Vampire's blood

      Намджун всегда любил осень. Любил прогуливаться по усыпанным разноцветными листьями улочкам в парке, вдыхать запах сырости, мокрого асфальта. Природа в очередной раз ненадолго приоткрывала тайну смерти, которую вампир, возможно, никогда не познает. Люди все время куда-то спешили, укрываясь своими темными зонтами, защищались от надоедливых потоков воды, которые портили их прически, одежду, документы и наверняка что-то еще. Намджун же любил подставлять лицо под ласковые капли, глядя на свинцово-серые угрюмые тучи, затянувшие небо и не позволяющие пробиваться солнечным лучам. Впрочем, осень могла быть и уютной, теплой, тогда в парке собиралось много влюбленных парочек, смеющихся, улыбающихся, наслаждавшихся красотой пестрой увядающей листвы и последними солнечными деньками. Вампир любил наблюдать за людьми, за их чувствами, маленькими радостями, счастливыми улыбками, да и вообще, жизнь среди этих существ была вполне нормальной.       Но прямо сейчас, стоя в подвале отделения судебно-медицинской экспертизы, проще говоря, в морге, Намджун не мог позволить себе окунуться в атмосферу любимого времени года, несмотря на то что слышал приглушенный шум дождя. На часах около шести утра, а вызов Сокджина был, по его собственным словам, срочным и не терпящим отлагательства. Хотя, наверное, все вызовы суперинтенданта были такими. Намджун попытался сбросить накатившую на него легкую меланхолию и сосредоточиться. Он ожидал прибытия полицейского.       Дверь в секционную распахнулась, человек в белом халате и белой маске ввез на каталке прикрытое тело. За ним вошел Ким Сокджин, тоже в халате и как всегда слегка нервозный, возможно, из-за бессонной ночи. Следом плелся незнакомый вампиру молодой человек в кожаной куртке с отпечатком усталости на лице, которое под тусклым освещением принимало еще более болезненный вид.       Санитар с помощью Сокджина переложил тело на гремящий железный стол, включив над ним большую верхнюю лампу и убрав белую плотную ткань.       — Девушка, примерный возраст 23 года, личность не установлена, номер B213-40, поступила в 02 часа 30 минут, подозрение на насильственную смерть, — вещал немолодой санитар, — в срочном порядке дежурным патологоанатомом проведена экспертиза: обширная кровопотеря, рваная рана в области шеи, разрыв сонной артерии, смерть наступила в течение часа. Геморрагический шок, гипоксия мозга, ацидоз.       Все присутствующие внимали.       — На предплечьях телесные повреждения средней тяжести, кровоподтеки, образовавшиеся вследствие сильного сжатия тканей. В результате осмотра других следов применения насилия не обнаружено, — медик помолчал. — По вашему указанию образец тканей в области ранения отправлен на иммуногистохимическое исследование.       — Да, все верно, ждем анализ, — суперинтендант покачал головой, — Намджун-а, твоя очередь, — и он вперился в вампира пронизывающим взглядом.       Намджун, до этого хранивший молчание, неожиданно попросил:       — Не могли бы вы дать мне перчатки, скальпель? — обратился он к санитару, подходя к распростертому на столе телу. Медик с сомнением посмотрел на Сокджина, тот коротко кивнул, после чего Намджуну были предоставлены необходимые инструменты.       Чонгук, все это время стоявший, прислонившись к холодному кафелю стены морга, впервые видел таинственного Ким Намджуна. Длинный черный кожаный плащ скрывал мощную фигуру мужчины, все же его существо источало несколько пугающую ауру, от которой становилось не по себе, но все-таки она казалась смутно знакомой. Детектив наблюдал, как Намджун ловко надевал перчатки, и невольно отмечал некоторые детали: черные пластинки ногтей на руках, серебряное кольцо на безымянном пальце. Чонгук заметил сосредоточенный прищур темных глаз в тот момент, когда мужчина осматривал рану на шее девушки, прощупывая методично, аккуратно, чтобы не нанести дополнительных повреждений.       «Участок артерии в клочья, либо голодный был, либо неопытный, — вампир вглядывался в чуть подсохшие структуры, едва различимые в темно-красном месиве, — надо найти его».       Большинство вампиров города были знакомы Намджуну, можно сказать, они были пригреты под крылом его добродетели, которая позволяла им пользоваться услугами банков крови и даже убивать некоторое количество человек в месяц, строго ограниченное. Все-таки необходимо было поддерживать выживание собственных сородичей и находить компромисс с людским обществом. В связи с начавшимся несколько веков назад массовым истреблением нечисти, вампиры были вынуждены приспосабливаться: открыто оказывать сопротивление или бежать. Бежать, прятаться, ассимилироваться, скрывать свою сущность. Адаптироваться или умереть. Люди на самом деле становились беспощадными, если знали, что ты, возможно, придешь и убьешь их лунной ночью, высосав кровь. Но кто-то должен был держаться на плаву. И этот кто-то был Ким Намджун.       Сокджин пристально следил за нехитрыми манипуляциями своего советчика над телом убитой девушки. Вампир снял скальпелем несколько образцов поврежденной кожи, и, кажется, образец мышечной ткани в области укуса, поместив биологический материал в герметичные пакетики. Не выдержав, суперинтендант спросил:       — Намджун, что скажешь?       Мужчина чуть помедлил с ответом. Последние несколько десятков лет ему удавалось держать вампирское население города в узде, но этот случай в очередной раз показал, что невозможно предусмотреть все варианты развития событий. Возможно, кто-то решил устроить бунт, восстав против существующего режима, что на самом деле крайне неразумно, либо этот кто-то просто заезжий кровопийца, который еще не осознал, во что ввязался. И Намджун надеялся на второй вариант, потому что тогда незадачливого визитера можно было выследить, найти и объяснить ему, как следует себя вести в гостях.       — Намджун? — Сокджин все еще ждал.       Выдохнув, вампир ответил:       — Я займусь этим делом, — с этими словами он обратил внимание на Чонгука, который при этом внутренне сжался, не понимая собственной реакции.       — Это вампир, да? — суперинтендант требовал уточнений.       — Да, скорее всего. Еще не знаю, кто он и где он, но это ненадолго, — Намджун продолжал рассматривать молодого парня.       «Что-то с ним не так, — проскользнула мысль в голове вампира, — странная энергетика для человека, странный запах. Надо запомнить его».       Чонгука откровенно мутило от этого взгляда. Голова начала раскалываться от непонятного шума в ушах, в глазах потемнело, пространство резко начало терять привычные очертания. Пол вдруг оказался бесконечно близко и бесконечно далеко, так что Чонгуку пришлось опереться на стену, чтобы удержать равновесие. Во рту скопилась слюна, заставляя шумно сглотнуть, а внутренние органы словно прошибало легкой дрожью.       — Чонгук, ты в порядке? — с беспокойством спросил Сокджин, подходя к подчиненному, чтобы поддержать его за плечо.       Детективу хотелось глубоко вздохнуть, чувствовались отдельные удары сердца в грудной клетке.       — Мне, пожалуй, нужно выйти на воздух, — прохрипел Чонгук, хватаясь за подставленную руку суперинтенданта.       — Конечно, пойдем, мы закончили, — ответил Сокджин, ведя парня к выходу из секционной, — я еще позвоню тебе, — кивнул он вампиру.       Намджун проводил их задумчивым взглядом. В его голове пока не сложилась логическая цепочка, объясняющая странную реакцию молодого полицейского, так что разум решил отложить этот вопрос в дальнюю папку. Ну, а пока что возникали более насущные проблемы.       Вампир набрал знакомый номер телефона. Через несколько гудков в трубке раздался тихий голос.       — Я слушаю.       — Чимин, это я.       — Какие-то дела, хён? Я тут в пробке стою, боюсь, опять опоздаю в офис, — пробурчал молодой человек.       — Я думаю, тебе придется заняться охотой на какое-то время, — Намджун слышал на том конце провода звонкие гудки автомобилей и легкое дыхание Чимина.       — Что случилось? — голос, казалось, начал звучать более заинтересованно.       — Заедешь сегодня ко мне вечером, передам тебе всю информацию.       — Окей, я справлюсь, — Намджун даже сквозь телефон чувствовал теплую улыбку, — только эти чертовы пробки достали уже! — миленькое рычание.       — Жду.       

***

      На улице смеркалось. На бетонном пустыре не было ни души, лишь дикий ветер, создающий небольшие вихревые потоки, собирающие мелкий мусор, опавшие листья. Невдалеке виднелось унылое заброшенное здание, черневшее своими пустыми глазницами окон. Казалось, внутри могли очутиться в такое время разве что отъявленные преступники, заблудшие души, которым некуда больше было податься. По пустым этажам пробирался пронизывающий ночной холод, уже ощутимый в начале осени.       Изредка раздавались лязгающие металлические звуки. Женщина средних лет была прикована к останкам труб, вяло пытаясь вырваться — силы уже покидали ее. Горячие слезы давно высохли, оставив лишь чувство жжения в глазах и неприятные соленые дорожки на щеках. Колени женщины обнимал мальчик лет двенадцати, крепко прижимаясь к ней.       – Чимин-и, ты должен стараться усерднее, – раздался низкий мужской голос.       – Хён, я не могу больше, – мальчик всхлипнул, – мне холодно, я хочу есть.       – Ты не сможешь поесть, пока не пробудишься.       – Но я умру, хён, я не могу!       – Да. Либо ты загипнотизируешь эту женщину, либо умрешь. Слабые должны погибнуть.       Чимин чуть сильнее сжал бледные ноги. Он не хотел умирать. Он видел, как умирали его родители, его семья. Он хотел лишь покоя. Тепла, уюта. Детская душа еще не была готова к лавине внезапно обрушившегося жестокосердия.       Мальчик приподнялся на руках, пытаясь заглянуть в опущенное лицо женщины. Глаза ее были прикрыты, дыхание казалось почти не слышимым, словно она впала в забытье. Чимин коснулся ладонью ее впалой щеки, разбудив. Пленница в страхе попыталась отпрянуть, вновь очутившись в жестокой реальности.       – Я не хочу убивать тебя, – шептал Чимин, заглядывая в испуганные серые глаза, – мне страшно.       Женщина не помнила, почему она находилась здесь, с этим ребенком, сколько времени уже она провела в этом темном холодном месте. Почему он оставался с ней, не пытаясь просить о помощи.       – Я очень скучаю по своим родителям, мне некуда пойти, – карие глаза мальчика отражали его боль. – Мой дом сгорел. Все погибли, – мелкие слезинки скатывались по щекам.       – Жестокие люди пришли и убили мою семью. Всех до единого. Я не понимаю, почему. Почему мы не можем жить. Почему мы бежим, – дрожащий голос отдавался эхом в голове. — Мне так больно. Как будто сердце разорвалось на куски.       Женщина не могла отвести взгляд. Словно все страдания ребенка проникали в ее душу с этими печальными словами.       – А еще я так хочу есть. Пожалуйста, – умоляюще шептал Чимин.       Ослабленное человеческое сознание уже было полностью захвачено чужой энергией. Чимин неотрывно смотрел в остекленевшие глаза мученицы.       Женщина даже не почувствовала, как в ее плечо впились небольшие острые клыки. Мальчик слизывал медленно вытекавшую кровь, чувствуя, как жидкость проникает в желудок. Одновременно соленая и сладкая, она будто бы обжигала пищевод, но по телу начинало распространяться странное тепло. Запах казался непривычным, дурманящим, даже немного мерзким. Тяжело дыша, Чимин отстранился от своей жертвы, наблюдая за кровяными разводами на ее теле.       — Молодец, Чимин-и, — послышался хриплый голос.       Подросток почувствовал, как его мышцы начали слабеть, а глаза застилало мутной пеленой. Вконец утратив контроль над собой, Чимин потерял сознание.