The Neverending Story: Stucky

Стив всегда старался быть лучше, чем он есть. Возможно, дело было в воспитании, возможно, в сыворотке, но он искусно перешагивал через себя во имя общего блага, ради высшей цели. В глобальном масштабе это давалось легче. Ему проще было накрыть собой гранату, спасая боевых товарищей, нежели противостоять мелким искушениям собственного сердца. Хотя, Бог свидетель, Стив пытался. Он держал все это в себе, надежно запечатывая темную сторону собственной натуры так глубоко, как только мог, но потом все равно срывался… Когда он был мелким и вечно хворым хлюпиком, случалось, что он специально имитировал болезнь, чтобы Баки не пошел на очередное свидание. Стив делал это нечасто, старался не злоупотреблять, но если дамский угодник Баки встречался с кем-то слишком часто или больше трех-пяти раз, то ревность прожигала нутро. И тогда Роджерс делал то, что делал. Он не гордился этим и даже презирал самого себя, пытаясь сдержаться в следующий раз. Но понимание того, что Баки кого угодно пошлет к черту и будет сидеть рядом со Стивом, как верный пес, пока того лихорадит, грело душу. Потому как бы он ни старался, все равно срывался рано или поздно. Когда он стал Капитаном Америкой, его порок приобрел иную форму. Обычно спокойный и рассудительный Стив не проявлял никакого интереса к дамочкам, но вот Баки, тот женским вниманием здорово дорожил. Только на фоне именитого Капитана скромный сержант казался обычным. Да и кто посмотрит на рядового военного, когда рядом стоит настоящая легенда! Некоторые, правда, зарились, и тогда Стив проявлял вежливое участие к даме, осмелившейся заинтересоваться Баки. Разумеется, легковерные красавицы тут же забывали о существовании сержанта Барнса. Иногда Стиву было тошно от себя самого, но его больной эгоизм каждый раз брал верх. Да и Баки всегда спускал все на тормозах, никогда не жаловался, словно бы не замечая глупых потуг Роджерса. А потом выяснилось, что Ревущая Команда временами зависает без Стива. — Без обид, Роджерс, но когда ты с нами, ни одному не обламывается, — пояснил тогда Дум-Дум Дуган, закручивая кончик своего напомаженного уса. — Сам понимаешь, каждому солдату важно почувствовать тепло и нежность благосклонной к нему дамочки. — Понимаю, — спокойно ответил Стив, но внутри бушевала буря. Он так боялся потерять Баки! Боялся, что в один из дней тот заявится под ручку с милой девушкой и представит ее как будущую миссис Барнс. — Стиви как раз не понимает, — поддел его Баки, встревая в их беседу. — Он ждет свою единственную, не желая терять время с другими понапрасну. — Единственную, говоришь? — хмыкнул Дуган. — Случайно, не с британским акцентом и крутым норовом? — Да, расскажи, Стиви, — поддержал товарища Баки. — Ты уже танцевал с мисс Картер? — Поумерьте свое любопытство, — рыкнул тот, выметаясь прочь, подставляя лицо колючим порывам холодного ветра. Стив будто пытался сбежать подальше от себя самого, вот только ему этого сделать не удавалось. Где бы он ни был, что бы с ним не происходило, его странная больная любовь к Баки не проходила. Она всегда тлела в его сердце, разъедая плоть и саму душу. Эрскин верно говорил: «Сыворотка развивает всё, что внутри: от неё хорошее становится великим, а плохое — ужасным». Похоже, любовь Стива была той самой червоточиной, из-за которой его нутро загнивало. И самым паршивым было то, что совестливость и чувство справедливости сжирали его поедом за совершенные проступки. *** — Хей, Стиви, не возражаешь, если составлю тебе компанию? — спросил Баки, вваливаясь тем же вечером в номер друга. В его руках была бутылка какого-то крепкого пойла из местного бара, потому, не дожидаясь разрешения, он запер за собой дверь и поплелся к бару за стаканом. — Вот это у тебя апартаменты! Нам-то выделили совсем уж паршивые дыры. — Если хочешь, я могу уступить тебе… — начал было Стив, но Баки лишь отмахнулся. — Я просто подшучиваю над тобой, не будь таким серьезным. Хочешь? — он указал на второй бокал и вопросительно поднял бровь. — Нет, спасибо. На меня все равно не действует алкоголь из-за сыворотки. Хотя если изменить градус или дозу, то легкое опьянение может появиться. — Скучно быть тобой, Стиви. Идеальный даже в таких мелочах, — хмыкнул Баки, подхватив бутылку и расположившись на длинной тахте у окна. — Тут такая холодрыга, что мы отстукиваем чечетку зубами. — Мне жаль, — вымолвил Стив, не зная, что еще добавить. Его подобная напасть обходила стороной, спасибо сыворотке. — Кто ж виноват, что немцы так любят морозить себе задницы, — отмахнулся от него Баки. В это время на улице заиграла музыка, где-то вдалеке, но звук вполне отчетливо просачивался в номер Стива. — Вечер танцев? — спросил тот, нахмурившись. — Он самый, — Баки отсалютовал своим бокалом и сделал глоток, после чего спросил: — Мисс Картер в городе, может, тебе стоит пригласить ее? — Брось, я не умею танцевать и только оттопчу ей ноги. А с моим-то весом и габаритами… — Стиви, не наговаривай на себя! Я собственными глазами видел, какие фортели ты выделываешь на поле боя. Твоя ловкость и грация просто неподражаемы! — Перестань, — отмахнулся Стив, чувствуя, как его лицо пылает от случайного комплимента. — Я к тому, что какие-то танцульки — это раз плюнуть. — Бак, я не ты. Я никогда не ходил на вечера такого рода, я не знаю движений, да и Пегги не факт, что свободна сейчас. Возможно, штаб планирует очередную миссию. — Давай начистоту, Роджерс, — Баки отставил бокал на подоконник, — ты то еще ссыкло. Особенно, когда речь заходит о дамочках. Если бы что-то планировалось, то они бы вызвали тебя в штаб. Что касается танцев, то я могу показать тебе нужные движения. Это несложно. Он поднялся и протянул Стиву руку. — Два мужика танцуют в номере отеля, не находишь это странным? — Скорее один мужик показывает другому движения. Не дрейфь, Стиви, нас никто не увидит. У тебя плотные шторы. Или твои речи о том, что ты хочешь танцевать с одной единственной, и на меня распространяются? Баки явно его поддразнивал, но, сам того не понимая, попал в точку. Только вот все танцы Стива были именно для него. — Хорошо, но если я оттопчу тебе ноги — это твои проблемы, — буркнул тот, соглашаясь. — Идет, — спокойно отозвался Баки. — Значит, смотри, сейчас популярен свинг. Это такой бодрый танец, когда вы дрыгаетесь друг напротив друга. Но есть и более спокойные мотивы, которые дают возможность пообжиматься с партнершей. — Серьезно? Прямо-таки пообжиматься? — Сейчас покажу, — Баки положил ладонь ему на поясницу и притянул к себе вплотную, совершенно не замечая, что Стив затаил дыхание. — Некоторые дамочки предпочитают держать дистанцию, но если они на все согласны, то вы будете стоять, как влитые друг в друга. Некоторые любят набить себе цену, так что отстраняются. Но когда ты пару раз нарушаешь их личные границы, то и те сдаются. Я покажу тебе, как это делать, чтобы не переборщить. — Баки держал его за руку, что-то объясняя, а Стиву казалось, что он вот-вот сойдет с ума. Это было слишком близко, слишком щекотало нервы, слишком подтачивало выдержку. — Сейчас объясню, как вести в танце, только положи вторую ладонь мне на плечо. Тот безропотно подчинился, желая, чтобы все закончилось как можно скорее, и в то же время продолжалось вечно. — Теперь следи за ногами. Я не буду учить тебя какому-нибудь вальсу, но покажу парочку красивых па, чтобы ты не топтался на месте, как медведь, а потом ты повторишь. О! Еще у меня есть отличный трюк с крутым поворотом корпуса, который позволяет вжать в себя дамочку. Баки самодовольно ухмыльнулся, гордясь собственным опытом и знаниями, которые он оттачивал годами, пока бедолага Стив безответно по нему сох. Но танцевал он действительно отлично, да и учителем оказался отменным. В те минуты, когда Роджерс находил в себе силы вслушиваться в поучения Баки, он без труда осваивал все движения и даже запомнил пару финтов, которые позволяли особенно крепко прижать к себе партнершу. Вот только старался он не ради Пегги, с которой они были хорошими друзьями, и не ради случайных девчонок, а потому что мог безнаказанно обнимать Баки. Чувствовать, как бьется его сердце, как пышет жаром его разгоряченное от движений тело, улавливать тонкий мускусный запах бравого военного, прогибать его в пояснице, наслаждаясь податливостью. Все это пьянило сильнее, чем виски во времена, когда Стив еще не был суперсолдатом. Дурманило голову так, что сложно было скрывать наслаждение от царящей между ними практически интимной атмосферы. — Молодец, Стиви, все верно делаешь! Если удастся оттеснить партнершу к занавескам или в темный угол, то после такого разворота можно попытаться ее поцеловать. — Этому ты тоже меня научишь? Он смотрел прямо на растерявшегося Баки, который бегал взглядом по его лицу, пытаясь отыскать хоть намек на шутку. Но Стив оставался предельно серьезным и сосредоточенным, смотрел прямо и не заливался румянцем, как делал это обычно. — Эм… — промямлил Барнс. — Обычно такому не учатся у друзей. — Боишься, что наша дружба пошатнется от одного-единственного поцелуя? — голос Стива звучал спокойно, но сердце гулко ухало в груди, а вопрос… Этот вопрос он больше адресовал себе самому. Потому что уже сейчас ему приходилось балансировать на тонкой грани: легкий перекос в одну из сторон — и все пойдет прахом. Он просто не сможет остановиться. — Нет, но как-то… Целуются с девчонками. — Сам когда-то говорил, что я смазливее твоей соседки Мэри, — Стива несло, но остановиться он был не в силах. — К тому же, парни и не танцуют друг с другом. Это всего лишь уроки, верно? Баки и не заметил, как Стив оттеснил его к стене, пока не уперся в нее лопатками. — Что ты делаешь? — спросил он, нервно улыбаясь. — Ничего, как видишь, — спокойно ответил тот. — Я же ничего не умею. Потому и прошу научить. Стив оперся ладонями о стену, заключая Баки в подобие объятий, но сохраняя между ними определенное расстояние. Он настырно смотрел в растерянные глаза, ожидая твердого отказа или податливого согласия. — Похоже, эта сыворотка тебя малость закоротила, — хмыкнул Баки, но эта мнимая уверенность в себе не обманула Стива. — Я не кусаюсь, Бак. Просто скажи нет, если не хочешь, и тебе стремно делать такое с парнем, пусть даже и с лучшим другом в качестве обычного урока. — Мне не стремно, просто это… это все равно, что поцеловать мою маму или миссис Роджерс. Стив переменился в лице, что не укрылось от Баки. — Извини, это было лишнее, — произнес Роджерс, отходя. — Да ладно тебе, Стиви! — Правда, не знаю, что на меня нашло. Этого больше не повторится, — продолжил тот, чувствуя себя неуютно. Он только что выпрашивал поцелуй у лучшего друга. У парня и своего сослуживца. Господи, да что на него нашло вообще?! Стив всегда считал свою любовь к Баки чем-то грязным и порочным, потому никогда не оправдывал ею своих желаний. Скорее, наоборот, считал все это пороками, которые следует преодолеть. — Я понимаю, ты слишком нервничаешь и боишься опростоволоситься, потому попросил об этом, — начал оправдывать его Баки, — просто я не ожидал, потому так растерялся. Хотя теперь уже осознаю, чего тебе это стоило. — Замолчи, не надо, — Стив покачал головой. — От этого только хуже. Баки замер на мгновение, после чего с шумом выдохнул и уверенно приблизился. — Когда будешь ее целовать, то не вздумай распускать руки. По крайней мере, не сразу. Все должно быть постепенно, — начал наставлять он. — Что? — Приоткрой рот, — велел Баки, вплотную прижимаясь к Стиву и все так же опуская ладонь ему на поясницу. — Только не как на приеме у доктора, который просит сказать «А». Стив стоял, не веря собственным ушам и глазам, а сердце в груди отбивало такой бешеный ритм, что даже в ушах шумело. — Давай же, мелкий. Пока я не передумал. — Баки, я… не заставляй себя. Вместо ответа, который перерос бы в очередную полемику, Баки закрыл глаза и прижался губами к сухим губам Стива. Ему потребовалось мгновение, чтобы привыкнуть к этому ощущению, после чего он начал его целовать. Медленно и тягуче, сначала без языка, чтобы не шокировать праведного Капитана Америку подобными штучками. Когда же Стив податливо ответил, повторяя его движения, Баки лизнул его в нижнюю губу и, коснувшись большим пальцем челюсти Роджерса, чуть повел им вниз, подсказывая, что делать. Тот был на удивление послушным и таким… таким мягким и горячим, что в голове у Баки не осталось ни единой мысли, ни единой преграды. Он просто наслаждался, тонул в ощущениях, в близости и тепле Стива. Урок уже давно был усвоен, и Барнс показал все, что только умел, но они продолжали целоваться, каким-то образом переместившись на тахту и вжимаясь друг в друга, как парочка оголодавших псов. Осознание ситуации настигло Баки лишь в тот момент, когда Стив стащил с него рубашку, жадно оглаживая обнаженные бока. — Что мы делаем, Стиви? — хрипло спросил он, силясь разобраться в ситуации. Но вместо ответа тот лишь поцеловал его и прошептал: — Ты же и так все понимаешь, Бак. Ты всегда видел меня насквозь. В голубых глазах Стива полыхало самое настоящее пламя, отражавшее его желания, его обожание, все его чувства, подобные оголенным сверкающим проводам. И Баки видел все это, читал, как открытую книгу. И, господи, на него никто и никогда не смотрел так. — Если ты не хочешь, то мы остановимся, — видя его заминку, произнес Роджерс. — Если… если тебе станет противно работать со мной, то я попрошу перевести тебя. Я больше не попадусь тебе на глаза, Бак. Только скажи, чего ты хочешь. Перед ним был великий Капитан Америка. Символ Соединенных Штатов, гроза нацистов, икона и образец подражания для многих: начиная от гражданских и заканчивая солдатами. А сейчас он выглядел так жалко и потерянно, как бездомный щенок, выброшенный на улицу во время зимней вьюги и впервые столкнувшийся с суровой реальностью. — Все хорошо, Стив, — выдохнул Баки, крепко обнимая его. — Я здесь, с тобой. Я твой. Как оказалось, не только у капитана Роджерса были свои темные стороны и тайные желания, касающиеся его лучшего друга.