Два метра обоев между мной и тобой.

      Он думал что я шучу, что я играю. Но хер там был! И хотел бы побывать еще кое-где… Недоумение, страх, немой вопрос. Таким озадаченным я Скольного еще не видел! Каюсь, мне это доставляло особый сорт кайф: на уровне подсознания человека я был собою горд; на уровне инстинкта животного — мне не терпелось засадить ноющую в предвкушении плоть как можно глубже, как можно чаще, как можно жестче. Его удивление меня утомляло.       Грубо схватив правой рукой за то же плечо его, я отодрал парня от стены. О-о-о! Теперь он явно жалел, что так и не смог с ней породниться и стать единым монолитом — вон как глазенки таращит! Рывком, ведь это не стоило особого труда, я развернул его к себе спиной. Правда… в последнюю секунду он уперся в стену локтем, не дал развернуть окончательно. Встал, сученыш, полубоком и жалобно всхлипнул.       — Ты этого не сделаешь.       — Сделаю. — прошептал я над головой, тревожа волосы дыханием.       — А как же мужская гордость? — жалкая попытка воззвать к моим высоким благородным чувствам. Серьезно? Ты опустился уже до уговоров?        — А мне насрать. — выдохнул я беспечно и с силой толкнул его в плечо, окончательно развернув лицом к стене.       Ну вот и моя добыча. Ла-а-акомый кусочек!       — А как же соседи?! — в отчаянии у бедолаги даже голос дрогнул. Вау!       — А ты громко не кричи, они и не узнают. — прошептал я ему на ухо, на сей раз левой рукой фиксируя на месте, а правой залезая под одежду.       К черту все прелюдия! Прелюдия нужны для поднятия боевого духа, а мой солдат уже порядка часа готов броситься в атаку — я сразу полез за резинку трусов.       Артемиан в ту же секунду испуганно дернулся всем телом, полагаю на одних инстинктах отстраняясь от непрошенного гостя в штанах, но… видимо он забыл, что я находился сзади. Парень так толкнулся задницей мне в пах, что я не выдержав охнул ему в шею. По телу тут же разнеслась электрическая волна какого-то смешанного удовольствия; с одной стороны вышло слишком грубо, с другой стороны я слишком долго медлил не желая решить эту проблему известными способами.       — Тш-ш, не так грубо. — прохрипел я не своим голосом, — Или тебе тоже не терпится?        И все же, я думал он уже сдался. Ан-нет! Надрывно толи всхлипнув толи вскрикнув, Тема вдруг резко ушел вниз, приседая. Оказывается, остался еще порох гордости в надломленной пороховнице! В то же мгновение острый локоть вонзился мне в солнечное сплетение. Я не заметил как отлетел назад, наваливаясь спиной на строительные леса. Конструкция сзади угрожающе зашаталась, чем-то подозрительно постукивая сверху. Я не успел даже поднять головы, как сверху что-то упало. БО-О-ОМ!       — Раз уж крысы так любят кормиться на поверхности, им пригодится часовой, способный убедиться, что горизонт чист. На эту роль идеально подходят другие обитатели высокогорного плато: одноцветные… скромные… чеканы.       Кто?!       Я разлепил глаза под забавную мультяшную музычку. Девственно чистый белесый потолок с ажурной лепниной. Где это я? Сел, огляделся. Все та же гостиная психиатра, где на полке мерно, разве что не тикая, махал лапой японский кот. Музыка проиграла еще пару аккордов. Я почти выиграл у кота игру в гляделки. Сдался.       — Они держаться поближе к крысам, и питаются жуками и червяками, выкопанными из-под земли.       Это ж у кого там такая занимательная жизнь, подозрительно напоминающая мою? Экран телевизора приветствовал меня мордой пушистого рыжего зверька.       Так, стоп, а что я здесь делаю? Точнее не так: когда я успел миновать своего часового?       — Очнулся? — раздался в комнате хриплый знакомый голос как-то уж слишком обреченно.       Я почему-то здорово испугался, оборачиваясь в прыжке. Я сделал что-то нехорошее? Почему мне страшно? Взгляд у Темы был какой-то печальный, даже измученный. Что это с ним?       — Ты как? — кивнул он, подходя к дивану с небольшой пластиковой миской воды.        Утопить решил?!       — Немного голова гудит.       — Не тошнит?       — Чутка. А что случилось?        Скольный как раз водрузил миску на журнальный столик рядом и вымачивал в ней тряпку, когда я напряг извилины, и те моментально подбросили отчет о последних событиях, записанных на пленку памяти. Помню шею, близко(!), помню пьянящий запах мускуса, помню рельеф бархата под ладонями, помню… а, впрочем, я все помню. Даже то, как что-то с лесов свалилось мне на голову.       Я поднял взгляд на Тему. Что ж, видимо это мое поведение сильно задело и покоробило его маленькую мужскую гордость — парень почему-то старательно избегал зрительного контакта, да и вообще вел себя как-то слишком спокойно для того, кого чуть не изнасиловали! А во мне вдруг взыграл нехороший азарт.        — Тем, все в порядке? — спросил я как бы настороженно, слегка коснувшись его предплечья пальцами.       Ха! От одного этого жеста парень дернулся так, будто к нему подвели оголенный провод! О-о-о, так мы оказывается тоже умеем нервничать, просто хорошо это скрываем? Ну-ну, так даже интересней.        — А ты не помнишь? — спросил он с такой странной интонацией, что мне сначала показалось, что его этот вопрос сильно обидел, как если бы я его все же трахнул, а потом спросил имя.        — Я то как раз все прекрасно помню, но хотелось бы услышать и твою версию. — зло усмехнулся я, а как только парень вознамерился вскочить с того краешка дивана где только присел, я успел схватить его за руку. — Нет, Темочка, ты сядешь и все расскажешь.        — И что я должен тебе рассказать? — спросил он с укором в голосе и жертвенностью во взгляде. Боже, ну и актерище! Да по нему ТЮЗ плачет!        — Ну, например, понравилось тебе или нет.        Умом то я понимал, что приятного в том что я пытался с ним сделать мало, но что-то мне подсказывало, что и мои зарождающиеся подозрения не без основательны. За все семнадцать лет со мной такого никогда не происходило, как бы сильно я не нервничал и не досыпал, а организм ТАК никогда не реагировал. Поэтому склоняться можно только к одному варианту: меня заставили так реагировать. Но вот почему? Как? Ответы на это знал Тема.        — Как ты думаешь, если бы тебя в темной подворотне прижал к стене огромный бугай и попытался засадить свой жирный член прямо в задницу, ты бы получил от этого удовольствие? Так вот с кем я у него ассоцииюсь: с огромным бугаем с жирным членом?! Вот за член обидно — не толстый он вовсе. Нормальный. А на «бугая» я даже реагировать не стану; с его то ростом три-вершка-от-горшка наверное каждый второй великаном чудится. Бедный... тяжело ему наверное. Интересно, а до верхней полки на кухне он достает без табуретки?        Я заржал в голос:        — Знаешь, старый анекдот, где в таких случаешь нужно просто закрыть глаза и думать о величии Англии?       Скольный раздраженно вздернул верхнюю губу и слабо фыркнул.       — Я ободрал себе все локти и меня чуть не трахнули в задницу, знаешь, мне было как-то не до Англии! Думаю о кухонных полках лучше не заикаться.        — Правильно, ведь ты и не ее монарх, но знаешь… — все еще не выпуская его из хватки, я с намеком опустил взгляд на собственные штаны. — Англия Англией, а природа есть природа…        — Что?.. — вяло переспросил он, явно не уловив хода моих мыслей, да что уж там, даже я слабо понимал к чему это говорю.        — Боюсь, болеть сегодня будут не только локти. — прохрипел я, с легкостью отдаваясь собственным порывам желания, даже не пытаясь уже как-то логически контролировать ситуацию.        Скольный проследил за моим взглядом и, наконец, уловив к чему клоню, испуганно попытался вскочить. Но я хватки не ослаблял, напротив, сжал пальцы крепче и потянул на себя. Тема стал заваливаться, но успел упереться коленом в сидушку, а одной рукой в спинку дивана — я оказался под ним как под невским мостом — вроде что-то сверху есть, но близостью не отдает.        — Тебе не кажется, что ты перебарщиваешь? — злобно зашипел парень сверху, — Я, между прочим, пытался тебе помочь — затащил в дом, уложил на диван, компресс принес от головной боли, а ведь мог оставить на улице!        — И я очень тебе за это благодарен. — пошло прошептал я, стараясь перевести русло разговора в более щадящей форме: погладил нежно руку за которую держал, второй потянулся к животу чтобы обнять или залезть под футболку, но Тема в очередной раз попытался резко отскочить. Ну что за дерганный пацанчик! Прям сил уже нет! И терпения…        Я в очередной раз успел его поймать, только на сей раз решил окончательно обездвижить, раз по-хорошему он не понимает.       Потянув за руку с силой, добился того, что парень рухнул сначала на меня, а потом на диван, быстро перекатившись, я вскочил над ним и навис сверху. Ну вот и все, зайчик, допрыгался. Какой простор для действий и фантазии!        Я уже было пошло облизнулся в предвкушении, как на пол упал какой-то картонный коробок. Я бы не обратил на это стоящего внимания, если бы не заметил как расширились от этого звука глаза Скольного. Они и так были как у обосравшегося китайца, но стали вдруг еще больше! Подозрительно не находите?        Свесился с дивана и…       — Что? — спросил вслух с насмешкой, — Виагра?!        Не давая возможности выскользнуть засранцу, я навалился на него всем весом, подобрав с пола пачку таблеток. Лицо Темы надо было видеть! Как сразу забегали глазки! Как нервно заиграли желваки под скулами! Каким прерывистым сразу стало дыхание! Я не выдержал и нервно захихикал.        — Что? Тема, что это?! У тебя проблемы с эрекцией?        Я поднес пачку прямо к его лицу, нагло усевшись на нем как на поверженной кабаньей туше.        — Причем здесь я? Может это отцовское? — нагло ухмыльнулся парнишка. А он молодец: даже в такой паршивой ситуации пытается держаться!        — А не рано ли? — ехидно оскаблился, прикрывая веки, — Или у вас очень плохая родословная? По крайней мере мать на него не жаловалась в этом плане…        — А она всегда тебе рассказывает о своих любовниках?        — В большинстве случаев. — прошептал я, наваливаясь вперед, — Но не бойся, Тема, ей я не расскажу о том что было между нами… — плавно и нагло скользнув рукой вдоль его живота, я ухватился за обманную ширинку на черных спортивках, — и о том что будет.        Если в жизни младшего Скольного и суждено было случиться переломному моменту, то он случился прямой сейчас. Видимо следуя мудрому совету — думать о величии Англии, Артемиан на диво спокойно воспринял тот факт, что его члена касалась рука парня. По крайней мере у меня бы это вызвало тьму негодования, но Тема молчал. Его взгляд вдруг стал спокоен и даже немного равнодушен, дыхание стало равномерным и таким же едва ощущаемым. Он сдался?        — А я все хотел проверить, насколько же тебя хватит. — пророкотал он хрипло, вдруг выгнувшись в пояснице и одним слитым движением выхватив у меня пачку, запульнув ее куда-то в дальный угол, и обхватил меня за шею, притягивая. — Так хочется меня трахнуть?        Я смотрел в его темно-карие глаза и видел дьявола. Разве существуют такие люди? Нет. Он был не человеком — он был настоящим дьяволом! Сатаной в обличие человека! Столько расчетливости, высокомерия и гнусной лжи вместе с неисчерпаемым количеством эгоистичной манящей харизмы… право, таких людей я еще не встречал, но как и все, полагаю, до меня падшие, я тоже уже стал пленником этих чар. Я мог сопротивляться, мог рычать и царапаться, но вдруг, где-то в глубине души, понял, что хочу быть рядом с этим эпицентром властного ужаса. Насколько бы мне доставало сил вырваться — вырываться из плена я не хотел. Я был достаточно умен, чтобы понимать сколь незначительна моя персона для этого дьявола и сколь мимолетным будет его внимание уделенное мне, и все же я хотел, я жаждал, чтобы его внимание именно сейчас, в эту самую секунду, было занято мной. Только мной.        Я наклонился ниже, странное желание приковать внимание дьявола затуманивало разум, мне почему-то хотелось начать свое наступление с самого начала — с поцелуя.        — Нет. — отстранился он с линии, задрав подбородок, — Никаких поцелуев. Сначала поработай своим ртом, а потом можешь рассчитывать на большее.        И в то же мгновение он властно, будто приказывал, толкнул меня к низу, вдоль живота — к ширинке. Едва я осознал, что теперь вместо лица наблюдаю ткань спортивок, едва внутри шевельнулось какое-то полудохлое возмущение из разряда: «Я же мужик! Какого хрена?!», как он развел полусогнутые колени и даже чуть приподнял таз.        — Поработай ртом как следует, если хочешь, конечно, получить свою награду.        Я облизнул пересохшие губы и быстро взглянул на парня. Не то чтобы я получил какой-то огромный возбуждающий стимул или сам Скольный показался мне дико сексуальным, скорее наоборот я видел того же Артемиана, которого видел всегда: наглого, самодовольного, эгоистичного. Но сам факт, что я могу его трахнуть, увидеть его щенячий восторг во время оргазма — на уровне собственного эгоизма заставлял пойти на жертвы. Сглотнув, я начал стаскивать с него штаны. Внутри что-то испуганно екнуло, будто бы говоря: «Обратного пути уже не будет! Окстись, окаянный!», но о каком повороте назад сейчас могла идти речь? Собственное напряжение в штанах уже не просто ныло и стенало о разрядке, оно уже яростно требовало кончить этот банкет здесь и сейчас!        Я стаскивал уже боксеры, когда внутри очень не кстати начал просыпаться философ. Он во что бы то ни стало, решили именно сейчас обсудить со мной, как же я докатился до такой жизни, что делаю парню минет. Впрочем, развить эту тему не вышло. Едва я оголил естество Скольного, как внутри все заныло с удвоенной силой.        — Возьми его… — попытался приказать Тема, но я из без него догадывался, что от меня требуется, — Та-ак…        Еще вялый член охотно отзывался на ласку, стремительно наливаясь кровью. Я обхватил губами головку, немного пососал ее как леденец с громким чмоком оторвавшись. Артемиан шумно втянул воздух, член уже бодро стоял в постойке «смирно». Что ж, кажется я на верном пути. Еще пара тех приемов которыми некогда ублажали меня и я смогу услышать стоны этого ублюдка. Стоит признаться хотя бы себе, ублажать парней мне было не в новинку, в работе хостом приятного мало. Кроме заплывших жиром старых шлюх и распущенных малолеток, в основе своей составлявшей нашу клиентуру, в клуб захаживали трансы и геи. Когда позарез нужны деньги, ты хочешь – не хочешь наступишь на горло гордости и будешь дрочить другому парню или даже мужику. Правда… я всегда это делал руками. Правда… сейчас это был не клиент.        Снова обхватив крайнюю плоть ртом, я медленно вобрал ее внутрь, обвел языком по краю головки, потянул на себя, засасывая. Тема поддался тазом вперед. Не вынимая его, опустил голову ниже. Настолько, чтобы головка члена коснулась надгортанника. Я почти доставал губами до яичек, ощущая насколько сильно заполнен рот чужой плотью. Ему это понравилось — Артемиан чуть заметно толкнулся глубже, удовлетворенно вздыхая. Потрепав член языком из стороны в сторону, я чуть отстранился, снова взял целиком. Еще раз и еще. Наконец выпустил, слизывая с головки остатки слюны, для того чтобы набрать ее больше.        Помогая себе рукой, я еще несколько раз прошелся ртом по макушке, обильно смачивая слюной, так что в конце, намеренно, с громким хлюпом, вынул член и снизу вверх уставился на Скольного.        — Продолжай. — повелительно просил он, накрывая мою голову рукой.        Я отполз немного назад, так что бы устроиться поудобнее и при этом видеть лицо брюнета. В этот редкий момент удовольствия, он действительно был красив и почти не вызывал неприязненного страха. А быть может, виной тому моя позиция, занимаемая подле него…        Обхватив его член за макушку, я наклонился к яичкам и провел между ними кончиком языка, у основания, наконец осмелел и слегка засосал тонкую кожицу. Скольный начал неторопливо массировать мне голову, ероша волосы и тихо урча, как огромный кошак. Он побуждал к еще более смелым действиям, и я решился.        Работая одновременно рукой и ртом, наращивая темп, я наконец добился того, что услышал учащенные вздохи:        — Ох-хо… ммн… ох!        Я хотел уже поднять голову, посмотреть на это корчащееся в экстазе лицо, но мне не дали! Рука, все это время лежавшая на мне и контролировавшая темп, властно надавила книзу, а член грубо толкнулся снизу. Чаще и чаще, сильнее и агрессивнее. Артемиан начал грубо толкаться мне в рот, сдавленно постанывая, я же перестал вообще как либо шевелиться, просто позволив ему резкими толчками входит внутрь, заполняя все пространство. Я боялся, что сработает рефлекс и… он сработал.        Полость во рту сначала глухо хлопала, но в какой-то момент Артемиан с силой надавил, буквально вжимаясь в меня всей длиной. Я почувствовал, как организм сопротивляется, отхаркивая чужеродное, попытался отстранится, но меня держали. Я начал сдавленно кашлять и услышал мерзкий влажный звук поперхнувшейся минетчицы. Наконец на краешке языка растеклось нечто горьковатое. Артемиан быстро подтянулся, садясь.        — Глотай. — сказал он бархатисто, позволяя подняться.        Что, блять?!        Я не поверил своим ушам!        Разгибаясь, я смотрел в его довольную рожу, буду озаренную небесным откровением, а он вдруг протянул ко мне обе руки и с до того заботливой улыбкой смахнул с уголков глаз слезы.        — Не плачь, Моня. Минет ты делаешь хреново, но для первого раза сойдет. Глотай.