить, почему же ты решил переменить свое решение?        — Не хочу об этом говорить. — я отвернулся. Второй раз видеть надменные рожи полные сарказма и самолюбования я не в состоянии: сорвусь и врежу.        — Да? Очень зря. Ты уходил от меня такой решительный и дерзкий… Честно говоря, сначала я сильно пожалел что дал тебе уйти. Люблю людей с характером. В них есть воля, есть решимость, есть стержень. Нет мозгов. — хмыкнул Вил, задумчиво поглаживая подбородок, — раз ты решил искать помощи у Скольного, зато был характер! А теперь даже его нет.       Так, вот сейчас я совсем не понял. Меня сейчас засрал даже Башнер? Уже можно начинать бить рожу или еще рано? Чем ему то я в немилость вошел?! Пришел же, извинился!        — Если я начну жаловаться, выглядеть буду еще хуже, разве не так?        — Так. Но я ведь и не твоя мама, чтобы бы ты мне жаловался.       Вил улыбнулся, а у меня сильнее зачесались кулаки.        — Что ты тогда от меня хочешь? — устало выдохнул я, прикрыв глаза.       Башнер закатил глаза, блаженно улыбаясь как дурак, помычал и заявил:        — Полного подчинения. А? Ну как?        — Может, мне еще ноги перед тобой раздвинуть? — мрачно предложил я.        — Ну если у тебя там совершенно случайно окажется женская промежность, то я только за. Не люблю тереться кончиками.       Интересно, сколько людей пострадало от его прямолинейности?       Прежде чем я решил, что на это ответить и стоит ли на это отвечать вообще, на площадку перед школой выбежал знакомый парень. Кажется… Нэил. Тот самый обладатель «засоса» от пылесоса.        — Вил, у меня новость — за-ка-чаешься!        — Только бы не упасть! — радостно вскинул брови Башнер, совсем становясь похожим на сельского дурачка.       Не пойму, это у него амплуа такое или он просто в очень хорошем настроении? Во всяком случае, в кабинете он был совершенно другим. Ну, да ладно.        Совершенно меня не стесняясь, а может просто не заметив за колонной фонтана, Нэил зарулил сбоку и, активно жестикулируя, в красках расписал, как Артемиан только что спустил по полной «новенького придурка», прямо как он сам учебник Камиллы в учительский унитаз, а так же, между делом, поделился, что Скольный сам недалекий полудурок, о чем тот и ранее догадывался, ибо он купился на развод как не фиг делать.        — … и он, прикинь, такой достает эту тетрадку, кидает на стол, типа: «Шах и мат, ублюдок!» А этот новенький стоит, глазами такой хлоп-хлоп, типа: «Че-такое?» А Темич заявляет: «Нехорошо обижать тех, кто предлагает тебе дружбу». Во я вообще уссыкался! Кот Леопольд!       Нэил зашелся заразным истерическим смехом, но мне было не до веселья. Башнер с улыбкой перевел взгляд с него на меня и подпер голову рукой, откинувшись боком на спинку лавочки.        — И ты правда думаешь, что он будет винить в этом новенького?        — А нам это только на руку. Вообще, я так понял, он этого новенького люто ненавидит теперь из-за своей жабы ненаглядной, так что вообще все вешать на него будет.       Я тихо выдохнул и опустил голову под сложенные домиком руки. Надоело. Я молча сидел и слушал как обсуждали меня, Артемиана и Камиллу и только диву давался: школа, а интриги как при царском дворе! Ну да, «Короли и Нищие» ведь… Права Лия: это не просто академия, а настоящее поле битвы, где каждый норовит урвать кусок пожирнее.        — Все не все, но над вашей толстухой и до новенького стебались. — хмыкнул Башнер деловито, — Не вижу смысла стравливать теперь всех собак на одного человека. Скажи мне лучше, тебя не смутило, что Скольный вообще пошел искать ее вещи?        — Не ну, а че? Он же, типа, этот, в списках на «отчисление» теперь. — Нэил снова заржал и, обойдя фонтан, вдруг увидел меня. — О, здаров. Я присяду?       Я поднял голову и посмотрел на гостя. Гость переменился в морде лица. Побледнел, посинел, покраснел. Воу-воу-воу, человек-хамелеон, остановись!        — Ты?.. — он даже охрип.        — Нет. Его двойник. Присаживайся. — одним взглядом указал на место рядом. Нэил шумно сглотнул, а Башнер заржал чистокровным жеребцом, едва не похрюкивая от удовольствия.        — Господи, Нэил, какой же ты придурок! — выдохнул он на одном хи-хи, — И че я тебя только в команду взял? Может мне передумать и поменять тебя на новенького? У него хоть чувство юмора есть.       Мозгов нет, характера нет, зато есть чувство юмора: тупой, но забавный! Ох, Вил, при других обстоятельствах я бы тебе точно всыпал по первое число. Но ты везунчик.       Нэил струхнул не по-детски, вон как глазенки округлил да попятился, хотя я даже не пошевелился. И, казалось бы, что может пойти не так? Пошутили, посмеялись, по-мужски поязвили. Вроде даже как классическая сцена посвящения новичка, после чего меня должны взять в команду «избранных», но…        — Ты… — выплюнул Нэил со злостью, — Вил, блин, я все понял!        — Ох-оу и что же ты понял?       Да, что? Лично я не понял ничегошеньки.        — Эта сука, — в меня ткнули пальцем, — он со Скольным в заговоре!        — Че? — синхронном удивились мы с Башнером.        — То-то я думаю, че он все Маргариту нашу умасливал как ты ушел, все на исправление просил тебя ему отдать. — нервно захихикал кактусовый парень.       Теперь не до смеха стало Башнеру. Блондин разом подобрался и уставился на меня с укоризной попа, которому его послушник признался в рукоблудстве. Я же нервно крякнул.       Че вообще происходит? Такое чувство, что всем раздали какой-то новый сценарий культового боевика, а я, блять, свой просрал! Причем и старую версию тоже!        — М-м-м, на два фронта уже работаешь? — ядовито усмехнулся Башнер, оценивающе сканируя меня зеленными глазищами.       Почему-то сейчас я подумал вообще не том! Взгляд у Вильгальмо был не из приятных и, на миг, показалось, что он даже мысли читать может, так что я опустил голову, чтобы совсем уж не превратиться в клинического идиота и не начать нервно икать да хихикать.       И это было ошибкой. Я не заметил как в этот момент ко мне подлетел Нэил и замахнулся рукой. Единственное, что было после: неуклюжий, но очень болезненный удар в основание шеи. Из глотки вырвался животных хрип, а я упал на колени с парапета. Башнер даже не пошевельнулся.