Ледяная кровь

— Еще! — упрямо застонал Антон, поднявшись с пола.       Его трясло, рука с палочкой ходила ходуном, но глаза горели и отказывались сдаваться. — Нет, — мотнул головой Арсений, опустив руки. — Да, профессор! Надо пробовать еще! — Да я же могу убить тебя! — вскипел Попов, аккуратно обходя юношу, показывая, что споры с ним бесполезны.       Но не успел его обойти — был тут же пойман за руку. Арсений недоумевающе посмотрел на их руки; он почувствовал дрожь Шастуна, холод и липкий страх. Конечно, Попов прекрасно понимал, что юный волшебник прав и он не должен его жалеть, но сердце противится, просит перестать и отпустить его. — Пожалуйста, Арсений Сергеевич… — с мольбой в глазах зашептал парень. — Я прошу вас помочь мне выжить.       Сердце в груди мужчины замерло, пропустило удар, а потом забилось с такой силой, будто вот-вот готовилось взорваться. Бледнота юноши так ярко выделялась в темноте его кабинета, от этого веснушки и зеленые глаза просто горели на лице. Арсений поморщился, понимая, что бессилен против уговоров Шастуна, он должен ему помочь насколько это возможно. — Хорошо, — примирительным тоном сообщил Попов, аккуратно высвобождаясь из стального захвата. — Последний раз. Ты должен найти для себя защитное заклинание от проникновения в собственные мысли. Это спасет тебя от моего опекуна, от Романова. — Почему вы просто не можете мне его сказать и все? — начал снова закипать Антон, вставая на позицию и поднимая палочку, как было ранее показано. — Так было бы быстрее, и мы бы сэкономили кучу времени! — Я не могу, это заклинание для каждого свое. Оно должно возникнуть в твоей голове из недр магии и помочь спасти твой разум и воспоминания, — Арсений улыбнулся одними уголками губ, увидев, как угрюмо засопел Антон.       Мужчина поднимает палочку, наводя ее в сторону юноши, ему не хотелось ковыряться в его воспоминаниях из раза в раз. Он его жалел, не лез куда-то глубоко, всего лишь на поверхности, максимум что видел такого особенного, так это столкновение с Корфом. Ему хватило ощутить весь спектр эмоций парнишки, дальше лезть не хотелось, но, кажется, это неизбежно. Антон не защищался по-настоящему, потому что не чувствовал настоящего страха за воспоминания, его магия не чувствует опасности. Арсений поморщился — ему придется копать глубже и вытаскивать самые страшные тайны Шастуна, чтобы он научился защищаться.       Попов глубоко вздохнул, за секунду встал в боевую позицию и, взмах руки — он в его сознании. Воспоминания пролетают мимо него — вот парнишка сидит на его занятии, они с Арсом держатся за руки и о чем-то шепчутся, следующее воспоминание пролетает рядом — Шастун смеется над тем, как Позов корчит рожицы за столом в обеденном зале. Нужно глубже. Арсений сделал несколько шагов вперед, усиливая напор заклинания, практически не встречая сопротивления. Антон нежно обнимает Арса, лежащего на кушетке в больничном крыле, они шутят, а потом внезапно целуются. Попов же, смутившись, отворачивается и двигается дальше — Выручай-комната, парни сидят на диване, их руки скреплены и кровь капает в небольшой сосуд. Они улыбаются, начинают целоваться и раздеваться, а потом происходит то, что Попов не ожидал, около него оказался сам Антон, стоящий напротив этого самого дивана, весь покрасневший от стыда — по его лицу было видно, как он пытается сопротивляться, старается скрыть это воспоминание и выкинуть профессора из своей головы ко всем чертям. Но у него это не выходило. Арсений Сергеевич решил пожалеть мальчишку и сделал шаг дальше, уносясь в другое, менее счастливое воспоминание.       Вокруг почти кромешная темнота, но мужчина чувствует тяжелое дыхание Антона, он шепчет какое-то заклинание, руны вспыхивают на кинжале и больше не затухают. По лицу юноши бегут дорожки слез, он тихо шмыгает носом, вскидывает голову к потолку и резко вспарывает вены на левой руке. Арсений вскрикивает и неосознанно дергается к подростку, желая помочь, уберечь от этого хаоса в его душе. Из руки стремительно несется кровь, заливая все вокруг и в этой тьме она была неистово черной. Шастун вновь оказывается по другую сторону этого воспоминания — на его лице скорбь, в глазах плещется боль, а внутри себя он кричит, пытаясь защитить это воспоминание, не показывать больше ничего. Дверь открывается и яркий свет слепит, кто-то кричит и бросается на пол к лежащему, истекающему кровью Антону. — Speculo*! — вдруг закричал Шастун и Попова отгородило стеклом от воспоминания.       Сначала оно было покрыто рябью, дергалось, полупрозрачное, но чем ближе подходил Антон, тем сильнее оно укреплялось и, наконец, в отражении Арсений увидел самого себя. Зеркало стало крепким и прочным. Мужчина надавил на него заклинанием, но то не поддалось, тогда он кивнул сам себе и сбросил воздействие, выходя из сознания юноши. Профессор сморгнул и огляделся — Антон стоял на коленях, упершись руками в каменный пол. Он тяжело дышал, сглатывая слезы, его нехило трясло от пережитого. Попов положил палочку на стол и двинулся к юноше. Он сел перед ним на колени и порывисто обнял за плечи, прижимая покрепче к себе. Парня затрясло еще больше, Арсений решительно обхватил руками лицо Антона и повернул к себе. — Я не буду ни о чем спрашивать, Шастун, — заверил волшебника профессор. — Мы сделали это, ты нашел свое заклинание!       Антон вымученно улыбнулся и кивнул, соглашаясь со словами Попова. Не особо понимая, что творит, он потянулся к мужчине и невесомо чмокнул его в щеку, но спустя мгновение ужаснулся от сделанного. Глаза Арсения будто потемнели, в них появились холод и сталь. — Не делай так больше, Антон, — хрипло сказал Попов, резко отстраняясь от юноши. — Не путай меня с подростком Арсом, я не он. Арсений резко встал с пола, Шастун сделал тоже самое следом и поежился, он все еще был слаб. — Ты это и есть он, — твердо сказал Антон спине своего профессора. — Ты все это помнишь. Что случилось с нами, Арсений?       Попова дернуло током. Он не хотел этого вспоминать, но то воспоминание все же вернулось последним. Это случилось как раз перед тем, как он перенесся обратно в прошлое. Именно из-за него он стал таким. Юноше хотелось вырвать сердце и навсегда все забыть. Магический мир уже тогда стоял на пороге войны, как и сейчас. Почему каждый раз в опасное время это случается с ним? Где он перешел дорогу злодейке-судьбе? Арсений резко развернулся и начал медленно надвигаться на сжавшегося в комок Антона. — Ты хочешь узнать, что случилось? — ухмыльнулся Попов, прижав парня к стене. — В тебя летела Avada Kedavra*, я попытался тебя закрыть. Но ровно в этот момент сработал маховик, перенесший меня обратно. Я был жив. А ты…       Антон снова не ожидал от себя того, что сделает — он крепко обнял мужчину, прижавшись щекой к его груди. Ему не хотелось ничего говорить, просто так стоять, обнимать, пытаясь утешить ту боль, что убивала профессора все эти годы. Но Арсений не позволил себе ответить на этот юношеский жест, хотя и очень хотелось. Он молча вывернулся из рук Антона и отошел в сторону к своему столу. — Арсений, значит так нужно, — Шастун спокойно пожал плечами. — Я попробую сделать все, что от меня требуется, прежде чем это случится… — Глупец! — профессор прервал начинающуюся тираду юного волшебника и снова подошел к нему, нервно взмахнув руками. — Твое предсказание известно Темному. Ты должен его убить! И ты думаешь в гуще событий, в Министерстве, в тебя не будут лететь десятки непростительных заклятий? И одним из них будет убивающим! — Значит я умру! — вскипел парень и оттолкнул от себя двумя руками Попова. — И ты не можешь ничего с этим поделать. Мою судьбу не изменить, я сожалею, что тебе придется пережить мою смерть во второй раз.       Мужчина удивленно смотрел на парня, будто это был не шестнадцатилетний подросток, а такой же взрослый волшебник, проживший свою жизнь и готовый принять ее конец. — Нет, — твердо сказал Арсений, привлекая внимания к себе. — Я не позволю тебе умереть на моих глазах. — Это не тебе решать, — горько рассмеялся Антон, усаживаясь у рабочего стола профессора.       Он пробежался пальцами по деревянному краю и, найдя нужное зелье, быстро опрокинул его в себя. Шастун поморщился от привкуса горьких трав, но через секунду уже все прошло. Арсений уставился тяжелым взглядом на горящий камин, Антон же тем временем спокойно рассматривал мужчину. Он будто только что заметил, что волосы профессора стали еще короче, даже чудно как-то выстрижены виски. Ему были привычны длинные волосы, но теперь Арсений казался намного моложе своих лет. Словно ему было не больше двадцати.       Спустя полчаса такой горькой тишины, Антон молча встал и вышел из кабинета. Только после этого Попов позволил себе рухнуть на колени перед огнем. Его затрясло. Он не был готов ко всему этому. Казалось, что только вчера он попытался спасти Шастуна, закрыв его собой, а теперь это все повторяется. И у него больше нет сил бороться с этим. Арсений твердо решил для себя, что он снова это сделает. Снова защитит его, теперь ему ничто, и никто в этом не помешает. Попов не готов жить в мире, где нет его зеленоглазого Антона.  

***

      Павел Алексеевич неодобрительно смотрел на Попова. Он уже знал, что мужчина всего раз позанимался с Антоном, но в кратком пересказе было сказано, что тот готов. По мере его сил, но готов. — Что вы хотите сказать, говоря, что Корф исчез? — сквозь зубы проговорил профессор, подняв горящие глаза на директора. — То и говорю, возможно, в нашей школе не один шпион Романова. Его силы выросли, а значит и искушение присоединиться ко злу становится больше.       Окна зазвенели, прервав краткий рассказ Добровольского. Арсений вздрогнул и перевел взгляд — за окном бушевала метель. Директор через секунду оказался вплотную к мужчине. Они буравили друг друга взглядом — каждый из них понимал, что это случится сегодня, а у них еще ничего не готово. А можно ли быть вообще когда-то готовым к войне? Особенно в мире волшебников и волшебниц. В мире Темных и Светлых. — Мне нужно идти, — прошелестел голос профессора Зельеварения, но не услышав ответа, он оглянулся у выхода. — Я смогу это сделать. Отдать жизнь за него.       Как только дверь хлопнула, Добровольский злобно усмехнулся. — Посмотрим кто тебе еще позволит это сделать.  

***

      Младший Арсений носился по общей комнате, что-то рассказывая про тренировку, старательно отвлекая от мрачных мыслей своего друга. Шастун был бледен и лишь иногда то кивал на вопросительную интонацию Попова, то едва улыбался уголками губ, когда слышал смех. Наконец, юноше это надоело, и он завалился на кровать Антона, утягивая того за собой. — Тош, ну что с тобой сегодня такое? — нахмурился парень, уткнувшись носом в макушку Шастуна. — Это случится сегодня, Арс, — тихо выдохнул волшебник, запрокинув голову, чтобы встретиться глазами с голубым холодным озером. — Даже если и так, ну и что? — оптимистично возмутился Попов. — Как начнется, так все быстро и закончится. Ты все равно там будешь не один, авроры быстро тебя найдут, я буду рядом и другой я тоже буду рядом. Мы не дадим тебя в обиду.       Шастун молча кивнул и прижался к груди парня. По его щекам побежали огненные слезы. Он знал, что вот-вот потеряет Арса, что он скоро перенесется обратно, а сам Антон погибнет. Шастун не знал — успеет ли он уничтожить Романова. Или это сам Марк швырнет в него Авадой? Скоро он это узнает. Прохладные мягкие руки Арсения вдруг приподняли острый подбородок Антона. — Я люблю тебя, Шаст, — выдохнул юноша в губы друга. — Люблю так, как никогда не смог бы никого полюбить.       Внутри Антона проснулась какая-то бушующая страсть, которая будто пробудила его ото сна — он оседлал Арсения и стал зачарованно рассматривать его. Наслаждался каждую секунду, ощущая это горячее тело под собой. Затем он помог ему снять футболку, а заодно и себе. Антон наклонился и начал нежно облизывать сосок, а другой рукой теребить второй. Арсений тихо выдохнул, член в его брюках уже яростно пытался вырваться наружу и получить вожделенное внимание. Шастун поелозил на бугорке, который упирался ему прямо в ягодицы. Этим движение он вызвал новый шипящий вздох. Парень улыбнулся, взял за плечи Попова и они тут же поменялись местами.

***

      Арсений быстрым шагом двигался в сторону своего кабинета, его не покидало чувство, будто за ним следят. Но кто бы мог рискнуть проникнуть в школу из Темных? Нет, слишком сильные заклинания наложены на всю территорию. Все же мужчину подстегивал страх двигаться быстрее и вот, когда он свернул из очередного коридора в другой — вдали виднелась дверь его кабинета. Он мысленно улыбнулся и продолжил движение. Все в порядке, никто не проник туда, а значит пока он успевает. Попов толкнул дверь, но за спиной послышался тихий шорох ткани, и он резко развернулся. Перед ним стоял ухмыляющийся Корф. Мгновение, взмах палочки и свет померк в глазах профессора. Тот не успел поставить защиту и упал прямо у двери в кабинет. Владимир потрепал за плечо Арсения, и поняв, что тот в отключке, аккуратно потянул его за две руки внутрь. Первая часть плана сделана — избавиться от профессора. Он был бы лишним в Министерстве, именно так сказал Романов.       Корф ухмыльнулся своему отражению в зеркале, которое оказалось около рабочего стола. Теперь Темный повелитель его похвалит, и он будет на хорошем счету. Конечно, было бы неплохо еще и Арсения из будущего найти и обезвредить, но судя, по разговорам, это было необязательно. Он не помешает Романову, а значит план уже будет осуществим. Владимир двинулся к выходу, но напоследок, взглянул на Попова. — Глупец, — прошипел студент. — Ты был наследником Романова и кем ты стал? Пешкой в чужих играх и не владеющим своей судьбой.       При выходе из кабинета, злобная усмешка окрасила когда-то красивое лицо Корфа. Дверь захлопнулась, юноша развернулся от нее и столкнулся с изучающими холодными глазами Арсения. Он нутром чувствовал, что староста не должен был находиться здесь. Темный. От него эта опасность чувствовалась за версту. Щелчок пальцев и магические веревки опутывают тело Корфа. — Что ты делаешь, придурок? — успевает выкрикнуть Владимир, прежде чем в его рот попадет веревка. — Ты правда думаешь, что я не понимаю? — скромно шепчет Арсений, наклоняясь к парню, а затем ударяет его в солнечное сплетение. — В некоторых делах, мне не нужна палочка. Разве ваш господин этому не научил вас?       Корф пораженно выдыхает и падает на пол. Попов вздыхает и толкает дверь в кабинет. Видя, недвижимое тело профессора, парень тут же бросается к нему. — Ну же! Ты должен мне помочь! — студент начинает тормошить мужчину. — Я не справлюсь без тебя.       По лицу Арсения заструились слезы. Его накрыл сильнейший страх. Связь между мальчиками укрепилась, и они стали чувствовать друг друга даже на большом расстоянии. — Мерлин… — простонал профессор, тихо выдохнув. Мальчишка тут же снова подлетел к нему. — Да, Арс, мы справимся. Дай мне немного полежать. — Ты в порядке, — скорее не вопрос, а утверждение, но юноша глухо рассмеялся. — Ты наложил чары защиты на кабинет? — Да, Корф сглупил, решив затащить меня сюда, — прошелестел хриплый голос Попова. — Заклинания помогли снизить нагрузку на тело. Но магически, я очень слаб.       Арсений сел на полу и прижался спиной к стене. Голова горела, мысли плавились внутри и не давали нормально сформироваться в дальнейшие действия. Мужчина схватил парня за мантию и притянул к своему лицу. — Слушай меня внимательно, Арсений. От наших действий зависит дальнейшая жизнь Магического мира… — ненужный ком в горле, но он продолжил, — и Антона.       Мальчишка весь обратился вслух и начал вникать в дальнейшие слова профессора, стараясь не упустить даже запятую во всем этом.  

***

        Антон направлялся в совятню, надеясь успеть отправить последнее письмо родителям. Он договорился с Добровольским, что в случае его смерти, к родителям применят Obliviate* и сын исчезнет из их жизней, будто его и не было вовсе. На удивление, директор быстро согласился с ним, видимо такие просьбы не впервой были для него, да и к тому же, к кому бы он мог еще обратиться с таким деликатным вопросом, не к Попову же в самом деле. Арсений. На губах юноши заиграла слабая улыбка. В темноте бы его никто не увидел, потому что выглядело бы это странно. Оба Арсения уже слились в один образ в голове Антона. Он больше не делил их, ведь они были изначально единым целым. Шастун считал, что успел насладиться подростковой жизнью, испытать любовь, настоящие чувства. Почувствовать себя нужным и полезным. Удивительно, но ему больше не было страшно, а даже спокойно. Он принял судьбу. Принял то, что ему суждено погибнуть в этой битве. И Антон рассчитывал, что это будет последняя битва с Темными. Он сделает все возможное для этого.       Юноша не заметил момента, когда уже дошел до совятни, роясь в своих мыслях. Внезапно на него налетел первокурсник с такой силой, что они разлетелись в разные стороны. — Ауч! — пискнул мальчишка, потирая ушибленное плечо. — Ты в порядке? — быстро пришел в себя Антон и подошел к упавшему. — Да, — буркнул себе под нос пацан, отряхнулся и убежал. — Аккуратнее на поворотах! — крикнул ему вдогонку Шастун, тихо рассмеявшись. — Вот дурной. Все что ли перед Рождеством начинают сходить с ума.       Антон достал из внутреннего кармана мантии письмо и бережно погладил его. В тайне, он, несомненно, надеялся на лучший исход и теплую встречу с родителями. Лоб парня вдруг нахмурился. Он залез свободной рукой в другой карман и вытащил оттуда снитч. Антон попытался вспомнить, мог ли Арс вдруг случайно перепутать их мантии и положить его к нему. — Что за… — выдохнул гриффиндорец, громкий хлопок и на припорошенную снегом землю стало медленно опускаться письмо. Так и не отправленное родителям.       Юноша приземляется крайне неудачно в каком-то темном пространстве. Слишком большое помещение, слишком много стеллажей с непонятными предметами. Как много слишком в этом месте. И как-то слишком сжимается сердце от странного предчувствия. Будто сейчас происходит точка невозврата и пути назад нет.       Шастун максимально тихо встает на ноги и оглядывается. Рисковать и вызывать Люмос он не решился. Кто-то очень хотел, чтобы он оказался здесь и желательно один. Без помощи, без поддержки, без надежды. Тихие шаги и Антон замирает. Не дышать, не шевелиться, сжаться в комочек, может не заметят. Наивный. Парень издает негромкий смешок и выходит навстречу своей судьбе. — Здравствуй, Антон. Я, честно говоря, даже заждался, — ухмылка на этом страшном лице выглядела еще зловещее, чем хотелось. А может, он просто старался напугать этого юного студента.       Шастун молча рассматривал Темного. Самый настоящий типичный злодей из сказок — волос стало меньше, нос совсем пропал, а на его месте глубокая дыра, глаза из красных стали черными настолько, что белков даже не было видно. Его тело будто очень хорошо потрепано временем. Кожа прозрачная, худые костлявые руки, выглядывающие из-под накидки.       Он плохо выглядел, но не простая сила все еще чувствовалась в нем. Ритуал воскрешения был завершен не до конца. Антон это понимал, а также понимал, что завершающая часть зависит полностью от него. Из-за спины Романова выглянуло несколько Темных в мантиях, лица были скрыты накинутыми капюшонами. — Господин? — тихий шепот, а затем болезненный крик и один из прихвостней, корчась, падает на мраморный пол Министерства магии. — К чему спешить? Мы даже не успели поздороваться, а ты лезешь, Корф?— Темный даже не посмотрел на израненное тело на полу. — Твой сынок такой же. Неумехи. Элементарное поручение и то вам не под силу. — Что тебе нужно? — аккуратный вопрос, чтобы потянуть время. — Зачем ты вытащил меня сюда? — Тц, — прицыкнул Романов. — Какое невежество так разговаривать, но прощу тебе это. Все же маггловская семья, чему тут удивляться.       Со всех сторон послышались смешки. Конечно. Все Темные чистокровные, иначе и быть не может. Но Шастуна это не проняло. Он был готов. Не мог не быть готовым к этому. Он постарается продержаться столько, сколько будет возможно. — Если ты считаешь себя порядочным магом, тогда ответь на мой вопрос, — юноша решил продолжить гнуть свою линию. — Настырный, — одобрительный кивок и Темный подошел ближе к нему.— Будь мы бы в другой ситуации, а ты другой крови, то, возможно, ты бы даже мне понравился.       Он махнул рукой своим помощникам и те отошли в темноту. Они остались вдвоем. Романов двинулся вдоль стеллажей и Шастун был вынужден следовать за ним. Пару минут они шли в тишине, но наконец остановились перед дверью, где вывески гласила «Отдел предсказаний». Щелчок пальцев, который прорезал могильную тишину, и тяжелая дверь приглашающе отворяется. — Пойдем, я тебе кое-что покажу.       В любом случае, у гриффиндорца не было выбора, и он в молчании нырнул внутрь тайн. Здесь было намного светлее, на похожих стеллажах как в прошлом зале были не книги, а кристаллы. Все они были разных оттенков — черные, голубые, фиолетовые. Сперва, от этого рябило в глазах, но Антон быстро привык к этому. В какой-то степени такая картина завораживала, но в то же время и ужасала. Все движется к логическому завершению, но авроров так и не было. Его пока не ищут, а время подходит к концу. — Ты знаешь, что это? — Романов указывает кривым костлявым пальцем на ярко-синий кристалл. — Это наше пророчество. Оно объединило двух людей, сделав их врагами. Когда в тебе появилась магия, оно появилось здесь и стало хранить информацию. К сожалению, не все пророчества верны и детально изображены. К тому же, они меняются, в зависимости, от происходящего в жизни каждого из нас.       Антон старался слушать, что ему говорят, но в то же время, пытался лучше рассмотреть расположение ходов отступления. Они находились в этом месте одни. Шанс на то, что так и будет был мал, но все же был. — Так каково же наше пророчество? — хриплый голос Антона прозвучал очень тяжело в этой тишине. — Сам мне скажи.       Романов отступил на шаг от стеллажа, позволяя юноше подойти ближе. Шастун потянулся рукой к такому желанному светящемуся треугольнику. — Нет! — звонкий голос и Антон тут же отдергивает руку. Темный резко разворачивается и скрипит зубами. — Арсений, мой мальчик, а мы заждались. Только тебя не хватало для полноценного ритуала. Теперь все готово.       Марк щелкает пальцами и все стеллажи пропадают, вместе с кристаллами, кроме одного. Того самого, который испоганил несколько судеб. Шастун встретился с пронзительным взглядом голубых глаз. Время еще есть.