A Change of Heart

      Я следовал за ним по всей студии, наблюдая из тени. Он довольно интересный и не догадывается о том, что я слежу за ним. Иногда мне приходилось быть весьма пронырливым. Знаю, мне следовало бы гордиться своими навыками (чсв, оно такое), но когда я думал об этом, меня окутывала печаль. Будто с кем-то, кто тоже был таким, произошло нечто плохое, но я не знал, что именно или с кем.       Из-за этого у меня болело в груди. Я знал, что это случилось с кем-то близким для меня. Хотелось бы верить, что это был я (То есть прошлая личность), но это казалось неправильным. Словно человек, который много значил для меня, внезапно исчез. Я задавался вопросом: что случилось в моем прошлом? Мог ли это быть человек, которого я до сих пор помню? Я знал, мы были близки, и я не встречал его ни разу в моей новой жизни.       Я очнулся от своих размышлений, когда услышал, как мой голос заполнил комнату. На записи я умолял, но мужчину это, кажется, не заботило, он сконфуженно глядел по сторонам. Он отказался прозреть, глупец.       «Я сказал, могу я получить «Аминь»?" — повторил я, когда запись закончилась. Он отпрыгнул и обернулся, крепко сжав топор в руках, словно эта вещица могла его спасти. И уж тем более она не могла спасти его от моего Лорда. У Демона были планы на него. Я — тот единственный, кто поможет этим планам осуществиться.        С этой мыслью я продолжил следовать за ним. Мужчина выглядел умно, но в то же время так глупо. Несмотря на все сигналы, он не подчинился Бенди. Напротив, он полагался на свою силу и так отчаянно старался найти выход. Мне было любопытно, почему он вообще хочет уйти? Кто захочет уйти, когда можно остаться и служить вере? (действительно)       Даже если он и хотел уйти — он не мог. Чернила затопили лестницу, потому ему нужно было откачать их. Это он как раз и пытался сделать.       Я наблюдал за тем, как он отыскал ключи Уолли и нашел мою запись. Я не помню, как она оказалась в шкафу Уолли, но вот что странно: чтобы найти ключи мужчине понадобилось около десяти минут, когда у Уолли на это ушло несколько дней и даже тогда он не смог их найти.       Я знал, что для меня это должно было быть забавным, но как бы ни так. Вместо желания смеяться я чувствовал печаль. Словно я тосковал по нему. Из записей можно сделать вывод, что я его ненавидел, что мы были разными, но я чувствую, что это не так. Будто мы когда-то были близки, но не настолько, как с тем человеком, которого я помню. Могу точно сказать: мы были близкими друзьями. (До кого не дошло — речь об Уолли) Надеюсь, ничего плохого с ним не случилось, но, судя по тому, что я чувствую сейчас, — случилось.       Но это исчезло, когда послышался знакомый голос. Мужчина включил другую запись, и голос на ней заставил мое сердце забиться чаще. Картинки прошлого сводили меня с ума. Я мог видеть того, о ком думал. Его глаза, волосы, его улыбку. Я не мог думать об имени, но знал, кем он был для меня. И из-за этих сильных чувств становилось ясно, что я любил его когда-то. Интересно, любил ли он когда-то меня…       Если да, то он бы не любил более. Я не тот, кем был когда-то. Создавалось впечатление, что моя личность была разрушена, стерта. До нынешнего времени я был абсолютно другим. Все следы моей прошлой жизни были стерты: моя личность и воспоминания вместе с ней. В первое время я был недоволен. Именно этот вид печали и злости я ощутил на данный момент.       Почему мне нравится это? Почему я спрашиваю его? Страх занимал все больше места среди этих сильных эмоций. Я чувствую, что он может ощущать это. Что, если он знает, что я его предал? Это жертвоприношение важнее, нежели мне казалось изначально. У меня нет права на ошибку.       Я знал это, и, не теряя времени, поднялся к проектору, в то время как он собирался открыть мое убежище. Подобие ярости овладело мной, когда он ворвался туда так. Это место не принадлежало ему. Оно не его. Это мое убежище, и мне было неприятно, когда его обыскивали таким образом. Я отогнал эти мысли и посмотрел на кассету, надеясь на хоть какие-то ответы.       Норман Полк. Это его имя. Стоило мне прочесть это, как перед глазами всплыли образы. Тот же мужчина. Его голос. Я мог слышать, как он произносит мое имя, и видеть, как он обнимает меня. Я практически помнил, как был здесь, наверху, с ним, наблюдая за группой внизу. Если сосредоточиться и прислушаться, то можно было слышать наш смех, срывающийся с уст.       Когда мужчина покинул комнату, я проиграл запись снова. Я слушал голос, прижавшись ухом к кассете и прикрыв глаза. Слезы стекали по моим щекам. Норман. Это его имя. И нет смысла отрицать, что я скучал по нему.       Может, если я все сделаю правильно, я буду свободен. Я освобожусь от этого тела и воспоминаний, запертых в нем. Может, мой Лорд даст мне чистый лист, стерев все воспоминания о Нормане. Жить в этом теле — пытка. Смысл помнить любовь, если её больше нет? В конце концов, не зная, я бы не тосковал. Не знал бы сердечной боли. Сидя в будке, я задался вопросом: почему так больно?