Фетиши

- Что ж он с ними такое делает, - вполголоса спрашивает у самого себя Акааши, разглядывая буйную шевелюру некомовского капитана, которая, очевидно, совершенно не поддается законам физики. Темные вихры топорщатся во все возможные стороны и при каждом движении головы и дуновении ветра шевелятся, но тут же, словно отпружинивая, возвращаются в исходную. Версии лака, мусса и что там еще бывает, Акааши отмел после того, как увидел Куроо с мокрыми после душа волосами, которые, черт бы их побрал, по-прежнему были торчком. Если в летнем лагере Кейджи еще мог отвлечься на тренировки, толпу народа из других школ (и другие части тела Тецуро), то на обычной прогулке, на которую их вытянул Бокуто, отвлекаться было решительно не на что. Куроо на протяжении уже приличного количества времени мучил вопрос: Выпрямятся ли волосы Акааши, если их щедро намочить? Простой, в сущности, и какой-то, откровенно говоря, тупой вопрос серьезно донимал. Выпрямятся или завьются еще сильнее? В лагере летом Куроо выяснить это не успел – после душа он Кейджи не заставал (хотя можно было и подкараулить, конечно, но не сталкер же он), а на тренировках его привлекала куда более соблазнительная часть тела Акааши. Как узнать ответ, Тецуро не знал. Ну не обливать же человека водой? А если ему вдруг вздумается погладить Кейджи по голове, то были серьезные опасения остаться неправильно понятым. - Так много вопросов и так мало ответов, - задумчиво произнес Куроо, сидя напротив Акааши в кафе и внимательно его разглядывая. Бокуто активно и во всех красках описывал свои впечатления от просмотренного ими фильма и грозился сверзить их заказы со столика, размахивая руками и крутясь вокруг своей оси. Третьим лишним он себя не чувствовал, прекрасно понимая, что если этим двоим что взбредет, то их не то, что его присутствие, их все окружающие ни разу не смутят. А сам Котаро слишком сильно их любит и слишком сильно им умиляется, чтобы ощущать себя некомфортно. Кроме того, его безумно веселили их гляделки. Акааши и Куроо глазели друг на друга так, что временами Бокуто явственно видел между ними искрящие (искры обязательно радужные, никак иначе) молнии. С чего его вообще так озаботила чья-то прическа, Акааши категорически не понимал. У него перед носом каждый день маячит Бокуто, чей веник на голове уже стал притчей во языцех в стенах Фукуродани. Но каким образом его семпай добивается таким ошеломительных парикмахерских результатов, его почему-то не волновало. По крайней мере, не волновало до такой степени, что хотелось запустить в чужую шевелюру руки, пощупать, подергать, рассмотреть вблизи и, в конце-то концов, просто уткнуться туда носом и остаться так на пару часов. Или дней. - Я ненадолго, - отозвался Кейджи, прерывая зрительный контакт с Куроо и болтовню Бокуто. Поднявшись с места (и озарив своим ликом все вокруг на ближайшую пару метров, Тецуро уверен), Акааши изящной походкой отправился в сторону туалета. Куроо, внимательно проследивший за ним взглядом, громко булькнул соком через трубочку и вздохнул. Трагичности его вздоха позавидовал бы даже Бокуто, но он только ненавязчиво рассмеялся и откинулся на спинку мягкого кресла. - Если хочешь что-то выяснить, бро, то бери и выясняй – таков закон настоящих мужиков! – Котаро хитро поиграл бровями и, глядя вслед умчавшемуся другу, стащил у него так и не тронутый бургер. Друзьям можно доверить жизнь и секреты, но не еду. К тому моменту, как Акааши и Куроо вернулись за столик и вполне ожидаемо не обнаружили своих порций, Бокуто допивал чью-то колу и был более чем рад жизни. О том, почему его кохай мокрый и похож скорее на взъерошенного воробья, нежели на сову, и почему у его бро резко повысилась лохматость, и он стал больше похож на чучело, нежели на кота, Котаро спрашивать не стал. Меньше знаешь – крепче спишь. И больше ешь.