***
Вершинина пришла в себя от звука грубых мужских голосов, и, по ощущениям, лежала в каком-то ящике, но лежала на чем-то мягком и её лицо тоже было накрыто приятной коже тканью — либо атласом, либо шелком. Ткань щекотала нос и было желание чихнуть. Голова болела нещадно. Елизавета приоткрыла глаза, было темно. Она приподняла руку и уперлась в что-то твёрдое. — Красивая девка померла, даже жалко, что такую красоту сжечь придётся, — говорил один из мужчин. — Красивая, — согласился с ним его собеседник. — Да и видно что сиськи не силиконовые. Я б с такой цыпой даже замутил. Будь она жива. — Да эта цыпа даже не взглянула бы на тебя, не твоего полёта птица, — возразил другой мужчина с усмешкой. — Эта цыпочка какого-то фэбоса с Лубянки, который не последний человек в городе. В это время Лиза, не сдержавшись громко чихнула, так как ткань действительно сильно щекотала нос. — Твою мать! — выругался один из мужчин. — Сань, мне показалось или это в гробу кто-то чихнул?! У Лизы началась паника. " — В каком ещё нахрен гробу? Они что, прикалываются?» — пронеслись в голове мысли. А мужчины приоткрыли крышку гроба, по глазам Вершининой ударил слепящий солнечный свет, она неприятно поморщилась и попыталась привстать. Когда её глаза привыкли к свету, она узрела двух мужчин с отвисшей челюстью, они от шока не могли сказать не слова. Ситуацию взяла в свои руки Лиза. — А я думаю, кто мне тут спать мешает? Потише нельзя разговаривать? В вечный покой и то отойти не дадут. Вот люди пошли, — тихий голос девушки сочился ядом и усмешкой. Но, так как тишина в огромном зале была гробовой, её слова отдавались в помещении эхом. Она наслаждалась произведённым эффектом, а лица мужчин становились пепельно-серыми. — Я устала, прикройте крышку обратно и дайте выспаться. После последней фразы мужчин как ветром сдуло. Лиза усмехнулась и прилегла обратно, прикрыв рукой крышку недешевого гроба. Голова по-прежнему гудела и её мутило от непонятного гнилостно-приторного запаха. К горлу подступал приступ тошноты, но девушка сдерживала его. Ошарашенные гробовщики прибежали к организатору похорон. Они с порога его кабинета хором крикнули: — Станислав Владимирович, у нас там покойница ожила! Молодой человек с сомнением оглядел своих подчинённых и грозно спросил: — Опять нажрались до чертиков? Что, у вас теперь мертвецы оживают? — Стас, вот те крест сегодня ни капли, — начали креститься мужики. — Она реально ожила, ещё и язвит. — Ладно верю, — отмахнутся организатор. — Сейчас сам пойду гляну на эту ожившую покойницу, — раздраженно сказал парень и направился в церемониальный зал, созданный для прощания с покойниками. Войдя в помещение, он увидел закрытый лаковый дубовый гроб. Подойдя к нему, мужчина костяшками пальцев постучал по его крышке. — Закрыто, — отозвался из гроба высокий девичий голос с явными нотками сарказма. — У нас перерыв, зайдите позже. У парня округлились глаза и он начал хватать ртом воздух. Но все же, взяв себя в руки, сказал: — Девушка, что за шутки, вылезайте оттуда! — Не вылезу, мне тут удобно, — с усмешкой отозвалась девушка. Парень понял, что с такой дамочкой не договориться, поэтому начал дрожащими руками искать пачку сигарет и мобильный. Прикурив прямо в зале, он начал судорожно искать номер телефона заказчика. Несколько секунд гудков без ответа показались ему целой вечностью. Наконец, он услышал знакомый хрипловатый низкий голос. — Костенко, слушаю! — голос Сергея был крайне раздражён. — Сергей Александрович, что за шутки? Вы зачем нам заказали живую девушку кремировать? Так она ещё в гробу заперлась и выходить не хочет, говорит, что ей там комфортно! — голос организатора дрожал, и его явно трясло от пережитого стресса. — Что? — оторопел Сергей. Но в трубке услышал знакомый и любимый саркастичный тон: — Вот пусть тот, кто меня в гроб засунул, теперь сам лично вытаскивает. Сергей резко дал по тормозам и развернулся. Он и сам не заметил, как долетел до крематория. Буквально влетев в здание, мужчина с ходу рявкнул он на секретаршу: — Где у вас зал прощаний?! — девушка побледнела и только жестом указала направление, не в силах что-либо сказать. Он влетел в зал в крайне взбешенном состоянии и, увидев закрытый гроб, уже хотел придушить паренька за такие шутки, не веря словам из их недавнего диалога, хотя сам организатор был белее снега. Лиза же, услышав шаги, решила окончательно всех добить своим язвительным нравом. — Оу, смотрю у нас гости! Так-так, кого же к нам на праздник жизни принесло? Не крематорий, а проходной двор! Услышав наяву знакомый голос, Сергей приблизился ближе и постучал по крышке костяшками пальцев. — Чёрт возьми, ну что за люди такие, сказано же русским языком — не стучать, закрыто! Не видно что ли? Ослики тугие, — бурчала Лиза, а у Костенко сердце буквально выпрыгивало из груди от счастья. Он не понимал, как вообще могло случиться это чудо?! Ведь он сам своими глазами видел мёртвое тело. Мужчина постучал ещё раз, и крышка гроба открылась. Его взгляду предстала она, полностью облаченная в чёрное, невероятно красивая. У него не было сомнений это его девочка. — Так, я не поняла, кто тут приступами бессмертия болен? — когда её глаза привыкли к свету, она опешила и не смогла сказать ни слова. — Лизавета, это что за цирк? — вкрадчивым тоном поинтересовался Сергей. — Вылезай из гроба и поехали домой. Девушку слова любимого разозлили неимоверно. — Mon Cher*! Я, конечно, накосячила тем, что ездить не умею, но это не повод меня в гроб засовывать. Ты бы меня ещё действительно кремировал и поставил бы на полочку урну с прахом, чтобы любоваться, — тон девушки был возмущенным. Не слушая ее недовольство, он подхватил ее на руки и понес к своей машине, при этом страстно целуя в эти теплые, нежные, мягкие и податливые губы. — Блин, ну что ты за человек такой, на тебя даже злиться нельзя… — буркнула Вершинина, когда он оторвался от её губ. Мужчина, открыв машину, аккуратно усадил ее на пассажирское сидение. — Хотя я ещё злюсь, не ожидала от тебя такого черного стеба, — обиженно сопела девушка, на что он лишь только усмехнулся. Он закрыл дверь машины и, обойдя ее, сел за руль, завел мотор и мягко тронулся с места. — Маленькая моя, пристегнись пожалуйста, — попросил ласково мужчина, но девушка была ещё обижена. Она не вняла просьбе и с задумчивым видом рассматривала свою объёмную грудь, которая в платье с открытым декольте была хорошо видна. — Я ничего не понимаю, — вдруг сказала она. — Последнее, что я помню, так это то, что сюда при столкновении мне влетел огромный кусок стекла, — указывая на свою левую грудь сказала Лиза. — Здесь должна быть большая рана. Я ничего не понимаю, — повторила она. — А вот здесь должен быть разрыв трахеи, следовательно — большая кровопотеря, люди от таких ран умирают на «раз-два»… — за размышлениями девушка полезла в бардачок, у неё там всегда лежала пачка сигарет. Найдя нужное, она вынула одну сигарету и уже собиралась прикурить её, но её запястье было грубо перехвачено. Сергей отобрал у неё сигарету и выбросил в приоткрытое окно. — Какого черта ты делаешь?! — возмутилась Лиза. — То, что должен, — грубо ответил Сергей, отпуская её руку. — Ты прекрасно знаешь, как меня раздражает эта дурная привычка, а теперь, в твоём положении, тебе это еще более вредно? — С каких пор ты за меня решаешь? — глаза Вершиной горели недобрым огнём, а её пухлые губы были изогнуты в угрожающей улыбке. Острые черты лица ярче выразились, придавая её милому личику какой-то неестественный оскал. — Ты профессор Капица? Кто вообще тебе дал право так поступать? Я не твоя собственность, понятно? — её возмущению и нарастающему гневу не было предела. Все электроника в машине начала сходить с ума, моргать и искрить. Девушка попыталась выровнять дыхание и техника пришла в норму. — Да, я так, ёжик с окраины, — парировал раздраженно мужчина, хотя был в шоке от происходящего. Электроника реагировала на эмоции девушки — все заработало по-прежнему лишь тогда, когда Лиза успокоилась. И это случайностью или совпадением не назовешь, не первый раз замечена взаимосвязь. — Остановись, я не хочу нас угробить, ты же заметил, что творится с техникой, когда я раздражена, — попросила она, пытаясь говорить ровно. Сергей свернул на обочину дороги, понимая рациональное зерно в её словах. — А теперь давай поговорим. Хотя я сама уже ничего не понимаю. Что за аномалии со мной творятся? Сначала эти сны, теперь вот такая хрень с электрикой. Я, конечно, блондинка, но не полная дура. И о каком таком положении ты говорил? — она смотрела на него взглядом, полным вопросов, на которые у неё самой ответов не было. В колдовских зелёных глазах плескался страх и беспокойство. Костенко тяжело вдохнул и пытался сгенерировать идеи. Он не знал что ей ответить, ведь она действительно была права, да и глупой блондинкой её было назвать сложно. У неё был рациональный холодный взгляд на жизнь, она всему пыталась найти логическое объяснение. Сергей не знал, что и сказать. Только недавно он разговаривал с лучшим экспертом и тот был уверен, что она мертва, но сейчас он еще раз посмотрел на Лизу, которая была живее всех живых и добивала его расшалившиеся нервы своими выходками и язвительным высокомерным нравом. Что это могло быть? Как такое могло случиться? Тут он вспомнил о том, что сказал ему Иваныч в морге. Она была на 5-6 неделе беременности. Мужчина решил уточнить нюансы. — Лиз, — она посмотрела на него своими необычайно зелёными глазами, в которых плескалось непонимание. — Что? — как-то апатично отозвалась она. — Ты знала, что беременна? — Что, прости? — не сразу дошел до Лизы смысл слов. — Я… что? — Беременна, — повторил он. Вершинина схватилась за свой плоский живот, в ее глазах читались страх и паника. — Нет! Нет! Нет! Нет! Я не собиралась рожать, по крайней мере, пока! Это какая-то чёрная полоса в моей жизни… Услышав это, Сергей недоверчиво приподнял брови, ожидая очередной истерики. — Господи, ну где я так накосячила в жизни? За что, мать твою, ты меня так наказываешь? — выругалась она по-немецки, надеясь на то, что Костенко этого языка не знал. Однако, она ошибалась: немецкий он знал в совершенстве. — Ты же не будешь избавляться от ребенка? — Лиза не поднимала головы. — Только попробуй, аборт может не только избавить тебя от малыша, но и тебе самой навредить и даже убить тебя! — Mon Cher, я не собираюсь рушить из-за такой маленькой оплошности свою жизнь и мечту стать светилом медицины. Я не для того потратила семь гребанных лет в библиотеках, лабораториях, и в прозекторской с упоением режа мертвечинку. Я могу с завязанными глазами провести вскрытие для того, чтобы доказать напыщенным патриархально настроенным старпёрам, что женщина может являться офигенным нейрохирургом. Я не собираюсь ломать из-за какого-либо существа свою жизнь… И если придётся, я пойду по головам и переступлю через трупы, — её глаза горели язвительностью киллера, который ласково улыбнется, видя агонию жертвы, а губы растянулись в саркастичной высокомерной усмешке. Костенко был, мягко говоря, в ступоре. — Вершинина, ты не посмеешь этого сделать, не посмеешь убить моего ребёнка! — грубо сказал Сергей и, взяв её за плечи, с силой встряхнул. Она посмотрела на него волком. В её душе разразилась буря, от такой перегрузки навигатор и спидометр моментально начали искрить мигать. — Не смей меня трогать, — прошипела она с яростью, в её глазах малахитового цвета показались злые слёзы. — Ты сегодня чуть было меня не сжёг. А если бы я не пришла в себя? Сейчас от меня осталась бы кучка пепла? — её голос сорвался на крик, она впервые позволила себе выплеснуть всю гамму испытываемых эмоции и не стала контролировать свой гнев. — Я думал, что ты мертва! — ответил он. — Лично видел твоё мертвое тело в морге всего несколько часов назад. И умерла ты на моих глазах. Я и представить не мог, что ты оживешь. Организовал все в лучшем виде, исполнив твою волю относительно смерти, — его голос был тих и спокоен, но по выражению его лица читалось, что вот-вот натянутые струны лопнут. Она тяжело выдохнула, и наконец взяв волю в кулак сказала; — Пойми, дети — это не моя тема, ну какая из меня мать? Я люблю свои книги по медицине и анатомии, люблю лаборатории, ассистирование при серьезных операциях. Я ещё слишком молода для того чтобы быть матерью. Если я сейчас оставлю это дитя, я буду себя корить за неиспользование возможности. Но, с другой стороны, я понимаю, что это убийство, потому что у зародыша на двадцатый день развития уже начинает формироваться сердце. Я сейчас растеряна и зла. Не понимаю, как мог случиться такой косяк?! Ведь принимала таблетки, страхуясь как раз на такой случай, — из её глаз скатывались слезы, и она сама потянулась к своему возлюбленному. Костенко опешил от такой перемены настроения. Женщины, они такие чувствительные, а у его девочки, наверное, ещё и гормоны шалят, в её положении это будет неудивительно. — Девочка моя, — выдохнул он, нежно прижимая её к себе, глядя по длинным курчавым волосам, которые на ощупь были мягкие и пушистые. — Я найду выход из этой ситуации. Землю переверну, выполню любое твоё желание, только оставь малыша. Она подняла на него глаза, пытаясь своим проницательным цепким взглядом найти подвох в его словах, но, выучив за эти несколько месяцев его нрав поняла, что он абсолютно серьёзен. Она окончательно успокоилась и тихо сказала; — Обещаю, с ребёнком ничего делать не буду, — она говорила абсолютно апатично. — Хотя могла и раньше догадаться, ведь меня начало тянуть на стейки из рыбы, которую я терпеть не могу. А от запахов мяса было желание сбежать подальше, — высказала она свои наблюдения. — Плюс ко всему, обострившееся обоняние. Услышав слова девушки он засмеялся. Она, улыбаясь, пыталась выбраться из его крепких объятий. Он, поцеловав ее в кончик прямого носа, отпустил её. — Кстати, раз мы заговорили про еду. Я проголодалась, а зная мой аппетит, съела бы целого лосося. — Все, что захочешь, радость моя, — отозвался Сергей и завёл мотор. — Мне всегда нравились девушки с хорошим аппетитом, которые этого не скрывают. — Mon amour, в меня не только рыбка влезет, есть ещё место на пару порций шоколадного чизкейка. Только вот, не в коня корм так сказать, меньше сорока кило при наполеоновском росте, это все равно маловато, — Елизавета отчего-то развеселилась и сама даже удивилась такой перемене настроения. — Блин, Серёж, ну что ты за человек такой, не поругаешься с тобой, не побухтишь, скучно живем, однако… — Вершинина, с тобой как на вулкане, всегда нужно быть начеку, — саркастично, но беззлобно отозвался Сергей, у которого настроение с состояния «кого-то пристрелить» начинало подниматься до уровня «счастье». С Елизаветой точно не соскучишься, все время выдаёт какие-либо фокусы или добивает своим ядовитым нравом. И пенделей волшебных отвесить может, когда злится. Не девушка, а ходячее приключение, хотя в душе она очень добрая и ласковая.***
Из управления полиции Паша вышел ни с чем. — Ну что, будут искать? — спросила Аня, но Паша отрицательно покачал головой. — Слушайте, вы все так переполошились, я думала, у вас миллион украли. — Восемь. — Что?.. — Там было восемь миллионов, вы бы видели рожу этого мента, я бы про деньги даже не заикнулся рядом с ним. — А если попросить помощи? Ну, у этого, который сегодня нам помог, — подала идею Настя. Паша сразу понял, о ком идет речь. — Нет, — сказал Вершинин, — что-то мне он не нравится, давайте сами. — Сами с усами, Паш, — сказал Леша. — С таким баблом я бы в городе не оставался. Поехал бы за границу и пропал с концами… — Ребят! — крикнул Гоша. — Смотрите, он видео выложил! — Какое видео? — Да я там провел одну махинацию, долго объяснять. В общем, он был в сети пять минут назад и кинул видео. — Включай, включай!.. — сказал Леша, толкая его в спину. Все с любопытством столпились вокруг Гоши, он нажал на пуск и загрузилось видео. Все внимательно смотрели, а когда на экране планшета появилось лицо системщика, Паша изменился в лице. — Всем привет, дяденьки и тетеньки, бабушки и дедушки! Меня зовут Игорь, если кто не знает, — на лице Игоря была улыбка, что сильно бесило Пашу. Игорь сказал о деньгах и что собирается отправиться в путешествие, в город Припять. Услышав это, Паша готов был разбить планшет, но сдерживался.***
Когда Лиза и Сергей вернулись домой, Лиза направилась в их спальню и начала поиски своего телефона, но не смогла найти искомый предмет. Выйдя в коридор, она решила покопаться в одной из своих сумочек и заметила, что любимый куда-то собирается. — Серёженька, ты не находил мой телефон? Мне нужно позвонить брату, хочу убедиться, что с ним все в порядке. — Не самая лучшая затея, Елизавета, — с холодом в голосе отозвался Костенко. Лиза опять начала злиться — она терпеть не могла, когда её называли полным именем. — Блин, мои достопочтенные предки, когда давали мне это дурацкое имя, наверное «трын-травой» укурились, — раздраженно бурчала она. — Терпеть его не могу, это имя, особенно в полной форме. Официоз так и зашкаливает, а в сочетании с отчеством — вообще ужас полный. Сергея лишь позабавила эта ситуация, хотя он знал, насколько сильно она не любит, когда её полным именем называют, так как сам не любил, когда к нему обращаются в уменьшительно-ласкательной форме. Отношения этой пары были более чем странные, тут даже дело не в разнице в возрасте, а в том, что они оба любили доводить друг друга до точки кипения, но по-прежнему были вместе и любили друг друга. — А мне нравится, тебе подходит. «Елизавета Андреевна» красиво звучит, — спокойно сказал он. — Так почему мне не стоит звонить Паше? — резко перевела Лизавета тему, с какой-то подозрительностью глядя в глаза своему любимому. Он явно что-то знал, но информацией делиться не собирался. Мужчина, глубоко вдохнув, посмотрел на девушку с усмешкой, его поражала её проницательность, для столь юного возраста. — Павел и двое его друзей были на месте аварии. Твой брат видел твою машину, разбитую в хлам, и твоё тело. Тебе нужна была кровь, но он не смог с тобой поделиться. Не успел — ты умерла у него на глазах. Боюсь, твой звонок его приведёт в шок, — его голос был сухим и холодным, Сергей просто констатировал факты, стараясь не выдавать в своём голосе неприязнь к Павлу.