пес, солнышко и другие

Джеймс ненавидел зимнее время всем своим сердцем. ну, и не только сердцем. еще легкими, которые из-за болезни едва функционировали, заложенным носом и воспаленным горлом. в общем, с зимой у Мэдисона была взаимая ненависть: она портила его жизнь человека с низким иммунитетом, а он ее презирал. презирал, лежа под тремя одеялами и потягивая из кружки какую-то кислую желтую штуку от жара, которую ему заварил Томас. Джефферсон был его персональным работником скорой. стоило Джиму кашлянуть – Том тут как тут. спрашивает о симптомах, – обычно одни и те же, – составляет список нужных лекарств, надевает на Джеймса самый теплый свитер и бежит в аптеку. – ну, как ты? Томас заходит, аккуратно прикрывая дверь, и начинает поливать цветы на подоконнике – в большинстве своем, суккуленты да кактусы. – получше. – Мэдисон шмыгает носом и тянется к коробке с бумажными салфетками. – нашел тебе конспекты, держи. – парень кладет небольшую стопку из тетрадей на тумбочку рядом с таблетками. – спасибо, Томас. – Джеймс откашливается. – так ты, эм... пойдешь к своей девушке сегодня? Джефферсон выглядит потерянно, будто ученик, который сидел в телефоне на уроке, а ему вдруг задали вопрос по только что пройденной теме. Том быстро моргает несколько раз. – к девушке? а, к девушке... к моей девушке, да. да, наверное. то есть нет. или да. – он отводит взгляд и идет поливать цветущий кактус на рабочем столе Мэдисона. – что-то не так? вы поссорились? – Джим отпивает немного чая с лимоном. "нет, Джеймс, ее не существует, как и всех предыдущих", хотел бы он ответить, но вместо этого снова врет. – нет, все хорошо. – итак, значит, ты уже несколько лет врешь лучшему другу о своей гетеросексуальности, чтоб скрыть влюбленность? девушка напротив пишет что-то в небольшой блокнот, попивая ромашковый чай. они сидят в кофейне, и Томас чувствует себя неловко. – да? Маргарита, я не понимаю, к чему все это. – Пегги, пожалуйста. к тому, Томми! я должна соединить две половинки ваших разбитых сердец. мало того, что сам мучаешься, так еще и мучаешь Мэдса. безобразие, разве ты не видишь, как мальчик страдает? – что? о чем ты? – ох, да ты... погоди. – она перечитывает написанное, кладет блокнот и ручку на стол и начинает искать что-то в карманах худи. – так, это 103, это 51... 96, 107, 4... нашла, 28! держи. – младшая Скайлер протягивает ему бумажку. – но сначала тебе придется рассказать ему, что никаких девушек все это время не существовало. хотя бы намекни. – но Пегги, я- – нет, не намекай, говори прямо. намек он не поймет, если до него все еще не дошло, что ты гей. – Пегги. – о продвижении дел пиши мне в твиттере, пока! – девушка кладет ему в ладонь какой-то кусок картона, допивает последний чай в кружке и уходит. Джефферсон вздыхает и смотрит на что-то, что Пегги дала перед уходом. визитка. отвратительный бело-желтый градиент на фоне, все надписи разными шрифтами разных цветов, и в целом все, кажется, делалось пятиклассником в microsoft word. "пегги скайлер, лучшая сваха нью-йорка соединяю сердца! твиттер: @justpeggg" и зачем она вообще его сюда позвала? Джеймс записывает речь Вашингтона слово в слово. терапия от Томаса сделала свое дело: он выздоровел и снова ходит на учебу, хоть и вернулся он уже под конец семестра. правда, Джефферсон почему-то все еще нервничает. постоянно начинает разговор, а потом говорит, что забыл, что хотел сказать или просто кидает "а, забудь" и уходит. звонок. конец пары. – ну, ребята, хороших каникул. увидимся в новом году! Алекс, сынок... Мэдисон складывает тетради в рюкзак, закидывает его на плечо и выходит. кажется, Томас должен быть неподалеку на экономике. парень достает телефон, чтобы на ходу проверить сообщения, и врезается в кого-то высокого. – эй, смотри куда- ох, Джеймс! – кем-то высоким оказывается Джефферсон. – я шел с экономики, хотел тебя найти. смотри! – Том показывает ему пост с тамблера. фотография кольца, на котором вместо драгоценного камня – миниатюрная тарелка макарон, и подпись "теперь мы связаны с тобой святыми макарошками". Джим усмехается и поднимает взгляд на Томаса. – клевое, да? я бы вышел замуж, только если бы мне сделали предложение с таким. – ха, да ты бы вышел замуж если бы тебе просто предложили тарелку макарон. – ну, только если это очень вкусные макароны. слушай, Джеймс, нам надо поговорить. у нас обоих же сейчас окно, да? пошли. – о чем поговорить? – Мэдисон слегка хмурится. друг снова нашел себе новую пассию? нет, он бы просто так сказал. Томас приводит его в кофейню, заказывает им кофе с булочками и пытается собраться с мыслями, судя по его задумчивому взгляду в стол. – так что ты хотел сказать? Джефферсон вздрагивает и смотрит на сидящего напротив друга. – а? я... кхм. – он прочищает горло. – Джеймс, я... я хочу признаться тебе кое в чем. – боже, ты что, съезжаешь? – что? конечно нет! Мэдисон облегченно выдыхает и отпивает немного мокко. – так что тогда? – я... я обманывал тебя, Джеймс. на самом деле, у меня не было никаких девушек. вернее, была один раз в средней школе... но потом нет. я лгал тебе. я... извини. он вновь опускает взгляд. Джим вздыхает. – ну, я прощаю тебя, наверное? но зачем? – я, кхм, не могу сказать, но на то были причины. знаешь, кажется, я опаздываю на пару. увидимся! – Том оставляет деньги за булочки и кофе – он сам ни к тому, ни к тому не притронулся, – и сбегает. какой же дурак. угораздило же Джеймса в такого влюбиться. на поиски кольца он тратит кучу времени, но все впустую. во всех магазинах ему говорят, что такого нет. Мэдисон отчаивается и уже начинает подумывать попробовать слепить макароны из глины. он сидит на скамье в парке, мерзнет, но продолжает сидеть и смотреть на падающий вниз снег. наверное, зима не так уж плоха. он надевает рюкзак, поднимается и собирается уходить, но вдруг замечает на скамейке, рядом с местом, где он сидел, небольшую коробочку, уже присыпанную снежинками. Джеймс берет ее в руки, стряхивает снег и открывает. "птичка напела, что ты мучаешься с поиском – помогаю. предложи встречаться твоему 100% гетеросексуальному другу ;)" то самое кольцо. – эй, Джим, где ты пропадал? на улице ведь холодно, заболеешь! – Томас встречает его на пороге и сразу же начинает стаскивать с него верхнюю одежду. – Томас, все хорошо, я- – нет! ты недавно выздоровел, хочешь еще неделю проваляться в постели? у меня другие планы на Рождество. давай, быстро на кухню, садись к батарее, сейчас положу тебе макароны с сыром и принесу плед. – что за планы? – увидишь. и увидел. увидел Томаса, который потащил его на каток прямо в Рождество. увидел Томаса, грациозно исчезающего в толпе, сверкая лезвиями коньков на свету, и вновь выныривающего, чтоб под рождественскую музыку из 90-х, играющую с колонок на весь каток, повести за собой едва стоящего на льду Мэдисона. – Томас! Томас, я пада- – Джефферсон вдруг подхватывает его на руки. – падаю. тебе не тяжело? – тяжеловато. – Том вновь ставит его на ноги. – где ты научился так кататься? – о, это... секрет. смотри, отталкивайся вот так, и прекрати хвататься за все, что попадается под руку. – парень кладет ему руку на талию, они синхронно отталкиваются и едут. одновременно едут, не падают, вау. – ох, боже. – да ты схватываешь на лету. – эй, парни, вы под омелой! – какая-то девушка из толпы кричит им и исчезает в гуще людей. Джеймс и Джефферсон поднимают головы синхронно – боже, и правда омела. – ну, раз уж так, надо тебе кое-что сказать... – Джим встает на одно колено. взгляды людей из толпы обращаются к ним. Мэдисон вытаскивает коробочку из куртки. – ты позволишь мне быть сыром к твоим макаронам? – бархатная коробочка открывается, и перед Томасом предстает то самое кольцо. – о господи, конечно. – значит, мы встречаемся? – он поднимается, стягивает перчатку с руки Джефферсона и надевает кольцо на его палец. – думаю, да. Томас касается его губ своими. толпа ликует, и они двое тоже. Джеймс шепчет в губы своему наконец-то-парню. – с Рождеством, Томас.