***
Кунсайт вновь оказался на маленьком деревянном мосту. За спиной остался его родной дом, застывший в туманной дымке, мост же казался длинной дорогой к покою. Место уже не выглядело таким теплым и приветливым, как раньше. Стало прохладнее, надвигалась свежая летняя ночь, вода в мелкой речке покрылась прозрачной коркой. Разноцветные рыбки все так же сновали под водой, оставляя за собой снежные узоры на прозрачном стеклянном покрытии. Кунсайт запрокинул голову, всматриваясь в здешнее небо, и увидел, как оно разделилось на две части. Над его домом висело полотно, похожее на картины Ван Гога, переливаясь вихрями ярких черничных оттенков, смешиваясь с сочным оранжевым цветом и нежной палитрой фруктового мороженого, а впереди — молочно-серое обещание туманного утра с проблесками солнечных лучей сквозь упавшие на землю тучи. — Красиво, правда? — рядом с ним снова вглядывалась в небо его мать. — Да, — Кунсайт согласился, не поворачивая головы и не отрывая взгляда от волшебного зрелища. — Ты готов? — женщина обернулась в надежде поймать взгляд сына. Её голос был обеспокоенным. — Твоя дверь скоро закроется. — Нет, Морико. Я не пойду. Кунсайт, наконец, отвлекся от созерцания небесных аномалий и обратился к матери. — Прости, мам, я еще не совсем понимаю, как существую, как мне себя вести дальше и что делать, но я уже принял решение. Я не пойду с тобой. Я не пойду на ту сторону. Я не могу и не хочу этого. Я чувствую, что должен остаться. Кунсайт отвернулся. Ему было невыносимо смотреть в глаза матери, говоря эти слова. Он не хотел оставлять её, но он уже сделал свой выбор и не мог его изменить. — Кун… — Морико уронила голову в ладони, закрыв лицо. — Я знала, что ты захочешь остаться, я видела, как ты привязан к ней. Однако, тебе нельзя этого делать. Духам не место в мире живых. Он истончает нас, убивает, и вскоре мы исчезаем совсем. Навсегда, понимаешь? Даже здесь, на мосту, мы не можем долго оставаться, какой-то из миров обязательно должен забрать нас. Кунсайт снова сел на деревянную кладку моста, как тогда, когда в первый раз очутился здесь и провел рукой по замерзшей воде. Тепло кожи оставило за собой прозрачные дорожки. — Видишь? Он указал на мокрые следы своих пальцев, корка льда подтаяла, образовались трещины, похожие на паутину диковинного насекомого. — Это тепло. Я живой. Значит, я могу остаться. — Твое тело не пригодно для жизни, духу нужен сосуд для существования, ты не сможешь жить там, — Морико устало покачала головой и присела рядом. — Единственный способ остаться — иметь сосуд. Если твой собственный не принимает тебя, шансы найти подходящий ничтожно малы. — Тогда я попробую. Кунсайт поднялся, подавая руку матери и помогая ей встать. На другой стороне реки, тучи уже сгущались, пропуская все меньше солнечного света. — Мне нужно идти, — она горько улыбнулась сыну и погладила его по щеке. — Всегда знала, что ты когда-то так сильно полюбишь. Сожалею, что я с ней не знакома. — Она невероятная, мам, — Кунсайт вернул ей улыбку, но теплую, смешанную с невыразимой тоской. — И я не могу оставить её одну. Некоторое время они просто стояли, рассматривая падающие с разноцветного неба одинокие пушистые снежинки. — Тебе нужно спешить, да? — он обернулся к почти полностью покрытому тучами берегу. — Да, — мать порывисто обняла его, привстав на носочки. — Я не хочу, чтоб ты исчез. Но я верю, что ты справишься. Я люблю тебя, сын. — Справлюсь. Последнее слово прозвучало уже в пустоту. Поднялся сильный ветер, охватывающий со всех сторон и пронзительный до звона в ушах. Он пригибал к земле высохший высокий камыш, поднимал вверх кружащиеся снежинки, подталкивал Кунсайта в спину, сбивая с ног, словно выгоняя его из этого заколдованного места. — Я иду, иду, успокойся… — Кунсайт театрально закатил глаза и взмахнул руками, обращая свой взгляд к взбушевавшимся небесным краскам. Как ни странно, слова, обращенные к ветру, подействовали, пространство погрузилось в глубокую тишину и покой. Под ногами хрустел иней, воздух наполнился искристым и острым морозом, даже дышать стало тяжело и больно. Кунсайт остановился у зеленой двери на заднем дворе их дома, помедлил несколько секунд и вошел.***
Он оказался в их спальне. Неубранная, смятая постель зияла светлым пятном посреди небольшого хаоса, созданного из разбросанных фотографий и мелочей, что хранили воспоминания. На тумбочке, среди пузырьков с лекарствами лежали билеты на представление, тогда они ходили на какую-то глупую, но очень смешную постановку. Из театра вышли, икая от смеха, а потом пили горячий глинтвейн, не желая прятаться от рождественского мороза в светящихся янтарным светом ресторанчиках и кафе. Кунсайт улыбнулся, предаваясь воспоминаниям и продолжая рассматривать остальные безделушки. Из ванной комнаты в спальню проникал оранжевый свет, и Кунсайт направился туда. Осторожно, чтобы не напугать жену, отворил дверь. Минако внутри не было, на подсвеченном маленькой лампой зеркале была прикреплена их свадебная фотография. Минако, одетая в умопомрачительно облегающее платье, напоминающее рыбий хвост, совершенно не элегантно повисла у него на шее, обнимая со спины. С ее левой ноги свалилась белая босоножка, и Минако демонстрирует фотографу маленькую белую ступню. В руке Кунсайта зажата воздушная фата, серебристые волосы смешались с золотыми в немыслимый коктейль, и на фото они так хохочут, заливаясь, будто вся их жизнь — вечность, и мир обязательно прогнется под них так, как они этого захотят. «Весь мир обязательно будет наш» Кунсайт еще некоторое время рассматривал фотографию, затем перевел взгляд на полку. В стаканчике всё так же стояли две зубные щетки, в углу лежала его бритва, брошенная в беспорядке в тот самый день. Зеркало было все еще немного запотевшим, свидетельствуя о том, что из комнаты Минако вышла совсем недавно. Кунсайт уже было, собрался уходить, чтобы продолжить поиски жены, но его взгляд зацепился за незаметную, на белом фаянсе умывальника, полоску теста на беременность. Сердце противно заныло, словно ощущая предстоящую горечь разочарования от результата. Он взглянул на тест, и его зрачки расширились. На пластиковой палочке виднелись две розовые полоски. Вторую было видно едва-едва, она была бледно-розовой и с трудом различимой на белом фоне, но полосок было две. Кунсайт почувствовал, как в нём разливается тепло. Он даже не мог понять, возможно ли вообще, чтобы призрак такое чувствовал, однако, чувство счастья заполнило его целиком, не оставляя места сожалениям и боли. Он будет с ней. Он останется и не исчезнет. «У нас будет ребенок!» Внизу скрипнула входная дверь, и Кунсайт ринулся к ней.***
Невысокий парень в длинном сером пальто с поднятым вверх воротником опасливо осмотрел улицу. Было довольно пустынно. На дворе похолодало, и люди, все еще привыкающие к новой температуре, не спешили выбираться на прогулки. Он сильнее натянул на лоб маленькую черную кепку, скрывая под ней раздраженный взгляд зеленых глаз. Еще раз оценил взглядом улицу, проверив, нет ли поблизости людей, он осторожно вставил отмычку в замочную скважину и прокрутил импровизированный ключ. Замок послушно скрипнул, поддавшись манипуляциям. Очень простой замок. О чем они только думают. Даже сигнализация не работает. В кофейне все еще пахло выпечкой, несмотря на то, что заведение не принимало посетителей больше месяца. Бардак уже убран, но было заметно, что помещение давно никем не посещалось. На столиках образовался небольшой слой пыли, окна временно забиты большими листами толстой фанеры, из-за чего в зале царил густой полумрак. — Ну и как я найду эту ерунду в такой темноте? — он недовольно скривил тонкие губы и достал из кармана телефон, чтобы включить фонарик. Синеватого света было недостаточно, но парень, подсвечивая себе путь, направился на кухню. Отыскав высокую этажерку, заполненную всяким рабочим хламом, он принялся копаться на полках. — Нет, нет, еще раз нет. Где же она… Черт! Сейф! Так высоко! Он попытался дотянуться до дальнего угла верхней полки, но из-за невысокого роста ему пришлось зацепиться рукой за край в попытке достать до сейфа. «Нужен табурет» Он хотел отпустить полку, чтобы отправиться за стулом, но этажерка накренилась и, заскрипев где-то внизу, начала падать. Парень попытался отпрыгнуть, разжав руки, но было уже поздно. Металлическая конструкция посыпалась как карточный домик, накрывая его. С той самой верхней полки, с тяжелым лязгом соскользнула черная коробка сейфа. Он не успел даже подумать о том, что нужно прикрыть голову. Боли не было. Сознание ослепила яркая вспышка, а затем — темнота. Ятен Коу, известный певец и музыкант, лежал на чёрно-белом кафельном полу, на кухне маленькой кофейни почти в самом центре Токио. Над его левым виском виднелась небольшая красная вмятина, размером с пятикопеечную монету. Черная кепка слетела с головы, открывая свободу длинным пепельным волосам, разметавшимся вокруг. Рядом с ним образовалась темная лужа крови, пропитавшая бордовым цветом серую ткань дорогого пальто и длинные пряди ухоженных волос. Кровь расползалась по полу, закрашивая белые клетки плиток. Тёмная лужа растекалась, становясь всё больше, настолько, что любому человеку, просто взглянувшему на эту картину, становилось ясно: Ятен Коу умирал.***
Минако сидела в кабинете Мамору на диванчике для посетителей. Она не сводила взгляда с собственных коленей, где лежали руки, крепко сцепленные в замок. Костяшки пальцев побелели от напряжения, но она не замечала этой боли, погрузившись в размышления. Минако только что вернулась из палаты мужа, сердце все еще сжималось от тянущего ощущения тоски и безысходности, но все-таки ей удалось принять самое сложное решение в своей жизни. Входная дверь хлопнула, и в кабинет зашел Мамору, стягивая на ходу белый врачебный халат. Он присел рядом с Минако на диван и пытливо взглянул в растерянные синие глаза. — О чем ты хотела поговорить? Ты решилась? — Да, — она кивнула и крепче сжала руки. — Да, я приняла решение. Я не подпишу документы. Глаза Мамору расширились от удивления, он немного помолчал, отдавшись каким-то своим мыслям. — Минако, но мы все равно это сделаем. — Нет, — её голос звучал твердо, а руки сжатые в кулаки, казалось, сейчас громко хрустнут, таким сильным было напряжение. — Нет, Мамору. Я найду деньги, я продам кофейню, или наоборот, найду способ заработать на ней, но я сделаю всё, чтобы он оставался жив. Я сделаю всё ради этого. Минако вскочила с места и шумно выдохнула, попытавшись выровнять участившееся сердцебиение. — Я понял тебя, — Мамору удивленно рассматривал растрепанную Минако, но спорить не стал. — Тогда ты должна будешь внести первую оплату, как только закончится срок страховки. — Я внесу, — Минако кивнула в ответ и, сняв с вешалки пальто, направилась к выходу. Дорога от больницы к кофейне, обычно занимала от силы десять минут. Минако сама не понимала, что именно заставило её, изможденную и уставшую, сесть сегодня за руль самостоятельно, но путь занял вдвое больше времени. Остановив машину на парковке у входа, Минако погрузилась в какое-то странное оцепенение. Ей стало гораздо легче, после разговора с Мамору, теперь у нее была странная, но цель, и она знала, ради чего живет, но сейчас, растерянность захлестнула ее с головой. Минако не знала, с чего начать. Она вышла из машины и удивленно уставилась на приоткрытую дверь. Странно. Может, Макото здесь? — Мако? — она ступила в полумрак помещения, и ее голос, звонко отразился в пустоте. — Любимая, осторожнее, там кто-то есть. Минако вздрогнула от неожиданности и уронила маленькую сумочку на пол. — Кун! Рядом стоял её муж, его призрачные очертания были едва различимы в темноте, но это был он. — Привет, — Кунсайт подошел ближе и улыбнулся. — Я сам не знаю, как управлять своим появлением, кажется, прошло много времени. — Ты больше не уйдешь? — её голос дрогнул. — Нет. Я не уйду. Но речь о другом. Минако, тебе нужно быть осторожнее, тут кто-то есть. Я все вижу обрывочно и не могу направить, но я чувствую это. И этот человек не кто-то из знакомых. Из глубины помещения раздался сдавленный стон. Минако в секундном замешательстве посмотрела на мужа и ринулась на кухню. Нащупав на стенке включатель, она зажгла свет и замерла, едва сдерживая подступившую тошноту. Открывшаяся картина напугала её до смерти. В её заведении, на её кухне, в огромной луже крови, придавленный мебелью, лежал неизвестный ей мужчина. Минако накрыла паника, она дрожащими руками нащупала в сумочке телефон, чтобы вызвать помощь. Когда ей это удалось, и равнодушный голос оператора сообщил, что машина скорой будет через пять минут, она с облегчением выдохнула, но снова напряглась, увидев, как у незнакомца приоткрылись глаза, и он, еще раз выдохнув, замер. — Кун, что делать? Он умирает! — Попробуй проверить пульс. Тебе нужно прикоснуться вот здесь, — Кунсайт указал место на шее. — Вряд ли сердцебиение нормальное при такой потере крови, но если ты нащупаешь хотя бы нитевидный — он еще жив. Но нужно прислушиваться, может быть, что его сложно нащупать. Минако послушно прикоснулась к участку белой кожи на шее и углубилась в осмысление своих ощущений. — Я не знаю, Кун, — прошептала она, спустя несколько секунд. — Я ничего не чувствую. Однако, Кунсайт уже знал ответ на вопрос, жив ли незнакомец. Рядом с Кунсайтом, недовольно хмуря тонкие брови, стоял еще один призрак. Призрак человека, чье тело сейчас лежало, истекая кровью. Внезапно, Кунсайта ослепила догадка. Странная и одновременно ужасная мысль заполнила все его естество и он, не медля ни секунды, ринулся к телу. — Кунсайт! Что ты делаешь?! Минако одернула руку от тела, словно обжегшись. Её муж, его призрак, медленно растворялся в незнакомце, погружаясь всё глубже. — Кунсайт!!! — её голос срывался, она ринулась к незнакомцу пытаясь оттащить с тела тяжелую этажерку. Ей не удалось этого сделать, и она просто рухнула на колени рядом, закрывая глаза руками. Неужели, снова? — Кунсайт… — Минако легко погладила ладонью лоб незнакомца и вдруг замерла. Зеленые глаза распахнулись и с удивлением рассмотрели её. — Кунсайт! — сердце трепыхнулось, ударившись об ребра, и Минако чуть не задохнулась. — Кто вы?