Сердца трёх

Гордость. Высокомерие. Ненависть. Почему никто не сказал ему, что он сам толкает шисюна в тёмную пропасть? Может быть, умерь он спесь, Вэй Ин до сих пор бы соблазнительно улыбался, пил вино, бегал по крышам и доставлял окружающим кучу мелких неприятностей. Они не были братьями по крови, и слишком многое их связывало, чтобы быть побратимами. Между ними стояли пьяные страстные стоны и ночи, полные неги и блаженства. Наверное, если бы Цзян Фэн Мянь знал об этих отношениях, не поздоровилось бы обоим, но никто из ордена так и не догадался. Похоже, что только Юй Цзы Юань видела какой-то подтекст в тёплых улыбках Вэй Ина и краснеющих щеках своего сына. Да и сам Цзян Чэн не мог никак охарактеризовать его отношения с Вэй У Сянем. Но разве можно забыть жаркий шёпот и сладость губ этого неумолимого в своей жестокости создания? «Вань Инь…» — он до сих пор слышит его тихий голос, до сих пор ощущает нежные касания. Вэй У Сянь был самым отвратительным человеком из всех, кого он знал. Юноша пробирался под кожу, вгрызался в сердце и разъедал разум. Его невозможно было забыть. Его невозможно было не любить… Он играючи соблазнял, играючи любил… Он, словно, не жил, а играл… И, в итоге, проиграл. Вэй У Сянь виноват в смерти Цзян Янь Ли. Ненависть ослепила, толкнула в объятия торжествующей ярости. Месть и тёмное удовлетворение шли рука об руку. А потом наступила апатия и осознание того, что единственное существо, которое он любил и которое хотел любить, Цзян Чэн убил, практически, своими собственными руками. Серые и пустые тринадцать лет пролетели, как одно мгновение… Цзян Чэн терпеливо ждал окончания ночной охоты, когда запыхавшийся ученик сообщил ему, с каким ужасным существом они столкнулись. Сердце тревожно сжалось — он не мог потерять ещё и племянника. Когда ему сообщили, что этим существом был Вэнь Нин, сердце забилось ещё быстрее, руки начали мелко дрожать, и ему пришлось сложить их на груди, чтобы скрыть охватившее его волнение. Когда кто-то из его ордена указал на Мо Сюань Юя и сказал, что Призрачного генерала призвало это убожество, ярость снова ослепила его. Цзян Чэн даже не помнил, как замахнулся Цзы Дянем, как его остановил Лань Ван Цзи, и как когда этот мальчишка побежал, кнут опустился ровно на его спину. Мо Сюань отлетел, врезавшись в своего осла, потом поднялся потирая поясницу и обвиняя его в жестокости. Всю ярость словно рукой сняло. В том, что Мо Сюань — Вэй Ин, он даже не сомневался. А раз Цзы Дянь не ошибается, значит, что ничьё тело Старейшина И Лин не захватывал. Глупая надежда на счастье ещё теплилась Знакомый лукавый взгляд полностью убедил главу ордена Юнь Мэн Цзян в том, что перед ним Вэй Ин. Захотелось его обнять и больше никуда не отпускать. Снова слушать весёлую болтовню и всякие нелепицы. Но во взгляде Вэй У Сяня больше не было прежнего тепла. Не было вообще никаких чувств к нему. Пустота. Вэй Ин, наверное, мог простить всё, кроме предательства, пусть и оправданного, пусть и во имя мести. Цзян Чэну было больно видеть, что до сих пор любимый им человек легко бросается обидными словами, причиняя нестерпимую боль. Ещё больнее было видеть его рядом с Лань Ван Цзи, который, он был просто уверен, тоже неравнодушен к Вэй Ину. А глупое сердце радостно билось, надеясь на лучшее…