Ледяная кровь

      Попов прошелся угрюмым взглядом по парням, которые только-только появились у него в кабинете. — Вы опоздали, — грубо проговорил мужчина, бросив быстрый взгляд на часы, которые висели над дверью. — Простите, профессор, но мы пришли во время.       С момента, которое им было назначено прошла ровно одна минута. Антон прекрасно понимал, что спорить с профессором было абсолютно бессмысленно. Но к сожалению, этого не знал другой юноша. — Профессор, пока Вы с нами спорили, эта минута как раз и прошла, — кончики ушей юноши покраснели от медленно поднимающегося в груди гнева. — А-арс, — нервно протянул Антон, дергая парня за рукав свитера, в попытке отвлечь от надвигающейся бури.       Профессор вздрогнул, на секунду переведя взгляд на Шастуна, чтобы удостовериться в том, что данное обращение не было адресовано ему. Но эта мягкая, успокаивающая интонация, с которой было произнесено его сокращенное имя, окунало в какие-то воспоминания. Воспоминания, которые сидели где-то глубоко и мелькнули лишь на секунду, словно мираж и пропали.       Арсений тряхнул головой и его взгляд похолодел, а голубые глаза превратились в острый лед, который был готов через секунду уничтожить. Говорят, что обжигает только огонь, но лед в глазах профессора был настолько опасен, что Адское пламя просто легкая вспышка. — Арсений, если вы думаете, что из-за того, что вы это я, вам будет оказано какое-то поощрительное отношение, то вы глубоко ошибаетесь, мой мальчик, — профессор больно ткнул указательным пальцем в грудь юноши, от чего тот ойкнул и попятился назад. — Вы, невообразимый наглец и хам, позволили себе подумать, что я позволю с собой разговаривать в подобном тоне, а еще хуже - препираться?!       Последний риторический вопрос был настолько громко произнесен, что Шастуну показалось будто он оглох на пару секунд. Антон примирительно втиснулся между двумя спорящими, закрывая в защитном жесте молодого парня. Шастун услышал едва различимый вздох на уровне шеи и постарался максимально дружелюбно улыбнуться другому Попову. — Профессор, простите еще раз за опоздание, давайте мы приступим к отработке? — надежда в глазах парня на быстрое решение конфликта угасла. — Как только Попов извинится, так сразу, — фыркнул профессор, отходя на пару шагов от опасной близости с парнем.       Арсений молниеносно покачал головой повернувшемуся Антону. Он наотрез отказывался это делать. С чего это вдруг ему было делать? Он что ли виноват в том, что этому зануде приспичило поотчитывать их просто так. Попов был готов всю ночь и всю следующую неделю здесь проторчать, но ни в коем случае не выполнить того, о чем сказала его старшая копия. Возможно он бы так и проявлял свое упорство, если бы не одно но. Антон вцепился своими длинными тонкими пальцами в его локоть и крепко сжимал, словно моля выполнить сказанное профессором, не пререкаться и спокойно отработать. Это было действительно сложно сделать для молодого, взбалмошного юноши, который вырос без родителей, с тяжелой судьбой и непростыми отношениями с опекунами. Ему пришлось заглушить собственную гордость, конечно же на время, и скрепя зубы проговорить: — Прошу прощения, профессор, я был не прав. Можем ли мы начать отрабатывать? — Конечно, — Попов лучезарно улыбнулся, от чего оба парня поёжились. — Не забудьте мне заодно объяснить, почему с вами отсутствует Матвиенко? — высокомерно поинтересовался профессор Попов. — Он отправился в больничное крыло, кажется неудачное заклинание использовал, ему не здоровится, — бодро и чётко отчеканил Антон давно выученную фразу, которая множество раз спасала его друга от преподавателей. — Что же, это я уточню чуть позже, — снисходительно отозвался профессор. — Ваша работа на сегодня отчистить и отполировать вон те котлы. Вы пробудете здесь до десяти часов и потом будете свободны.       Арсений едва не пробормотал пару проклятий в сторону себя самого, но был остановлен щипком в бок от Антона. Он слегка прошипел что-то себе под нос и бросив взгляд на юношу, отправился к первому котлу. Они на самом деле не должны до такого времени задерживаться, но разве это когда-либо волновало профессора? Шастун, будто это было вчера, помнил свою самую первую отработку у Попова. Он тогда уже был на втором курсе и тоже оставался до десяти, и был конечно же пойман дежурившим старостой. И наказан на много баллов за то, что бродил после отбоя и все оправдания, что виноват профессор Зельеварения не принимались.       Антон с обреченным видом приступил к чистке котлов от какой-то вязкой и непонятной жижи, благо Попов им заранее выдал плотные и неудобные перчатки. Прошел час и парни расправились с десятью котлами, что в принципе уже было неплохо. В классе профессора не было, они даже и не заметили, как он исчез в двери своего собственного личного кабинета. Их работа уже почти подходила к концу, как вдруг Арсений будто споткнулся и налетел на стол, роняя котел. Попова слегка потряхивало, но он продолжал держаться за края стола. Антон мгновенно подлетел к юноше и пытался заглянуть тому в глаза. Арсений жмурился, перед глазами все плыло и затягивало в темноту.       Шастун бросился к двери в другой кабинет и забарабанил в нее что есть силы. — Профессор, Арсению плохо! — закричал парень спустя пару секунд. — Помогите мне!       Антон не ожидал, что дверь так быстро распахнется и, не удержавшись на ногах, свалился прямо на Попова. Профессор едва успел раскрыть руки и поймать юного идиота, а так же немалых трудов ему стоило самому устоять на ногах. Не смотря на то, что паренек выглядел очень худощавым и чуть ли не прозрачным, он все равно был достаточно тяжелым. — Боже ты мой, — Антону показалось, что он закатил глаза, в его голосе сквозило неудовольствие, словно ему хотелось уже высказать все, что он о них двоих думает. — Что у вас опять произошло?       Когда Попов перевел взгляд с Шастуна на другого мальчика, в его груди что-то замирает. Может он сейчас переместится во времени? Возможно ли такое, что профессора ошиблись и у него был всего один день?       Попов крепко схватил свою младшую копию за плечи и слегка встряхнул, тот клацнул зубами и едва приоткрыл глаза. В приоткрывшихся глазах Попов смог разглядеть настоящий неподдельный ужас. — Мне как-то нехорошо, — прошептал Арсений, оттолкнулся от профессора и шагнул в сторону.       Ему удалось сделать всего шаг и затем он рухнул вдоль столов. Палочка Попова мгновенно левитировала его к камину и они вдвоем перенеслись в Лазарет. Шастун же яростно взмахнув руками, скинул с себя перчатки и со всех ног рванул из кабинета. Он должен был успеть. В его голове, словно набатом отбивались мысли о том, чего он боялся. Он боялся, что с Арсением может случиться что-то серьезное.       Антон сам не заметил, как уже оказался в крыле Лазарета, где его тут же встретила мадам Браун. Как он не любил сюда спускаться и сталкиваться с этой женщиной в почти преклонном возрасте, которая вечно любила поговорить о том, как она работала в Шармбатоне и потом оказалась здесь. — Мадам Браун, простите, разрешите пройти к профессору Попову, — не смотря на то, что Шастун был уже давно выше врача и мог спокойно проскользнуть через нее, приличия обязывали попросить ее о разрешении. — Что? Нет уж, молодой человек, профессор итак в бешенстве, а уж если и вас увидит, то разнесет мне весь Лазарет, — она встала в позу руки в боки и на секунду снисходительно улыбнулась. — А кто там у вас? — Там мой друг! — Антон максимально громко, насколько это позволяли его легкие, прокричал и о чудо, голова рассерженного Попова выглянула из-за занавесок. — Идите сюда, Шастун, и не шумите, — зашипел на него Арсений и вновь скрылся.       Антона не нужно просить дважды, он тут же пролетел мимо несколько кушеток и залетел за ширму. Молодой Арсений был очень бледен и лежал на кушетке без какого-либо движения. Антон нервно потеребил свои браслеты на руках. Он очень хотел помочь профессору, но не знал как. — П-профессор, — негромко позвал Шастун и, заметив на себе испепеляющий взгляд, нерешительно продолжил, — что с ним? — Я не знаю, Шастун, если бы знал, то он был бы в сознании, — огрызнулся Попов и снова принялся что-то шептать, водя палочкой у головы юноши.       Директор Добровольский появился из-за ширмы словно яркий луч, в своей светло-коричневой мантии. Он бросил вопросительный взгляд на профессора и тот отрицательно покачал головой. — Без изменений, директор. — Но, Арсений Сергеевич, это же может быть связано с его перемещениями во времени? — слова директора звучат сухо и без эмоций. — Скорее всего это и есть последствия. И они должны были быть. Я больше был удивлен, когда он спокойно проходил два дня после перемещения, — Попов хмыкнул и махнул рукой в сторону Антона. — Этого невозможно прогнать.       Добровольский странно посмотрел на Шастуна, но не стал ничего говорить. Он кивнул ему в сторону стула и тот молча сел на него. Павел Алексеевич провел палочкой по левому запястью младшего Попова и прошептал заклинание. Антон заметил, как лицо Арсения посветлело и перестало быть смертельно бледно-серым. — Он поправится, директор? — свое беспокойство в голосе Шастун едва мог сдерживать. — Конечно, Антон, при должном уходе и помощи друзей, конечно, — Добровольский сверкнул глазами из-под очков в сторону профессора, но тот лишь поджал губы.       Шастун молча встал со стула и подойдя к юноше, уселся на краешек кушетки. Он бесцеремонно взял парня за руку и крепко сжал в своих ладонях. Директор потянул за собой профессора к выходу. Попов последний раз взглянул на Шастуна и в его груди будто что-то защемило, всего на мгновение, но тут же прошло, как только он отвернулся.