Emovere

      Потолок комнаты, в которой я сейчас лежала, все время норовил ускользнуть из моего фокуса. А когда попыталась принять вертикальное положение и хотя бы сесть, к горлу подступила тошнота, вызывая рвотные позывы. Не вырвало меня лишь потому, что мой желудок был пуст.       «Уж не знаю, когда я последний раз ела, но на данный момент чувствую зверский аппетит».       Загнав подальше желания своего тела, я начала припоминать произошедшие события в последней экспедиции. Перед глазами стояли отвратительные, жуткие сцены смерти. Хотя нет, не так, жуткие сцены убийства людей. Моих товарищей. Этими тварями, которые даже голод не испытывали. И на место чувству голода во мне начал нарастать гнев. Разум активно пытался найти на кого спустить свою ярость. Долго думать не пришлось. Несмотря на сумерки за окном, я была на сто процентов уверенна, что этот человек сейчас не спит.       Быстро скинув ночную сорочку, за доли секунды натянула брюки с рубашкой и вышла в пустой коридор. Уже будучи в коридоре, только тогда поняла, что нахожусь в штабе в пригороде Троста, а значит кабинет этого человека этажом выше. Я вбежала на лестницу и вот через мгновение остановилась напротив нужной двери. Не расщедриваясь на элементарные жесты вежливости, такие как стук в дверь, я с такой силой потянула ручку на себя, что дверь, очертив полукруг, врезалась в противоположную стену, оставив на оштукатуренной поверхности трещины от ручки, затем отскочив от нее, закрылась следом за мной.       – Эрвин! Ну ты и ублюдок! Это что вообще такое было?! – я подлетела к его столу и недолго думая, смахнула с него все, что на нем находилось.       Стопки бумаг, коих у Главнокомандующего было огромное количество, тут же, словно огромные снежинки, разлетелись по полу.       – Элис, успокойся, пожалуйста. Ты три дня была без сознания и еще не до конца восстановилась, – попыталась утихомирить меня Ханджи.       Когда я влетела в кабинет Эрвина, я даже не заметила сидящую напротив Эрвина Ханджи. Как и не заметила Леви, который сейчас молча сидел на диване в углу кабинета командора и наблюдал за происходящим.       – Ханджи, заткнись! – рявкнула я на нее, не оборачиваясь и не обращая внимания на ее беспокойство о моем самочувствии.       Я не хотела каким-либо образом обидеть или расстроить Ученую. Просто она попала под горячую руку.       «Три дня?! Надо потом обязательно извиниться», – пометила себе в голове.       – Как ты мог отправить людей на такую самоубийственную миссию?! Что за блядство там творилось?! Тебе хоть раз приходило в голову, чем все это может обернуться?! – я едва переводила дыхание, выплевывая в лицо Смиту провокационные вопросы. – Как можно было спланировать эту миссию и организовать строй так, что я никак не могла их защитить?! Ты прекрасно знал, что радиус моего влияния не превышает двухсот метров! Так как, мать твою, я у тебя спрашиваю, тебе пришло в голову расставить людей так, чтобы они оказались за пределами моего влияния?!       – Радиус твоего дара увеличился до четырехсот метров, – спокойно ответил командор.       – Чё? – по отдельности все эти знакомые слова почему-то никак не складывались в общий смысл.       – Радиус твоего дара увеличился до четырехсот метров. Строй был организован так, чтобы зафиксировать границу твоего влияния, там, где люди не пострадают, – все с тем же непроницаемым лицом говорил Эрвин.       Я ушам своим не могла поверить. Передо мной сидит человек, который совсем недавно хладнокровно отправил людей на смерть. Прикладывая огромные усилия, я сдерживалась, чтобы не вцепиться ему в горло, при этом стараясь удерживать свои эмоции при себе.       – Так тогда, в Тросте, ты видел? Что я смогла спасти того парнишку, Армина, от Титана, который находился дальше, чем в двухстах метрах от меня, – сквозь плотно сжатые зубы процедила я.       – Да.       – Значит, это и было второй целью миссии, да?! Ты думал, я не поняла, что Шиганшина – это не единственная цель?! – продолжала я орать, и немного помолчав, уже спокойнее добавила. – Правда я только сейчас догадалась, в чем конкретно она заключалась. Проверить меня, на что я способна?       – Да, – он слегка приподнял бровь. – У меня была теория, что в стрессовой ситуации, как случай в Тросте, побудит твои способности работать в полную силу. И, как видишь, это сработало. Радиус твоего воздействия увеличился.       – Ты. Отправил. Людей. Умирать. – Я специально выделила каждое слово.       – Элис, каждый солдат Разведкорпуса приходит сюда с готовностью умереть за человечество. И с осознанием, что может не вернуться после миссии, – Эрвин рассуждал об этом так, словно речь шла не о смерти, а о скучной книге.       Я замахнулась и с силой ударила руками по его столу.       – Да пошел ты, Эрвин! – резко развернувшись, я направилась к выходу из его кабинета и, с ноги открыв дверь, которая опять описав полукруг, врезалась в стену, вылетела из душного помещения.       Пока шла по коридору, меня душили накопившиеся слезы. Поднявшись на последний этаж штаба, я не стала ограничиваться тесным коридором, и, открыв первую попавшуюся дверь, за которой оказалась лестница на чердак, поднялась наверх. Я здесь еще ни разу не была и, несмотря на темноту, выбралась на крышу через окно, которое выходило на небольшую огороженную металлическим ограждением, площадку.       Недолго раздумывая без сил разлеглась на каменном полу спиной касаясь холодного металла ограждения и подгибая колени к груди. Слезы продолжали стекать по моему лицу, капая на пол.       «Да что он за человек такой?» – я прижала ладони к лицу. – «Папа, я так виновата перед этими людьми!»       Я знала, что если бы мой отец оказался жив, и был сейчас здесь, он бы обязательно сказал, что это не моя вина, что я сделала все, что было в моих силах.       «Знаю! Но почему сердце так болит?!» – воспоминания о тех смертях снова всплывали в голове, как бы я не сопротивлялась.       Через пару минут я почувствовала легкое движение рядом с моей головой.       «Из-за собственной жалости к себе, я даже не заметила, что кто-то пришел на крышу», – но мне было так стыдно за свои рыдания, что я не осмелилась убрать руки от лица и посмотреть кто это.       – Эрвин не прав, – заговорил капитан.       От его неожиданного и тихого голоса у меня сердце пропустило удар, а по спине прокатились мурашки.       – Люди вступают в Разведкорпус не с готовностью умирать, а с желанием жить. Жить в свободном и безопасном мире, в людях, которых они защищают. Бороться за человечество.       – И к этой борьбе риск смерти прилагается бонусом? – не знаю, откуда взялся этот цинизм в моем голосе, и хотя я знаю, что капитан его заметил, он не придал этому значения.       – Тебе ли не знать? – ответил он вопросом на вопрос, намекая на события вблизи Стен.       – Я сделала то, что должна была и поступила бы так снова.       – Все здесь делают то же самое, – и, помолчав немного, Леви спросил. – Скажи, Элис, чего ты хочешь?       – Чего я хочу? – я резко села из-за нахлынувших воспоминаний, вызвавших ярость во мне. Я медленно сжала и разжала пальцы, и посмотрев на следы, которые оставили мои ногти на коже ладоней, произнесла. – Я хочу уничтожить Титанов!       – Хм, неплохо, – тихо усмехнулся капитан.       Спустя час, выставленная с крыши капитаном, я шла по темному коридору в свою комнату, размышляя о нашем разговоре. Я искренне хочу уничтожить всех Титанов, однако пока не знаю, как это сделать. И прежде, чем я вернусь к этому вопросу, необходимо решить проблему испытания полученной мною сыворотки из Цветка Жизни.       – Что ж, план-то у меня есть, вот только боюсь, он Ханджи не понравится, – проговорила я, прежде чем уснуть.       Утром, сразу после завтрака, я приступила к осуществлению своей задумки. В первую очередь мне необходимо было найти безлюдное и непосещаемое место. Шныряя по штабу вверх-вниз, на первом этаже я наткнулась на неприметную дверь, которая оказалась входом в подземелье, напоминающее своеобразную тюрьму. Такие выводы я сделала, увидев, что несколько помещений имели решетчатые двери, за которыми находились кандалы и деревянные нары.       Я принесла сюда необходимое медицинское оборудование и лекарства. Разложив все на одной из тюремных лежанок, вторую я снабдила мягким матрасом и подушкой, так как не имела представления, сколько все продлится. Оставалось самое сложное: написать инструкцию для Ученой и заманить ее сюда в нужное время.       – Ханджи, можно с тобой поговорить? – наткнулась я на Зоэ в одном из коридоров штаба. – Прости меня, пожалуйста, за то, что произошло в кабинете Эрвина! – сложив руки в молитве, выпалила я, поклонившись.       – Элис, все в порядке. Я понимаю, что произошедшее вызвало у тебя шок, – в голосе Ханджи не было и намека на злость или обиду.       «Эх, может зря, я все это затеваю? Она меня точно возненавидит после этого», – промелькнуло в голове. – «Надеюсь, она меня когда-нибудь простит!»       – Ханджи, мне нужна твоя помощь в одном эксперименте, – продолжила я, подавляя чувство вины перед Зоэ.       – Да? – ее глаза заблестели от предвкушения.       – Можешь спуститься в подвал сразу после ужина?       – Конечно! Но почему подвал? – нахмурилась она.       – Это необходимо для эксперимента, – расплывчато ответила я.       – Ладно, зайду сразу после ужина, – и она убежала по своим делам.       – Что ж, назад пути нет. Надо написать подробную инструкцию, – пробурчала я себе под нос, направляясь в свою комнату.       Сложно изложить для Ханджи на листе все, что необходимо было ей знать. На подготовку всего ушло много времени и, закончила я незадолго до начала ужина. Есть я не пошла, отправившись сразу в подвал, ждать Ученую.       Чем ближе приближалось время, тем сильнее я волновалась. Почувствовала, как начали потеть ладони, а сердце стучало так быстро, что стало больно в груди.       – Успокойся. Все будет хорошо, – проговаривала я, пытаясь себя настроить и побороть нарастающий страх. – История ведь знает столько случаев самопожертвования во имя медицины: Минх, Мечников, Розенфельд, Уоррен, Маршалл...       Откуда-то со стороны донеслись звуки шагов, которые отвлекли меня от очередной панической атаки. Я взяла с импровизированного стола коим стали нары, предварительно обработанный спиртом кухонный нож с широким лезвием.       – Ханджи, это ты?       – Да, – ответила она, появляясь из-за угла.       Не давая себе опомниться, я развернула лезвие и с размаху воткнула себе в живот. Все тело пронзила резкая боль, заставившая меня вскрикнуть, ноги подкосились, и я упала на кровать. Вынув нож с окровавленным лезвием, который зловеще блеснул красным и металлом в свете свечей, дрожащей рукой я отбросила его в сторону.       

***

      Ханджи спускалась вниз по лестнице и, увидев свет от свечи в конце коридора, который шел из одной из тюремных камер, направилась туда.       – Ханджи, это ты? – донесся голос.       – Да, – ответила девушка, появляясь из-за угла.       Не успела Зоэ перешагнуть порог камеры, как стоящая у противоположной стены Элис, замахнулась ножом и ударила себя в живот. После чего, все происходило как в замедленной съемке: Элис упала на кровать и, вынув нож, отбросила его куда-то в сторону. По помещению пронесся звон металла, ударившегося о каменный пол.       Ханджи в одно мгновение преодолела разделяющее их расстояние.       – Элис! Что ты наделала?! – крикнула она, зажимая кровоточащую рану.       – Ханджи, послушай… там, на столе… шприцы… с фиолетовой жидкостью… возьми один и вколи в рану… один кубик на каждый сантиметр…– Элис говорила прерывисто, слабея от потери крови.       – Что? Какой шприц? – Ханджи в панике заозиралась по сторонам.       Взгляд наткнулся на деревянный чемоданчик, лежащий на нарах, в котором в мягких ячейках лежали знакомые стеклянные шприцы, наполненные лиловым раствором. Схватив один, Зоэ сняла колпачок с иглы и начала вкалывать жидкость в рану. Когда игла проникала внутрь, Элис издавала стоны боли.       – Потерпи еще немного, – проговаривала Ученая, вводя остатки в рану.       – Теперь… наложи швы и повязку… – и не успела Элис договорить, как тело пронзила жгучая невыносимая боль. – А-а-а-а-а-а-а-а-а!       – Что? Что случилось? – подскочила Ханджи.       – Жжет! Как же больно! Очень больно! – Элис хватала ртом воздух.       – Видимо это эффект от действия лекарства. Элис, постарайся не двигаться, мне нужно наложить швы, – Ханджи взяла обработанную иглу с ниткой.       В то время пока Зоэ зашивала рану, Элис по мере своей возможности старалась не дергаться от боли, но держать в себе крики сил не было. Воздух в подвале то и дело наполнялся воплями боли от агонии, которую испытывала девушка. Ханджи не успела даже наложить повязку, когда Элис потеряла сознание от болевого шока.       Ученая проверила дыхание новообретенной пациентки и, убедившись, что та все еще жива, наконец, осмотрелась. Взгляд ее упал на белый конверт, подписанный для нее. Вскрыв его, она начала читать:       «Ханджи, прости за то, что мне пришлось попросить о помощи именно тебя. Не такое ты ожидала увидеть. Глупо с моей стороны подвергать себя риску ради этого исследования, но последние события дали мне понять, что я хочу сделать все, что в моих силах, чтобы помочь солдатам Разведкорпуса.       Попросила я именно тебя, потому что знаю, что только на тебя могу положиться в этом. Ты единственная можешь разумно действовать в форс-мажорной ситуации. Но не будем об этом, сейчас важнее другое:       1. Пожалуйста, спаси меня;       2. Записывай все наблюдения за мной: температуру, общее состояние и др.;       3. Никому не говори о том, что здесь происходит;       4. Если будут спрашивать, придумай что-нибудь, но только не давай зайти в подвал;       5. Прости меня!»       Ханджи вложила письмо обратно в конверт и убрала в карман. Поначалу она была зла, но теперь осталась только обида. Обидно, что Элис самостоятельно решила подвергнуть себя такому риску, особенно после перенесенного. Ведь можно было вместе придумать что-то другое.       Под конвертом лежали чистые листы бумаги и карандаш. Ханджи взяла один лист и начала записывать свои наблюдения. Когда закончила, подошла проверить Элис. Выяснилось, что у той поднялась высокая температура. Быстро пометив это в записях, она пошла за холодной водой и марлей.       – Надеюсь это от лекарства, а не заражения крови.       Вернувшись, она смочила ткань в воде и положила ее на лоб Элис. Та издала непроизвольный вздох облегчения от прикосновения холодной марли, но в сознание так и не пришла.       Только на вторые сутки она очнулась. Ханджи тут же подошла к лежащей Элис.       – Пить. Хочу пить, – слабым голосом проговорила девушка.       Ханджи подала стакан воды и помогла Элис попить.       – Как себя чувствуешь? – спросила Ханджи ее.       – Все еще больно. И жарко.       – У тебя была высокая температура. Давай поменяем повязку.       Быстро обработав руки, она аккуратно сняла повязку. Даже спустя сутки было сразу заметно, что лекарство действует, рана уже начала затягиваться и воспалений не наблюдалось. Ханджи нанесла новый слой антибактериальной мази и наложила свежую повязку. После этого она ушла на ужин.       «Она определенно на меня обижена. Ну, я бы тоже на себя обиделась на ее месте», – я тяжело вздохнула.